— Я удивлена, что ты все еще здесь, — бормочет она мне в шею.
— Просто это мой автобус. — Она застывает и перестает царапать ноготками мою щетину. — Я пошутил, Доллс. И просто чтобы ты знала: я хочу, чтобы все оставшиеся ночи ты провела в этом автобусе в моей постели.
— А вчера ты называл эту постель нашей.
— Она и есть наша, малышка.
Долорес снова расслабляется и возвращается к своему занятию, а я прикрываю глаза, наслаждаясь ее прикосновениями.
— Нам нужно одеваться. Скоро остановка. Мне Дилан написал.
— Хочу огромную порцию блинчиков с джемом, — говорю я.
— А я бы сейчас полила их шоколадом густо-густо, а потом слопала бы, наверное, целую дюжину.
Не знаю, от чего у меня во рту сильнее скапливается слюна: то ли от того, что рука гладит нежную попку, то ли от упоминания о блинчиках.
— Я не знала, что ты куришь.
— Не курю.
— Но в автобусе воняет…
— Этого больше не повторится.
— Нет, я не против, не подумай, — подняв голову, говорит Долли.
— Я не курю, малышка До, — повторяю и прижимаюсь наконец к ее теплым губам.
Долли отдается поцелую всей душой, насколько это возможно с не чищенными зубами. Поцелуй прерывается, когда я перетягиваю Долорес на себя и медленно вхожу в нее. Она упирается лбом мне в грудь и негромко стонет. Это потрясающее ощущение: чувствовать ее изнутри. Знать, что она отдается мне без каких-либо условий или барьеров. Что между нами нет тайн и недомолвок. Так легче нам обоим.
Долли горячая и нежная. Мне хочется чувствовать это вечно: как ее бедра плавно приподнимаются и опускаются, как обнаженная грудь с твердыми сосками трется о мою, как волосы щекочут плечи. Слышать ее протяжные стоны и вздохи. Берусь руками за ее бедра и обездвиживаю, заставляю остановиться. Начинаю медленно входить и выходить из нее, не позволяя ей шевелиться. Глубже и глубже. А потом Долли выравнивается и запрокидывает голову, и это сносит крышу. Я ускоряю движение бедрами, чтобы видеть, как скачет ее грудь, слышать шумное дыхание и вырывать из нее стоны громче. Она моя. Вся моя. Целиком и полностью. Не хочу ее отпускать.
Она проводит ладонями по своим ребрам и сжимает грудь, прокатывая между пальцами твердые вершинки сосков. Я становлюсь еще тверже, если такое возможно. Мимо Долли это ощущение не проходит, она распахивает глаза и я смотрю в мутно-голубые озера. В них как будто проплывает туман, сотканный из похоти и страсти. Она хитро сощуривается, и ее правая рука скользит вниз. По плоскому животу, накрывает холмик, и вот уже пальцы растирают влагу по чувствительному клитору, а зрачки расширяются, наполовину заполняя собой видимое пространство. Она сумасшедшая. Раскованная и открытая.
Резко поднимаю бедра вверх, вгоняя себя в нее до основания. Долли ахает и раскрывает глаза шире. Я ухмыляюсь.
— Не только ты умеешь играть, малышка До, — говорю я, и повторяю резкое движение.
Долли откидывает голову назад и зажмуривается, когда жесткие толчки становятся ритмичными. Она стонет мое имя, усиливая возбуждение. Не могу остановиться и не хочу. Широко распахнутыми глазами наблюдаю за тем, как Долорес ласкает себя. Как быстро кружат пальцы правой руки и как левая сжимает молочную грудь. Впиваюсь пальцами в ее бедра, пытаюсь сдержаться от того, чтобы не кончить слишком быстро. Сжимаю челюсти до хруста и громко рычу, когда сразу вслед за Долли достигаю оргазма. Она трясется, внутренние мышцы сокращаются, продлевая мое удовольствие.
Долорес падает мне на грудь и наше хаотичное сердцебиение смешивается. Шумное дыхание наполняет тихую комнату. А потом она начинает смеяться. Так заливисто и задорно, что я не могу сдержать улыбку.
— Что смешного? — спрашиваю я.
Долли едва успокаивается. Потом кладет ладошки мне на грудь, и упирается в них подбородком. Ее лицо светится, взгляд снова светлый и любопытный. О вчерашней истерике напоминают лишь слегка припухшие веки и немного покрасневшие белки глаз.
— Я сегодня проснулась и думала, что ты не захочешь меня видеть. Поэтому три раза уговаривала себя встать, позвонить ДиДи, чтобы он остановил автобусы, и вернуться к себе. Знаешь, почему я возвращалась?
— Почему?
— Первый раз вернулась, потому что мне стало холодно. Ты не до конца закрыл окно ночью. Я пришла согреться и уснула рядом. Второй раз встала, решительно оделась и вышла из спальни. Но сходила в туалет и снова замерзла.
— Пришла греться и уснула, — закончил я за нее. Долли кивнула. — А третий?
— А третий раз перед тем, как встать, я решила посмотреть на тебя во сне и запомнить каждую черточку, потому что пообещала себе больше с тобой не спать.
— И?
— И ты проснулся, — отвечает она, слегка пожав плечами. — А дальше ты уже в курсе.
— И что теперь ты думаешь по поводу ухода? — осторожно спрашиваю я.
— Думаю, что… — Она замолкает и смотрит в сторону. Мне это не нравится. — Думаю, что останусь.
В ожидании ее ответа сердце как будто замерло и перестало стучать, а теперь пустилось вскачь, как ненормальное. Прижимаю Долли крепче к себе.
— Навсегда? — спрашиваю.
— Пока рано говорить о вечности, Дрю.
— Попытаться стоило, — просто отвечаю я, а Долли шумно вздыхает.
Глава 21
Долорес
Концерт в Филадельфии отгремел с пафосом. Все три дня в этом городе мы были безумно заняты. Группа с их менеджером и охраной постоянно носились по интервью, презентациям нового альбома и фотосессиям. Их сопровождала моя съемочная команда, пока мы с Робом дорабатывали исторический фильм. Продюсер прислал не так много замечаний, но в работе я перфекционистка, так что мы дни напролет резали кадры и компоновали их, зачищали пробелы и вылизывали каждую картинку до блеска.
Ночи я провожу с Дрю, как и обещала. Решила прислушаться к его словам и не вести себя, словно незрелая девица. Я хочу быть с этим мужчиной, и я буду. Мы больше не затрагивали тему детей и моего неудачного брака. Но Дрю все чаще стал говорить мне комплименты и убеждать, что я стою всего счастья мира. И я счастлива, правда. Рядом с ним я забываю обо всем и просто наслаждаюсь жизнью. Как будто снова вернулась в школу, когда единственной заботой было осилить за лето список обязательной к прочтению литературы и поцеловать самого симпатичного парня.
И вот он лежит рядом со мной. Его обнаженное тело едва прикрыто покрывалом, и он читает мне вслух новый сценарий. Меня приглашают через почти полгода после тура на съемки документального фильма о знаменитых виноделах Португалии. Я всегда хотела съездить в эту страну, а тут подвернулся такой случай. Я лежу на кровати, подперев рукой голову, и смотрю на Дрю. До чего же он красивый. Безупречный. Настолько идеальный, что на него больно смотреть. Если я соглашусь на эти съемки, меня минимум три месяца не будет в Лос-Анджелесе. Будет ли Дрю скучать по мне? Потому что я точно знаю, что буду. Сердце уже тоскливо ноет от одной мысли о том, что мы можем расстаться на такой продолжительный срок.
Наши дни складываются, как кирпичики, наслаиваясь друг на друга и создавая мощный фундамент, который зовется отношениями. Затравленная глупышка во мне все еще не может поверить в то, что такой мужчина, как Дрю, обратил внимание на ущербную меня. Но ее перебивает влюбленная женщина, которую Дрю уже убедил в том, что она достойна самого лучшего. Я пока не знаю, кому из них верить, но все же убеждения влюбленной мне больше по душе.
— Вечером Триша с Адамом ждут нас на ужин, — произношу я, перебивая чтение.
— Нас?
Киваю.
— Именно нас. Адам чуть с ума не сошел, когда узнал, что мы работаем вместе. Кстати, почему вы все эти годы не общались? Вы же были в школе лучшими друзьями.
— Так получилось, — уклончиво отвечает Дрю, снова утыкаясь носом в сценарий.
Тянусь и отодвигаю стопку бумаги от его лица. Осматриваю его с любопытством. Дрю старается делать вид, что слишком увлечен текстом, но я вижу, что он что-то скрывает.
— Дрю?
— М? — Он даже немного хмурит брови, всем своим видом показывая мне, насколько сосредоточен.
— Поговори со мной, — тихо прошу я.
— Не о чем говорить. Перестали общаться и перестали. Что здесь такого? Разве все продолжают общаться со школьными друзьями?
— Не все. Но я видела, как ты обрадовался, когда узнал, что у них родились дети. Эй, — я снова оттягиваю сценарий, буквы с которого скоро могут отпечататься на носу Дрю. — Это как-то связано со мной?
Дрю тяжело выдыхает и откладывает сценарий в сторону. Откидывается головой на подушку и тяжело вздыхает, прикрыв глаза.
— Я уже был влюблен в тебя, когда ты предложила расстаться. — Я замираю и стараюсь не дышать, чтобы не сбить настрой. — Мне было больно, Долли.
— Почему ты не предложил продолжить отношения?
Он слегка пожимает плечами.
— Потому что был молодым и глупым, наверное. Гордость взыграла и я подумал: это всего лишь одна девушка, каких у меня может быть множество. Но правда в том, Долли, что ни одна из них не была тобой. После университета я даже пытался строить серьезные отношения. Но все не то. Мне не хватало… — Он замолчал, как будто подбирая нужные слова. — Экспрессии. Этого взрыва. Эмоциональности. Если ругаться, то так, чтобы стены дребезжали. Если заниматься сексом, то чтобы каждый раз взрывались фейерверки не хуже, чем в День независимости.
Я тихонько смеюсь.
— Кто бы мог подумать, что такой сдержанный внешне мужчина нуждается во взбалмошной кокетке.
Дрю открывает глаза и поворачивается ко мне лицом.
— Я нуждаюсь не в какой-то кокетке, а в конкретной. В тебе, Долли.
Мой смех растворяется, а улыбка гаснет. Это слишком серьезное признание. Не уверена, что готова к нему. Но Дрю это мало беспокоит.
— Я все еще влюблен в тебя, малышка До, — тихо говорит он. — И сейчас, кажется, еще сильнее, чем в школе.
Я молчу. Не знаю, что ответить. Не понимаю, что чувствую по поводу всего этого. По поводу нас. Я уверена в том, что Дрю мне не безразличен, но хватит ли этого, чтобы ответить взаимностью на его признание? Чувствую себя обязанной сказать что-нибудь, поэтому открываю рот, но Дрю кладет мне палец на губы, заставляя молчать.
— Не надо сейчас ничего отвечать. Скажешь, когда будешь готова. От тебя в данный момент требуется только одно. — Я вопросительно приподнимаю бровь, потому что губы все еще зажаты. — Не отталкивать меня, позволить быть рядом. Ты можешь это сделать?
Я киваю и Дрю выдыхает слово «хорошо» уже у самого моего виска перед тем, как коснуться губами кожи. Я прижимаюсь к нему всем телом, молча выражая свою привязанность и благодарность за то, что не осуждает и не ставит условий. В данный период жизни для меня это безумно важно.
— Во сколько нас ждут Адам с Тришей?
— К семи вечера. Концерт же завтра, правильно?
— Да.
— Какие у нас вообще планы на день?
— Через пару часов мы будем в городе. Позавтракаем, потом едем на репетицию, прогулка по городу, интервью и вечер весь наш.
— Интервью во сколько заканчивается?
— Вместе с тем, как закончится прогулка. Это будет такой формат просто. — Я заинтересованно смотрю на Дрю, ожидая объяснения, и он не разочаровывает. — Мы идем гулять вместе с журналистом и фотографом из журнала. Они будут делать случайные снимки того, как парни проводят время до концерта, а корреспондент будет тем временем будет брать интервью.
— Нестандартный подход.
— Это Вики предложила.
Я смотрю на Дрю, прищурившись.
— Вики, значит, да?
На его лице расплывается широкая улыбка.
— Детка, мне нравится, когда ты ревнуешь.
— Я не ревную, — бурчу и пытаюсь вырваться из крепких объятий.
— Еще как ревнуешь, Долли, признай.
— Отстань. — Я пытаюсь придать легкость своему тону, хотя внутри меня уже танцует легкое торнадо. Дрю прижимает меня к себе сильнее.
— Пойдешь со мной?
— Куда?
— На прогулку.
— С папарацци?
— Мы с тобой им не интересны.
— Ну конечно, — отвечаю я, пытаясь вложить в голос весь имеющийся запас сарказма. — Особенно ты — продюсер одной из самых знаменитых групп нынешнего времени.
— И ты — знаменитый режиссер документальных фильмов, чье имя не сходит с телеканалов и радиостанций всей страны, если не мира.
— В каком смысле? — спрашиваю я.
— О, господи, ты не видела рекламу нашего тура? — Я качаю головой. — Когда ты в последний раз включала телевизор?
— Рабочий или обычный? — спрашиваю, слегка скривившись, потому что прекрасно понимаю, о чем идет речь.
Дрю укоризненно качает головой и берет с прикроватной тумбочки планшет. Проводит по нему несколько раз и молча передает мне. На экране трейлер к нашему будущему фильму об этом турне. Я смотрю, как завороженная, потому что видела этот ролик десятки раз, пока мы над ним работали, но с озвучкой его утверждали уже продюсеры без моего участия, потому что мы были чертовски заняты съемками на концертах. И я не могу перестать улыбаться, восхищаясь тем, как поработали звукорежиссеры, идеально подобрав и наложив музыку на выбранные нами с Робом кадры. Словно не было записи в студии, а только чистый звук без примесей. Живой и настоящий. Когда я вижу надпись на экране «Режиссер Долорес Диккенс», то почему-то покрываюсь румянцем. Господи, у меня за плечами 15 профессионально снятых фильмов и десятки дилетантских короткометражек, а я все еще смущаюсь.
— Ты потрясающая, — раздается справа от меня хриплый шепот. — Я горжусь тобой, Долорес Диккенс.
Я возвращаю планшет на тумбочку и набрасываюсь на Дрю. Мы занимаемся сексом под закольцованный трейлер к фильму, но я перестаю его слышать уже через пару минут после того, как Дрю оказывается во мне. Я вижу только его. Слышу только его. Чувствую только его.
Глава 22
Долорес
— Адам! Они приехали! — кричит Триша и тут же сжимает меня в крепких объятиях. — Приве-е-ет, как же давно мы не виделись.
— Ага, аж пару месяцев, отвечаю я, пытаясь ухватить хоть каплю кислорода. Но это не так-то просто, учитывая ее хватку.
— Дрю! Как я рада тебя видеть! — восклицает моя подруга, и я оказываюсь на свободе, пока она душит Дрю своей радостью.
— Привет.
К двери подходит Адам с широкой улыбкой. Он коротко обнимает меня и подходит к Дрю, которого уже выпустила на волю моя подруга. Мужчины здороваются так, как будто не было всех этих лет и как будто они все это время общались.
— Идемте, — зовет Триша, увлекая меня за собой в глубину дома.
— Где малыши?
— Там же, где и месяц назад. Спят.
Я смеюсь над ее беспечным ответом. Мы с Дрю моем руки, потому что мама-наседка вряд ли подпустит нас к детям, если мы после такси и прогулки по городу не сделаем этого. Потом мы идем в дальнюю часть дома. Триша приоткрывает дверь, и мы погружаемся в атмосферу, которую нельзя сравнить ни с чем другим в мире. Ночники, развешенные по разные стороны комнаты, дают тусклый свет. Вдоль левой и правой стен стоят кроватки с крутящимися над ними мобиле. Запах деток просто кружит голову. Он настолько теплый, молочный и сладкий, что я едва сдерживаюсь, чтобы не потискать лежащих в кроватках ангелочков. Подхожу ближе и становлюсь над первой кроваткой. Достаю из кармана юбки небольшую коробочку, из которой вынимаю цепочку с крестиком и вешаю над кроваткой. Потом проделываю то же самое над второй.
Чувствую, что где-то в уголках глаз скапливаются слезы при виде безмятежно спящего карапуза. Он раскинул сжатые в кулачки руки и прижал их к матрасу, совсем как взрослый. Его маленький ротик слегка приоткрыт, но дыхание едва слышно. Маленькие ножки согревают синие носочки с изображением машинок. Не могу насмотреться, впитываю взглядом каждый миллиметр белоснежной кожи. Я завидую. Честно, искренне, по-настоящему завидую своей подруге, потому что у нее может быть это счастье, а у меня — нет. Чувствую, как крепкая рука слегка сжимает мою талию, и слегка поглаживаю ее, давая понять, что я оценила этот жест.