В тот день, когда ты видела меня в последний раз, произошло так много дерьма. — Я нервно сглатываю и смотрю на Лондон, в глазах которой стоят слезы вины. — Не плачь, детка. Они готовили ловушку задолго до того, как я встретил тебя. И так получилось, что все случилось, когда мы были вместе. — Я тихо посмеиваюсь. — Ты видела, как застрелили Уэса, но когда ты ушла, мишенями стали Геррик и я. Тай был последним, но все мои ребята умерли у меня на глазах. Мужчины, наиболее верные мне. Мужчины, которых я поклялся защищать. Мужчины, которые были мне братьями. Мужчины, которые следили за моим чертовым отцом. Они были со мной… и теперь они мертвы из-за меня. Я обещал их семьям... детям... Этот человек хотел, чтоб я страдал. Он знал, что произойдет и хотел, чтобы я страдал.
Я чувствую, как мои глаза горят от нежелательных слез, поэтому закрываю свои веки и сжимаю кулаки. Лондон молчит, но еще крепче сжимает мою руку, говоря, что она понимает.
— Как же я сожалею об этом, — вздыхаю. — Ведь этого я точно не могу исправить. С тобой я могу что-то исправить или хотя бы попытаться. Я могу начать все заново и быть здесь с тобой и своим сыном, но не с ними... Они мертвы. Я не могу вернуть их. Я был слишком слаб, чтобы поехать к их семьям и, глядя им в глаза, сказать, что эти мужчины умерли из-за меня. Я испугался. Людей, которые любили их и пускали меня в свои дома, не задавая никаких вопросов. Они знали, что я собой представляю, но они приняли меня. Он угрожал, что сделает тебе больно... Уэст. Он испытывал меня. Дразнил. Говорил, что ты забыла обо мне, как и все остальные.
— Это неправда. Я думала о тебе каждый день.
— Знаю.
Она немного успокаивается, и расчесывает пальцами кончики своих вьющихся волос.
— А что случилось... с Уэстом?
На секунду я поворачиваюсь к Лондон:
— Я убил его. — Затем отвожу взгляд. — Взял ключи, машину и съебал оттуда так быстро, как только мог. Он должен был использовать кандалы покрепче. Цепи, в конце концов, лопнули. Вот тогда я и узнал, что был в каком-то заброшенном доме на Род-Айленде.
Лондон спокойно слушает меня, что удивляет. Я поворачиваюсь, снова глядя на нее, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию. Но нет. Ее лицо спокойно, словно она понимает. Но еще больше меня удивляют ее слова:
— Ты сделал то, что должен был, Эйс. Я не могу судить за это. За что угодно, только не за это.
Я не знаю почему, но, услышав ее слова, я чувствую себя в десять раз лучше. Ведь она была противницей убийства, хотя в тот раз нам причинили вред. Она принимает меня. Она знает, что я сделал то, что должен, чтобы выжить. Если бы я убил Крейна на парковке, мы бы никогда не оказались в ловушке. Но я дал ему еще шанс. Почему? Потому что заботился о нем. Потому что доверял ему, и думал, что он опомнится. Но я был неправ. Он хотел моей смерти. Теперь я знаю, что не нужно прощать. Близкие — наши злейшие враги.
— Скажи, почему ты не сдался. — шепчет она. — Почему ты не сказал ему, где всё? Твои контакты?
Я пытаюсь сдержаться, потому что этот вопрос бесит меня.
— Лондон, я много работал. Даже не так — я вкалывал день и ночь, чтобы держать Кроу на плаву не для того, чтобы смотреть, как все исчезнет. — Я поднимаю руки, ладонями вверх. — Нет. Неа. Черт возьми. Я предпочел бы сдохнуть, чем передать ее кому-то. Тем более тому, кто планировал меня убить с первого дня встречи со мной. Думаю, здесь замешан Бриджес. Он был единственным, кто вызывал мои опасения. Этот хер умен, как черт. Вероятно, он вычислил, кто мои враги. Я знал, что не должен был отпускать эту суку.
Лондон дергает меня и быстро оглядывается на закусочную, вздыхает и опускает голову, закрывая лило волосами. Я не вижу ее реакции. Но не хочу, чтобы она думала, что все это произошло из-за нее. Если бы она не уговорила меня отпустить Питера, он бы сдох, и ничего этого не случилось бы. Никто бы не поднял руку на меня и Кроу. Мы были бы счастливы, живя в каком-нибудь экзотическом месте. Жизнь двух людей, жизнь в любви.
Без ошибок.
Без вины.
Просто блаженство.
Мир.
Счастье.
— Это не твоя вина. — Я обхватываю ладонями ее лицо и Лондон смотрит на меня, еле сдерживая слезы. — Я знаю, ты так думаешь, но это не так. — Я нежно целую ее в лоб. — Все, через что мы проходим, происходит не просто так. Это жизнь. Она делает нас сильнее. И иногда, поступает вот так, заставляя нас осознать то хорошее, что у нас есть.
Лонни заставляет себя улыбнуться, всхлипывая носом.
— Я не могу не чувствовать вины. Я знала, что Питер что-то задумал, ведь он ненавидит тебя. Он хотел быть тобой. Эти алмазы заботили его больше, чем собственная жизнь. И я уверена, что он сделает это снова.
Я пожимаю плечами и отпускаю ее. Подходит официантка и ставит перед Лондон заказанный десерт.
— Яблочный пирог для Вас, — говорит она, и уходит к новому потоку клиентов.
Лондон поднимает вилку и ставит ее в центр, но не ест. Я уверен, что уничтожил ее аппетит.
— Три года, — говорит она так, будто не может в это поверить. Я ничего не отвечаю. Просто не могу. — Знаешь, когда ты впервые пришел, я думала, ты пришел, чтобы сказать, что хочешь исчезнуть из моей жизни. Я тогда подумала: «Черт, почему Эйс Кроу вернулся, когда моя жизнь нормализовалась?» Теперь же я понимаю. И, Эйс, мне очень жаль... — Ее голос обрывается. Она касается моего лица, и ее пальцы поглаживают мой подбородок, а глаза влажные и умоляющие.
— Перестань обвинять себя, Красная.
— Я знаю, но... Прости. Мне так жаль, что я не дождалась. Я сожалею о Греге и что ты не можешь быть сейчас со мной и Эйденом. Мне жаль, что я не доверяла своим чувствам. Что-то говорило мне, что ты жив, но я не верила себе. Я думала, что схожу с ума и цепляюсь за призрачную надежду.
У меня дергаются губы.
— Ты не сумасшедшая, детка.
Ее губы складываются в мягкую улыбку. Она целует меня и притягивает к себе. Мои руки ложатся ей на талию, а член пульсирует от нахлынувшего желания. Лондон разрывает поцелуй, задыхаясь, когда говорит:
— Я люблю тебя, Эйс. И я обещаю, что поговорю с Грегом сегодня. Я закончу эти отношения. Ради нас. Клянусь. Я люблю тебя.
Эти слова, срывающиеся с ее уст, звучат, как сладостный бальзам.
— Пообещай, что это будет сегодня. Мне тяжело принимать, что другой мужчина рядом с моей женщиной. Это моя киска, — и моя рука пробегает по ее гладкому бедру. — Твое сердце принадлежит мне. Ты — моя женщина. Моя Красная. Моя, — я рыкаю, приближаясь пальцами к ее киске.
Она улыбается нашему следующему поцелую, а затем говорит:
— Да. Твоя.
Мы целуемся, и пламя между нами разгорается все больше. Ветер, очевидно, больше не беспокоит Лондон, потому что она скидывает мою куртку со своих плеч и передает ее мне. Она начинает переползать ко мне на колени, но я останавливаю ее.
— Я — твой, Красная. Поверь, я хотел бы трахнуть тебя прямо здесь и сейчас, но не нуждаюсь в зрителях. Вернемся в отель.
Я встаю, придерживая ее руками, и она поднимается, подхватывая мою куртку. Я вытаскиваю пару купюр чтобы оплатить счет и дать чаевые, разворачиваюсь к двери и мое сердце останавливается. Мой пульс учащается, словно я увидел призрак.
Прошлое.
Черт, неужели именно это чувствовала Лондон, увидев меня, когда я вернулся? Вот так вот встретиться лицом к лицу с кем-то, с кем думал, что снова никогда не заговоришь?
У двери в хорошо подобранном черно-сером костюме от Армани, подстриженными волосами, чистым бледным лицом стоит никто иной, как мужчина, который раньше был моим водителем и пилотом. Мужчина, который улетел из Лондона от всего дерьма, которое свалилось. Он сообщил Бьянке о моей смерти. Один из моих гребаных людей.
Трентон Брукс. Трент.
Я не могу в это поверить.
Глава 21
Эйс
Nocturne — Daft Punk
Он пристально смотрит на нас, переводя взгляд то на меня, то на Лондон, то на наши переплетенные руки. На мгновение в голове выстреливает мысль, что это он сдал меня. Но когда он направляется ко мне с радостной улыбкой на губах, я понимаю, что все еще могу доверять ему. Предатель не он. Нет. Я с умом подбирал своих людей и убедился, что могу доверять им. Так и было до Крейна и Джона...
— Господи, — выдыхает Лондон, удивленно глядя на подходящего к нам мужчину. — Трент?! — Она отпускает мою руку, и крепко обнимает его, тот возвращает объятия.
— Рад видеть тебя, Лондон.
— А я как рада! Что, черт возьми, ты делаешь здесь?
Он смотрит на меня, и его лицо становится мрачным, совершенно точно указывая, что он здесь не ради удовольствия.
— Босс, извини, что помешал, но есть кое-что, о чем ты должен знать, и как можно раньше.
— Что? — спрашиваю я.
— Думаю, я знаю, кто похитил тебя.
— Кто, Трент? — Я делаю шаг вперед. — Бриджес? Это был Бриджес?
Он поднимает руки в воздух, будто попался полицейским с поличным.
— Нет, босс. Я тоже так думал, но ошибся. — Он тянет меня в сторону, и шепчет, чтобы слышал лишь я. — Бриджес умер шесть месяцев назад. Передозировка болеутоляющими. Депрессия. Я следил за ним. Это не он.
— Тогда кто, черт возьми?
Трент вздыхает, оглядываясь на Лондон.
— Я слышал, что мисс Бейкер неофициально делала запросы в твоем деле. Заявив, что у нее есть некоторые файлы, которые она хочет отнести в суд и воззвать к «справедливости». Брехня. Она что-то пронюхала и не хочет, чтобы кто-то еще узнал. Ей известно, что федералы больше не копают на тебя, хотя ты и был для них угрозой. Когда ты умер, они подумали, что мир стал безопаснее. Она — наша цель. Я верю, что она замешана в этом, босс.
Мое горло сжимается. Конечно. Мисс гребаная Бейкер. Мой бывший адвокат, сумасшедшая сука. Я трахал ее, но никогда не доверял ей. Уж она бы никогда не оставила меня в покое. Но она трусиха. И сама не способна на подобное.
— Она не может работать в одиночку.
— Точно, — Трент качает головой, — но если мы сможем взять ее, то достанем и заказчика. Я собирался пойти на это один, пока она ни о чем не догадалась, но подумал, что ты захочешь поучаствовать.
Я прищуриваюсь.
— Бессмысленно. Зачем ей меня уничтожать?
Трент хитро улыбается.
— Ты — Эйс Кроу. Каждый вне Кроу хотел пристрелить тебя, сэр.
Я смотрю на Лондон, которая с нетерпением ждет, когда я вернусь.
— Мы должны вернуться, босс. Заканчивай уже это дерьмо. Я не могу спать по ночам. Не знаю, кто это, но чувствую, что говнюк собирается пришить и меня. У меня был охранник. Я уехал далеко от Нью-Йорка, но... До сих пор не могу поверить, что все умерли. Я должен был быть там. Я должен был приехать в этот гребаный переулок, когда увидел Лондон одну и в слезах.
Он ругает себя. Мой верный Трент. Преданность — вот почему я нанял его. Он больше не работает на меня, но действует так, будто я плачу ему.
— Как ты меня нашел?
— Моя семья сказала, что получила деньги. Я подсуетился и узнал, что они пришли с ирландского счета, от Брюса Кроу. Мне пришлось напрячься, чтобы получить имя. Но это того стояло — я понял, что ты жив.
— Даже Бьянка не знает, что ты спасся в тот дождливый день.
Он потирает шею.
— Не нужно было это делать, босс. Мы не тронули твои деньги. Хотя, как я вижу, ты не бедствуешь.
Я смотрю на свой костюм, ухмыляясь.
— И я сам.
— Нет. Ты ничего мне не должен. Правда, — он роется в кармане и вытаскивает толстый конверт. — Я возвращаю их.
— Трент...
— Нет, Эйс. — Его голос твердый. — Это твои деньги. Твоя кровь, пот и слезы. Ты работал для этого. Не я.
Я смотрю ему в глаза. Знаю, что он не заберет конверт. Он лучше бы оставил его на полу. Мои люди могли быть такими же упрямыми, как и я. Вздохнув, я засунул конверт в задний карман.
— В любом случае, я знал, что первое, что ты сделаешь, это найдешь Лондон, — он кивает в ее направлении. — Поэтому мы искали и ее. Мой человек сказал, что она в Креоле. Пробил по страховке. Я приехал и несколько недель наблюдал за ней, все казалось нормальным, и я спокойно уехал. Но когда я вернулся, ее поведение изменилось. Она вела себя будто стала параноиком. И тогда я понял, что ты где-то рядом.
— Это так очевидно? — спрашиваю риторически.
— Однажды он последовал за ней в отель «Валентина» и решил, что ты там. Поэтому я ждал. Видел, как ты вышел. Я нашел тебя. И пришел к тебе сейчас, потому что не хотел прерывать слишком рано. Я не был уверен, но наблюдая за тобой, понял, что ты хочешь вернуть ее, потому что поставил семью на первое место. Я это понимаю.
— Черт, если ты нашел меня так быстро, то сколько же понадобится времени им.
— У меня была фора. Лондон здесь живет под девичьей фамилией матери. Первые несколько дней я видел ее лишь с сыном и другим мужчиной. Тебя не было видно, но сейчас ты здесь. — Он радостно усмехается своей смекалке. — Я уверен, кто бы ни пытался тебя найти, сейчас пошли искать в другом месте, но они вернутся. Меня они не видели, потому что первые несколько недель я наблюдал за Бьянкой. Вот почему мы должны уехать. Сейчас.
Я облизываю губы. Если я уйду, проведя так много времени с Лондон и после обещания, что не вернусь к прошлому, она не простит. С другой стороны, если я этого не сделаю, то наши жизни всегда будут в опасности. Мы не сможем жить, постоянно оглядываясь. И я отказываюсь постоянно убегать. Я предпочитаю избавляться от дерьма.
Я не бегаю и не боюсь за свою жизнь.
Ни никто на этой земле не будет ебать меня или моих людей, и не уйдет безнаказанным.
Нет.
Потирая затылок, я говорю:
— Позволь мне поговорить с ней. Она должна знать, что происходит. Она поймет. Надеюсь.
Трент кивает.
— Понял, босс. — Он вручает мне визитку. — Позвони мне, когда будешь готов. Я с тобой. Это были и мои братья. Они нарвались на плохих людей. — И с этим он отворачивается, смотрит на Лондон и выходит. Сквозь окна, я вижу фары Бугатти Трента, и как он уезжает.
Я поворачиваюсь к Лондон. Она смотрит на меня. Мне не нравится то, что я должен сказать ей. Я не знаю, как она это воспримет, но я должен это сделать. Я должен. Для нас. Для моей семьи — нашей семьи. Для моих погибших людей.
Подойдя к ней с угрюмым лицом, я говорю:
— Мы должны поговорить.
Она кивает, хватая меня за руку и выводит из кафе, не говоря ни слова.
Глава 22
Лондон
Give Me Love — Ed Sheeran
Мы молча едем в отель.
Я не знаю, что говорить. Сначала я была категорически против того, чтобы Эйс возвращался, но узнав, что произошло на самом деле, и увидев живого Трента, я понимаю, что он должен идти. Он должен сделать то, что нужно.
На кону не только его жизнь. Но и моя. И Эйдена. И Бьянки. И даже Мориса. И если он не вернется и не разберется, то всем, кого любит и о ком заботится, может быть причинен вред.
Мы приезжаем, и Эйс первым заходит в здание, придерживая для меня дверь, и затем следует за мной. Прежде, чем я успеваю отойти, он хватает меня за талию и притягивает к себе. Его губы касаются моей щеки.
— Ты расстроилась?
Я качаю головой.
— Нет. — Я оборачиваюсь. — Вообще-то, нет. Я... Я хочу, чтобы ты это сделал.
Его глаза удивленно расширяются от моих слов.
— Ты действительно хочешь этого?
— Да. — Мои глаза жжет от накопившихся слез, но я еще сдерживаю себя. — Я хочу, чтобы мы были счастливы, Эйс. Я не хочу постоянно оглядываться назад. Не хочу жить в страхе. Я не хочу, чтобы нашему сыну что-либо угрожало. Я не хочу, чтобы тебе что-либо угрожало.
— Все будет хорошо...
— Нет. — Страх все же прорывается, сквозь мою хрупкую блокаду. — Нет, Эйс. Не говори этого. Это же ты сказал мне в прошлый раз. Что все будет в порядке. Ты не можешь знать наверняка. Эти люди..., — я задыхаюсь, — ... опасны. Они знают, что делают. Они знают где ты и что ты будешь делать. Что, если они ждут твоего возвращения? Что, если они вновь схватят тебя, но на этот раз ты не сбежишь... и не вернешься?
— Этого не произойдет. — Обхватив лицо руками, он говорит мне, — Я больше не допущу подобного.
Я прижимаю ладони к его груди, моя нижняя губа дрожит.