С моим чересчур болтливым и чокнутым лучшим другом я познакомилась ещё будучи трёхлетней козявкой: я стащила у него машинку в песочнице и забрала домой. Моя мама долго выспрашивала, откуда у меня чужая игрушка, но кроме того, что она принадлежит «мальтику в клясняй кепатьке» она добиться ничего не смогла. Как оказалось, этот самый мальчик жил со своей семьёй на девятом этаже нашего дома, в том же самом подъезде, что и мы. Мальчик был на два года старше, чем я, и в целях задобрить маленькую вредную меня, подарил эту чёртову машинку, что стало началом нашей долгой дружбы.
Миша всегда был действительно крутым другом и просто хорошим, понимающим человеком. Мы проводили много времени вместе, часто ходили друг к другу в гости, напивались в ноль на вечеринках, а наши родители были уверены, что когда-нибудь нам суждено пойти под венец, держась за руки. У нас с Мишкой было другое мнение на этот счёт: он лет с пятнадцати стал встречаться с девушками, а я была безнадёжно влюблена в его младшего брата – Антона.
Антон.
Произношу вслух это имя, и хочется обплеваться: настолько отвратительно мне вспоминать этого человека. Сказать о нём мне, как ни странно, совершенно нечего. Кроме всем известного слова, отлично рифмующегося с его чёртовым именем, в голову ничего не приходит.
Я честно призналась ему, что влюблена, когда мне было четырнадцать. Парень улыбнулся, поцеловал меня в лоб и пригласил в кино: мы хорошо знали друг друга, потому что я много времени проводила в их доме. Мой глупый подростковый мозг, наполненный мыслями о вечной любви, тут же воспроизвёл картинку нашего светлого с Антоном будущего.
А на следующий день он целовался с девчонкой на лестничной клетке первого этажа, прямо напротив двери в мою квартиру. Моё хрупкое девичье сердце было разбито, а все мечты о счастливом будущем с этим русоволосым засранцем пошли к чёрту.
Как и он.
С тех пор мы практически не общались. В пятнадцать я перекрасила волосы в задорный фиолетовый цвет, назло маме и всему бренному миру, отчего стала предметом подколок обладателя янтарных глаз (которые, кажется, до сих пор сводят меня с ума). Ввиду нашего соседства виделись мы часто: дыхание замирало от его насмешливого взгляда, но, благодаря своему колкому язычку, я всегда могла дать отпор. Часто видеть его было одновременно жутко приятно (его смазливое личико и уверенная походка заставляли моё сердце по-девичьи замирать) и мерзко (дело даже не в горьких воспоминаниях: просто он был любителем беспорядочных половых связей, и короткие юбки его потаскушек я видела чаще, чем Мишу).
Да. Самым паршивым в этой ситуации было то, что Мишка, закончив второй курс, перевёлся в иногородний ВУЗ, а я после поступления попала с Антоном в одну группу (любовь к истории – единственное, что объединяет меня и этого придурка).
Миша приезжал крайне редко, я отчаянно скучала по нему, хоть учёба и отнимала у меня много времени.
А ещё больше времени отнимали вечные насмешки небезызвестного русоволосого парня, который считал своим долгом поиздеваться надо мной. Я часто жаловалась на него своему другу, и он обещал «разобраться с ним по-мужски», как только приедет. И во всей этой печальной (для меня, конечно) истории есть только одна положительная вещь.
Миша приезжает уже сегодня, собираясь устроить грандиозную вечеринку в отсутствие родителей. А это значит, что, к счастью, у меня будет возможность провести весь вечер и ночь в его чудесной компании. И в компании его брата (а это уже к сожалению).
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
Весь день я была словно на иголках: упаковывала подарок Мишке (этот навороченный джойстик он присмотрел ещё в прошлом году в интернет-магазине, но так и не купил), выбирала шмотки, достойные выхода в свет, и укладывала волосы.
Я никогда не была профессионалом в выборе одежды, предпочитая практичность и удобство красоте и женственности, отчего в моём гардеробе было крайне мало вещей, подходящих для вечеринки. Но, как сказала великая Коко Шанель, у каждой девушки в гардеробе должно быть маленькое чёрное платье, и именно на него пал мой выбор. Надев трусики и чулки, не заморачиваясь в выборе обуви, которую всё равно придётся снять в Мишиной (ах да, ещё и в Антошенькиной) квартире, я вытянула непослушные яркие волосы утюжком и нарисовала толстые стрелки.
Мне часто говорили, что я достаточно красивая девушка, в частности мои бывшие молодые люди, поэтому после того, как один самовлюблённый чёртов придурок отверг мои чувства, я не потеряла уверенности в себе, более того в нашем общем с Антоном университете я была достаточно популярной особой. Я не спала со всеми подряд (на что часто намекал тот же засранец), но поклонники у меня были, что, как мне казалось, раздражало одну русоволосую особь.
Стрелки часов уже практически достигли восьми вечера и я, захватив коробку с подарком, поспешила покинуть квартиру, предупредив маму о том, что ждать сегодня меня не нужно. Дверь я предусмотрительно решила закрыть ключом, чтобы не разбудить маму по возвращении, и в тот момент, когда я осторожно повернула ключ в замке, за моей спиной кто-то присвистнул.
– А я думал, что ты не придешь сегодня, кошечка, – голос Антона всегда вызывал во мне неоднозначную реакцию, но сегодня я вздрогнула сильнее, чем обычно. – Как же ты решилась на это? Провести всю ночь в одной квартире со мной? – он двусмысленно поиграл бровями, на что я лишь закатила глаза.
– Я не к тебе иду, а к Мише, не обольщайся, – я уверенно подошла к дверям лифта и нажала на кнопку вызова. – Буду весьма благодарна, если ты прогуляешься пешочком на девятый этаж, перспектива провести тридцать секунд своей жизни в тесной кабине с тобой не вызывает во мне восхищения.
Я слышала, как парень пошевелился сзади меня. Его шаги в подъезде отдавались гулким эхом, и когда дыхание подошедшего Антона уже щекотало чувствительную кожу моей шеи, я взмолилась, чтобы чёртов лифт ехал быстрее.
– Брось, детка. Это будут лучшие секунды в твоей жизни.
Я почувствовала, как его тёплые губы коснулись моей макушки, но парень не спешил трогать меня руками (к счастью), вряд ли бы я выдержала ещё и это.
Хватает его пошлых намёков, которые преследуют меня уже больше четверти учебного года.
– Сомневаюсь, Захаров.
– Я так люблю, когда ты произносишь мою фамилию, как умеешь делать только ты, – практически прорычал парень мне в ухо. Я открыла было рот, чтобы ответить, но именно в этот момент передо мной распахнулись двери лифта и я уверенно шагнула внутрь кабины.
Мы стояли друг против друга: Антон лениво изучал меня глазами, а я уперлась равнодушным взглядом куда-то ему в грудь, задыхаясь от напряжения, повисшего в воздухе. Хотелось выбежать из чёртовой кабины на любом этаже и расплакаться. По-девчачьи, громко, потому что до сих пор чувствую щемящее в груди притяжение к этому русоволосому эгоисту, которое густой патокой спускается к низу моего живота. Просто от вида идеальной белой рубашки, облегающей его стройное тело. И по кой чёрт, спрашивается, я сама не потопала пешком? Гордость взыграла?
Я чуть вздрогнула, когда свет в лифте моргнул и внезапно отключился полностью. Со страшным скрежетом (какой бывает только в добротных советских лифтах) кабина остановилась, и тишина, нависшая над нами, пригвоздила меня к стенке. Лампа снова моргнула, и тесное пространство наполнилось светом, однако лифт не желал ехать дальше. Я слышала, как громко стучало мое сердце, где-то в районе глотки: я испуганно заглянула в глаза Антона.
Парень чуть нахмурился и, быстро сориентировавшись, нажал на кнопку вызова диспетчера. Их диалог был весьма недолгим: произошёл скачок напряжения, лифт старенький, ничего удивительного, в течение часа нас обещали оттуда вызволить. Но это совершенно меня не успокоило.
Я скатилась спиной по стенке, устроившись пятой точкой на пакет, из которого я вытащила коробку с подарком Мише. Антон последовал моему примеру, усевшись прямо напротив меня на собственный рюкзак. Наши тела были в непозволительной близости, колени тесно прижаты друг к другу. Я зарылась рукой в уложенные волосы и тихонько застонала.
– Ну что за пиздец, а? – только и смогла вымолвить я, замечая, что парень широко улыбается, набирая что-то в телефоне.
– Брось, детка, раньше девяти никто не придёт, мы успеем к началу. Я отправил Мишке SMS-ку, чтобы не волновался.
– Чтобы не волновался о том, что его лучшая подруга проведёт целый час в кабине с конченным мудаком? – я чертовски злилась уже потому, что Антон безмятежно улыбался. Он совершенно проигнорировал мою очевидную ярость и мои слова.
– Я вижу кружево твоих чулок, кошечка. Дико сексуально, – парень пошло улыбнулся и облокотился головой о стенку кабины, глядя на меня через полуопущенные ресницы.
– К «конченному мудаку» добавь ещё «грёбанного извращенца», хорошо? – я закрыла глаза и попыталась расслабиться, шумно выдохнув. – Почему мне было суждено застрять здесь именно с тобой?
– Я всё пытаюсь понять, когда ты стала такой сучкой?
– О, поверь, я пытаюсь забыть тот день, – с закрытыми глазами было проще, несмотря на то, что я чувствовала его взгляд кожей.
– Какой же?
Я распахнула глаза и встретилась взглядом с Антоном. Он понимал, о чём я говорю, судя по смешинкам в его глазах и нахальной полуулыбке. Просто он желал, чтобы я сказала это вслух. Пусть мечтает.
– Если ты не помнишь, то это неважно, – я ловко ушла от ответа, как мне показалось.
В следующую секунду мои ноги были бесцеремонно раздвинуты в стороны, а парень встал передо мной на колени, вплотную прижавшись ко мне так, что я дышала ему в грудь. Он схватил пальцами мой подбородок, вынуждая поднять на него глаза: Антон сверху изучающе смотрел на меня, отчего дыхание окончательно сбилось.
– Это было осенью, в восьмом классе, не так ли? Малышка Юля призналась мне в любви, а на следующий день обнималась со своим одноклассником недалеко от нашего дома, – почти нежно проговорил парень, погладив мою щёку большим пальцем.
Мои глаза расширились в удивлении: хоть мы и учились с Антоном в разных школах, мы знали одноклассников друг друга, поэтому я не сомневалась в том, что он говорит правду, хотя сама я помнила об этом смутно.
– Пожалуй, это случилось после того, как я увидела, что предмет моего обожания облизывает свою одноклассницу у входа в мою квартиру, – я всё же осмелилась произнести это вслух, хотя получилось вовсе не так уверенно, как мне бы этого хотелось. Моё тело заходилось странной дрожью от близости парня, который въедался в меня своим взглядом.
– Простое стечение обстоятельств, – Антон хмыкнул и отстранился, сев обратно на своё место, а я поспешно свела колени вместе и смогла спокойно вздохнуть. – Она шла ко мне за тетрадью по биологии, и во дворе соседнего дома я увидел тебя издалека с твоим одноклассником, он обнял тебя и поцеловал в лоб, – парень закрыл глаза, прикусил нижнюю губу и как-то немного горько усмехнулся. – А ты смеялась и обнимала его в ответ. Мне, почему-то стало так обидно. Это всё детский бред, конечно, но я чертовски разозлился на тебя тогда.
– Это не оправдывает того, что ты натворил потом.
– Я хотел тебе отомстить. Ждал, когда хлопнет дверь в подъезд и прижал ту девчонку к стене. Хотелось, чтобы тебе было так же отвратительно, как и мне.
– Что ж, поздравляю, у тебя получилось, чёрт возьми! – я сжала зубы, обняла согнутые ноги руками и положила подбородок на собственные колени.
Антон открыл глаза и встретился со мной взглядом.
– Вот только не надо во всём обвинять меня. Только начала встречаться с парнем, и тут же обжималась с каким-то левым щенком. Должна была понять, что мне это не понравится.
– Мы не встречались.
– Ах, извини, в четырнадцать я ничего не смыслил в отношениях. Я думал иначе. Ты призналась мне в чувствах, я на них ответил, пусть и не вербально. Но вряд ли бы я гулял с тобой весь день тогда и болтал по телефону всю ночь, если бы не считал, что ты теперь… моя.
Это его «моя» прошлось ледяной крошкой по моему позвоночнику, отчего я отлипла от собственных колен и выпрямила спину, вздрогнув. Я напряжённо хлопала глазами, не зная, что сказать в ответ. Не зная, что делать под этим прожигающим взглядом янтарных глаз.
– Мы даже не целовались ни разу, – сорвалось с моего языка раньше, чем я поняла, что не хочу этого говорить. Потому что я часто представляла себе, как целую его. Особенно ночью. До промокших трусиков часто.