Что ж, Ирландец, как ни странно, не был ни миротворцем, ни добрым самаритянином. И грех самопожертвования не ставил во главу угла, трезво оценивая и свои силы, и свои возможности. И поведи себя член стаи Редж по-другому, вспомни он хотя бы о подобии воспитания, ответ был бы другой.
Вряд ли положительный, но всё же достаточно дипломатичный. Во всяком случае, простреленное колено болело бы не так обидно и не так сильно. Может быть.
Сэм самодовольно хмыкнул, вспомнив, как скакал козлом гость, получивший пулю в ногу. Плевать на то, что эта рана не причинит особого вреда чёртовому верзверю, способному исцелиться за пару минут. В тот момент О’Рурк чувствовал небывалое, ни с чем не сравнимое удовлетворение, забыв о проткнутом когтями плече и каплях крови, пропитавшим одежду насквозь.
И кажется, начинал понимать, почему все так радовались, что у него нет младших сестёр и братьев. На всех уродов пуль не напасёшься. Хотя…
- Занятный запах, - глухой, насмешливый рык напомнил о том, что он здесь не один. – Люди… Даже интересно, о чём ты думал… С таким лицом.
- О том, что мне вполне хватит и пуль и терпения, чтобы сделать из тебя дуршлаг, медведь, - тряхнув головой и отгоняя не нужные мысли, О’Рурк вновь пристально уставился на своего гостя. – И ты ушёл от ответа… Михаил.
- Хм… - задумчиво хмыкнул зверь. На его руках мелькнули когти, тут же втянувшись в пальцы, демонстрируя уровень самоконтроля. Но на этом замолчал, прикрыв глаза и думая о чём-то своём.
Затянувшееся молчание нервировало. Оно оседало липкими прикосновениями на коже, оставляя неприятный осадок на языке. Ирландец уже всерьёз подумал о том, что так и останется ни с чем, когда блондин шевельнулся и тихо, небрежно заметил:
- Стая.
- Эм… Что?
Михаил громко, раскатисто расхохотался, откинув голову назад. И подавшись вперёд, опираясь огромными руками на столешницу, повторил:
- Стая. То, что ей нужно. Семья. Те, о ком она будет заботиться. Те, кого она будет защищать, беречь, охранять. Её суть, человек. Её необходимость.
- Но… - Сэм растерянно моргнул, пытаясь сложить картинку. Вот только пазл не поддавался, то и дело, распадаясь на отдельные элементы. Он тряхнул головой, потёр переносицу и всё равно как-то беспомощно протянул. – Как же…
- Вот что, - Михаил замер, к чему-то прислушиваясь. Кивнув каким-то своим мыслям, он заговорил снова. Тихо, размерено, спокойно. Чеканя каждое слово. – Для людей это дико, осознавать свою зависимость от такого количества себе подобных. Вы этого не понимаете. Вы не знаете, что такое жить единым целым, быть частью чего-то большего. И каждый день слышать эхо чужих мыслей, чувств, эмоций. Они пронизывают тебя, питают, поддерживают. Этакое… Чувство локтя, так, кажется, у вас говорят?
Сэм кивнул, нахмурившись и пытаясь понять, к чему ведёт оборотень. А тот лишь поднялся со стула, направившись к плите. И принялся заваривать чай, на две большие кружки. Без труда найдя в огромном количестве банок и склянок ту, что с мёдом и щедро положив в огромную, керамическую бадью пару больших ложек.
Чтобы продолжить, медленно помешивая получившийся чай и шумно вдыхая травяной аромат, витавший в воздухе:
- Для Реджины – это её жизнь. Ей нужно о ком-то заботиться, кого-то защищать. Понимаешь, человек? Просто нужно. Так же как тебе – дышать и есть, ей необходимы те, кого она может взять под свою опеку. Ремус младший, член стаи, ребёнок, который априори признаёт её главенство. Ты… - блондин насмешливо покосился на замершего на стуле Сэма. – Ты свой. Ты помог ей, ты принял её, когда от неё отказались другие. Ты не младший, чтобы тебя опекать, и не равный, чтобы требовать отчетов. Зато тебя можно вылизать, как неугомонного кутёнка. По-семейному. К тому же, наша слюна помогает ранам затянуться быстрее. И… - хлопнувшая дверь оборвала монолог медведя на полуслове.
Влетевшая в коридор девушка, с дико горящими глазами глухо рыкнула и стремительно сократила разделяющее их расстояние. Чтобы уткнуться носом в затылок замершего О’Рурка, сжать пальцами его плечи и резко выдохнуть:
- Не-на-ви-жу…
- Когда встреча? – блондин поставил вторую кружку на стол, с добродушной улыбкой наблюдая, как девушка встрепенулась, поведя носом.
Ухватив кружку, Реджина чуть сдвинулась. Но далеко не ушла, оставшись стоять рядом с ирландцем, прижимаясь к нему всем боком и рассеянно перебирая пальцами чужие пряди волос.
Сделав осторожный глоток, она застыла, зажмурив глаза. А затем беспомощно протянула, жалобно уставившись на сидящих на кухне мужчин:
- Завтра. Это будет завтра после восхода солнца.
Глава 17
Тихий скрип шин выдернул меня из состояния тревожной задумчивости. Резко вскинувшись, я моргнула, приподнимаясь и садясь прямо. Уставившись рассеянным взглядом на вид, открывавшийся сквозь лобовое стекло машины.
- Красиво, - тихо уронил молчавший до этого Михаил. Сильные пальцы сжали оплётку руля до скрипа натуральной, качественно выделанной кожи.
- Да, - я хрипло выдохнула, сжимая кулаки. Сдерживая рвущийся из груди глухой, злой рык.
Серая дымка утреннего тумана змеёй стелилась по земле, окружая машину, завиваясь кольцами в неровном свете косых лучей солнца. Она скрадывала очертания стоящих впереди домов, скрывала небольшой деревянный указатель на обочине. И можно было подумать, что те, кто живёт в этом посёлке – сладко спят, не подозревая о нашем визите, но…
Губы растянула кривая, горькая усмешка. Они слышали. Они ждали, затаившись до поры до времени. Я могла без труда различить бьющиеся сердца, почувствовать кожей их недоумение, их недовольства присутствием чужаков на их территории. Я чувствовала, как на загривке шерсть встаёт дыбом, а желчное, ядовитое раздражение, растекается где-то в груди злым, отрывистым ворчанием.
Они ждали, давая нам право на первый шаг. А я…
Я не могла их разочаровать.
Глубоко вздохнув, я закрыла глаза, позволив животным инстинктам взять верх окончательно. Аккуратно открыв дверь джипа, я спрыгнула на землю. И медленно выпрямилась, вцепившись отросшими когтями в плетёный ремень на джинсах. Чтобы гордо вскинув голову, поведя носом и прочувствовав тот ядрёный коктейль из эмоций и чувств, что так и пёр со стороны домов оскалиться, раскатисто и звонко зарычав.
Мир дрогнул, закручиваясь вокруг нас с Михаилом, незаметной тенью вставшим за моим плечом. Испуганно закричали птицы, слетая с верхушек деревьев или стартуя с облюбованных ими низин. Мелкая живность навострив уши, предпочла скрыться в безопасности тёмной чащобы. Инстинктивно пытаясь оказаться как можно дальше от опасности, под защитой многовековых деревьев.
- Идём? – тяжёлая рука сжала моё плечо, напоминая о том, зачем мы сюда вернулись. И коротко кивнув, я неторопливо зашагала в сторону своего дома.
На который у меня больше не было никаких прав.
Гравий тихо шуршал под ногами, нарушая тяжёлую, тягучую тишину, повисшую в прохладном, утреннем воздухе. В окнах домов, мимо которых мы шли, в административных зданиях, в магазинах – везде горел свет, но никто не спешил выходить, чтобы встретить гостей. И я кожей, всей своей сутью ощущала липкие, полные презрения и ненависти взгляды, пренебрежение и глупую, пустую гордыню за то, что они смогли избавиться от меня.
От слабого, никчёмного зверя, по ошибке зовущегося вожаком.
- Держи себя в руках, - Михаил с каким-то детским любопытством оглядывался по сторонам, мурлыкая себе под нос незатейливую, смешную песенку. От его уверенного, спокойного тона, от той ровной, расходившейся волнами звериной силы, дышать становилось чуть легче.
И я невольно поддавалась его настрою, расправив плечи и сжимая пальцы в кулаки. Чувствуя поддержку, бережно лелея тонкие нити связи между мной и оставшимся в доме Ирландца котёнком и цепко держась за веру в собственную правоту.
Пусть никому кроме меня она и не нужна была.
Наконец, тропинка свернула в сторону, ведя меня мимо небольшой детской площадки. Громкий, отчётливый металлический скрип заставил меня вздрогнуть, вскинуться, бросив на источник этого звука настороженный взгляд. И сбиться с шага, чудом удержав равновесие и готовый сорваться с губ приглушённый рык.
Хрупкая, сутулая фигурка на одной из качелей вздрогнула, но продолжила раскачиваться из стороны в сторону. Сидящая там женщина не подняла голову, прячась за гривой спутанных, тёмных волос и только тихо шептала, то плача, то смеясь, то напевая:
- Тише, малыш… Папа рядом. Папа скоро придёт… Тише, малыш… Ты же сильны, да? Ты должен быть сильным. Иначе он будет рычать. Ты ведь не хочешь, чтобы нам было больно? Тише, малыш…
Наверное, глядя на эту женщину, на члена стаи, на верзверя, беспомощного в своей болезненной слабости, я должна была испытывать жалость. Но в груди колючей змей свернулась брезгливость, пополам с презрением и ненавистью. Потому что мне достаточно было кислого, приторного запаха гнили, исходившего от неё, чтобы понять, кто это.
- Это… - Михаил нахмурился, недовольно нахмурившись и потягивая носом.
- Катрин Джонс, - я криво усмехнулась, покачав головой и отвернувшись от детской площадки, снова зашагав к дому. Невольно зябко передёрнув плечами. – Забавно, как человеческие болячки могут проявиться у истинного верзверя. Синдром «Безумие на двоих», разделённый, выпестованный и бережно лелеемый долгие годы принял чудовищную форму в одной крепкой, любящей паре…
Это действительно было забавно. С определённой точки зрения. Но не тогда, когда я, подвывая от боли и предательства, лихорадочно искала всё, что могло бы помочь мне понять – почему? Почему они так делали? Зачем? Для чего?!
И почему никто, никто не чувствовал этого, не видел, не рассказал?!
Остановившись у начало короткой подъездной дороги к дому, я едва заметно качнула головой, уставившись пристальным взглядом на закрытую входную дверь. Прямо на ней, на широком, деревянном полотне аляповатым узором шли надписи. Повторявшие раз за разом одни и те же слова.
Предатель. Убийца. Трус. Предатель. Убийца. Трус.
- Они не хотели видеть, Редж, - глубокий, бархатный голос Михаила стряхнул с меня минутную слабость и смыл ощущение боли, сжавшее сердце. – Они закрывали глаза, покрывали их и отказывались признавать собственные ошибки. Это их выбор, малышка. А ты…
- А я сделала свой, - упрямо вскинув подбородок, я сделала ещё один глубокий вздох. После чего громко, отчётливо произнесла. – Как формальный член стаи, как формальный её вожак… Я требую собрать всех жителей резервации на совет!
- У убийц ещё есть права? Вот уж не зна-а-ал, - из-за угла дома вышел высокий, худощавый брюнет. Низко сидящие джинсы и голый торс подчёркивали его хищную, опасную грацию.
Он не шёл – скользил, цепко следя за мною взглядом. И остановился в нескольких шагах от меня, показательно слизнув с изящных, длинных пальцев капли свежей крови:
- Наконец-то вы дома… Во-о-ожа-ак.
Я заговорила одновременно с ним, с трудом подавив зарождавшийся рык и тихо откликнувшись, так и не повернув к нему головы:
- Здравствуй… Бьёрн.
Глава 18
Бьёрн Сайлок был на два года старше меня. Он был высок, жилист, полон сил и красив дикой, звериной красотой и грацией.
Это был факт, не подлежащий сомнению. Мягко ступающие, сильные лапы, острые клыки, крепкие когти, готовые разодрать противника в клочья – он был шикарен в зверином облике. И не менее опасен даже сейчас, как «обычный» человек.
И даже не думая склонить голову, хотя бы в знак вежливости, перед своим вожаком. Только скривил губы, стоя в нарочито расслабленной позе и презрительно сплюнул под ноги, процедив:
- Облезлая кошка.
- И всё ещё твой вожак, - мой голос не дрогнул, и я по праву могла этим гордиться.
Мне было больно слышать оскорбления в свой адрес от того, кто был мне ближе всех. Мне было больно видеть его откровенную брезгливость и то и дело так и норовившие ощериться клыки. Мне было больно тыкаться слепым кутёнком в пустоту, оставшуюся там, где раньше была моя стая, но…
Я тихо вздохнула, качнув головой собственным мыслям. Мне было больно. Мне будет больно. Мне больно сейчас. Но Михаил был прав: они выбрали свой путь. А я…
Я не собираюсь отступать от своего. И я дойду до конца.
- Вожак не пойдёт против своей стаи, - бета, второй по силе, второй по власти в стае расплылся в широкой ухмылке, скрестив руки на груди.
- Стая не пойдёт против своего вожака, - я едва заметно повела плечами, чувствуя нарастающее напряжение. Воздух едва ли не искрился от эмоций и чувств, закручиваясь вихрями вокруг главного дома.
- Что-то я не вижу… Твою стаю, - хмыкнув, Бьёрн расплылся в ласковой, улыбке и показательно завертел головой по сторонам, участливо поинтересовавшись. – Ну же, где твоя стая, вожак?
- Детёныш, - снисходительно прогудел за моей спиной медведь. – Самонадеянный детёныш. Глупый и слепой.
- Моя стая всегда со мной, Бьёрн, - уголки губ дрогнули, в намёке на улыбку. Наверное, ещё пару дней назад, я встала бы на защиту своего беты, я попробовала бы найти ему оправдание. Но сейчас, после всего, после ритуала, забравшего часть моей жизни буквально, я видела, что медведь прав.
Он мальчишка. Зарвавшийся, наделавший глупостей и не осознающий этого мальчишка. И я больше не буду тем, кто исправляет его ошибки.
- Моя стая всегда со мной, Бьёрн, - повторила чуть громче, позволив звериным ноткам окрасить мой тембр. – А вот кого я называю своей стаей… Это уже другой вопрос. Собери совет… Бета.
Слова прозвучали как недвусмысленный приказ. И Сайлок дёрнулся, как от удара, с не прикрытой ненавистью уставившись на меня. Шерсть на загривке стала дыбом, я кожей ощутила всю ту звериную злобу, что клокотала в молодом звере. И машинально сдвинулась в сторону, закрывая собою своего провожатого, плавно перетекая в удобную для защиты стойку.
Но Бьёрн меня удивил, сумев взять под контроль свои эмоции. Ровно настолько, чтобы подойти ко мне почти вплотную и ухватить когтями за подбородок, заставляя посмотреть в жёлтые, звериные глаза и прошипеть:
- Ты – убийца. Ты вырвала глотку нашему учителю, похитила его ребёнка и сбежала… Обвинив во всём мёртвого зверя. И ты…
- И я по-прежнему твой вожак. Формально, - мои когти впились в его шею, оставляя кровавые полосы на подёрнутой лёгким загаром коже. Под пальцами бугрились мышцы и жилы, кошак глухо рычал и сверкал на меня глазами. Вот только я была…
В своём праве. Увы, верзвери достаточно консервативны, во всём, что касается светской стороны жизни и иерархии отношений. Да, стая отвернулась от меня, да Кхатки разорвала нашу связь. Да.
Но я всё ещё их вожак. Пусть и всего лишь номинально.
- Стая соберётся через пять минут. Мы уже подготовили все необходимые документы, - ударив меня по руке, Бьёрн вывернулся из моей хватки и вытер шею, морщась от отвращения.
- Стая соберётся через полчаса. Я не подпишу никакие документы без консультации своего юриста, - смерив его безразличным взглядом, я кивнула Михаилу в сторону дома, направившись к крыльцу.
- Не советую задерживаться здесь надолго… Во-о-жа-ак, - издевательски протянул Бьёрн мне в спину. – Не все будут так любезны и терпеливы, как я.
- Поверь, бета, - покосившись на него, я криво усмехнулась, открывая дверь и пропуская своего гостя вперёд. – Мне ваша компания не менее приятна, как моя вам. Полчаса.
Шагнув через порог, я захлопнула дверь за собой. И, прислонившись спиной к ней, медленно сползла на пол, закрыв лицо руками. Плечи дрогнули, а из горла вырвался тихий, почти задушенный мявк. Я впервые за всё это время, за все свои размышления и рассуждения осознала, что всё это…
По-настоящему. На самом деле.
Глава 19
Ты должна быть сильной.
Это внушал мне отец. Раз за разом, поединок за поединком на тренировочной площадке для молодняка. Вбивал в подсознание вместе с потом, кровью и треском сломанных костей.
Ты должна быть мудрой.
Так мне говорили все мои учителя. Раз за разом, снова и снова повышая планку для будущего вожака. Литература? Юриспруденция? Политика? Экономика? Этикет? Ты должна если не знать, то понимать, если не понимать, то уметь сопоставлять и анализировать. А если и этого нет…