Не ему же одному!
Казиев оторопел. Не нашелся, чем ответить.
... Бандитка или бандит. И может сделать все, подумал он со трахом.
Выйдя во двор, Ангел два или три раза завернула в какие-то проулки и, в каком-то дворике села на скамью и разрыдалась.
Ее ТАК никто ещё не унижал! Даже старик как-то по-другому. Не оскорблял. Чем она, Ангел, этому Казиеву так досадила? Под конец, он швырнул рукопись, она взяла её с пола и ушла, а хотелось врезать этому "Великому" по морде!
А вообще, - она глупая и гадкая девка. И ещё воровка. За это и получает от Судьбы.
* * *
Казиев лежал в полной прострации, - так разозлила его эта или этот... Он совершенно не собирался посвящать столько времени своему бывшему сотоварищу! И упустил то, что хотел от неё (?) выведать! Ах, дурак! Разъехался как баба! Ладно, ещё не вечер, встретится он ещё с этим "Ангелом" на узкой дорожке!
Это его немного успокоило.
Но тут же раздался звонок в дверь и появилась Тинатин, что привело его в полное умопомрачение. Ну, на ней он отыграется за все и всех!
Тинатин не дала ему сказать ни слова. Она со слезами на глазах затараторила как сорока.
- Как я эти бумажки верну? Алена дома... Она же подумает, что я украла, когда увидит, как я лезу в рюкзак! Что мне теперь делать? Это же я из-за тебя, Тим, ты попросил!
- Конечно, может так подумать, - как будто даже с удовольствием подтвердил Казиев. - Я просил тебя? Да, я говорил о записях Роди, которые могли оказаться у этого вашего девочки-мальчика... Бумажкам этим - копейка в базарный день, чистое фуфло, Родиного там ничего нет... Все, вопрос "исчерепан". Хочешь выпить?
Тинка, ничего пока не соображая, машинально кивнула. Алкоголь как-то видимо прочистил ей мозги и она сказала.
- Но, Тим, ты же попросил меня взять бумаги в рюкзаке у Ангела!...
- Я никакого рюкзака "Ангела" не видел и ни о чем таком ничего не знал, это так?
- Так, - прошептала Тинка, не поспевая за ерническими выкладками Казиева.
- Значит, прости уж, я тебя не мог просить ВЗЯТЬ что-то из ЧЬЕГО-ТО рюкзака, не зная и не предполагая об этом ни сном, как говорится, ни духом. Так или нет? Или я что-то выдумываю?
- Так, - эхом отозвалась Тинка. - Ты ничего не выдумываешь...
- Ну, наконец-то мы начинаем понимать друг друга. Подведем итоги. ТЫ мне сказала о рюкзаке, и о том, что там лежит. И ТЫ все это принесла сюда, исходя из того, что я очень абстрактно интересовался, - к сожалению в твоем присутствии, - материалами, которые мой друг Родя должен был взять для нас с ним. Поняла? Для него и МЕНЯ! Он - был лишь продюсер, не буду объяснять, что это такое, наверное, ты все-таки уже знаешь, а я - РЕЖИССЕР! Он должен был принести любой найденный материал МНЕ. Но его убили. Вот почему я поинтересовался, где же все это может находится?.. Тут ты мне и предложила...
- Нет, не я сама! Ты попросил меня! - Закричала Тинка, туманно понимая, что её обводят вкруг пальца, и она будет виновата во всем.
- Как это не ты? Мы же с тобой только что выяснили, что я и ЗНАТЬ НЕ ЗНАЛ, что есть какой-то рюкзак и что в нем ЧТО-ТО может быть... Выходит, я лазал по чужим вещам? Так, Тина? Скажи-ка.
Тинка замолчала, пытаясь обдумать то, что тут наговорил Казиев, и ей показалось, что, да, так все и было, - потому что ведь Тим и вправду не мог знать о рюкзаке...
- Я думаю, девочка моя, тебе следует сделать следующее, чтобы не выглядеть, если и не воровкой, то довольно-таки некрасиво. - нечестной подружкой, которая всем и каждому рассказывает, что и где лежит, что, примеру, находится в совершенно чужом рюкзаке!..
Он обожал такие вот беседы с молодежью, - не со всякой, конечно, - вот с такой, как Тинка, - когда можно расслабиться и нести всякое.
- Так вот, ты должна придти и незаметно, тихо, возможно, - ночью положить бумажки на место. Чтобы тебя не заподозрили в том, о чем я только что тебе толковал...
Казиев откинулся на спинку кресла и с удовольствием ел грушу, которая должна восполнить авитаминоз, наступивший после ухо - да этой ненормальной Ангелицы...
- Хочешь грушу? - Спросил он, увидев, какими голодными глазами смотрит Тинка на сочащуюся мякоть у него на блюдечке.
- Хочу... - Протянула она и добавила, - я есть очень хочу, бабки нет, Алена ничего не готовит. Мне даже нехорошо...
- Знаешь, я понял, что тоже безумно хочу есть, даже не есть, а жрать. Давай-ка мы сейчас хорошенечко подзаправимся.
- Давай, - обрадовалась Тинка, ожидая, что как всегда "приедет" сервировочный столик с разными вкусностями.
Но нет.
Казиев воодушевился.
- На кухне, в холодильнике, есть чудный кусок свинины, парной, я её даже в мороз не закладывал. И перцы красные, сладкие. Ну и конечно, самое любимое, - картошка. Она хороша тушеной, с грибами...
У Тинки текли слюнки, по-настоящему, она их только успевала сглатывать. Как славно они сейчас поедят, как вкусно!
- Чего ж ты сидишь, моя радость? - Удивился Казиев, - иди, готовь! Ты же моя будущая жена!
- А-а, я не умею... Яичницу - да, а мясо - нет...
- Неужели, милочка? - с преувеличенным удивлением откликнулся Казиев, - а кто же все это будет делать?
- Ты... - ответила Тинка и сразу же ощутила как летит куда-то в пространство.
Это Казиев скинул её с кресла и стоял над ней как Справедливейший судия.
- Ты, моя милая, мыслишь, как я понимаю, так: я, режиссер, мыслитель, буду стоять на кухне, при фартуке, и готовить ТЕБЕ, именно тебе, мясное-жаркое, чистить картошку, может быть, варить щи? Ты - в своем уме? Ты для чего мне нужна? Только для постели? Не-ет. Для этого у меня целый склад на кинофабрике и везде, где я появляюсь. Если ты чего-то хочешь со мной серьезного, - то тебе нужно уметь стирать...
Она продолжала неловко лежать на ковре, с подвернутой ногой, которая очень болела. Но её любимый человек как бы не видел этого.
- Убирать квартиру - он загибал пальцы, - все, кроме моего кабинета! Ходить за покупками, готовить, причем вкусно и РАЗНООБРАЗНО! Ну,там, мыть посуду, чтобы чистое белье было и прочие мелочи... И вот тогда!.. Тогда я возможно стану тебя любить. Не терплю это слово - затерли его, как... Ты встаешь или будешь валяться на ковре до завтра?
- Помоги мне, - пролепетала Тинка, - у меня нога подвернулась.
- Вот теперь у неё подвернулась нога! - Обратился как бы к аудитории Казиев. - Какая же слабая молодежь выросла!
Он рывком поднял её с пола и усадил в кресло. Нога и вправду вспухла в колене.
- Какая ты неприспособленная, изнеженная, что за жена из тебя выйдет! Не знаю...
- А можно нанять домработницу, вот у Алены...
- Домработницу! - Загремел Казиев, - да ты, золото мое, думаешь, что я - миллионер! А я - средний служащий. Вышел фильм - слава Богу, есть деньги на некоторое время, нет - на нет и суда нет. Ты идешь готовить отбивные?
- Нет, - подумав ответила Тинка. - Давай лучше поедим в ресторане...
Казиев устал играть и притворяться.
Он взял из вазы грушу и кинул её Тинке, - на, ешь, раз ничего не умеешь. А в ресторан мы не пойдем, потому что у меня сейчас слишком мало денег, чтобы платить бешеные бабки за какую-то дрянь, когда дома у меня лежит в холодильнике...
Он опять взорлил и ещё долго распространялся о чем-то подобном, а Тинка, съев грушу, и боясь взять вторую, решила, что надо уходить.
- Я пойду... - Прошелестела она, совершенно ослабевшая от голода, и нравоучений Казиева.
... Какой же Тим бывает злой, подумала она вдруг.
А он ущипнул её за сосок, отчего она уже готова была лечь на тахту и стягивать трусики. Но Казиев устал, и все же не тридцать ему, и даже не сорок... Он молча открыл ей входную дверь, сунув подмышку пакет с "бумажками". Фотографию оставив себе.
Сразу же за воротами Тинка купила у уличного торговца жуткий пирожок с сосиской, наверное, недельной давности, и, запивая слезами, съела эту каменную гадость с таким счастьем, будто отбивную у Казиева. Который в этот момент именно это и делал, - ел отбивную. В микроволновке он моментально разогрел ресторанный обед, - иной раз он себе это позволял - заказывал, и сейчас, в одиночестве, наслаждался горячей, ароматной едой.
23. "СОШЛИСЯ ТЬМА И ПЛАМЕНЬ"...
Все девицы оказались дома.
Возвратилась из "той семейки" Алена,
Прибыла какая-то злобно-веселая Ангел.
И тихо вползла Тинка с пластиковым пакетом.
Алена зазвала подруг в гостиную, - почаевничать как раньше. том, что она побывала у Казиева, Ангел не рассказала, - не хотелось. Рукопись пока засунула в прихожей в комод почему-то.
Ангел, посмотрев на Тинку, удивленно спросила, - а что это ты с пакетом за стол?
Тинка покраснела и пробормотала, что совсем о нем забыла...
- Да брось ты его здесь, что там у тебя золото? - Рассмеялась Алена.
Тинка хихикнула, только Ангел даже не улыбнулась.
Никак не могла она пережить свой позорный поход к Казиеву.
А вообще, подумала она, чего я мельтешусь? Я же решила уехать? Решила. Вот и надо уезжать. Отнесу старику его бумажки, возьму паспорт, а если тот не захочет отдать, то и не надо...
И уеду. Хватит с меня всего.
В свой Славинск, к своим. А Леонид Матвеичу расскажет про его "друга", Великого Казиева!
Тинка вышла, чтобы отнести на кухню пакет и сделать все как было. Там достала рюкзак и всыпала на пол бумажки из пакета.
ФОТОГРАФИИ НЕ БЫЛО!
Тинка села на пол и перебрала все. Не было фотографии!
Ее прошиб холодный пот. Что она теперь скажет? А ничего. Положит сейчас все бумажки, а там пусть Ангел разбирается: может, это она сама потеряла фотку, когда бежала от старика. Она, Тинка, какое отношение имеет к рюкзаку Ангела? Никакого. Ведь какая Ангел хитрая! Ни-че-го не сказала им об этих листках и фотографии! Сама хороша!
Но все же Тинка расстроилась.
Всегда она виновата! Вечно её преследуют неприятности, а она? Да она ничего такого не делает! И вообще, пошли все они ( кто - "они"? Все!) к черту!
И слизывая языком слезы, появившиеся о жалости к себе, Тинка стала раскручивать тесьму.
Она жутко волновалась, хоть и уговаривала себя, что ни в чем не виновата, все - "они", которых, время от времени, она посылала, куда подальше, - но тесьма не раскручивалась.
И, когда перед ней выросла фигура Ангела, Тинка сидела на полу как кукла, раскинув ноги, с рюкзаком в руках...
По мокрым щекам шли грязные разводы, - рюкзак-то был давно пыльный.
Ангел же увидела перед собой страннейшую и удивительную картинку: Тинка что было сил разматывала её рюкзак, а на полу валялся пакет и лежали какие-то листы... Не какие-то! Нет! Те листы, которые она взяла у старика! (Имела на это право - он не отдавал ей паспорт и рукопись Леонид Матвеича. А что нужно Тинке?)
- Ты что делаешь? - Заорала Ангел.
Может быть, она так бы и не заорала, если бы не последнее событие, которое надорвали ей нервы.
- Ты зачем в мой рюкзак лезешь, а?
Ангел подняла с пола листки.
- Это мои листки, почему они у тебя?! Ну, ты, сучка мелкая! Давай, колись!
И схватила Тинку за удобную вещь - за волосы.
Тинка завизжала.
Появилась Алена. Ей не слышны были крики, но что-то как-то ей показалось неблагополучным и она пошла разыскивать исчезнувших подруг.
- Девочки, куда вы?.. - Начала было она, но увидев всю мизансцену, испуганно спросила, - что здесь происходит?
Тинка кинулась ей на грудь, обняла за шею, и заистерила.
- Алена, спаси меня от этой сумасшедшей! Я боюсь ее!
И спрятала замурзанное мокрое лицо на груди у Алены.
Алена как-то и сама побаивалась этого Ангела, и сразу, и теперь тем более. Непонятная её история со стариком...
В ней есть какая-то тайна.
И чего она налетела на Тинку?..
Алена обратила внимание на бумаги, разбросанные по полу, рюкзак, снятый с крючка...
И она повторила, - что здесь произошло? Мне, как хозяйке дома, кто-нибудь расскажет?
Она сделала строгий вид, какой бывал у мамы, когда она собиралась наказать Алену. Но какой у неё строгий вид! Кто её боится! Нет у Алены защиты.
- Рассказывай, - грубо сказала Ангел Тинке и, обращаясь к Алене, пояснила, - я знаю столько же, сколько и ты, Алена...
Тинка молчала, только всхлипывала и не отрывалась от Алены. Надо было брать ситуацию в руки. Не милицию же вызывать?
- Девочки, мы, - не чужие друг другу люди, мы - друзья и надо во всем разобраться.
Ангел хмыкнула.
- Да, друзья. - Повторила Алена, - идемте в гостиную. А ты, Тинка, перестань реветь и отлепись от меня. Ангел тебя бить не собирается, да и я не позволю. Ты - такой же мой гость, как и она.