Селифан не находил разумного ответа на этот вопрос и поэтому просто отбрасывал вероятность особо неприязненных отношений с кем-либо из своих учеников...зачем-то он боялся этого, очень часто задумывался над собой...
Одно успокаивало Селифана: его никогда не возненавидят за несправедливую двойку, потому что в этом отношении он - человек чести!
После того, как Селифан обратился к ученикам последних парт, а они почти не отреагировали на него, он понял: нелегко ему придется! ...и будут его недолюбливать.
- Если у вас имеются вопросы, я просил бы задать их мне - заговорил Селифан опять своим вежливым голосом, который казался невероятно фальшивым и даже несколько язвительным, - и желательно до того, как я начну урок.
Все молчали, но Селифану показалось, что он услышал откуда-то с середины класса такие слова недовольства: "как будто он ещё не начал..." Селифан знал, что это ответ на последние его слова. Впрочем, голос был столь тихим, что придраться, казалось, просто невозможно! Но Селифан чувствовал, что обстановка накаляется и между ним и его учениками создается некое напряженное электрическое поле. И это совсем ему не нравилось.
-Вот Вы, на последней парте, встаньте, пожалуйста, - обратился он к одному мальчику в синей блузке, выражение лица которого не объясняло ничего: ни усталость, ни недовольство, ни наглость - совсем ничего! Он показался Селифану каким-то не таким, или даже совсем - никаким, вот он и обратился к нему первым.
Ученик этот был светловолосый, и имел несколько болезненное выражение лица. И, поняв, что к нему обращаются, он незамедлительно начал вставать. И это надо было видеть!.. Селифан в жизни не встречал столь медлительную личность. А удивительным-то ему показалось то, что он мгновенно услышал его - сразу же вставать начал!.. Словом, Селифана удивила необычайная скорость его мысли в сочетании с неописуемой медлительностью. Но человек не может быть одновременно быстрым и медлительным. То есть, если человек реагирует на что-то быстро, то он и дела свои должен выполнять соответственно. Селифан понимал, что так должно быть, вот он и удивился феномену! Впрочем, и феномена-то вовсе не было никакого, просто Селифан и сам не был "торопышкой ".
-Навилов Евфимий - сказал он, как только встал, словно от него только этот ответ и требовали. Но он-то знал, что учителю не понравились разговоры рядом с ним сидящих одноклассников. И он уже готов был к тому, что это припишут ему в вину...
-Сабулов Сергей - вдруг встал и представился рядом сидящий товарищ, один из тех, кто "шушукался". - А можно спросить?
Селифан был доволен тем, что они вдруг оба встали и представились. Пусть это несколько и нарушало порядок, но зато ему не пришлось их просить об этом. И Селифан с радостью кивнул головой.
-Это правда, что теперь и физику у нас Вы будете везти? - спросил Сергей, но потом неуверенно подправил своё предложение. - Ну, то есть я хотел спросить, а как же Капитолина Дмитриевна?.. Она ведь у нас пока...
Селифан помолчал чуточку, осознавая, что ученики его интересуются вполне допустимыми вопросами. Может быть, он зря на них сердился?
- Насколько я знаю, ваша прежняя учительница была уволена, и теперь я вместо нее.
О, как эти слова успокоили Роберта!.. В его душе цветы расцвели на мгновенье - и он переполнился невиданным восторгом. Он ведь так давно мечтал, чтобы Наталью Прокопьевну уволили. И он даже злорадно подумал, что не был бы так доволен её отсутствию, если бы она уволилась сама.
Но Селифан не знал ничего сам, а просто так сказал... Ну, такое уж предложение возникло в его голове первым!
-Нет, вовсе, она не уволилась, - возразил Сергей, - Уволилась Наталья Прокопьевна, учительница алгебры, а Капитолина Дмитриевна - наша учительница физики - тут он сделал паузу в речи и, словно осознав ошибку в своих словах, добавил: - ...была.
Селифан как услышал эти слова, как и подумал: "неужели мне просто так, из формальности достались мои два урока физики в неделю?" Конечно же, Селифан сейчас был вправе так думать. Ведь уволилась-то учительница алгебры, а не физики, а он ведь пришёл сюда наниматься именно учителем физики..." Несправедливо это всё...." Впрочем он уже начал успокаиваться, и никакая новая информация по этому поводу его не спешила удивлять...
"Может быть, преподавать алгебру даже лучше, чем физику" - подумал Селифан, как бы расспрашивая себя о своих же предпочтениях.
- Но в любом случае, физику у вас теперь веду тоже я. И, если вы не против, мне бы хотелось для начала со всеми вами познакомиться. По-отдельности, - добавил он последние слова несколько неуверенно и в форме уточнения; Селифану показалось, что его желание не поймут, но он всё же продолжил, отвлекаясь на другом: - Сергей и Николай, вы можете сесть. Сядьте, пожалуйста.
Эти двоя так и стояли, пока Селифан сам не велел им сесть двумя усиливающими друг друга предложениями. Они, казалось, ожидали ещё что-то услышать от их нового учителя о Капитолине Дмитриевне и Наталье Прокопьевне.
-Так как у нас с вами сегодня подряд два урока алгебры, мне хотелось бы один из них провезти как ознакомительный...после того, как я всех вас буду знать поимённо, я расскажу вам немного о нашей предстоящей программе и особенностях её изучения.
Выслушав в полной тишине речь Селифана, все молча кивнули. Какие-то повертели головами, чтобы увидеть реакцию своих товарищей на пространное обещание учителя "объяснить особенности изучения алгебры". Все до единого содержали в себе мнение: "а чего там объяснять? пройти учебник до конца - и всё!"
Все были заинтригованы - все жадно слушали учителя. И, несомненно, он представлялся им необычайным человеком! Но вот каким он будет учителем, добрым или строгим, об этом все ученики пока только догадывались.
-Ну, раз уж все согласны, давайте начнем с последних парт, - сказал Селифан, решив, что молчание - это утвердительный ответ на его предложение...
Он не очень-то хотел целых два урока говорить о модулях числа. Селифан был готов как угодно, но иначе растратить отведенное им время. Но делал он это не просто оттого, что пытался "улизнуть" от своих обязанностей (но и эти мысли бродили в его голове) - он не желал напрягать своих учеников, расспрашивая о тех заданиях, которые сам не задавал. Ну, не интересно было ему это. И потом, Селифан счёл подобное несправедливым. Он-то знал, что больше половины из присутствующих не готовы к уроку (не очень-то хочется делать домашнее задание, когда у тебя нет учителя, и ты не знаешь, будет ли он?) Селифан старался отнестись с пониманием ко всему этому, да и себя мучить тоже не хотел. Он ведь и представления не имел, что будет делать, когда объяснит "несложную тему"? Не может же он весь второй урок вызывать детей к доске и заставлять делать по одному маленькому примеру...он был уверен, что не опрошенных в таком случае просто не останется - уж очень ему легкими представлялись примеры в их книжках (но вот можно ли так задумываться учителю?!).
Таким вот образом поразмышляв, Селифан твердо решил потратить первый урок на пустую болтовню...В остальные дни будет легче, он знал это. Ведь тогда он уже сможет спрашивать у них домашнее задание, которое сам задавал и ещё - сможет упрекать кого-то и ставить плохие отметки за их невыполнение. Впрочем, ставить двойки он не мечтал.
Селифан всегда считал, что самое неприятное в работе учителя это то, что ты обязан "играть гадкую роль проверяющего" и ставить двойки или пятёрки. В этом-то и заключается вся власть учителя. А самым ужасным является то, что ты не можешь поставить никому двойку или даже пятёрку, без того, чтобы на тебя не посмотрели с укоризной. За двойку - осудят за жестокость, непонимание, бессердечность и всё прочее и гадкое; а за пятёрку...ну, Селифан считал, что с пятёркой дело обстоит чуть попроще, но всё равно не без отрицательного нюанса. Ведь он был уверен, что если учитель ставит кому-то за что-то оценку пять баллов, обязательно найдётся тот, кто подумает, что это он несправедливо оценил знания товарища, из особой любви к этому ученику. А происходит так оттого, что каждый считает себя чуточку лучше другого.
Вот такие вот мелкие морально-этические вопросы, а то и проблемы, занимали голову Селифана. Но он старался особо не размышлять об этом. "Ведь это всё - мелочи! - считал он. - Иногда жизнь оказывается куда проще, чем она есть в твоих фантазиях" И сейчас, глядя на свой класс, Селифан понимал, что в детстве изрядно утрировал, думая, что ему будет затруднительно ставить двойки и пятерки, если он вдруг станет учителем.
Теперь же Селифан чувствовал, что сможет ставить своим ученикам любые отметки без всякого угрызения совести. Для его душевного спокойствия главным представляется лишь одно условие - справедливость.
Такой ли Селифан безукоризненно правильный учитель, каким себя хочет показать в своих последних мыслях?
Селифан очень внимательно слушал фамилии и имена каждых, кто представлялся. Казалось, он про себя всё время делал какие-то заметки, старался запомнить каждого...но это было лишь поверхностным впечатлением, которое оставлял Селифан в то самое время, пока он знакомился со своими учениками. На самом же деле голова его была переполнена своими собственными заботами. Он уже месяц живёт у Яны Савельевны без арендной платы, и она уже вторую неделю грозится его выгнать. Впрочем, даже и этот вопрос его не волновал столь сильно, как вероятность появления задолженности в университете, в которую он поступил на платной основе.
После того, как все ученики представились (это заняло не так много времени, как он предполагал), Селифан решил, что пора бы наконец удовлетворить любопытство присутствующих по поводу того листочка на краю парты Роберта.
-Итак, теперь, когда мы все друг друга знаем, я могу перейти к следующему этапу нашего урока. Как и обещал, я собираюсь рассказать вам о некоторых особенностях наших предстоящих занятий, - тут он сделал некоторую паузу в речи, как бы стараясь заглушить то состояние заинтригованности, в которое он сам их и ввёл. - Ну, в принципе мои уроки ничем особенно не будут отличаться от тех, которые вела у вас прежняя учительница. Единственное, я буду предоставлять вам еженедельно вот это - и он взял с парты Роберта тот самый листок бумаги, исписанный его собственным почерком и, помолчав несколько секунд, начал объяснять его содержание: - Здесь написано всё, что мы должны пройти за неделю, в том числе и домашние работы. Данный лист в одном экземпляре и будет он всегда у старосты. Итак, я хотел бы узнать, кто же у вас староста?
Все молчали, пока один из учеников первой парты не подсказал:
-Раньше Эмма была.
-Это так? - Тут же спросил Селифан, где то в глубине души восторгаясь данным обстоятельством. Он ведь только ещё подумал, что неплохо бы всех рассадить по-своему усмотрению. Селифан-то ведь знал: ученики терпеть этого не могут! "Но его интересы ведь важнее" - он так думал. Селифан, как увидел свой класс, так сразу и решил: "они не останутся на своих местах - ни за что не останутся!" А то, что староста Эмма, и она сидит на третьей парте от учительского стола - это большой повод, чтобы начать "командовать". Селифан только и искал разумное обоснование, чтобы начать их рассаживать по-своему усмотрению.
Эмме пришлось встать после того, как в классе прозвучало её имя. Она сама решила, что так надо сделать: другого выхода нет. Но делала она это медленно, робко и еще с массой недовольства на лице. Никто не мог не увидеть, что Эмма не рада своему положению старосты...но вот с каких пор?! Никто сейчас не смог бы ответить на этот вопрос, даже Эмма. И, казалось, что она несколько рассержена на своего товарища, который "сдал" её. Так подумали все, в том числе и Селифан, потому что она как-то уж очень укоризненно посмотрела на него. Лишь сам "виновник" её душевных хлопот не увидел ни её упрёка, ни даже недовольства, которое так бросалось в глаза. Многие в классе решили, что она вот-вот попытается отказаться от своей роли старосты...ни один из них претендовал на эту роль!
- Можно выбрать другого старосту, раз уж у нас теперь Вы классный руководитель, - воскликнул Сабулов Сергей с задней парты и решил даже обосновать своё предложение разумным объяснением причины таких вот его слов. - Это Наталья Прокопьевна решила, что Эмма будет старостой. Но вы можете выбрать себе другую старосту.
Эмме чрезвычайно не понравилось то, что он сказал "себе". Словно классный руководитель выбирает старосту самому себе и вот она принадлежит ему - этому Селифану Фирсовичу, который ещё не известно, что из себя представляет... Но в любом случае, Эмме он не очень-то нравится - она даже находится в некотором страхе от него и ..."Но ведь особых причин нет для таких мыслей, чего это я?.." - пронеслось на мгновение в её голове...И Эмма поняла, что она не желает никогда общаться с ним наедине - это было бы ужасно. Эмма представила себя и его в пустом классе с запертой дверью - и по всему телу её пробежал мучительный холодок, заставляющий её "беспричинно робеть" Но ведь быть старостой - уже означает часто видеться с классным руководителем и иногда даже обсуждать некоторые школьные мероприятия в приватной обстановке. Она знала - этого не избежать...
-Нет, зачем же менять старосту? - сказал Селифан, как только Эмма поднялась над партой. - Мне кажется, что Эмма вполне с этим справится. Раньше же справлялась, разве нет?
Почти все положительно кивнули головами в ответ на этот вопрос, кто-то даже сказал "да" или "конечно", но таких смелых были единицы. Толи они не решались отвечать вслух без обращения к ним лично лишь потому, что учителем был Селифан - мужчина в важном, деловом костюме, толи... толи он действительно внушал им чем-то особое уважение. Как бы Селифан хотел так думать!.. Но он мысленно отмечал в голове всех тех, кто "выкрикивал сидя", создавал некий "чёрный список" И, по его мнению, это те, которые должны быть пересажены первыми!