Выражение лица её было довольное и радостное. Она явно гордилась тем, что смело может сказать это. Алик же взгрустнул и спросил:
- Но ты же ведь не будешь?
Галя помолчала некоторое время, и это даже немного напугало Алика. Он очень боялся, что она скажет "буду".
- Нет, если не обидишь меня.
- Не обижу, - уверенно ответил Алик и улыбнулся.
- И слушаться будешь?
- Если смогу.
- Съешь кашу и не упорствуй.
Галя вновь принесла тарелку с кашей, но на этот раз она не стала сама кормить его с ложечки. Вместо этого она протянула ему миску с кашей и сказала:
- Держи, ешь сам.
Алик улыбнулся.
- Спасибо.
Сейчас Алик чувствовал её доброту и был очень долен тем, что она дала ему возможность съесть эту кашу самому.
Галя ушла, а таз отодвинула в сторону, сказав:
- Больше не дам, остальное съешь.
Алик остался один. Опять слушал тиканье часов и ждал заветного момента: прихода Гали и его освобождение. Алик ел кашу очень медленно и с большим трудом. Мало того, что она была прокисшей, но ещё и с комочками. Было видно, что она лежала долго наложенной в миску или прямо в кастрюле без крышки и высохла. Алик старался есть.
Прошло ещё час, а Алик не съел даже половины всей каши. Проглотить каждую следующую ложку ему было всё труднее и труднее.
Наконец, прошло полтора часа с того момента, как Галя ушла, оставив ему миску с кашей. Она пришла ровно во столько, во сколько должна была. Алик удивился этому, но порадоваться не мог: он не съел кашу.
- Ох, как! - сказала Галя, взглянув на миску: - А ты неплохо справлялся, пока меня не было.
- Я не смог, - сказал Алик, тяжело вздохнув и опустив голову.
- Давай докормлю, - сказала она тут же и взяла у него миску.
- Не могу, не надо. Ну, пожалуйста, ну выбросим её.
- Нет уж! Ешь, давай! - вскрикнула она. И, взяв полную ложку каши, велела открыть рот. Ещё две ложки Алик проглотил, но когда пришло время третьего, отказался.
- Нет! - сказал он. - Не давай мне больше, - и закрыл рот.
- Ну, как хочешь, - сказала Галя и опять отдала ему миску с остатками каши. - Когда закончишь обед, позовёшь меня.
Галя начала уходить.
- Ну! - крикнул Алик, а Галя ответила:
- Надеюсь, к тому моменту мне не придётся нести тебе ужин.
И Галя тут же ушла.
В следующую же минуту Алик начал кричать и звать Галю. Галя в ответ ему тоже кричала:
- Чего тебе опять! Только села.
Она явно больше не хотела идти к нему. Но её раздражал его крик.
- Пойди сюда.
- Замолчи!
- Ну, Галя! - продолжал он.
Минут десять Алик кричал, а потом понял, что это бесполезно: она не хочет идти к нему. Следующую попытку позвать её он сделал только тогда, когда доел кашу. Он всё-таки приложил все свои усилия, чтобы сделать это.
Глава 14. История Алика. Шерстяной комбинезон
- Галя, иди же сюда! Я съел уже всё, - сказал он в отчаянии. Алик к тому времени уже устал звать Галю, она не шла. Алик начал бояться, что она ушла куда-то и не скоро придёт. Ведь он не был ещё в её комнате и не знает, есть ли оттуда выход на улицу... Впрочем, Алик не сомневался, что есть. Ведь она принесла ему кашу, а сварила его явно не в своей комнате.
Галя пришла только через час. Алик чувствовал, что ноги его уже не держат, и он падает...самое ужасное было то, что ему некуда было падать: не было места.
- Давай, вылезай! - сказала Галя, запустив нехитрый механизм под его ногами на подъём. Но Алик не мог вылезти, у него не было сил.
- Ну, чего медлишь? - спросила она недовольная.
- Не могу, - сказал он с грустью. - Я подожду, пока ты совсем поднимешь. И он ждал. Пол восстанавливался в прежнее положение довольно-таки медленно. И только когда две ямы под его ногами превратились в выступы на полу, он осторожно решился сделать шаг в сторону, где стояла Галя. Алик сразу же чуть не упал, потому что ему было очень больно идти и к тому же, он споткнулся.
- Осторожнее! - сказала тут же Галя. - Куда спешишь?
- Нет, я не спешу.
- Я говорила тебе, что у вас сегодня нет обеда?
- Нет, - сказал Алик.
- Вы новенькие потому что, и завтракали поздно. Скоро ужин.
- Ясно...но я не хочу ужинать тоже, - заранее сказал Алик.
- Тебе придётся. Надеюсь, обойдёмся без фокусов?
Алику очень не понравились слова Гали, и он не хотел отвечать.
- А когда ты мне штаны дашь? - спросил Алик, стараясь забыть о предстоящем ужине. Он не хотел разговаривать с ней о еде. Его тошнило даже от воспоминаний от сегодняшнего завтрака.
- Дам, дам, не беспокойся ты так, без штанов не останешься. Пошли со мной, я тебе дам, - сказала Галя, и повела его в сторону одной из тех трёх дверей внутри комнаты. Алик был доволен, он очень хотел узнать, что же кроется за этими дверями. Он сразу понял, что повела она его не в свою комнату.
Они подошли к правой крайней двери и вошли внутрь комнаты. Это явно была кладовка, в ней не было ни одного окна, ни стола, ни стульев, зато кругом были многочисленные полки. Все полки были забиты разнообразными вещами: то постельным бельём, одеялами и подушками, то разнообразными средствами для мытья, были там и кухонные принадлежности. Алик сразу всего и разглядеть не мог, на это требовалось время. Атмосфера царила мрачная, впрочем, как и во всех комнатах этого лагеря.
Алик, как вошёл, сразу последовал за Галей. Он боялся отходить от неё: "а то мало ли, будет ругаться, - думал он - или того хуже, решит, что я украл что-либо". Так, разнообразные нехорошие мысли лезли в голову Алика и тревожили его.
Галя подошла к одной из полок и сказала:
- Принеси стремянку, она у входа.
Алику пришлось отойти от Гали и принести ей стремянку. Она оказалась тяжёлая, и пока Алик нёс её, чуть не упал. Галя достала одеяло и подушку из самой верхней полки и дала Алику:
- На, держи, - сказала она и пошла в другой угол кладовки, взяв с собой стремянку.
- А можно я отнесу это в другую комнату? - спросил Алик. Он не хотел вместе с подушкой и одеялом следовать за ней. И, к тому же, одеяло оказалось ужасно колючим, Алику было неприятно прикасаться к нему.
- Конечно, неси! Это тебе. Сейчас принесу и одежду.
Алик быстро отнёс всё в комнату и положил на единственную кроватку в своей комнате, и быстро вернулся к Гале. Она ещё даже не успела поставить стремянку туда, куда хотела.
- О, как ты быстро! Отлично, последи, чтобы я не упала, - сказала Галя, она немного боялась, потому что стремянка казалась ненадежной, и пол был неровный; Галя тряслась, стоя на стремянке. - Подержи стремянку.
Алик сделал всё, как велела Галя, и этим успокаивал её. Вскоре, недолго покопавшись на самой верхней полке, она достала и дала ему нечто большое и шерстяное. Алик вначале даже не понял, что это. Оказалось, одежда типа комбинезона, из натуральной шерсти.
- Что это? - спросил он тут же, удивлёнными глазами глядя на вещь, и рассматривая её со всех сторон. - Ужасно колючая.
- Это тебе. Наденешь её.
- Ни за что! - сказал он и засунул в одну из нижних полок. - Дай что-нибудь другое. Нормальное.
- Оденешь, я сказала. Ты же из домашних, вот тебе и элитная одежда.
- Что за ерунда?! - возмущался Алик, совсем не понимая её слов.
- А то, что шерстяная одежда тёплая. Дают тебе её, потому что ты не живёшь тут, а приехал на время. За тобой должен быть лучший уход, ты не должен замерзать и болеть, иначе у руководителя этого лагеря могут быть неприятности.
- Да у вас точно будут неприятности, если я расскажу, как вы издевались надо мной! - сказал Алик уверенно, и довольный своей угрозой.
- Не расскажешь. Если попытаешься, ты потом горько пожалеешь об этом. И вообще, тебя тут так обработают, что хвалить заставят этот лагерь. И родителям говорить будешь, что тебе здесь понравилось, что это лучший лагерь из всех.
- Что значит "обработают"? - с испугом спросил Алик.
- Увидишь! Даже не вздумай говорить кому-либо то, что ты только что сказал мне. Тебя за это и не так накажут.
Они вышли из кладовки, и Галя тут же заперла её.
...
Идий положил тетрадь со своим произведением, оглядел и глянул на часы. Идий ужаснулся, когда узнал, сколько часов по времени он уже пишет. Было уже одиннадцать часов вечера, а начал он это делать сразу же после школы, около четырёх часов вечера. А ведь он даже не поел...
Идий всё же ещё захотел немного пописать, но уже о своей жизни и чувствах. Он поставил три точки посередине новой строки, отделив свой роман от биографии, и продолжил писать.
Глава 15. Про меня
Сегодня я опять начал писать. И это для меня прекрасный день, потому что долгое время я не делал этого. А знаете, почему? Это родители мои виноваты. Они начали придумывать всякую ерунду обо мне, просто ужасные вещи. Мама решила, что я с ума схожу, и захотела отвести меня к психологу.
Знаю, что бы вы мне сейчас сказали: к психологу ходят не только сумасшедшие. Но видели бы вы то, как мама смотрела на меня! И в каком состоянии она принимала такое решение, и вы бы убедились, что я не просто так это говорю. Отец тоже сказал, что она считает меня не вполне здоровым. А мама так думает, потому, что я люблю часто запираться в комнате один, и она знает, чем я тут занимаюсь. Но я же не совершаю ничего преступного и не понимаю, причём тут сумасшествие?! Ей, почему-то, кажется, что подросток, запирающийся у себя в комнате должен заниматься чем угодно, но только не писать по многу часов подряд...
Мне кажется, моя мама подглядывает в дверную щель и видит, чем я тут занимаюсь. Я ведь сказал, что она знает, но не подумал, откуда ей это известно? Но явно не потому, что бабушка подарила мне дневник. Хотя, если подумать, я мог сам ей сказать, что много пишу...
Не хочу сейчас думать об этом, это не имеет значение. Я уверен, что если я смотрел бы порнофильмы, запершись у себя в комнате, и мама знала бы об этом, она не считала бы меня сексуальным маньяком. И мне обидно, что она считает меня сумасшедшим потому, что я пишу. Лучше бы она думала, что я писатель...хотя, наверное, меня вряд ли можно назвать писателем. Это было бы слишком хорошо быть настоящим писателем, особенно для меня. И мне кажется, что это большая наглость с моей стороны признаваться в том, что я хочу быть писателем и чувствовать себя им. Хочу, чтобы ко мне относились как к писателю, и любили бы мои произведения. Я же ведь уже давно отказался от этой мечты..., было бы ужасно захотеть этого вновь и понять, что зря. Я просто должен знать своё место...Но я всё же очень-очень хочу, чтобы кто-нибудь прочёл моё произведение и не посмеялся надо мной.