— Мы совершенно разные с вами. — Припомнила я слова Инеринона, чью тревогу и напряжение я теперь чувствовала за своей спиной. — Вы видите во всем этом… всем этом зрелище, нечто прекрасное. Вы считаете возможность делиться с миром энергией таким способом приличным и достойным. И я могу понять вас, отчасти… но для меня, для человека — особо подчеркнула я принадлежность к своему роду-племени — намного важнее общего, свое личное.
Я не готова отдавать всю себя лишь для того, чтобы что-то там наполнить и кого-то напитать. Я не просила то, что получила. Этот странный извращенный дар. Настоящее проклятье, как бы вы не возносили ему хвалу. — Я задумалась на секунду и решила быть искренней. Нет, не потому что мне хотелось добиться участия или найти понимание. Мне просто нужно было обосновать свою позицию, показать, что вот он, мой форпост, моя твердыня и я не сдвинусь с этого места, потому что моя вера в свою правоту крепка! — В самом деле, меня этот мир лишил всего… вообще всего за чтобы я смогла уцепиться. И теперь я намерена отвоевать свое право быть счастливой, несмотря ни на что. И оно явно не касается удовлетворения чьих бы то ни было желаний, кроме моих собственных. А я желаю быть теперь и впредь только с одним человеком!
Я стояла под прожигающим взглядом королевы и чувствовала, что трепещу от страха. Настоящего, животного страха жертвы, перед мощным хищником. А ведь она все же могла сделать со мной все, что пожелает… может и не стоило отвечать ей столь резко. Ах, глупая, глупая Либи…
— Значит только адан тебе мил? Что ж. — Внешне спокойная, Феовель излучала сейчас просто пламенные эманации гнева — такие сильные эмоции, что я буквально ощущала, как плавится камень под нашими ногами от разбушевавшейся в ней огненной силы. — Тогда, тебе, пожалуй, пора узнать нечто важное о твоем избраннике. У влюбленных ведь не должно быть друг от друга секретов, так?
Глава 12. Амани бенаар
Это место напомнило мне храм под открытым небом. Здесь, среди высоких деревьев с одной стороны и обломков скал с другой, были приглушены все звуки и мир наполняла звенящая тишина. Казалось, даже ветер не смел забредать сюда, чтобы вдохнуть меж стволов и шумно выдохнуть в кронах.
Королева вела меня дальше, глубже в темноту, освещенную лишь голубоватым светом полной луны. Она до боли сжимала мою руку, ногтями впиваясь в запястье, точно боялась, что я убегу или внезапно стану сопротивляться.
Но правда была в том, что мне самой хотелось наконец узнать правду… услышать о том, что же скрывается в сердце Луция, что он зовет своей тьмой, которую так боится мне показать!
Тонкий голосок, исходивший, должно быть, из самой глубины моего сердца умолял остановиться, повернуть назад. Убеждал, что не стоит мне узнавать о таком от существа злонамеренного и обиженного. Но я так устала от тайн и чьих-то недоступных мне секретов, так сильно хотела разорвать наконец эти оковы незнания и начать принимать свои решения.
В конце концов, Луций и сам умолял меня не принимать решений, пока я не узнаю всего… но вот всего мне так ни разу и не сказал. Так моя ли была в том вина, что в поисках истины приходится идти столь нечестным путем?
Мы шли туда, где редели деревья. Теперь они кругом обступали большую поляну, усыпанную валунами, скатившимися с вершины скалы. Эти большие и малые куски камня усеивали всю ее, создавая под темным звездным небом что-то наподобие серого лабиринта.
— Пойдем! — Настойчиво потянула меня вперед Феовель. Не дала даже на миг насладиться открывшимся зрелищем.
— Где мы и что я должна здесь увидеть? — спросила я, не надеясь на ответ.
Так и было — женщина даже не обернулась на мой вопрос.
Пробираясь вглубь каменного лабиринта мы вынужденно замедлили шаг и я смогла наконец осмотреться. У низкого округлого камня, увитого дикой лозой, мой взор зацепился за плавные изгибы его края, и я невольно вскрикнула, узнав в них тонкий рисунок изящных рук.
Каменная глыба напоминала незаконченную работу скульптора — статуя наполовину вросшая в грубый камень являла собой мирно спящую девушку, обнявшую себя за плечи. Ту часть, что изображала ее тело и лицо частично скрывали широкие листья и в свете одной только луны, да звезд сложно было разглядеть силуэт… если бы не искусно выточенные руки.
Страшная догадка словно подрезала мне сухожилия и я, потеряв твердость в ногах повалилась, споткнувшись буквально на ровном месте. Не только этот камень был начат и не окончен мастером — глаза мои, теперь знавшие на что смотреть, легко угадывали и в других серых валунах лица, очертания тел эльфов и эльфиек спящих в разных позах, но с неизменным покоем и улыбкой в мягких чертах.
— Это ведь не статуи… не незаконченные работы? — Спросила я, чувствуя, как дрогнул при этом мой голос. — Это ваше кладбище?
— Усыпальница. — Резко ответила мне Феовель, будто ее раздражала не столько моя задержка, сколько удивление. — Вставай же!
— Амани винигарэль… — Послышался кроткий шепот за моей спиной. — Лафени ашалл! Ох… надиран унлитар манан!
К Феовель спешно подошла и опустилась перед ней на колени молодая остроухая женщина, впрочем, выглядевшая старше королевы. Она склонилась у ног госпожи и не подняла на нее даже взора, пока та, закатив глаза легко не коснулась ее головы.
Эльфийка просияла и, поднявшись с колен, что-то еще проверещала, непрестанно кланяясь и улыбаясь своей королеве, почтительно прижимая ладони к груди. Феовель нехотя задала ей вопрос, и та указала в противоположную сторону от той, куда двигались мы. Явно нервничая и при том непрестанно радуясь негаданной встрече, женщина первой сделала туда несколько неуверенных шагов, видимо, предлагая проводить.
— Как же я не подумала… — С раздражением сказала винитарэль, уже обращаясь ко мне. — Поднимайся, что же ты разлеглась!
Свернув обратно в чащу, мы углублялись в нее до тех пор, пока на пути не перестали встречаться серые камни, с силуэтами эльфов, угадывавшихся в их изгибах, а впереди не мелькнул блеск водной глади, отражавшей луну и звезды.
Небольшое озеро плотно обступали деревья, так что его можно было увидеть, лишь приблизившись на расстояние десятка шагов. Оно имело почти идеальную овальную форму и его черная гладь была спокойной, как темное зеркало Эвандоэле Мудрого. По его берегам не рос камыш, его поверхность не застилали кувшинки — ровная и непроницаемо черная, она отражала небо над собой, даря иллюзию портала в другой мир. Словно шагнув в воды этого озера можно было потерять опору и провалиться в совсем другое небо.
Здесь было светло, светлее даже чем в том месте, что являлось усыпальницей эльфам. Темная гладь отражала свет и хорошо рассеивала его вокруг — так что мы без труда различили тонкую светлую фигуру, бродившую у самой кромки.
Едва мы приблизились, я сразу же узнала в длинноволосой эльфийке ее… девушку из моего сна. Она была все так же прекрасна и свежа, а мое сердце сжалось от воспоминания минувшей ночи.
Что же если это было видение прошлого? Быть может отчасти навеянное чарами похотливой Феовель… но я ведь и прежде видела сны о ней и Луциане. Она то искала его, то гнала прочь… Идриэль и Натаниэль, так они звали друг друга и еще амани бенаар…
— Ты что-то сказала? — Требовательно спросила королева, больно схватив меня повыше локтя.
Я отдернула руку и буркнула:
— Ничего. — Встретив неодобрительный взгляд эльфийки, что привела нас сюда.
— Алура… тафени матар? — Раздался знакомый ласковый голос.
Идриэль выставила вперед руки и сделала в нашу сторону пару неуверенных шагов. Та, которую звали Алурой, спешно поклонилась королеве и побежала на встречу длинноволосой красавице. Взяла ее руки в свои и, аккуратно положив ладони эльфийки на свои плечи, что-то тихо прошептала ей в ответ.
Мне стало ясно без слов, что Идриэль не видит нас, лишь слышит незнакомые голоса у озера. Она была абсолютно слепа.
Феовель задумчиво улыбнулась мне и направилась вдоль озера. Нерешительно, отчасти даже боясь того, что меня ждет, я последовала за ней.
Что же будет? Неужели сейчас королева расскажет мне о том, какие зверства Луциан совершил с этой несчастной девушкой… Но чтобы он не сделал, я видела, как он раскаивался в том. Как эта ужасная тайна, которой он не мог поделиться со мной, тяготила его и заставляла отдаляться от меня всякий раз, когда он мысленно к ней возвращался.
Приблизившись настолько, чтобы в подробностях разглядеть красивое благородное лицо девушки, с глазами такими зелеными, что не найти изумрудов ярче них, я оробела. Я не могла дышать, даже несмотря на то, что эльфийка не смотрела на меня. Просто не могла меня увидеть! Внезапно мне захотелось, чтобы так и было… каждая частица меня кричала о том, чтобы я бежала прочь, заткнув уши! Нет, мне не нужно было знать того, что хотела поведать мне Феовель приведя сюда.
— Алура, нон амани салар? — Кротко спросила Идриэль почувствовав или попросту услышав, что мы с Феовель приблизились к ней.
— Лафени ашалл, Идриэль. Ты узнаешь меня? — Спросила королева на понятной мне речи.
Девушка улыбнулась и коротко поклонилась ей, прижав левую руку к груди.
— Амани винигарэль, это часть для меня. Но почему же вы изволите говорить на людском наречии… — Внезапно она осеклась и губы ее дрогнули, а невидящие глаза заметались из стороны в сторону, силясь увидеть то, чего не могли.
— Вы… вы нашли его? Натаниэль?! — Позвала она, едва не сорвавшись на крик и шагнув в мою сторону, но Алура удержала ее и жалостливо прижала к себе за хрупкие плечи.
— Нет-нет. — Ласково отозвалась Феовель и подошла ближе к девушке, успокоительно провела по ее плечу. — Ты же знаешь, что он больше не придет к тебе.
Девушка выдохнула с тихим стоном и скрыла лицо в длинных рукавах своего платья. Сквозь всхлипы прошептала:
— Да… простите мне. Я забываюсь все чаще, я ничего не могу поделать. — Она с усилием подавила подступивший к горлу ком слез и убрала руки от влажных, раскрасневшихся глаз. — Теперь я иногда брожу здесь, ухожу далеко в чащу и зову его, пока Алура или другие девушки не найдут меня и не напомнят… — сказала она и без сил уткнулась в плечо своей подруги. Задрожала от пересиливших ее эмоций. Та, с пониманием прижалась к ней и стала гладить по спине, успокаивая.
Алура что-то сказала своей королеве и коротко кивнула на меня. На что та отрицательно махнула головой. Затем взяла меня за руку и повела вдоль ровного озерного берега.
Она молчала, пока мы не отошли на достаточное расстояние, а я все не могла решить, стоит ли ей рассказать о своих снах. Но Феовель не дала мне оформить мысль — склонилась почти к самому уху и прошептала то, от чего мурашки побежали у меня по коже, а ноги стали ватными и ни за чтобы не удержали мое тело, если бы королева не держала меня под руку.
Глава 13. Драконье милосердие
— Это Идриэль. Она — мать твоего ненаглядного адана. А Натаниэлем звали его отца.
Буквально наслаждаясь посеянным замешательством, эльфийка сильнее прижалась ко мне и, кое-как спрягав довольную улыбку, продолжила рассказ, к которому она уж точно была неуместна.
— Ты, вероятно, заметила, что Луциан не является приятной для нас персоной. Мной, да и владыками других эльфийских домов Чернолесья, на него наложен ряд запретов, которые он вынужден исполнять, как бы не хотелось ему обратного. Ты слышала их тогда, при первой нашей встрече. Скажу честно, я была за то, чтобы просто лишить его жизни после всего, что он совершил! — Сказала она резко и нахмурилась. — И я могла бы настоять на своем, ведь фактически он был моим подданным, раз остался под опекой Кадарина. Но все эти обстоятельства и Идриэль…
— Эльфийка вздохнула. — Пожалуй, я смалодушничала, ведь он сам молил о смерти, а я просто не хотела еще более ослаблять свои позиции после случившегося. Мне нужно было думать о своем народе, а не о справедливости, что требовало мое сердце. — Феовель глубоко задумчиво провела ладонью по своим волосам и на мгновение отвернулась от меня. Думала, что я не замечу, как она смахнула выступившую на длинных ресницах слезу. Даже холодно рассмеялась, подбадривая себя или скрывая злость на за эмоции, которых не желала показывать.
— Возможно, горе все же ослепило меня, раз я сотворила такую глупость, но обратного не вернуть. — Призналась наконец она и вдруг сменила тему. — Слышала ли ты о том, как колдуны получают свой магистерский титул?
Я хотела сказать, что да, но эльфийке и не требовался мой ответ. Даже не обратив на меня внимание, она самозабвенно продолжила, задумчиво любуясь отражением луны в озере… но в самом деле пряча от меня влажные глаза.
— Убийцы — все, как один! Я ненавидела Натаниэля с того самого дня, как волей судеб Идриэль встретила его в чаще на землях дома Таналут. Я чувствовала, что ничего хорошего этот союз не принесет ни ее, ни моему дому. Представь мои чувства, Либи — моя драгоценная подруга уехала туда искать своего ишааль, а вернулась с человеком! Да еще и колдовским магистром в придачу! — Феовель поморщилась от нахлынувшего отвращения. — Пути Лантишан неисповедимы. Мне даже предположить нечего на то, зачем бы ей понадобилось мешать густую благородную кровь, с той помойной жижей, что текла в венах ее избранника! Я до последнего надеялась, что их ребенок не унаследует ничего от отца, что старшая кровь окажется сильнее. Ах… — Она нервно отмахнулась и продолжила, приведя мысли в порядок. — Чтобы из простого подмастерья стать колдуном, маг должен убить своего наставника и тем самым присвоить его достижения. Вобрать в себя его силы. Так получилось, что наставником Луциана, сам того не ведая, стал его отец. Амадеум адана никак не проявлял себя, и мы решили, что природа его сил — эльфийская, а не человеческая. Но, как ты понимаешь, ошиблись… Все аданы — ошибка природы. — Ядовито добавила Феовель. — Они словно забытые чары, действия которых никто не может разгадать! Вот и его сила, как оказалось, исходит сразу из двух источников. Но мы, быть может и никогда бы не узнали о том, если бы не твой знакомый. Дракон. Эта гадина посягнула на то, чем просто не имела права обладать — на все исцеляющие слезы Ашаллы! Слышала ли ты о них? Ах, это было неслыханно! Никто до…, - Феовель буквально выплюнула его имя, — Банагора не решался прежде нападать на Ильсур. Это был последний оплот эльфийского мира за пределами Чернолесья. Защищенный с севера и юга непроходимыми горами, обнесенный широким рвом и, к тому же не имевший нужды в припасах, ведь в его стенах, как и в стенах всех великих домов, было зеркало Эвандоэле, да к тому же и не одно. Змей мог как угодно долго осаждать крепость, но не попал бы внутрь. И все же этот ублюдок долго планировал все и послал туда своих шпионов еще задолго до того, как с армией двинулся к стенам крепости дома Манамат.
Винитарэль подавила ком горечи подступивший к горлу и продолжила со сталью в голосе и взоре. Я уже видела этот взгляд, эту боль в глазах Луциана, пересказывавшего мне точно ту же историю, но упуская детали. Самые важные детали, которые теперь вновь меняли мою картину мира.
— Пути к отступлению были отрезаны, когда шпионы нашли и уничтожили зеркала. Дракон действовал быстро, он осушил ров, просто затопив русло реки, питавшей его. Шутка ли — обрушил в него скалу и заставил поток изливаться по другому пути! Силы змея во много превосходили те, что были в крепости дома Манамат и поддержки ждать было неоткуда. Все случилось слишком быстро — уже к исходу второго дня Ильсур пал под натиском выродка. — Феовель на мгновение замолчала и совершенно четко ощутила ее боль. То было гнетущее чувство тоски, безысходности и злого бессилия, оставляющего вкус крови и пепла на губах.
— Для меня это личная трагедия, Либи. На стенах Ильсура погиб мой возлюбленный Фариен и младший брат Отарэль, который должен был возглавить дом Амадоэн следом за мной. Инеринон еще слишком юн и я даже не могу уйти от дел, чтобы как следует оплакать своих близких, свою любовь. Главы других домов даже старше меня, я просто не могу настолько ослабить род Эвандоэле! — Сокрушалась она, сжимая мою руку до боли.