И одного этого мне было теперь достаточно для того, чтобы понять, что мне не нужен Женя. Просто не нужен. наши дороги должны разойтись в разные стороны, потому что мы слишком разные люди. И после общения с Игорем мне никогда не будет с ним достаточно хорошо.
Но я однозначно не ожидала увидеть того, что увидела, когда Игорь отвёз меня домой. И дальнейшего - тоже... не ожидала...
Очень красивый и очень комфортный белый "Мерседес" Игоря остановился на перекрёстке, рядом с которым я часто покупала продукты в сетевом супермаркете. Мне не хотелось прощаться, но нужно было подготовиться к завтрашнему рабочему дню, договориться с бабушкой на тему того, чтобы забрать Гришу, а время, между тем, стремилось уже к девяти.
- Да, вот здесь, на остановке автобусной, - с грустью сказала я.
- Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвёз тебя к дому мамы или хотя бы у подъезда твоего тебя высадил?
- Уверена, Игорёш. Мне надо домой сначала забежать. Я обещала маме кое-какие вещи. Ты меня высади здесь, я пока дойду, созвонюсь, договорюсь.
- Ну, как скажешь, - не стал больше настаивать он.
- Извини меня, - виновато сказала я, - Просто я не хотела бы пересудов, а у нашего подъезда часто сидят бабушки, которым только повод потрепаться дай. Я тебе обещаю, я поговорю с Женей и скоро такой проблемы не будет.
- Хорошо, - просто сказал он.
Он припарковал "Мерседес" у обочины, я потянулась к нему, чтобы поцеловать его в щёку, но поняла, что в щёку просто не смогу... И когда я коснулась губами уголка его рта, он чуть повернулся ко мне, и мы слились в поцелуе... Первом нашем поцелуе... Прекрасном, нежном, в котором касание губ превратилось в маленькое слияние, в ласку языками, в трепетную чувственность... Мы целовались, наверное минуту... Голова кружилась от счастья и сексуального возбуждения... Я заставила себя оторваться от него, посмотрела на него, увидела его тёплый, чуть опечаленный взгляд и, приоткрыв дверь, сказала:
- Спасибо тебе, Игорь.
- И тебе спасибо, Оль.
- За что? - искренне удивилась я.
- За то, что ты есть.
Я закусила губу и вздохнула. Захотелось плакать. От счастья и от грусти из-за расставания одновременно. Я совершенно твёрдо приняла решение, что этот вечер, в котором Игорь не может подняться ко мне - последний. С Женей я больше не лягу в постель. И жить вместе не буду. В любом случае, я не могла решить этот вопрос с ним по телефону. Мне казалось это нечестным. Неуважением к нему. Я и так позволила себе целоваться с Игорем, ещё не расставшись с Женей полностью. Хотя для себя - я уже больше не была его невестой. И давно.
Мы вышли из машины и подошли к багажнику. Игорь открыл его, достал мою дорожную сумку, отдал мне и закрыв крышку, сказал:
- Завтра увидимся?
- Да, с удовольствием, - улыбнулась я. - Только я освобожусь только часам в десяти.
- Отлично, - улыбнулся Игорь в ответ. - Хочешь, поедем в боулинг?
- Класс! - обрадовалась я. - А ты научишь меня играть? А то я не умею. Один раз только в боулинге была, с друзьями студенческими.
- Ну, конечно научу, - сказал Игорь.
А потом приобнял меня за талию, прижал к себе и мы снова потерялись в волшебном поцелуе... Боже, как давно я хотела этого... Это было просто прекрасно... Целовать мужчину, в которого ты влюблена и чувствовать его нежность и желание тебя - это просто какое-то счастье...
Игорь обнял меня, ласково поцеловал в висок и сказал:
- Всё, Олечка, на связи. Звони в любое время.
- Хорошо, Игорёш, - сказала я. - Я тебе обязательно сегодня напишу.
Он кивнул, я развернулась и направилась по дороге к дому. Потом я оглянулась и увидела, что он стоит, прислонившись к машине, держа руки в карманах брюк и смотрит мне вслед. Он улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ, помахала ему, увидела, что он поднял руку, снова повернулась к дому и, кусая губу, быстрым шагом направилась по дорожке между высокими тополями.
По пути я договорилась с бабушкой, что буду у неё примерно через полчаса, только забегу домой, брошу сумку и возьму СВЧ-печку, которую обещала ей и которую ей самой нести было тяжело. Её привезли прямо перед моим отлётом и я просто не успела отнести её бабушке. А поскольку мне всё равно нужно было переодеться и забрать Гришу, я решила сделать это сегодня.
Я поднялась на лифте, достала на лестничной площадке ключи, открыла дверь и вошла. В нос сразу ударил какой-то тяжёлый и неприятный запах, а на полу в коридоре я увидела грязные следы от обуви. Я не сразу поняла, что это запах перегара, потому что к сивушности примешивался ещё какой-то запах, какое-то бомжатское амбре немытого тела и запах сигарет. Оторопев, я закрыла дверь и прислушалась.
Из кухни, из-за закрытой двери, глухо доносились мужские голоса. Я перепугалась, но один из них был совершенно точно голосом Жени, и потому я разулась, сунула ноги в тапочки и, оставаясь по-прежнему в недоумении, направилась на кухню.
Открыв дверь, сквозь марево табачного дыма, я увидела картину, которую увидеть никак не ожидала...
На грязном, заставленным бутылками и заваленном рыбьими очистками столе, уткнувшись в руки лицом спал какой-то неопрятный, лохматый мужик в старом свитере с катышками. У засыпанного пеплом подоконника, на котором стояла доверху набитая оранжевыми окурками пепельница, курил ещё один совершенно незнакомый мне тощий мужик лет пятидесяти с глазами навыкате и крючковатым широким носом. Он осоловело посмотрел сначала на меня, потом на сидящего ко мне спиной Женю и тот обернулся.
Небритый, взлохмаченный, он выглядел откровенно опустившимся и, судя по его взгляду и тому, как он осклабился, увидев меня, он был порядочно поддат. Он пьяно улыбнулся своему собутыльнику, который принялся тушить сигарету в пепельнице и размахивать в воздухе ладонью, разгоняя дым, а затем снова посмотрел на меня исподлобья и, грохнув ладонью по столу, хрипло воскликнул:
- Явилась, шалава!
Глава 20. Игорь
Я не сразу уехал. Сидел в тишине салона припаркованного к обочине автомобиля, положив руки на руль, и смотрел перед собой. С приходом темноты город ярко окрасился светом рыжих фонарей, белых и красных фар и разноцветных вывесок магазинов. Я сидел за рулём и думал о том, что расставание с Олей мне с каждым разом давалось всё тяжелее. Сейчас это чувствовалось особенно сильно, потому что я не видел её три дня, а побыл с ней вместе всего пару часов. И это были лучшие часы за последние четыре дня.
А ещё я понимал, что несмотря на то, что сказал Оксане, не хочу тянуть до завтра с этим разговором. Договариваться о встрече на сегодня я не видел смысла, но поговорить нужно было именно сегодня. Теперь я по крайней мере мог это сделать не в ущерб отношениям с Ольгой. Да и просто - завтра важные переговоры, а я не усну, если буду думать о том, что мне сказала Оксана, оставаясь по сути в неведении врёт она мне или нет.
А с другой стороны, как я во время телефонного разговора пойму, врёт она мне или нет? До того, как я встретил Ольгу, я с ней время от времени занимался сексом. Поскольку это длилось уже давно, я не пользовался презервативом, считая её кем-то вроде постоянной сексуальной партнёрши. Насколько я знал, за последние полгода у неё никого кроме меня не было. Точнее, она так говорила, а я ни разу не сталкивался с тем, что она была для сменя занята, если дело не касалось этих её симпозиумов. И то, когда они проходили, я не раз встречал её после и читать, что словом "симпозиум" она обозначала другого мужчину, у меня оснований не было.
Она не вела распутный образ жизни в том понимании, в котором я существовал. Это у меня было разнообразие партнёрш. Она же, как я полагал, занималась сексом только со мной. А ошибался я или нет, мог точно сказать только результат теста на отцовство.
Вздохнув, я полез за телефоном, но достав его, замер. Договорились созвониться завтра, значит надо созвониться завтра. Ничего, как-нибудь усну. В конце-концов, я сам настоял на этом. Вернись я сейчас в тот момент, когда она огорошила этой новостью, я бы договорился обсудить это сегодня вечером. Увидеться и поговорить. Но на тот момент я растерялся, да и не хотелось мне дёргаться во время свидания с Ольгой на тему этого разговора с Оксаной и её ожидания моего приезда.
Вот ведь влип. Настаивать на аборте, если это мой ребёнок, я не буду точно. Что я буду делать точно - это помогать им, и в первую очередь - финансами. Но в роли своей жены я Оксану не видел. Мы были очень разные люди, которые просто нравилось заниматься друг с другом сексом, и говорить на ряд тем, включая её профессиональные. Но я с трудом мог себе представить быт с ней. Она была слишком независимой и со слишком тяжёлым для совместного проживания характером. Когда она работала со мной, я охотно принимал сам факт того, что у неё ведущая роль. Но когда она пыталась навязать мне её во время нашего общения, я жёстко это пресекал. Мне не нравилось то, что она пыталась меня подавлять. Именно пыталась, но одно то, что она делала это нередко, давало мне чёткое понимание того, что мы не уживёмся вместе. Я воспринимал её, как умную женщину, очень любящую секс и для моей прежней жизни, без Оли в ней, она была едва ли не оптимальным вариантом в моей разнообразной сексуальной жизни. Но создавать с ней семью? Да я её не любил! Она мне нравилась, как любовница и как психотерапевт, но это всё. Я вообще не собирался жениться, если уж на то пошло. Все эти мои метания начались тогда, когда я встретил Ольгу и влюбился в неё по уши едва ли не спервого взгляда, что мне вообще давно уже было несвойственно, если уж говорить совсем начистоту.
А с Олей... С Олей всё было по-другому... Я постоянно ловил себя на мысли, что хочу жить с ней вместе, что хочу, чтобы она была единственной моей женщиной. И мне было несложно все эти дни не заниматься сексом с теми куклами, которых до неё я периодически трахал. И по Оксане я тоже в этом плане не скучал. Я вообще по ней не скучал.
То, что я готов стать мужем, я понял только тогда, когда встретил Олю. Точнее тогда, когда мы стали более-менее регулярно общаться. Было у меня с ней чувство какой-то избранности и я понимал, что эта женщина будет мне верна. Она своей верностью этому хмырю это доказывала из раза в раз. При том, что я был для неё на его фоне просто обалденным соблазном. Да и просто - эта её теплота, эта душевность, честность, мягкая, неуловимая какая-то женственность, всё это трогало меня до глубины души. Я восхищался ею и испытывал трепетное к ней отношение. И вообще, рядом с ней я чувствовал себя не мачо и не кошельком. А собой. Настоящим собой. Уставшим от фальшивых личных одиночкой, который наконец-то встретил свою женщину.
И что теперь?
Теперь, если Оксана беременна от меня, мне нужно будет сказать об этом Оле. Я просто не смогу ей врать. И то, что после этого наши с Олей отношения прекратятся - вероятно более чем. Она не тот человек, который станет встречаться с мужчиной, которому скоро родит ребёнка другая женщина. Она не сможет мне верить. И чувствовать себя будет дрянью. Как бы я не убеждал её в обратном.
И что же мне теперь делать?
Основных раскладов, собственно, было всего три.
Первый - Оксана мне врала. Я не знал зачем, но вариант, что она забеременела от другого мужчины, который не собирался ей помогать с воспитанием ребёнка и с которым она, со своей любовью к сексу и лёгкой доступностью, когда мужчина ей нравился, был вполне реальным. В конце-концов, она могла просто залететь от женатого мужика. Учитывая её расчётливый, прагматичный и беспринципный в ряде вещей ум, она могла запросто объявить отцом меня, хотя я им по факту вовсе не являлся. Но мне не был понятен расчёт. очевидно же, что я буду настаивать на проведении теста на отцовство. Не та она женщина, которая когда говорит, что ты - отец её ребёнка, однозначно говорит правду. В России, если опираться на статистику, полным-полно мужиков, которые воспитывают чужих детей, искренне полагая, что биологические отцы - именно они. Я этого вранья не хотел однозначно.
Второй - она меня протроллила так. Напилась в хлам и решила поиграть мне на нервах. Но она мой психотерапевт, что за бред? Мало того, что она в приципе не такой человек, очевидно же, что после подобной выходки, мы перестанем общаться. А насколько я знал, она была моим приездам искренне рада.
Третий - она сказала мне правду. И в таком случае, у меня было всего три варианта поведения:
а) Настаивать на её аборте;
б) Жениться на ней;
и в) Не жениться, но помогать и обеспечивать.
Первые два меня не устраивали категорически.
В третьем случае, опять же появлялось два варианта поведения: - говорить Оле правду или утаивать от неё то, что Оксана забеременела от меня, а потом продолжать тайком от Оли Оксане помогать.
Второй вариант меня опять же не устраивал.
Вот и получалось, что если Оксана от меня действительно беременна, Олю я, скорее всего, терял.
А я без Оли уже дышать нормально не мог. И тосковал по ней и наперёд продумывал, как мы с ней вместе гулять будем, отдыхать поедем, о свадьбе думал неоднократно уже.
Мммда.
Допрыгался по бабам. Это хорошо ещё, что речь о беременности Оксаны. А залетела бы какая-нибудь тупая кукла из тех, что я снимал иногда в частных клубах и одну из которых недавно выпроводил из дома, так и не занявшись с ней сексом? Впрочем, с ними я как раз предохранялся.
А может у меня получится убедить Олю в том, что, несмотря на беременность Оксаны, я теперь целиком и полностью её, Олин мужчина? Что я буду ей верен и что Оксана забеременела до того, как я её встретил, а это значит, что я ей не изменял. Разве это не меняет суть беременности Оксаны?
Но чем больше я об этому думал, тем больше склонялся к мысли, что Ольга поймёт меня, не осудит, и даже проникнется уважением по поводу того, что я не стану отказываться от своего отцовства и бросать женщину одну с ребёнком, как это сделал когда-то Гришкин биологический отец, но... Поставит на отношениях со мной жирную точку. Даже если любит. А в глазах её я теперь видел, как минимум, влюблённость в меня.
Потому что будет чувствовать себя дрянью. Она и так в ситуации с этим Женей, "женихом" её липовым, ощущает себя дерьмово. И потому что не будет чувствовать меня своим. А ей это необходимо.
Не будет она во мне уверена.
У нас просто ничего не получится.
Снова вздохнув, включаю телефон и вижу семь пропущенных звонков от Оксаны и три от других людей. Ёлки-парки, убрал, называется, звук в ресторане! Опасался как раз-таки звонков Оксаны...
Просмотрев три звонка по работе, убедился в том, что ничего срочного. Выставил звук на обычную громкость, включил вибро-режим. И задумался на тему того, звонить сейчас Оксане или нет. Последний раз она звонила мне пятнадцать минут назад. Значит, не спала. А если что-то срочное?
Оставаясь в припаркованной машине, я набрал Оксану и принялся слушать долгие гудки вызова, один из одним. Наконец, она взяла трубку:
- Алло.
- Алло. Ты звонила мне.
- Да, звонила. Хотела сказать, что всё поняла и не настаиваю на том, чтобы ты участвовал в воспитании нашего с тобой ребёнка. Но и общаться больше в таком случае с тобой не хочу. Думаю, ты меня понимаешь.
Голос у неё звучал устало, но уже не пьяно.
- Нет, не понимаю, Оксан. Насколько я помню, я не говорил того, что не стану тебе помогать.
- Да по твоей реакции всё понятно вполне. Беги к своей Оле. Жаркой вам ночки.
- Оксан, послушай...
- Что?
- Ты уверена... что это мой ребёнок?
Она отвечает не сразу.
- Знаешь что, Игорь? Иди-ка ты нахер, дружок. Всё мне с тобой понятно.
- Послушай, это нормальный вопрос, - стараюсь говорить спокойно я, опасаясь, тем не менее, что она сейчас бросит трубку. - Я не знаю, что тебе там со мной понятно, но, согласись, это очень неожиданная новость. Насколько я помню, ты пила таблетки.
- Пила, да. Но вот так бывает, Игорь, что во время приёма противозачаточных от секса тоже бывают дети. Я может быть налажала с графиком, но в любом случае, если уж суешь в женщину член, понимай, что когда ты в неё кончаешь, есть вероятность, что она может забеременеть.
- Окей, хорошо. Давай говорить спокойно.
- Я спокойна, Игорь. Сама доехала. Сама поужинала. Всё - сама.