Потому что я ходила во сне раньше. После выкидыша, когда была одержима.
Я отогнала мрачные мысли подальше.
— Но ты выглядишь утомленно, — сказал он, нежно потер пальцами мои скулы.
— Я плохо спала.
— А я спал как бревно. Я спал бы дальше, если бы не сон о тебе.
Я приподняла бровь. Сны к добру не вели.
— Что было во сне?
Страх мелькнул в его глазах.
— Что ты утонула, — сказал он после тяжелой паузы.
Страх проник в мои кости. Кошмар.
— В океане?
Он слабо тряхнул головой.
— Нет. Может. Не знаю. Было не четко, но я знал, что ты утонула. Я проснулся и не увидел тебя, запаниковал. Хорошо, что я вовремя попал на пляж. Ты была так далеко. Я бежал изо всех сил.
— Я не утонула, — попыталась сказать я и отвела взгляд от его глаз на воду, пузырьки поднимались со струями. — Я не пошла бы дальше… я не пыталась… я не сумасшедшая.
— Эй, — сказал он достаточно резко, чтобы я посмотрела на него. — Я знаю, что ты не сумасшедшая. Даже не думай так. Это было просто… наверное, ничего серьезного. Понадеемся, что ничего больше не будет.
Я сглотнула. Боже. Я надеялась, что он не передумает насчет ребенка. Потому я не хотела говорить ему о женщине. Я не хотела, чтобы он думал, что происходит или случится что — то плохое. Я хотела, чтобы все было нормальным.
Он склонился и нежно поцеловал меня.
— Думаю, ты просто запуталась. У нас было много секса прошлой ночью даже для нас, и от этого мой мозг улетел в другое измерение. И решение завести семью — это не пустяки. Это серьезное дело.
— Ты все еще этого хочешь? — мой голос был слабым.
— Больше всего на свете, — сказал он, снова целуя меня. — Кстати, когда мы уедем отсюда, чем хочешь заняться? У нас целый день. Можно проведать твоего дядю и близнецов.
Я покачала головой. Я ощущала себя мерзко за то, что не загляну, когда они так близко, но я хотела сохранить наш маленький мир на двоих.
— Лучше не надо.
— Ладно. Мы можем остаться в отеле. Есть, пить, заниматься сексом…
Я невольно улыбнулась, обвила руками его шею.
— Вот это по мне.
* * *
День прошел в ленивом темпе. После горячего бассейна мы медленно собрались (но отвлеклись на тренировку по зачатию ребенка в кровати). Мы пошли по улочкам мимо деревянных домов и обветренных бунгало, обрамленных кипарисами, которые остались кривыми от ветра. Мы выпили кофе с булочками с корицей в крутом кафе, а потом оказались в «Мо» ради клэм — чаудера. Да, люди звали это место ловушкой для туристов, но как гордая представительница Орегона я все еще считала, что это был лучший чаудер в штате. Я не знала, соглашался ли с этим Декс, потому что он добавил в миску около восьми пакетиков устричных крекеров и опасно много острого соуса.
После этого мы заглянули в пару пабов и прошлись вдоль реки Экола — Крик, рука об руку, немного пьяные. Мелкий дождь прошел, но мы почти не промокли, вернулись в домик и согрелись в горячем бассейне, а потом отправились в мексиканский ресторан за тако и маргаритами.
Я заметила, что мы активно избегали пляжа весь день. С Дексом было весело и беззаботно, но я все обдумывала события утра. Мне не нравилось, что это произошло и испортило наш день и поездку. Но было сложно отпустить, хоть я и старалась.
Но я должна была, ради нас обоих. Иначе это сведет меня с ума.
После ужина мы зашли в винный магазин, где Декс не только купил сигару, но и взял большую бутылку «Jack Daniels». Я думала, что мы выпьем в номере, может, в горячем бассейне, так что удивилась, когда он зашел в маленький хозяйственный магазин, чтобы купить хвороста и угольную зажигалку.
— Как можно быть на пляже в Орегоне и не развести костер? — сказал он, сунув сигару в рот и поднеся к ней зажигалку. Он редко курил, значит, был в праздничном настроении.
Мы прошли по короткой улице к пляжу. В полумраке вечера несколько костров уже горели на песке.
Мы ушли недалеко, нашли пару бревен у горки сгоревшего дерева. Я освещала место телефоном, пока Декс искал неподалеку доски, выброшенные на берег.
— Ты точно сможешь развести из этого костер? — я кивнула на дерево.
— Выброшенные на берег бревна — самое сухое дерево, — сказал он. — И я был бойскаутом, так что знаю, что делаю.
Я рассмеялась.
— О, не был.
Он подвинул доски, сунул в нескольких местах хворост и поджег зажигалкой в центре. Огонь тут же охватил дерево с жаром и шумом.
— Ладно, ты права, я не был бойскаутом, — сказал он. — Но только из — за того, что они не учили, как делать это.
Он стоял и смотрел минуту на огонь, и я разглядывала его, мне нравилось, как он выглядел в сиянии пламени, его лицо было смесью света и тени. Глаза Декса казались глубже, почти черными под темными бровями, тени под скулами стали выразительнее, и борода казалась гуще.
Я задумалась о том, какие его черты получит ребенок. Конечно, у ребенка будут черные волосы. У него будет его смуглая кожа, которая легко загорала? Или моя бледная (единственное, что я унаследовала от матери)? Я была низкой, но и Декс не особо высоким, так что в нашем будущем я не видела баскетболистов, но я надеялась, что ребенок будет спортивным, как он. Глаза будут голубыми или карими? Будет ли у ребенка мой маленький нос или сильная челюсть Декса?
Он поймал мой взгляд, в его глазах плясал огонь. Он криво улыбнулся мне, затянулся, конец сигары стал красным. Он сел на бревно рядом со мной, выпустил дым в другую сторону, вручил мне бутылку «Jack Daniels».
— Как в старые добрые времена, — сказал он.
— Мы действительно вернулись, — сказала я, открывая бутылку с приятным хлопком. Я поднесла ее к губам и сделала первый глоток. — Ах, приятно обжигает.
Я отдала ему бутылку, наши пальцы соприкоснулись, и было так странно, что даже малейшее прикосновение все еще вызывало бабочек в моем животе. Хотя, может, дело было во всем алкоголе, который я сегодня выпила.
— Кстати о возвращении, — он крутил бутылку в руках. — Помнишь, мы были в Сисайде, перед школой с демонами? И говорили о будущем и о том, где хотели оказаться? Ты думала об этом?
— О чем ты?
Он сделал глоток и вернул мне бутылку.
— У нас есть деньги. Мы сделаем, что сможем, чтобы исполнить обещание Гарри, но у нас есть деньги, и мы не отдадим их. Я знаю, что мы хотим продать квартиру. И переехать. Но куда? Что ты видишь для нас? Где ты нас видишь? Это изменится, если у нас будет семья?
Я потерла губы, обдумывая это.
— Не так много и изменится. Мне нравится Сиэтл. Я ощущаю с ним связь.
— Потому что в душе ты — девушка — гранж, — вмешался он.
— Да. И странная. Потому я люблю и Портлэнд. Он всегда будет моим домом, что бы ни думали некоторые люди. Думаю, лучше, чтобы я была подальше от семьи. Не слишком далеко, потому Сиэтл подходит. Но вряд ли я смогу расти, если буду жить ближе… хотя теперь я понимаю, почему Ада так злится на меня.
— У нее тяжелый период, — сказал он, уперся локтями в колени, сцепил ладони, задев мое плечо своим. — Просто дай ей место и время разобраться.
— Ничего личного, — продолжила я. — Это не связано с ней. Или с папой. Но вряд ли она понимает.
— Она поймет. Так ты хочешь остаться в Сиэтле. Ты не думала о Сан — Франциско?
— Я бы хотела там жить, но мы не сможем это позволить, сколько бы денег у нас ни было.
— Это так, — он сделал паузу. — Но мечты сбываются, детка. Если наш документальный фильм возьмет Нетфликс или Амазон, допустим. А до этого останемся в Сиэтле?
— Звучит как план.
— И мы попытаемся купить дом. С двором. И заведем маленького пухлого серого питбуля, которого назовем Жирный Бегемотик?
— Точно. У воды или глубоко в лесу.
— Уверена, мы сможем позволить только дом в лесу. И далеко от города.
Декс потянулся за бутылкой, и я отдала ее ему.
— Не узнаем, пока не начнем искать, — сказала я.
Он сделал глоток виски, а потом опустил бутылку на песок между своих ног. Он полез в карман куртки, вытащил телефон и быстро открыл приложение. А потом вручил его мне.
— Я уже поискал, — сказал он.
Я посмотрела на стражницу сайта недвижимости на его телефоне, быстро пролистала список.
— Я сохранил те, которые нам стоит посмотреть. Вариантов много, это хорошо, и мы можем хотя бы уменьшить список.
То, что он уже начал действовать, начал процесс покупки дома, чтобы начать новую главу в жизни, согревало меня больше алкоголя.
Я склонилась и нежно поцеловала его в щеку.
— Я тебя люблю, ты в курсе?
Он чуть повернул голову с мягкой улыбкой. Он сжал мою ладонь.
— Знаю. И это уже означает все для меня.
Он поцеловал меня, вручил мне бутылку и поднялся на ноги.
— Ладно, нарушу момент. Где тут можно отлить, чтобы меня не озарили фонариком?
Он вытащил свой телефон, направил фонарик на песок и пошел от костра во тьму. Я смотрела, как фонарик становился все меньше, надеясь, что он не уйдет далеко. Фонарик перестал двигаться, и я выдохнула.
Я повернулась к костру, разум ушел в другое место. Я не винила Декса за то, что он уже искал дом — я знала, как важно для него было ощущать, что мы были настоящей семьей, даже без ребенка. У него было трагичное детство, его бросали, и я знала, что он стремился к правильной семье. По крайней мере, когда понял, что заслуживал этого. Ему было сложно найти смысл жить, понять, что он заслуживал любви и семьи.
Порой все равно сказывалось его брошенное детство. Он не любил много тратить, всегда был независимым, привык заботиться только о себе. Эгоистично, но только потому, что ему нужно было выживать. Даже сейчас я время от времени убеждала его, что он был достоин любви. Было сложно преодолеть это, и он не просил такую поддержку, но я всегда помнила о том, что это нужно было делать, особенно, если я вела себя так, что это могло его расстроить. Время от времени такое случалось.
Он связывался с отцом, Кертисом, за последние несколько лет, но это помогло не так сильно, как я думала. Он был на свадьбе, тогда мы видели его в последний раз. Он старался звонить на день рождения Декса и Рождество, что было мило, и он с его женой Маргарет присылали открытки и подарки. Но их отношения были натянутыми, и Декс, наверное, все еще ждал, что отец загладит вину за то, что бросил его, даст любовь, которой ему не хватало.
Пока что этого не произошло. И вряд ли произойдет.
Шорох за мной отвлек меня от мыслей.
Я отвлеченно оглянулась.
Там была только тьма.
Я вглядывалась, напрягая глаза, пытаясь увидеть что — нибудь, но различила только песок поблизости, тускло освещенный огнем. Вдали была тьма, а потом огни отелей и домов.
Волоски встали дыбом на шее, я повернулась к огню. Фонарик Декса вдали пропал.
Что это такое?
— Декс? — позвала я, потирая ладонями руки, ощущая холод, несмотря на тепло огня.
Я его не слышала. Был только ритмичный шум волн.
И снова тот шорох, словно кто — то рисовал палкой линии на песке.
Блин.
Теперь тело гудело от тревоги, говорило развернуться, посмотреть в сторону шума. Посмотреть на тьму, на правду.
Жаркое дыхание задело мою шею.
Я вскрикнула, вскочила на ноги, попятилась и чуть не упала в костер.
Там ничего не было.
Просто бревно и пустой песок за ним, а потом непроглядный мрак.
— Перри?
Я повернулась в сторону и увидела, как Декс приближался, хрустя песком.
— Куда ты ходил? — спросила я, едва отыскав голос, пульс гремел в горле.
— Я был там, — сказал он. — Телефон разрядился. Хорошо, что я смог идти на костер. Ты ходила меня искать?
Я рассеянно кивнула и посмотрела на бревно.
Я подошла к нему, подняла бутылку виски. При этом я посмотрела за бревно. Длинные глубокие следы были вырезаны на нем сзади, словно пара когтей ударила по дереву.
Там, где я сидела.
Я посмотрела на песок за бревном, схожие следы когтей были и там, вели во тьму.
Это было там раньше? Я не помнила.
— Я немного замерзла, — сказала я, быстро улыбнувшись ему и отдав бутылку. — Давай выпьем и пойдем в номер. Думаю, нам пора в горячую воду.
— Звучит неплохо, — сказал он, сделал глоток и отдал мне бутылку, чтобы и я так сделала. Мы быстро забросали костер песком, превратив его в облако темного дыма.
Я убедилась, чтобы мы шли в отель по дорогам с фонарями и людьми.
Одиннадцать
Наш небольшой отпуск пошел на пользу. Несмотря на пару странных и жутких случаев, мы вернулись домой в Сиэтл расслабленными, свежими и удовлетворенными друг другом. Жирный Кролик, Ребекка и Люсинда встретили нас, и Ребекка подарила мне подарок в честь дня рождения (но она сказала открыть его позже и одной).
Путь от побережья Орегона был долгим, и мы решили полениться и заказать корейское барбекю через Убер. Я сделала чайник жасминового чая к этой еде (печени нужен был перерыв), приготовилась к тихой и спокойной ночи.
Но не могла перестать думать о доме на улице Сенеки. Мысли возвращались туда, к Максу, женщине в ванной, жуткой и манящей темной энергии места. Это будто была судьба.
Я только проглотила кусочек говядины из пулькоги, глядя, как Дэвид Аттенборо рассказывает о китах по телевизору, когда я сказала:
— Думаю, мы должны вернуться этой ночью в дом.
Декс сидел на диване рядом со мной, посмотрел на меня с шоком, вилка с рисом замерла.
— Что?
— Если ты не против.
Он нахмурился.
— Ты хочешь в дом? Этой ночью? Почему?
Я пожала плечами. Я не знала, почему этой ночью. Почему это не могло ждать. Наверное, я ощущала вину за то, что у меня были хорошие выходные, пока Макс был заперт в том доме, все еще мертвый. Я была готова сделать вид, что он мне привиделся, но теперь Джейкоб подтвердил, что это был он, в своем лимбо, и дело было срочным.
И я не могла держать это при себе. Мне нужно было, чтобы Декс увидел его. Я надеялась, что это произойдет.
— Я просто решила, что мы ничего не делаем, а на этой неделе много работы. Но я пойму, если ты слишком устал. Поездка была долгой.
Он моргнул и покачал головой.
— Нет. Я не слишком устал. Я напишу Атласу и узнаю, можно ли. Думаю, он вспылит, если мы заявимся внезапно, — он забавно посмотрел на меня и сунул рис в рот.
— Что? — спросила я.
Он сглотнул, хитро улыбнулся, и я уже знала, что означал его забавный взгляд.
— Слышать, как ты управляешь, хочешь пойти в тот дом, хоть там и страшно, это заводит.
— Я часто управляю, — напомнила я.
— Ты так себе говоришь, — он сделал паузу. — Когда ты уберешь внутриматочную спираль?
— Позвоню доктору первым делом утром, — сказала я, поднимаясь с дивана. — Надеюсь, получится сделать это как можно раньше.
Он сжал мое запястье и посмотрел на меня.
— Ты точно хочешь это? Не передумала? Я все думаю и боюсь, что… — он замолк и отвел взгляд.
Он почти выглядел уязвленно. Я села рядом с ним и опустила ладони поверх его ладони.
— Эй, — тихо сказала я, чтобы он посмотрел на меня. — Я не передумала. И не передумаю. Я еще ни в чем не была так уверена в жизни.
Он посмотрел мне в глаза. В его глазах было столько надежды и неуверенности, что было сложно не ощущать это физически внутри себя.
— Что изменилось?
Я слабо улыбнулась.
— Не знаю. Но что — то изменилось.
— Ты так боялась до этого…
— Я все еще немного боюсь, Декс. Причин много, не только то, о чем нас уже предупреждали. Просто я дольше преодолевала их, чем ты.
Он тряхнул головой.
— Нет, и я все еще думаю об этом. Об их словах. Но я не хочу, чтобы это диктовало нам, что мы можем делать. Или чего мы хотим. Ничего конкретного все равно не было, все было размытым. Просто бред, который передал Макс. Что может знать эта секвойя?
— Секвойя?
— Высокое и тупое красное дерево. Знаю, не лучшее оскорбление, но запас оскорблений для него давно иссяк.
Я невольно ухмыльнулась, надеясь, что Декс позже вспомнит это. Макса давно не обзывали должным образом.