========== 1.1 ==========
Иногда наступают моменты, когда всё, что остаётся, — воспоминания. Астори кажется, что сейчас наступил именно такой момент. Она лежит на полу в пустой тёмной комнате, глухо рыдает, расцарапывая пальцами ковёр, и память затапливает разум вышедшей из берегов рекой, вода которой, омывая раны, лишь бередит их. Пахнет одиночеством и магнолией с лотосом — её духами. Джей очень любит их.
Любил.
Глаголы в прошедшем времени.
Астори родилась и выросла во вполне демократичной республике: выборы раз в шесть лет, всенародное голосование и политика кристальной честности. Так об этом писали в газетах. Впрочем, студентам первого курса факультета международных отношений быстро открывают глаза на происходящее — хотя многое зависит от преподавателя, конечно. Астори с профессорами повезло. Ей везло вообще часто. Или… как посмотреть.
А Эглерт… Страна-союзник с ограниченной монархией, южная небольшая страна на берегу моря, отколовшаяся бывшая колония крупной империи, восстановившая свои права и династию. Держится в стороне от политических скандалов и активных действий на международной арене. Она никого не трогает. На неё до поры до времени не обращают внимания.
Воспоминания скачут. Астори не может сосредоточиться и тяжело всхлипывает.
Она помнит, как впервые прибыла в Эглерт в качестве третьего секретаря атташе по культурным связям. Это было настоящим чудом. Она бредила карьерой — девочка из приюта, сирота, окончившая школу экстерном и ещё во время учёбы в университете устроившаяся на стажировку в МИД, чтобы к моменту получения работы иметь практический опыт за плечами. Она печатала документы, носила кофе, заказывала обеды, не получая ни гроша и едва успевая готовиться к сессиям. Но Астори не могла позволить себе сдаться — она работала на износ. Это у неё всегда хорошо получалось.
И всё-таки шансов на повышение не было почти никаких. Ей просто повезло. Атташе по культурным связям, добросердечная женщина, бывшая жена какого-то крупного дипломата, заметила её и пригрела, сделав сначала помощником третьего секретаря, а через пару лет — и самим третьим секретарём. Астори работала и работала, забыв про сон и еду. Она жаждала доказать, что достойна своего места, что достаточно хороша для этого.
Она всегда боялась, что не будет достаточно хорошей.
Вдруг — поездка в Эглерт. Мечта, ставшая реальностью: заграница, новые люди, шанс проявить себя. Астори, обожавшая самолёты, неотрывно смотрела в окно все два часа полёта и мечтала. Ей было немногим более двадцати, и казалось, что судьба даёт отличный шанс взять жизнь в собственные руки и встать у руля. Наконец-то. Наконец-то она сможет выбиться. О Мастер, она так долго этого ждала.
Уже на месте девочки-секретари рассплетничались о королевской семье и очаровательном принце. «Он такой милашка», — мечтательно хихикали они, закатывая глаза и подталкивая друг друга. Астори становилось всё любопытнее. Она читала о королевской чете Эглерта в газетах, видела передачи, интервью, статьи и не могла дождаться, когда же их делегацию представят августейшим особам.
Приём прошёл лучше, чем можно было ожидать: король, почтительно поцеловавший руки женской половине немногочисленной делегации; его добрейшие сёстры; сам принц, по примеру деда робко приложившийся к руке Астори… и только стоявший особняком сухопарый лорд ди Уолриш с племянником и племянницей — желчная троица, плюющаяся ядовитыми замечаниями. Дальнейшую встречу с премьер-министром Фаушем ди Мульниче и его свитой Астори почти не запомнила. Она думала о принце. О его приятных манерах, голосе, улыбке, об остроумных (или не очень) замечаниях и с удивлением и стыдом осознавала, что прониклась к нему… симпатией?
Они частенько встречались случайно, узнавали друг друга, приглядывались, знакомились поближе. Обменялись электронной почтой на прощание. Обоюдное смущение сменилось дружеской привязанностью.
Незаметно она переросла в нечто большее.
Астори боялась довериться, страшилась новой поездки в Эглерт и тем не менее ждала её, надеялась, отчаивалась, надеялась снова…
И не напрасно.
Джей стал первой большой любовью в её жизни — любовью, ради которой она бросилась очертя голову в омут, оставила прежнюю жизнь, страну, друзей и даже страстные мечты о карьере. Она решила, что ей этого хватит — тихого семейного счастья. Просто семьи. У неё, выросшей в приюте, этого никогда не было.
Лорду Уолришу с племянничками не удалось опорочить её в глазах королевской семьи. Они с Джоэлем сыграли свадьбу спустя год после их знакомства.
Астори верила, что её счастливая звезда наконец-то воссияла в полную силу.
Как оказывается впоследствии — напрасно.
Безоблачная семейная жизнь длится не более полутора лет: всё обрывает звонок, разрезавший ночную бархатную тишину ударом кинжала. Астори не хочет просыпаться. Но телефон звонит и звонит, кто-то топает за дверью, полоска света скользит по порогу, громкий шёпот расползается тревожными мурашками, и Астори открывает глаза. Что случилось? В дверь робко стучат, и появляется второй камердинер Его Величества (первый вместе с королём, его сёстрами и Джоэлем в поездке, навещают кузин, живущих на другой стороне земного шара). В неверном полусвете видны капельки пота на лысине. В руке — телефон, провод за ним тянется по коридору.
— Ваше Высочество… известие… срочное… Ваше Высочество…
Астори торопливо натягивает халат, запахивает его — да что ж произошло, раз её так срочно выдернули из постели посреди ночи — и берёт трубку. Взглядом и движением бровей спрашивает — в чём дело? Камердинер утирает платком лысину и глаза.
— Да. Да. Говорите.
Голос в трубке вещает строго и печально. Астори не понимает.
— Постойте… Что? Что вы… Нет, минуту… Нет…
Слова, фразы, предложения… Она белыми пальцами вцепляется в телефон, держит его на весу и пошатывается. Но не понимает. Всё ещё не понимает.
— Они… Когда это случилось? Где? Как?
Осознание — как ледяной душ. Как топором по черепу — наискось. Словно шилом проткнули живое бьющееся сердце. Астори мнёт халат и смотрит в одну точку. Чувствует на щеке жалостливый и растерянный взгляд камердинера.
— Да. Я поняла. Да. Всего доброго.
Она кладёт трубку, оборачивается к камердинеру, уже готовому рассыпаться в слезливых соболезнованиях, и говорит:
— Принц и принцесса спят?
— Да, Ваше Высочество. Я…
— Хорошо. Тела прибудут завтра вечером… Разбудите меня в шесть. Мне нужно будет сделать заявление до официальных похорон… Когда известие просочится в прессу, дайте мне знать. Идите.
Снова темнота. Она остаётся одна. Халат не греет, ладони и босые ноги мёрзнут. Астори согревает руки дыханием, стоит и думает. Думает до отупения. Пока может. И мысли вспарывают ей разум ударами скальпеля.
Час назад Джоэль, его бабушки и дедушка были убиты во время поездки по городу. Стрелок не найден. Предположительно виновны террористы северных провинций, давно точившие зубы на королевскую семью.
Астори больно думать.
Она ложится на холодный пол, свёртывается калачиком и моргает — потому что больше ничего не в силах сделать. Она не хочет понимать. Это было бы слишком несправедливо. Это же не может… не может… пожалуйста… это не может случиться с ней… с её детьми… пожалуйста, не надо… ну пожалуйста…
Астори обхватывает руками колени и плачет. Долго и тихо. Так, что болит горло. Она выплакивает всё, что жжёт ей голову и сердце, и легче всё равно не становится. В соседней комнате спят полугодовалые дети, Лу и Джо. Она не должна разбудить их.
Астори плачет, трётся затылком о пол. Ей надо написать речь. Две речи. Для заявления и для похорон. Нужно будет отвечать прессе… давать интервью… но всё завтра. Завтра.
Сегодня ей просто холодно. И она плачет.
========== 1.2 ==========
Астори знает, как опасно её положение. Она не регент, не монарх, никто — пусть Джей успел сделать её принцессой, но это ничего не значит: если корону получит лорд Уолриш — а он добивается этого всеми силами, — то она станет никем и ничем, её задвинут даже не на второй — на десятый план. Астори не может этого допустить. Она должна что-то сделать — но что и, главное, как? Заявить права на престол, которых… у неё, по большому счёту, нет? Вытянет ли она? Справится ли? Астори колеблется. Месяцы неопределённости обессиливают её, и так подкошенную похоронами и излишним вниманием со стороны прессы. А надо ещё заботиться о детях…
И в этот момент сообщает об уходе в отставку Фауш ди Мульниче, премьер-министр, видевший двух королей. Он двенадцать лет управлял страной, люди к нему привыкли и слушались его — но он устал. Власть выматывает.
Он был фактически единственным (не считая двух близких заокеанских подруг), кто поддерживал отчаявшуюся Астори. Фауш всегда питал к ней симпатию. Но он осторожен в проявлении своих тёплых чувств — иначе не продержался бы в политике около трёх десятилетий. Это хитрый лис. Он не советует Астори ни короноваться, ни признавать себя регентом, потому что хочет сохранить добрые отношения с лордом Уолришем, но позволяет ей выговориться прямо и откровенно и держит в секрете то, что слышал. Он думает прежде всего о стране. Стране, которая нуждается хоть в каком-нибудь монархе.
— Вы должны решиться.
Фауш сидит в кресле; около него на столе — кружка кофе и недокуренная сигара. Астори нервно ходит по комнате, заламывая пальцы, раздражённо и неловко оправляя прямую бордовую юбку. Она взвинчена. Должна решиться, должна — она знает это, а что толку?! Месяцами ей твердят одно и то же… должна решиться… а на что?
— Вы знаете, что трон не может долго пустовать… что малолетнему наследнику нужен регент… если это не сделаете вы, сделает кто-то другой…
Премьер-министр умолкает — пугается чересчур явного намёка. Астори дёргает щекой, не останавливая бессмысленного хождения от левого угла комнаты к правому и обратно:
— Я знаю! Но, господин Мульниче, чего вы хотите от меня? Лорд Уолриш держит Совет, и они никогда…
— Лорд Уолриш, — спокойно прерывает Фауш, — ничего не держит. Он влиятелен, да. Но не всесилен. Впрочем, решать вам и только вам. Ваше Высочество… Эглерту нужен король.
Король. Не королева.
Ей стоит… отречься от прав на престол? Объявить во всеуслышание, что она сдаётся, отходит в сторону — проходите и берите, кому не жалко, трон свободен!
Так… просто? Взять и отказаться от борьбы?
Астори поджимает губы. Она не думает, что этот путь — для неё.
Она уверена, что этот путь не для неё.
Но… что ей делать? Как справиться с этим — одной?
— Всё будет хорошо, Ваше Высочество, — утешает её Фауш, почти по-отечески похлопывая по спине. — Всё образуется.
Астори прячет горячий лоб в ладонях. Она не знает, как ей бороться с этим. Она просто не знает.
— У меня есть кандидат… он толковый малый, я знаю его… он работает у меня в штате: всё схватывает на лету и умеет держать толпу. Он далеко пойдёт. Уверен, на выборах он победит с большим перевесом. Всё будет хорошо, Ваше Высочество. Всё будет хорошо.
Астори уже ничего не слышит.
***
Ради Духов, почему Единый Мастер послал ей этого мальчика?
Астори стоит посреди комнаты: пиджак, рубашка, прямая тёмно-бежевая юбка — в цвет пиджака — такие же перчатки… За дверью шаги. Она сглатывает. Сейчас сюда должен войти он — Тадеуш Бартон, новый премьер-министр, которого она видела только с телеэкранов. Астори внимательно изучила всё, что могла о нём найти, и пришла к выводу, что Фауш был прав — господин Бартон правда умён и ловок той редкой политической ловкостью, которая свойственна великим дипломатам, полководцам и королям. Он знает, кому, что и как сказать, как завоевать и удержать доверие, какие приёмы пустить в ход, чтобы понравиться толпе; он умеет приспосабливаться и в то же время твёрдо держится своего курса.
Хорош? Даже слишком.
Астори волнуется. А если они не поладят? Если Бартон уже успел сговориться с Уолришем и его шайкой? А если…
В дверь стучат. Дверь открывают. В комнату входят пиджак, галстук и лакированные туфли — Астори не видит лица, она смотрит прямо перед собой, опустив руки, выпрямив спину, и старается ровно дышать. Первые мгновения — самые важные.
Взгляд фокусируется спустя четверть минуты, когда новоиспечённый премьер-министр откланивается и робко шагает вперёд, к ней: тёмные вьющиеся волосы, смешливая линия рта, щёлочки искрящихся зелёных глаз, акварельные размывы редких веснушек, улыбка и расползающиеся мелкой сетью весёлые морщинки… почти ребёнок, даром что старше её на четыре года. Кому она доверяет страну?
Это ещё не её страна. За неё нужно будет побороться.
А она уже решила бороться?
— Ваше Величество… — говорит он, порывается опуститься на колени, но Астори останавливает его дёрганым жестом, совсем не идущим к выбранной ею маске неприступной принцессы.
— Нет, пока ещё… я не… нет, просто… просто…
Как ей себя назвать? Как представиться? Госпожа Арвейн? Ваше Высочество? Астори не находит, что ответить, растерянно поджимает губы, силясь улыбнуться, и указывает на кресло.
— Садитесь.
Она держится прямо и нервно, он — заметно волнуется, немного заикается и часто тревожно улыбается, отчего паутинками расползаются морщинки и слегка двигаются уши. Но говорит господин Бартон умно и точно. Астори слушает, прикусывая язык от нетерпения. Она всё это знает: ей надо решиться, время подходит к концу, на следующей неделе — присяга… и премьер-министр присягнёт если не ей, то лорду Уолришу как ближайшему претенденту на трон. Астори ругается про себя. Только не Уолришу… если он наденет корону, ей и её детям — её маленьким, дорогим детям — житья не будет.
А значит, нужно… значит, нужно…
— Расстановка сил определится в ближайшие дни, и делать выбор надо как можно скорее. Лорд Уолриш пока набирает сторонников в Совете, но если поставить на эффект внезапности и пойти в лобовую атаку, мы сможем победить. Его светлость ждать не станет. Мы тоже не имеем права медлить.
Она поднимает взгляд: ей кажется, или премьер-министр её… поддерживает? Даёт понять, что однозначно на её стороне?
Астори всё ещё не уверена, может ли доверять ему. Да, Фауш за него ручался, но одного этого недостаточно. Она склоняет голову набок.
— Поторопитесь, Ваше Величество: решайтесь, иначе решат за вас.
Астори встречается с ним взглядом, стискивает зубы. Нет. Нет. Нет. Она никому не позволит за себя решать — ни за что.
— Я подумаю над вашими словами, господин Бартон. Ждите моего звонка.
Она звонит ему на следующий день — после бессонной ночи, десятка выпитых чашек кофе и часов хождения по спальне из угла в угол.
— Господин премьер-министр? Я принимаю ваше предложение.
Астори знает: никто и никогда не будет решать за неё. Она в силах сама выбирать, какой дорогой идти, и если Уолриш думает, будто уже победил — что ж, она покажет ему, как жестоко он ошибается. Она не забыла ни единого оскорбительного намёка, злобного шипения, унизительного взгляда, брошенного в её сторону. Да, она сирота, она нищая, чудом вознёсшаяся на вершину… но чтобы удержаться, потребуется нечто гораздо большее, чем чудо. И у Астори это есть. Она уверена.
Они в праве считать её никем. Она в праве победить их.
— Назначайте сроки коронации.
— Вы… вы хотите стать королевой?
Голос Бартона слегка вздрагивает — от радости? Она почти слышит, как он улыбается.
— Нет. — Пауза. Премьер-министр настороженно дышит в трубку. Астори откидывает волосы со лба и впивается ногтями в ладонь. — Я хочу стать королём.
========== 1.3 ==========
Подготовку к коронации и присяге невозможно держать в секрете: очень скоро об этом узнаёт Уолриш с его прихвостнями. Астори ждёт его появления и всё же оказывается не готовой к тому, что он ворвётся ураганом к ней в кабинет, сцапает за руку, подтащит к себе и, шипя, зашепчет что-то оскорбительное. Его пожелтевшие ногти впиваются Астори в локоть; ястребиный нос и острый подбородок мелькают перед глазами.
— Мерзавка, ты не можешь, не можешь этого сделать, тебе ясно? Ты никто. То, что Джоэль сделал тебя принцессой, ещё ничего не значит. Я уничтожу тебя, ты слышишь?
— Отпустите меня, отпу… отпустите! — Астори рвётся в сторону, резко высвобождает руку. — Я не понимаю, кто дал вам право так говорить со мной, ваша светлость?! Я не ваша служанка, я… я мать наследника престола… и будущая королева, как вам, должно быть, уже известно. Поэтому прошу вас…