— С каких пор ты принимаешь «Ксанакс»? — спросила я.
— Уже какое — то время. Это не проблема.
— Тогда почему ты пытаешься скрыть это?
— Потому что я знала, что ты странно отреагируешь, — сказала она, подходя к зеркалу.
Я опустила баночку на стол.
— Я не реагирую странно. Просто спросила. Декс тоже такое принимает.
— Тогда ты знаешь.
— Но что заставило тебя начать? Папа знает? Ты не слишком маленькая?
— Мне девятнадцать, черт возьми, Перри, — рявкнула она, глядя на меня в зеркало. — Ты нюхала наркоту в пятнадцать, так что отвали.
Ого. Я думала, мы прошли это. Давно она не тыкала меня носом в мою зависимость от наркотиков.
— Ладно, — медленно сказала я, пытаясь успокоить колотящееся сердце. — Может, это должно тебя остановить. Ты сказала папе?
— Он ходил на прием. Он тоже на таблетках. Это у тебя жизнь продолжается с Дексом, идеальным браком, новой жизнью и карьерой, но ты забыла о нас в этом доме, пытающихся жить после смерти мамы.
Она словно ударила меня по животу. Я сжала губы, пытаясь совладать с собой. С чего она взяла, что я забыла о ней?
— Так не честно, — тихо сказала я. — То, что я… не живу тут, не значит, что я не переживаю то же самое.
Я увидела раскаяние в ее глазах, но она отвела взгляд и пожала плечами.
— Ты хотела поговорить, я говорю.
Я даже не знала, что теперь сказать.
Я попыталась сглотнуть ком в горле, пошла к двери. Я ожидала, что она скажет что — то перед тем, как я уйду, но Ада молчала.
Девять
Вы хотели когда — нибудь что — то так сильно, что это мешало жить? И все мысли и сны крутились вокруг этого, желание открывало пропасть в душе, которую было невозможно прокормить? Потому что порой желание было ненасытным голодом к чему — то, без чего нельзя жить, даже если у тебя еще этого не было.
Я ощущала такой голод к Дексу. Даже сейчас. Он все еще вызывал миллион искр из рассеянного пепла во мне, желание развивалось, подстраивалось и по — новому поглощало меня.
Но теперь это желание выросло. Оно родилось из нашей темной, страстной и безграничной любви друг к другу и стало ребенком.
Я хотела ребенка от Декса так сильно, что было больно. Мне было физически больно из — за силы желания, лихорадки, терзающей грудь, будто я умру, если вскоре не получу то, чего так хочу.
Это страшно, но так казалось.
Нет, не страшно. Было жутко хотеть что — то так сильно.
Но я все это скрывала в себе. Держала это в тайне, потому что на другой стороне этого желания был страх. Они шли рука об руку. Страх, что я получу то, чего хочу. И страх, что я не получу.
А если единственный шанс был упущен годы назад?
А если я не смогу забеременеть по куче естественных причин?
А если я не смогу забеременеть из — за сверхъестественных причин?
Эти «а если» убивали меня изнутри вместе с когтями, терзающими грудь.
Я знала лишь, что не могла больше сама справляться с этой болью.
Мне нужно было сказать ему.
Я упустила шанс на дне рождения вчера, но двадцать семь казалось хорошим годом для начала.
Я взглянула на Декса за рулем, мы ехали по извилистому шоссе US–26 между Портлэндом и Кэннон — бич, он погрузился в свои мысли, как я — в свои.
Прошлой ночью после нашего с Адой разговора, который больше напоминал ссору, я спустилась и попыталась посмотреть с Дексом и папой «Назад в будущее». Ада не вернулась. Я даже не видела ее перед тем, как мы уехали этим утром. Отец позвал ее, но она была в душе и так и не появилась, даже не отдала мне подарок.
Я большую часть дороги обсуждала это с Дексом. Прошлой ночью я выпила целую бутылку шампанского и уснула на диване, ему пришлось нести меня в комнату. Я была рада, что не была с похмельем, особенно, на такой зигзагообразной дороге.
Он посоветовал пока не трогать Аду. Это был ее первый серьезный разрыв с парнем, и вместе со всем, что творилось в ее жизни, она могла не знать, как справиться. Ей было проще замкнуться и оттолкнуть меня, делать вид, что это не случилось. Мне нужно было подождать, надеясь, что она захочет со временем открыться.
Я все еще не знала, чем так ее расстроила. Она могла презирать меня, думая, что мне жилось легче, чем ей? Я не любила особо жаловаться ей, так что, может, она решила, что мой мир был идеальным. Пожалуй, стоило открыться ей, обсудить мои взлеты и падения. Я могла рассказать ей о леди в ресторане, о Максимусе, о безумной боли от желания родить ребенка, обо всех страхах, связанных с этим.
«И я сделаю это», — решила я. Просто я должна была сначала рассказать это Дексу.
Когда мы добрались до базы отдыха, с меня словно убрали тучи, хотя местность была в тумане. Не важно. Я уже знала, что перемена места пойдет нам на пользу.
Декс вытащил наши сумки, и я прошла за ним к стойке регистрации. База отдыха была на пляже, и хоть она казалась маленькой, фойе было сделано из досок, выброшенных на берег, и мрамора, и отсюда было видно бесконечную полосу пляжа, по которой били волны, и в центре виднелась скала Хейстек.
Отель состоял из основного здания и нескольких домиков. К моему удивлению, у нас был домик, куда входил личный бассейн с подогревом с видом на пляж.
Я чуть не запищала, увидев это, но вспомнила, что не взяла купальник. Хоть там и была ограда, я не знала, хотела ли выходить туда в нижнем белье.
— Та — да, — сказал Декс, расстегивая свою сумку и доставая мой красный купальник. — Я все продумал.
Это решило проблему. Я благодарно поцеловала его и быстро переоделась.
Мы, казалось, вечность сидели в горячем бассейне лицом к пляжу, слушали ритмичный шум волн, вдыхая запах морской соли и хлора. Туман окутал нас, очаровывая. Я парила, ощущала себя умиротворенно. Я не хотела вылезать из воды.
Но пришлось, и моя кожа сильно сморщилась. Декс сказал, что забронировал столик на ужин в дорогом ресторане отеля, и я заняла душ, стала готовиться. Хоть я забыла купальник, я умудрилась взять хорошее черное платье. Ничего вычурного, просто длинные рукава и сердцевидным вырезом, который выделял мою талию (и грудь, ясное дело), это платье напоминало мне то, что было на Ким Новак в конце «Головокружения». Конечно, она не надевала свое в паре с черными ботинками до колен.
Когда я вышла из ванной, Декс сидел на краю кровати, смотрел шоу по телевизору. На нем были черные нарядные штаны и черная рубашка, застегнутая на все пуговицы.
— Мы будем выглядеть как пара готов, — отметила я, сделав пару шагов к нему.
Он посмотрел на меня, одобрительно приподнял брови, пока взгляд двигался по мне от головы до ног.
— Ого. Детка… — он встал, медленно подошел ко мне, провел ладонью по своей челюсти, — ты выглядишь потрясающе.
Я покраснела и сделала небольшой реверанс.
— Приятно наряжаться, если честно.
— И ты прекрасна, когда так делаешь, — сказал он, его ладони скользнули по моей талии, притягивая меня к нему. Я встала на носочки, поймала его губы своими, поцелуй был теплым и сладким. — Может, нам стоит делать так чаще, — пробормотал он.
Я улыбнулась в его губы, опустила ладонь на его грудь, зная, что его вот — вот занесет. Я была не против секса, ведь отключилась прошлой ночью, но я ужасно хотела есть.
— Пойдем на ужин.
— Не искушай меня, — сказал он с ухмылкой, его голос стал хриплым.
Я сжала его ладонь и потянула его к двери, накинула свой плащ.
Ресторан находился в основном здании отеля, окруженный окнами во всю стену, из которых обычно был чудесный вид на пляж. Сейчас наружи было темно, но стены ресторана были из дерева, и большой каменный камин придавал уют.
В центре даже было место для танцев, и ди — джей во фраке стоял в углу, и несколько пожилых пар покачивались под Билли Холидей.
— Мы тут самые молодые, — сказал Декс, когда официант дал нам меню. Мое похмелье угасло достаточно, чтобы мы заказали бутылку дорогого красного вина (хотя тут все было дорогое).
— Я могу лишь надеяться, что однажды и мы будем такими, — сказала я, восхищаясь танцующими парами. — Они выглядят такими счастливыми. Кроме того парня. У него будто запор.
Декс рассмеялся и потянулся за хлебом, как только официант принес корзинку с ним.
— Ты права.
— Что мы будем однажды такими?
— Да, — он отломил кусок хлеба и намазал на него много масла с травами. — Мы будем такими, надеюсь, без запора. Но я серьезно, нужно делать это часто. Мы так много работаем, и нас всего двое. Думаю, мы забываем… просто отдыхать. Отрываться. Поступать безрассудно.
Я невольно улыбнулась. От его пыла мое сердце пропустило удар, и то, что он выглядел при этом безумно красиво, только сильнее влияло на меня.
— Я не думала, что ты назовешь нас скучными.
Его глаза сияли.
— Скучными? Детка, мы не скучные.
— Знаю, — я опустила ладонь поверх его руки. — И даже если бы были, думаю, мы заслужили немного домашней нормальности после того, что пережили в прошлом.
— Точно, — он перевернул мою ладонь и сжал ее, глядя глубоко мне в глаза. — Заслужили. И часть этой нормальности просто… отпустить себя. Давай сделаем что — то безумное.
О, это могло привести ко многому с ним.
— Например? — с тревогой спросила я.
— Отправимся в путешествие, — сказал он. — Настоящее. Если бы ты могла куда — нибудь поехать, куда бы отправилась?
Я обдумывала это, пока официант принес нам вино и принял заказы — ризотто с гребешками для меня и лосося на кедровой дощечке для него. Хоть у нас были деньги, я старалась не паниковать от цен.
— Даже не знаю, если честно, — сказала я, официант налил вино и ушел. — Может, в Париж? Я никогда не была в Европе.
Он помрачнел.
— Что я сказала? — спросила я. — О, это из — за того, что ты француз? — его мама была француженкой, говорила с сильным акцентом. Я встречала ее, конечно, как призрака.
Он покачал головой.
— Нет. Я хотел бы показать тебе Париж. Может, летом, — он поднял бокал вина. Я тоже так сделала. — За твой день рождения, детка. За будущие приключения.
Я стукнулась бокалом об его бокал, улыбаясь ему.
— Спасибо. За нас.
Пока я делала глоток (вкус вина был дорогим), он вытащил из кармана штанов конверт и подвинул ко мне.
— А это твой подарок на день рождения.
— Мне? — я проглотила вино. — Я думала, это был подарок на день рождения, — я указала на ресторан и отель.
— Нет, это был подарок на годовщину свадьбы, — сказал он. — А это на день рождения.
Я не знала, что там могло быть. Я взяла конверт и заинтересованно открыла, взглянула на Декса. Он пристально наблюдал.
Внутри была пара сложенных распечаток.
Я с любопытством посмотрела на Декса, вытащила страницы и развернула.
Билеты на самолет. Первый класс. В Кауаи. В январе.
— Боже, — тихо сказала я от потрясения. — Гавайи?
Он выжидающе смотрел на меня.
— Это… хорошо?
— Да. Боже. Правда? Ты уверен? — я была в шоке. Это было неожиданно даже для него.
— Почему нет? Мы заслуживаем побыть в хорошем и жарком месте, пока тут зима.
Я захихикала, радуясь.
— Я даже не могу представить тебя на пляже. На теплом, с белым песком, солнцем и голубым небом. Без куртки. Не получается.
Он усмехнулся.
— Эй, я легко загораю. Это ты будешь выглядеть неуместно. Ты такая бледная, что всех ослепишь.
— Эй, — вскрикнула я, пиная его под столом, но я смеялась. Я встала, обошла стол и обняла Декса сзади, пока он сидел, поцеловала в щеку. — Спасибо, — прошептала я. — Правда. Это много для меня значит.
Я села на место, ощущая себя будто в небе. Я знала, что поездка не была чем — то крупным, но для нас так было. Нам нужно было ненадолго забыть об ответственности и просто расслабиться, открыть новое место вместе. Конечно, тропический остров в Тихом океане не был в стиле Декса и Перри, но это был еще один повод отправиться туда.
— А еще, — добавил он. — Там дождь почти всю зиму, так что мы будем как дома.
— Пускай идет дождь хоть все время. Он будет теплым, — я хлопнула в ладоши. — О, мы сможем посмотреть все места, где снимали «Парк Юрского периода»!
— Потому я и выбрал это место.
Принесли еду, и мы доели ее — и закончили с вином — в рекордные сроки. Порции были маленькими, и я не объелась, так что осталось место для десерта. Я заставила Декса пообещать, что они не будут петь мне в честь дня рождения, и, к счастью, крем — брюле принесли без смущающей музыки.
Пока мы ждали наши напитки после ужина, Декс протянул руку и пригласил меня на танец. Я заметила, что он поговорил с ди — джеем, пока шел в туалет, ранее, и когда он кивнул мужчине, ведя меня танцевать, я не очень удивилась, когда началась знакомая мелодия «Enjoy the Silence» от «Depeche Mode».
Пока другие танцующие не знали, что делать с песней, Декс знал. Он притянул меня к себе, одна рука обвила мою талию, танец был медленным, но бодрым. Он так хорошо танцевал, что я просто дала ему вести меня, было просто соответствовать его движениям, когда я просто отпустила себя.
— All I ever wanted, — пел он мне, голос сочетался с низким тембром Дэвида Гаана волшебным образом, — all I ever needed, is here, in my arms*.
По моему телу пробежали мурашки, живот покалывало, его идеальный низкий голос проникал в меня. Мне хотелось добавить высокую гармонию Мартина Гора, но я не хотела портить бархатный идеал поющего Декса.
И это было так романтично. Я закрыла глаза и прильнула головой к его груди, вдыхая запах любимого мужчины, позволяя песне, которую я любила, двигать нас синхронно.
И тогда это поднялось из глубин во мне, как песня, которую я не могла подавить.
— Декс, — прошептала я, обвив руками его шею, глядя на него с такими эмоциями, что я могла разлететься на миллион кусочков. — Я хочу ребенка.
Его брови приподнялись. Глаза расширились. Он моргнул.
— Что? — сказал он, облизнув губы, наши движения замедлились до остановки в центре зала.
Я сглотнула, пытаясь держать себя в руках. Я не думала, что будет так страшно. Слова «words are very unnecessary»** в песне заставили меня подумать дважды, пока она звучала в зале.
Я отвела взгляд, но Декс был быстрым, его пальцы поймали мой подбородок, подняли мою голову, заставляя смотреть ему в глаза.
— Что ты только что сказала? — тихо спросил он, глядя на меня дикими глазами. Его пальцы на моем подбородке подрагивали.
— Думаю, я готова… — начала я. — Нет, я знаю, что я готова. Я хочу завести семью. С тобой. Это понятно. Я хочу от тебя детей.
Боже. Почему это звучало нормально в голове, но стоило открыть рот, и я зазвучала как идиотка?
— Наверное, это прозвучало неправильно, — быстро добавила я. — Прости.
— Неправильно? — смог выдавить Декс. Мы все еще стояли посреди танцпола, и он разглядывал мои глаза, словно что — то искал. Его ладони подвинулись на моем лице, пропали в моих волосах, пока он удерживал меня на месте. — Перри, прошу, скажи, что ты говорила это всерьез, потому что я впущу это в сердце. И там оно и останется.
Я тепло улыбнулась ему.
— Я говорила все это всерьез. Я бы хотела залететь от тебя.
Он потрясенно смотрел на меня миг, а потом рассмеялся, его глаза слезились, а улыбка была такой широкой, что я едва дышала.
— Я даже не знаю, что сказать. Не знаю.
— Скажи «да»? Да, я хочу, чтобы ты залетела от меня?
Он рассмеялся снова, прильнул лбом к моему лбу.
— Не верится, что ты хочешь это. Ты, правда, хочешь? Я пытался не давить на тебя… знаю, это сложная тема для нас, и…
— Ты не давил на меня, — быстро сказала я. — Ни капли. Ты всегда давал мне много места для моих решений, и… я хочу этого, Декс. Только это я и хочу. Ты, я и ребенок. Я хочу, чтобы мы были семьей. Я хочу любить маленькую версию нас.
Он все еще потрясенно смотрел на меня, но теперь на него нашло что — то еще. Его нижняя губа задрожала, из глаз грозили пролиться слезы.