По правилам делового этикета - на утренних встречах волосы должны быть заколоты или собраны в хвост. И утром я долго металась, выбирая между распущенными волосами и хвостом, но остановилась на распущенных именно для того, чтобы не казаться заучкой и занудой, а быть немного в стиле "кэжуал" - всё-таки работа у меня творческая и я должна соответствовать.
Пианист в тёмно-синем пиджаке и голубых джинсах встаёт из-за рояля уступая место подошедшему другому, в белом фраке с чёрной бабочкой. Разворачивается в сторону кафе и направляется к столикам через пространство небольшого зала.
Я невольно засматриваюсь на него, на мгновение забываю даже о предстоящей встрече. Так и замираю с телефоном в руке. Очень красивый мужик... Восторг просто... С ума сойти, какой красавец... Высокий, атлетичный, широкоплечий шатен с ровными, приятными чертами лица. Походка, как у тигра, взгляд бирюзовый из-под тёмных бровей полон уверенности в себе, на губах - лёгкая, обаятельная усмешка - он будто бы противопоставляет себя миру, чувствуя себя при этом в своей тарелке. Холёный какой, главное... Но без вот этого гламура... Ухоженный, но очень мужественный... Особенно с этой щетиной... Стильная короткая стрижка с растрёпанной, небрежной чёлкой. Эдакий независимый самодостаточный одиночка. И да - вот это реальный "кэжуал-стайл"! Парень явно хорошо зарабатывает, играя здесь. Или он тут играет ради кайфа? Что-то второй пианист на профессионального пианиста, играющего в торгово-деловых центрах, похож куда больше...
Я машинально поправляю причёску, по прежнему глядя на мужчину, идущего к столикам, рядом с одним из которых я стою - и прислоняю телефон к уху. Гудки моего исходящего вызова. Давай, Артур Николаевич, бери трубку. Где ты вообще?
Оглядываюсь, смотрю по сторонам. Мужчин здесь довольно много. Все хорошо выглядят. И все самых разных возрастов. И кто из них Артур? Или он задерживается? Слышу неподалёку мелодичную трель входящего звонка и оборачиваюсь на звук. Играет саундрек из передачи "Форт Боярд".
Красавец в тёмно-синем пиджаке на ходу вынимает из заднего джинсового кармана огромный чёрный телефон и прикладывает его к уху. Музыка умолкает.
- Да, Оксана, слушаю вас, - слышу я в трубке и одновременно читаю по красивым губам идущего в мою сторону сексуального мужчины...
Распахивая глаза, едва не задыхаюсь от нахлынувших чувств...
Глава 2. "Волнительные переговоры"
Наше знакомство в реале начинается для меня будто в какой-то дымке. Под тихую музыку Чайковского, которую исполняет сменивший Артура за роялем пианист. Едва ли не всю энергию я трачу на то, чтобы просто устоять перед мощной сексуальностью, исходящей от подошедшего ко мне мужчины и одновременно с тем показать себя профессионалом своего дела. И это сложно. Потому что при взгляде на заказчика выставки у меня кружится голова от восторга и восхищения. Я то и дело смущённо опускаю взгляд, но от Артура ещё и безумно приятно пахнет...
- У вас очень красивый парфюм, - тихо говорю я, после того, как мы обмениваемся приветствиями и усаживаемся за столик друг напротив друга.
Утешаю себя тем, что моя несдержанность сейчас вполне сойдёт за деловой комплимент. Смотрю в эти прекрасные зелёно-голубые глаза и балдею. А по коже мурашки от удовольствия... Артур поднимает руку и легонько перебирает пальцами в воздухе. От стены отделяется официант и направляется к нам.
- Благодарю вас, Оксана, - переводит взгляд на меня мой обаятельный собеседник и дарит настолько очаровательную улыбку, отчего я таю, как забытая на солнце мороженка. - У вас тоже очень приятные духи.
Мы заказываем два кофе - эспрессо и американо. Артур отказывается от десерта и когда спрашивает меня - я отказываюсь тоже. Обойдёмся кофе. Десертов у нас и на фотках полно.
- А что это за композиция, которую вы исполняли на рояле? - интересуюсь я.
- "Lucid dream" Роберто Каччапальи, - отвечает Артур. - Это современный композитор.
- Поняла, - отвечаю я. - Очень красиво.
- Люблю итальянских неоклассицистов, - говорит Артур. - Каччапалья, Эйнауди, Патерлини.
- Вы просто обалденно играете на рояле... - снова не сдерживаюсь я.
Ну а что такого-то в конце концов? Он же явно хотел, чтобы я услышала его игру. Ну вот я и отреагировала. Всё честно.
- Спасибо, - снова улыбнувшись, отвечает он, а затем задирает манжет рубашки и смотрит на наручные часы из белого золота на чёрном кожаном ремешке. - Ну что, перейдём к делу?
Так, понятно, заигрывания закончились, едва начавшись. Впрочем, оно и к лучшему. С таким парнем флиртовать довольно опасно - запросто можно влюбиться. А у меня вообще-то дома свой парень есть. К тому же я на работе. Да-да, Оксана, ты на работе, не забывай об этом.
Мысленно я приказываю себе собраться, но это только на словах легко, а на деле я никогда ранее не общалась так близко с такими мужчинами и не чувствовала себя при этом будто на экзамене студенткой с плохо выученными билетами. При том, что я в общем-то очень неплохо подготовилась. Тянусь к сумке за эскизами и распечатанными фотографиями формата А3.
- Давайте я для начала накидаю набросок, как я вижу эту выставку, - предлагает Артур. - В качестве общего представления. А вы меня поправите, если что-то не так.
- Да, отличная мысль! - тут же реагирую я и оставляю в покое эскизную сумку.
Артур достаёт из внутреннего кармана пиджака небольшой скетчбук и длинный простой карандаш с надписью "Tiramisu", хмыкает, ловя мой озадаченный взгляд и говорит:
- Люблю иногда порисовать всякую ерунду. Ладно, рассказываю, как я это вижу. В общем так...
И он принимается рисовать план выставки и высказывать свои пожелания. Он вертит туда-сюда на столе аккуратный скетчбук в английском стиле и ловко орудуя карандашом, набрасывает общую концепцию. Она совсем не такая, как те два варианта, которые я для него приготовила и это всерьёз озадачивает меня. И даже смущает.
Официант приносит кофе и пару десятков секунд мы молчим. До нас доносится фортепианная музыка и тихий гул голосов. Серебристые тонкие ложечки позвякивают о белые чашки - мы оба пьём чёрный с сахаром.
Понимаю, что мне нужно думать о выставке, в конце-концов я на безумно важной встрече, но то и дело ловлю себя на мысли, что глядя на руки Артура, на его красивые пальцы с аккуратным мужским маникюром... на тёмные волоски растущие особенно густо от мизинцев к косточкам на запястьях... думаю совсем не о том, о чём нужно. Поднимая глаза на своего очаровательного собеседника, стараюсь не пялиться на него слишком уж бесцеремонно, но каждый мой взгляд на него мне кажется именно бесцеремонным и порядком смущает меня. Эти глаза и губы сумасшедше красивы и очень трудно перенаправить мысленный поток в сторону исключительно работы.
- Вот, - резюмирует он и снова разворачивает ко мне блокнот, в котором нарисовал простым карандашом план выставки. - А вот здесь по углам должны быть кофейные столики с пирожными и напитками. И напитки и пирожные, разумеется, итальянские. А здесь, - он указывает кончиком карандаша на площадку перед задней стеной небольшого зала, - не протяжении двух дней выставки будут показываться фильмы. Думаю, что они должны отвечать общей концепции. И вот давайте-ка мы к ней и перейдём. Как минимум для того, что вы потом смогли подобрать кинофильмы.
Он внимательно смотрит на меня, явно ожидая эскизов и фотографий. Млею, как кошка на солнышке, глядя в эту бирюзу его глаз с чёрными зрачками-кружочками, а потом, опуская взгляд, мысленно отчаянно ругаю себя за вопиющий непрофессионализм...
- Да-да, конечно, - говорю я. - Сейчас я достану эскизы и планшет.
И когда я раскладываю перед ним распечатанные фото тирамису, и цветные и чб, взгляд его суровеет, а меж тёмными бровями появляется хмурая складка.
- Нет, - качает головой он. - Это сразу не годится.
- Почему? - замираю я с планшетом в руках.
Там то же самое, только больше вариантов.
- В них нет секса, - говорит Артур и отпивает из чашки эспрессо.
- Чего в них нет? - я ошарашенно уставливаюсь на своего собеседника. - Вообще-то это фотки пирожных...
- Именно, - нисколько не смущаясь, отвечает Артур и с тихим звяканием возвращает чашку на блюдце. - Но понимаете ли, какая штука, Оксана, сеть кафе-кондитерских, которую мы открываем - это прежде всего сеть мест для упоительных романтических свиданий, для предвкушения нежных и сладких ночей... Сладких, но не приторных. Загадочных, чувственных, утончённых. Как тирамису. Понимаете?
- Э-эм-м, - бормочу я. - Да, понимаю, но... Просто я представляла себе общую концепцию несколько иначе... И вчера по телефону...
- Да-да, безусловно, - останавливает мой поток сознания Артур, глядя на меня своими бирюзовыми глазами. - Изначально мы с Мариной вообще искали вариант какой-то более размытой экспрессии. Что-нибудь в стиле импрессионистских полотен. Ренуар, Мане, Моне, вот это вот всё. Но потом решили остановиться на фотографиях десертов в той подаче, которая более соответствует идее нашей сети кафе-кондитерских. Тем более, что с импрессионистскими картинами в этой общей итальяно-русской атмосфере возникало слишком много Франции. Такие вещи сбивают акценты, а мне бы этого очень не хотелось.
Он снова отпил кофе из чашки и внимательно на меня посмотрел.
- Вы очень красивая женщина, Оксана, вы знаете об этом?
Я оторопеваю от того, как неожиданно он меняет тему, тем более перейдя на личности. Мне конечно приятно услышать это от него, но это и смущает меня ещё больше. Хотя казалось бы - куда уже больше? Впрочем, говоря о его фортепианной игре и его парфюме, я, пожалуй, сама задала этот тон.
- Спасибо, - отвечаю я. - Из ваших уст слово "женщина" звучит очень приятно. Совсем не так, как оно мне обычно представляется. Знаете, в стиле "женщина-а-а" в магазине от продавщицы, которая орёт на весь зал. В целом я предпочитаю слово "девушка", но...
- Девушка - это виноград незрелый, - безапеляционно выдаёт Артур. - Мило, классно, согласен, но кисло и со множеством нелепых комплексов. Лично я нахожу слово "женщина" куда более прекрасным.
- Это очень чувствуется, - честно отвечаю я.
- Оно ни разу не равно слову "старуха" и оно, как минимум, о более образованной, чуткой и раскрепощённой натуре.
Вторая часть этого заявления весьма спорная. Но спорить я, разумеется, не принимаюсь.
- У меня нет окончательной идеи, Оксана, - говорит Артур, - поймите правильно. Я в ряде вопросов охотно целиком и полностью доверюсь вашему профессиональному чутью. Но общую концепцию визуального оформления залов я более-менее себе представляю и хотел бы чтобы вы воплотили именно её. В плане финансового обеспечения можете вообще не волноваться. Пускай на первом месте будет полёт вашей фантазии. В рамках указаных границ, разумеется.
- Хорошо, - смиренно киваю я и делаю очередной глоток остывающего американо.
На несколько секунд замираю с чашкой кофе перед лицом и смотрю на своего собеседника поверх её края. Затем ставлю чашку на стол, достаю из сумки блокнот для записей и кладу перед собой на стол. Беру в руку шариковую ручку и даю понять, что готова записывать:
- И какова эта общая концепция?
- Я хочу, чтобы все восемь залов, включая вестибюль, кинозал и главный зал, где будет происходить презентация нашей сети, были оформлены в стиле "сепия". Все вот эти коричневые и светло-коричневые оттенки.
- Поняла, - отвечаю я и делаю соответствующую запись в блокноте. - Дальше.
- Вы видели наброски Леонардо да Винчи?
- На фотографиях - да.
- Многие его рисунки выполнены чернилами "сепия", которые изготавливались из чернильного мешка каракатицы. И сам фон этих бежево-коричневых листков тоже очень хорошо подходит для оформления. А учитывая то, что да Винчи - художник итальянский, я думаю, что его работы сепией - отлично вписываются в общую концепцию выставки.
- Согласна, - киваю я. - Сепия очень отвечает внешнему виду десерта тирамису и такое оформление будет смотреться очень органично. Будто бы осветлённый порошок какао.
Артур улыбается и помахивает указательным пальцем в воздухе:
- Вот-вот, вы понимаете, о чём я говорю! - одобрительно восклицает он. - Мне нравится, как быстро вы ловите саму суть!
Ну а с этим заявлением охотно поспорила бы Марина Петровна. Я улыбаюсь в ответ на комплимент. Чувствую себя при этом старательной отличницей на курсе, которую при других студентах громко похвалил строгий преподаватель.
- Разумеется, - продолжает Артур, - мы не будем использовать работы да Винчи. Речь идёт лишь о технике. Я хочу, чтобы вы нашли художников, которые в минимальные сроки - максимум это пять дней - сделают аналогичные работы. Я имею в виду именно технику рисования сепией в эпоху Возрождения, но только с обнажёнными женскими телами. По аналогии с Витрувианским человеком. Причём каждая из женщин на этих картинах должна есть какое-то итальянское пирожное. Оптимально - тирамису, но можно добавить и другие, которые будут представлены на этой выставке в качестве основных десертов наших кафе-кондитерских. Должно быть много секса в картинах и фото, но при этом без пошлой вульгарщины. Утончённое "ню". Чувственность и эстетика. Понятно, да?
- Да... - пребывая в некотором шоке от услышанного, отвечаю я. - Понятно...
А Артур тем временем продолжает:
- Все до единой работы художников и фотографов, которых вы наймёте, должны соответствовать единому стилю. У нас выставка 18+, а значит мы можем быть откровенно-возбуждающими. И не только аппетит к пирожным. Нам надо создать такую атмосферу, чтобы все влюблённые и желающие заняться друг с другом сексом москвичи - ринулись после нашей выставки начинать свои рандеву с наших кафе-кондитерских. Пирожные тет-а-тет, соблазнение, десерты, поцелуи, чувственные ночи. Запахи кофе и какао. Сеть кафе-кондитерских "Тирамису". Понимаете, Оксана?
- Да, - сглотнув, шепчу одними губами я.
Мне кажется, что ещё немного и я вскочу и сбегу. Теперь я чувствую себя зайчиком под осинкой, вокруг которой наматывает круги большой серый волк.
И тут гремит гром.
- А вишенкой на тортике будете уже обнажённая вы. В главном зале - огромный постер с красивой фотографией "ню". Самая большая фотография. Во всю заднюю стену главного зала, за исключением самой сцены. Вы в изящной позе, грациозная, прекрасная, с тирамису в руке. И вот на фоне этой фотографии мы и будем представлять нашу сеть.
Услышав это, я едва не давлюсь остатками американо.
- П... п... - принимаюсь запинаться я. - П.. простите, что?
Артур сидит, закинув ногу на ногу, полубоком ко мне. Эдакий скучающий аристократ в пиджаке, сорочке и джинсах. Уверена, и его пиджак, и его сорочка, и его джинсы стоят больше моей зарплаты за месяц. Он оценивающе на меня смотрит, делает глоток кофе, придерживая другой рукой блюдце под чашкой, чтобы не заляпать одежду. Ставит чашку на блюдце - сквозь музыкальный фортепианный перебор слышится звяканье белого стекла. Оценивающе смотрит на меня и совершенно невозмутимо произносит:
- Понимаете ли, Оксана, я сам лично делаю всё очень качественно. Вот вообще всё. Я когда спать ложусь голым, у меня всегда бельё свежее, грязные трусы в корзине для белья, а чистые - ждут на полочке моего утра. Перфекционизм. И к другим людям я отношусь так же, как к себе. По крайней мере к тем, с кем плотно работаю.
- И как это связано? - немного оправившись от шока, спрашиваю я. - Ваш перфекционизм и моё обнажение?
- Так я буду уверен в том, что вы выложитесь по полной и выставка пройдёт по высшему классу. Для вас это станет не просто проектом, а вопросом собственной самооценки. Настоящая женщина никогда не допустит, чтобы её восприняли, как что-то халтурное.
- Слушайте, - говорю я, - ну, даже если оставить в стороне вопрос того, что подобная практика не входит в мои должностные обязанности, да и вообще - никак не связана с моей профессиональной деятельностью, то вообще-то у меня есть молодой человек и ему может подобное очень не понравиться. Вы не подумали об этом?