— Ты меня спас…спасибо…
— Не за что, — хмуро отозвался он. — Не для тебя старался.
Его раздражение разъяснилось спустя несколько минут. Наш ужин сгорел. Вода в котелке выкипела, тушка выглядела мало аппетитно, хотя мы её честно пытались грызть. Смарт устроил меня на постели из сломанных веток, а сам сел в сторонке, недовольно наблюдая, как я корчусь от боли. Потом терпение его закончилось, и он стал яростно копаться в мешке, надеясь отыскать там чудесный эликсир. Хоть рану мы перевязали куском сухой ткани, залечить её этим, ясное дело, не удалось. К моему удивлению лекарство от всех болезней мой сердитый спутник всё-таки нашёл. Я уже успела позабыть о подарке знахаря Фрая. Склянка с мазью пригодилась много скорее, чем ожидалось. Старик не обманул, его подарок мигом поставил меня на ноги. Конечно, после смазывания боль ещё некоторое время чувствовалась. Но потом нога занемела, и моё тело расслабилось, наполнившись неожиданной лёгкостью. Сон подоспел вовремя, унося моё сознание в неведомый и счастливый мир.
4. Подружка юности.
Просыпаться не хотелось. Ни ластящееся, словно щенок, солнце, ни пронзительное птичье завывание, ни даже противный голос Смарта, бубнящего о том, что я конец мира просплю, не заставило меня открыть глаза. Эх, загадать бы желание о том, чтобы не просыпаться никогда. Я упорно хваталась краем сознания за обрывки призрачных, пушистых сновидений. Хваталась, правда, недолго. Мой спутник, уставший орать мне на ухо:
— Хорош дрыхнуть, Верна! Нас ждут великие дела, — взял, наконец, меня за плечи и хорошенько встряхнул.
Глаз я так и не открыла, но шевелиться начала, перестав прикидываться дохлой курицей.
— Смарт, ну ты и изувер, — вяло отмахнулась я от плещущего мне в лицо водой из ручья живчика.
— Да, ты меня просто насквозь видишь, — хохотнул тот, тут же озадачено уточнив:
— Как нога? Идти-то сможешь?
— Кажись, могу, — пробормотала я, бездумно переступив с ноги на ногу, при этом безвольно уронив голову на плечо Смарта, хлопочущего вокруг меня, как наседка над цыплёнком
Как ни странно, идти я могла. Нога совсем не болела, хотя выглядела ужасно. Краем глаза взглянула всё-таки. Раны на лодыжке затянулись, но красоты конечности это не прибавило. Заботило меня не то, как я пойду, а скорее то, в чём я пойду. Вспомнив про утраченный в пучине озера сапог, я мученически застонала.
— Болит? — почти с сочувствием спросил парень, заботливо придерживая меня за плечи.
— Нет, — завертела я головой, окончательно открывая глаза и раздражённо освобождаясь от его объятий.
— А чего стонешь тогда? — хмыкнул он, наклоняясь, чтобы подобрать, уже готовый к путешествию мешок.
— Я же босая! — Глядеть на перевязанную обрывком ткани ногу было мучительно неприятно
— Ума не приложу, как бы ты путешествовала без меня, — хмыкнул Смарт, доставая из кустов мой второй сапог, с которым я, вроде как, вчера навеки распрощалась.
— Откуда?! — счастью моему не было предела. Я схватила драгоценную обувь и тут же принялась натягивать её на свою многострадальную ногу.
— Оттуда, — подмигнул задорно Смарт.
— А местный зубастый хозяин не возражал? — полюбопытствовала я, с опаской оглядываясь в сторону злополучной поляны.
— Обошлось, — небрежно отозвался спаситель девичьих сапог. И тут же начал меня подгонять:
— Шевелись! Солнце уже давно намекает, что в путь-дорогу пора.
Называя дорогой те козьи тропы, по которым нам пришлось пробираться после того, как мы покинули уютный лесок с весьма негостеприимным озером, Смарт, пожалуй, погорячился. За лесом началась холмистая местность. Травы тут было значительно меньше, чем разбросанных камней разной величины. Между камней с шипением ползали змеи. Я с невольной благодарностью взглянула на спутника. Да, босиком здесь бы точно не прошла. Даже передохнуть решительно было негде. Перекусывали на ходу, справлять нужду приходилось практически на виду, у встречных кустиков, вынужденно смиряя смущение. Вдали мелькали тени неизвестных мне хищников. Их вой достигал ушей, вызывая дрожь в коленках и морозный бег мурашек по спине. К тому же погода изменилась. Если прежде мы купались в солнечных лучах, наслаждаясь вечным «бабьим летом», властвующим в восточных областях объединённого государства, то теперь приходилось дрожать от пронзительного ледяного ветра, то и дело злобно пытающегося сорвать с нас одежду. Я зябко куталась в плащ, и даже не побрезговала натянуть на голову чесночную шапку — подарок Ждана, поминая крикливого трактирщика с благодарностью. А вот Смарт, подозреваю, наслаждался непогодой. Ловко перепрыгивая с камня на камень, вооружившись сучковатой палкой, он с видимым удовольствием вдыхал холодный, свежий воздух, беззаботно поглядывая на клубящиеся над головой серые тучи и болтая без умолку о дикой красоте этого края. Никакой красоты, честно говоря, я не заметила, и разделять его восторги не спешила. Меня хватало только на то, чтобы тоскливо ползти за этим попрыгунчиком, упрямо сжав губы. Споткнувшись в очередной раз о затаившийся в траве камень, я полетела бы кубарем с холма, на который мы как раз взбирались, если бы Смарт вовремя не ухватил меня за шиворот. Повиснув в его руках безвольной куклой, взмолилась:
— Устала, сил больше нет, и ноги не слушаются. Давай передохнём.
— На холме остановимся, — легко согласился Смарт, и даже ехидной улыбочкой на этот раз не воспользовался. — Там змей меньше, чем в низине. Да и хищники издали видны — внезапно не подкрадутся.
— Спасибо, — простонала я, рухнув на каменистую землю со скудной растительностью, сразу же, как мой спутник великодушно объявил привал.
Смарт уселся рядом и стал беззаботно грызть яблоко, обнаруженное им в мешке с остатками провизии. Впрочем, оглядываться он не перестал и своё антизмеиное оружие — длинную палицу из рук не выпустил. Арбалет со стрелами тоже положил рядом. Я устало закрыла глаза. В тот момент мне было совершенно безразлично нападение змей, хищников и даже самого Лордина. Есть не хотелось, только спать, вечно спать, превратившись в каменную статую, обвеваемую свирепыми ветрами.
— Вообще не понимаю, зачем ты в горы потащилась? — противный голос прорвался в моё дремлющее сознание, возвращая к действительности. — Чего ты там забыла? Или это такая подсознательная тяга к саморазрушению? Уверен, без меня бы ты далеко не ушла и скоро осталась бы валяться в какой-нибудь канаве скукоженным бездыханным трупиком. Ловушку для кота можно было бы устроить и в более уютном местечке.
Отвечать совсем не хотелось, тем более я и сама не знала, с чего меня вдруг понесло в эти дикие, неприветливые места. Может и правда, смерти ищу? А здесь уж, судя по всему, с нею вряд ли разминуться удастся. Впрочем, отвечать что-то было нужно, ведь занудный Смарт просто так не отстанет. Вариант о попытке спрятаться от Лордина, я отмела сразу. Уж больно глупо и неубедительно бы прозвучало. Поэтому ответила ещё глупее, озвучив первую пришедшую в голову мысль. В общем, ляпнула, не подумав, в надежде на то, что прилипчивый бродяга озадачится такой явной несуразицей и хоть на время от меня отцепится.
— Зачем, зачем? Драконов искать. Зачем же ещё в горы ходить, как не за этим.
Он не расхохотался, как ожидалось. Задумался даже.
— А что, ты веришь, что они существуют? — его вопрос поставил меня в тупик. В нашем мире в это давно никто не верил. А Смарт ведь романтичностью вовсе вроде не страдал. По всему видно о практическом использовании такой диковинки, как драконы, задумался. Но не открещиваться же от собственной версии. Странно было бы тащиться в горы искать тех, в кого даже не веришь. Поэтому я с чистой совестью соврала:
— Верю, конечно.
— Значит, это правда, — понимающе кивнул он.
— Что, правда? — я невольно насторожилась и даже поднялась, уж очень не нравилась мне его задумчивость.
— Да, поговаривают, что ты с ними в родстве, — своё любопытство умник пытался замаскировать подчёркнуто равнодушным тоном.
— С кем? — попыталась разыграть я дурочку и потянуть время для того, чтобы хоть что-то более разумное придумать. Но упрямца сбить с мысли не удалось.
— Так с вымершими драконами же.
— Врут! Я-то ещё не вымершая, гляди, — как можно увереннее открестилась я от своих собственных слов, брошенных как-то в трактире совсем не на трезвую голову. Исповедоваться перед Смартом не собиралась, наслушавшись о его практическом отношении к жизни и презрению ко всему магическому, что когда-либо существовало.
— Может, и врут, — как-то уж слишком быстро согласился он, и эта покладистость смутила меня ещё больше, чем его подозрения. Правильно смутила, кстати, ибо умник тут же без опаски поделился своими мыслями.
— Только одно странно. С чего вдруг домашняя девочка из столь почитаемой семьи отказывается от запланированного для неё блестящего будущего? А героическая смерть во благо науки родителей этой умницы, могла сделать её настолько знаменитой, что все двери распахнулись бы перед нею в мгновение ока. Вряд ли у кого достало бы сил отказаться от всего этого блага за просто так. Если, конечно, ставка не настолько велика, как явить миру драконов. Тогда, думается мне, мир падёт к ногам владелицы этой легенды. Не за славой ли и могуществом ты, Верна, вдруг собралась в горы? И о своей драконьей крови болтаешь не зря. С пустыми руками в столько опасный путь вряд ли бы сунулась. Что-то, видать, ты знаешь? Да, и Лордин к тебе так прикипел, явно, не за твои до колик пугающие порой глазки.
Смарт — дурак! Открытие сие меня просто потрясло. Я даже не пыталась спорить с его столь бредовым измышлением по поводу моих действий. Только и смогла, что ошарашено проблеять:
— Смотрю, ты слишком подробно обо мне информирован. Даже то знаешь, о чём я и сама не ведаю.
— Работа такая, — самодовольно подбоченился умный идиот, посчитав моё удивление подтверждением придуманной им бессмыслицы. — Хочешь жить — умей вертеться, всё знать и этим знанием вовремя воспользоваться. А я очень жить хочу, и к тому же, жить хочу хорошо. А ты, сдаётся, сможешь мне в этом помочь. По большой дружбе, так сказать. Ведь, правда, Верна? Поделим удачу пополам? Из нас может получиться неплохая команда.
— Что ты делить собрался? — со вздохом протянула я, тоскливо оглядываясь на ожидающий нас путь. С таким энтузиастом продолжать его вообще не хотелось больше. — Драконов, что ли?
— Можно и драконов, — беззаботно хохотнул умник. — Если бы, конечно, это было возможно. Но подозреваю, делить придётся то, что от них осталось: доказательство существования этих монстров, славу открывателей давней загадки, почести и, конечно, денежки. Слава, насколько я знаю, неплохо продаётся.
Да уж, сболтнула глупость на свою голову. Теперь иди туда — не знаю куда, и ищи то — не знаю что. Вот не хотела же ни проблем, ни друзей. Даже глазом моргнуть не успела, как обзавелась и тем, и другим, к тому же, меня даже не потрудился никто спросить: хочу ли я такое счастье. И назад уже не повернуть. Приходится покорно топать по дороге в никуда, помалкивая, чтобы ещё чего похуже не вышло, хотя куда уж хуже. Смарт же, по своему обычаю, всё решил за нас обоих. Весь последующий путь, вплоть до ночи, он бодро разглагольствовал о том, как мы ловко обстряпаем убийство Лордина, чтобы под ногами не путался, после чего примемся за поиски таинственных драконов, которых, уж я уверена в этом, нет и быть не может. Из последних сил надеялась, что со временем горячка пройдёт и Смарт отрезвеет от бессмысленных мечтаний. Но, к сожалению, разум моего новоявленного компаньона покинул окончательно, а жажда сорвать самый грандиозный в своей жизни куш, на корню губила малейшие доводы рассудка в пользу того, что эта затея — сущий бред.
Ночь упала на головы внезапно, словно кто свечу задул. Вот только что тянулся резиной нудный серый день и вдруг свет померк. Почувствовала себя прибитой из-за угла мешком. Водились бы у нас боги, о которых изредка шепчутся выжившие из ума старухи-попрошайки, то уж точно списала бы такую резкую смену суток на их шалости. Болтливый мой спутник же и глазом не моргнул. Чувство удивления, подозреваю, в нём напрочь отсутствует. Хотя, правда, болтать об идиотских своих планах перестал, озаботившись нашим ночлегом. Каменная долина, словно и не собиралась заканчиваться. В ночной тишине по-прежнему слышалось тихое шуршание не меряно расплодившихся хозяек этого мрачного местечка. Следить за ядовитыми местными красотками при свете звёзд стало практически невозможно. И даже бледная луна, сонно выглядывающая из-за туч, была не в силах наградить нас ночным зрением. Я растеряно остановилась, нервно переступая с ноги на ногу, как стреноженная лошадка, беспомощно таращась на сгустившиеся вокруг тени. Мечтать пристроить свою уставшую задницу в безопасное местечко, можно было даже не начинать. Смарт на мой отчаянный стон внимания не обратил, лишь споро, не оглядываясь, нырнул в темноту. Меня от такого предательства чуть не перекосило, и о ночных страхах забыла.
— Вот скотина! А ещё в друзья-товарищи набивал…
Закончить свою гневную, обличительную речь я не успела. Жарко дышащая тень прыгнула мне на спину, резко повалив на камни. Конкретно приложившись лицом о землю, что красоты мне точно не прибавило, я мигом заткнулась, забыв про все свои мелкие обиды. О так пугающих меня змеях тоже, кстати, не вспомнила. Сползись они все вдруг на мою скрюченную фигурку, наверное, даже не заметила бы. В голове колом застряла только одна мысль:
— Вот она, смертушка. Не разминулись, значит.
Чёрная смерть щекотала мне шею усами, словно старательно принюхиваясь. Я, зажмурившись, покорно ждала своей безвременной и, скорее всего, весьма болезненной кончины. Но мгновения, казавшиеся мне вечностью, бежали, а ничего не происходило. Смерть топталась по моей спине огромными мягкими лапами, даже не думая выпускать, ожидаемые, когти. При этом она ещё и весьма мелодично мурлыкала. Я открыла один глаз и чуть повернула голову. Клыкастая морда, казалось, ухмылялась, посверкивая огромными зелёными глазищами. Пламя этих глаз слепило. Медленно выдохнув, я растеряно проблеяла:
— Привет, Соня. А ты что тут делаешь? Стал быть твой хозяин уже недалече. Догнал всё-таки, гад.
Ответа я не ждала. При всём своём уме сумеречные кошки не умеют разговаривать. Хотя теперь уже совсем бы не удивилась знакомому смешку и появлению стройной гибкой фигуры, выныривающей из ночи, словно откинув чёрный кусок пространства. Но ответ, к моему ужасу прозвучал, и вовсе не тот, который ожидался. Мгновение назад казавшаяся ласковой, кошечка вдруг зарычала, выгнувшись, словно натянутая тетива. Когти она всё же выпустила, разорвав, скрывающий мои плечи, плащ. Дикий вой, полный боли и обиды, сменился протяжным, почти человеческим стоном. Я вскочила пружиной, отбрасывая разодранную одежду. Соня могла запустить в меня клыки, и была бы права. Арбалетная стрела в боку любого могла лишить разума. Но подружка юности не забыла, кто её пару лет назад отпаивал молоком в трущобах окраин Вечного города, пряча от неусыпной стражи. Она повалилась на бок рядом со мной. Лежала, мелко дрожа всем телом. В угасающих глазах застыла тоска и непонимание. Яд уже, видимо, начал действовать, сковав болью и неподвижностью. Я знала, что ничего не смогу сделать и от этого чувствовала себя особенно гадко. Даже не замечала, что реву в голос, вытирая рукавом хлюпающий нос.