«Волчьи сны, которые не сны, разве это возможно?» Но она была Призраком. Она слышала то, что слышал Призрак. Джон уже на Стене и планировал двигаться дальше. Санса снова представила его у окна, волосы перевязаны шнурком в пучок, борода заметно отросла, и он явно похудел, — её дрожащее тело преисполнила любовь и нежность, тёплая и сильная.
Любое другое решение будет фальшивым, невозможным и немыслимым после произошедшего. Мог ли существовать другой выбор, если нити между ними натянуты настолько крепко, уже не разорвать ни расстоянием, ни временем?
«Я не знаю, какой легендой я стану, но знаю, с кем и какую жизнь я хочу прожить».
Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Она сидела в нижнем платье, но когда станет легче, придётся одеться и найти Ольвина Мандерли, ему снова составлять ей компанию в путешествии. Она знала, куда планировал отправиться Джон.
========== Часть 12 ==========
Джон думал, что уже никогда не вернётся на другую сторону Стены. Но, как зачастую происходило, «думал» — это вывернутое наизнанку «случилось» в реальности.
Он натянул поводья коня и огляделся. Снег устлал дорогу пушистым покрывалом, на которое мягко ложились ямки-следы от лап животных. На ветке ели каркнул ворон, звук разнёсся, словно стрелой пронзая холод и тишину. Нарушитель спокойствия взлетел ввысь, с иголок посыпалась снежная крошка, заискрившись в солнечных лучах. Джон проследил за вороном взглядом. Случайность ли, но птичий путь лежал к каменной мельнице, которую Джон когда-то видел мальчишкой. Если пройти мимо неё по полю, то рукой подать до цели, до очередного круга из камней.
— Мы недалеко, — сказал Джон. — Я помню это место.
А если бы не помнил, то всё равно бы знал — они уже близко. Магия острыми, когтистыми пальцами тянула за невидимые нити внутри него, цепляла и звала.
— Делаем привал здесь? — отозвался Джастин Гленмор.
— Да. Давай разводить костёр.
Джон спешился с коня. На несколько мгновений замер, ожидая, когда сможет снова вдохнуть спокойно. Спазм боли сжал его в тисках, в жёсткую хватку заключил сердце и живот — ни вздохнуть, ни выдохнуть. Но нехотя отступил, оставив ощущение слабости в ногах и металлический привкус во рту. Было не так плохо, как в землях Вечной Зимы, но резонанс магии всё ещё не щадил, иногда Джон просыпался по ночам и долгие мгновения лежал без движения, глядя на небо.
— Не грохнись в обморок. Ты как будто призрака увидел, — Джастин стоял рядом, сжимая в руках свой тряпичный узел с поклажей.
— Вот Призрака как раз я давно не видел, — Джон улыбнулся краешком губ. Лютоволк обогнал лошадей пару дней назад и с тех пор не показывался.
— Наверное, слишком уж увлёкся охотой.
— Без сомнения.
Ветки слабо потрескивали в пламени костра. Джастин пил из бурдюка и заедал вяленым мясом, Джон жевал овсяные лепёшки. Джон подумал, что запасы, пополненные на Стене, скуднеют, и мысли сами собой свернули к Ночному Дозору. Дорнийцы облачились в чёрное и принесли клятвы? Лорд-командующий Вестбрук из Простора? Если бы ему рассказали о таком десять лет назад, он даже не воспринял бы слова всерьёз. Но Ночной Дозор изменился. Мир изменился. И он сам тоже.
Джон больше не был братом Ночного Дозора, тот Дозор умер вместе с Королём Ночи. И ему надо это принять прежде, чем путешествие закончится. Прежде, чем придётся делать выбор.
— Скоро всё закончится, — будто бы вторил его мыслям Джастин. — Честно, не думал, что переживу поход на Стену.
«А я всё ещё могу умереть», — саркастично подумал Джон, но вслух сказал:
— Надо будет рассказать обо всём, что сегодня случится, Тормунду и теннам. Сделаешь это?
— Снова предлагаешь мне прогуляться за Стену? — Джастин усмехнулся. — Да, конечно. Я в деле.
— Но сначала придётся вернуться в Винтерфелл и рассказать обо всём Сансе. Это тебе тоже, возможно, придётся сделать в одиночку.
— Ты думаешь, что он, — Джастин взглядом указал на огонь, — убьёт тебя после всего, что между вами было? После всего, что ты сделал?
Джон пожал плечами. Он не исключал этого варианта. Он жил в долг, и уже давно.
— Нет уж. Хрен там, — Джастин взмахнул ладонью, будто разрубая воздух. — Лучше подумай о том, что ты сделаешь, когда уничтожишь последнюю магию Белых Ходоков. Об этом уж думать поприятнее. Я вот собираюсь наведаться к одной миледи. Даже не подозревал, как сильно она мне полюбилась, пока чуть не сдох в нашем увлекательном путешествии.
Джон засмеялся.
— Ну да, какие ещё могут быть приятные мысли.
— Так вот ты подумай! Что ты сделаешь первым, когда всё закончится? Вернёшься на Стену? Вернёшься в Речной Клан? — он лукаво прищурился. — Ты сам уже сказал, что нет.
— Я вернусь домой, — ответил Джон и удивился, насколько легко, насколько само-собой разумеющимся это прозвучало. «Домой» — означало Винтерфелл, переливы журчащей воды в его стенах, треск камина в Великом Чертоге и суету на заднем дворе. Означало смех Сансы, её мягкий голос и тёплый взгляд.
У него всегда была только его война и только одна цель — покончить с Белыми Ходоками. И лишь в Застенье Джон впервые осознал, насколько сильная его одолевает жажда до жизни. Как разливается в нём стремление жить так, как он хочет сам, выбрать то, чего он впервые хочет сам, а не честь, чувство правильного или потребность спасти мир. Это была инородная мысль, эгоистичная и чуждая настолько, что от этого хотелось съёжиться. Но это была правильная мысль, и та лёгкость, с которой она прорастала и разрасталось в его сердце, пугала и одновременно дарила покой.
— О, ну вот. Настрой, с которым уже можно идти и заканчивать спасение мира, — Джастин встал и поднял бурдюк с водой. — Для меня честь быть в этом походе, и будет такой же честью сопроводить тебя в Винтерфелл. Выпьем за это?
В ответ Джон поднял свой бурдюк. Они выпили.
Джон решил, что к последнему кругу из камней должен идти один. Рглор ничего не показал ему в пламени, очевидно, намереваясь хранить своё угрожающее молчание до самого конца. Но внутри себя, на каком-то едва осязаемом и уловимом уровне, он знал, что Джастину будет грозить опасность, и лучше бы ему держаться подальше.
На что способна магия на своём последнем выдохе? Джон не имел ни малейшего представления. Но правильным было бы узнать ответ, не подвергая опасности никого, кроме себя.
Джон оставил свои вещи у привала. Сказал Джастину, что если не вернётся к утру, то Джастин поедет в Винтерфелл и не будет искать круг из камней. Согласие было слишком сомнительным, но пришлось довольствоваться малым. Джон взял с собой лишь Длинный Коготь, бурдюк с водой и палку с намотанной тряпкой, которую легко можно будет поджечь. Путь не был длинным. Он знал, потому что ребёнком, чуть ли не бесконечные жизни назад, часто сопровождал на охоту отца и Робба в этих краях.
Снег хрустел под ногами, и белизна до боли резала глаза. Солнце описывало широкую дугу перед закатом, и воздух колол щёки. В небе кружил ворон, каркая, и уже не оставалось сомнений, что это тот самый, слетевший с ветки и указавший ему путь.
— Спасибо, что ты здесь, Бран, — тихо произнёс Джон.
Ворон каркнул в ответ, будто бы услышав.
С каждым новым шагом боль в шрамах усиливалась. Он уже видел чёрные столбы и остановился, чтобы перевести дух и попить из бурдюка. Вот сейчас действительно всё закончится. И совсем скоро он узнает, заберёт ли Рглор свой последний долг.
От круга его отделяло не больше десяти шагов. Уже привычно магия в нём отозвалась резонансом, почти скрутив пополам и сбив дыхание. Джон тяжело вдохнул и выдохнул. Ещё раз. И ещё. Как будто он тонет, лёгкие горели огнём. Нет, к этому нельзя привыкнуть. Через силу он чиркнул кремнем, собираясь зажечь факел, но…
— Джон! — голос сковал не хуже, чем спазм боли. Это магия Ходоков говорила с ним, использовала последний шанс, как тогда, с Дейенерис?.. Или его разум решил сыграть с ним злую шутку, предчувствуя скорую гибель?
Джон медленно повернул голову. Санса бежала к нему, по щиколотку проваливаясь в снег, и Призрак следовал за ней. Её тёмные волосы («снова тёмные, снова как у Алейны») выбились из-под платка и развевались, подхваченные ветром. Она безнадёжно заляпала подол платья в грязи.
— Джон… — она выдохнула имя, поравнявшись с ним. Её щёки раскраснелись от бега и холода, на длинных ресницах застыл иней. Она часто заморгала, будто не могла поверить, что действительно стоит напротив него.
Сердце так бешено колотилось, что могло отказаться разносить кровь по жилам от переизбытка чувств. Ему хотелось обнять её, так крепко, как это возможно, осыпать поцелуями щёки, губы, уткнуться носом в шею. Ему хотелось, чтобы Санса сжала пальцами его плечи и обожгла дыханием. Но Джон не двигался.
Если это последняя уловка магии, он не даст ей ни единого шанса.
— Ольвин Мандерли нашёл ваш привал, Призрак привёл нас, и Джастин сказал, что мы чуть-чуть разминулись, — сбивчиво затараторила Санса, жадно хватая ртом воздух. — Лошадь отказалась скакать дальше, не знаю почему, наверное, она почувствовала что-то в этих штуках, и я побежала сюда, и я знала, где найду тебя, потому что видела в волчьем сне, и я помню про этот круг, потому что когда-то была с тобой и Роббом тут на охоте, это было… Было… — Рукой она схватилась за живот и чуть согнулась, тяжело дыша. — О боги, сейчас умру, никогда так много не бегала.
«Это она»
Джон сделал последний шаг, разделяющий их, и притянул Сансу к себе. Она обняла его с жадностью, безмолвно высказывая накопившуюся тоску и радость встречи, прижимаясь всем телом, и так они стояли несколько мгновений, замерев.
Спазм боли снова скрутил, так подло и некстати разрушив момент, и Джон невольно застонал, отстранившись от Сансы и поморщившись.
— Ты ранен? — она осторожно коснулась его заросшей бородой щеки и положила руку на плечи, он почти физически чувствовал, как её забота обволакивает его.
— Это старые шрамы.
Призрак безмолвно ощерился, глядя на камни. Нет времени выяснять детали. Нет времени просить Сансу уйти — она не уйдёт, Джон и так знал. Зато каждый миг, который они проводят тут, опасен. Вместо всех слов, объяснений и признаний (как много ему хотелось сказать!), он протянул Сансе не зажжённый факел.
— Возьми.
— Что ты… — Она осеклась и покорно, взялась за древко.
— Рглор помогает мне, — Джон чиркнул кремнем, и тряпка загорелась. Санса переводила вопросительный взгляд с камней на Джона. Он забрал факел и развернулся к кругу.
— Так ты уничтожал круги по другую сторону Стены?
— Да. Ты с Призраком останешься здесь. Не вздумай ничего трогать. Не вздумай идти за мной. Это опасно, ты поняла?
— Ты всерьёз думаешь, что я буду стоять и смотреть, как ты умираешь? — вспыхнула Санса. — Я знаю, что ты едва не умер в землях Вечной Зимы. Я почувствовала это.
«Почувствовала это», — хуже, чем удар под дых, что бы это ни значило. Он с нежностью посмотрел Сансе в глаза долгим взглядом, и взял её за руку. Это был взгляд-просьба. И взгляд-предупреждение. Он коротко поцеловал её в губы, и, не слушая дальнейших возражений, отпустил руку и шагнул в круг.
Сопротивление магии оказалось настолько сильным, что он едва не упал спиной на камень. Магия яростно сражалась за своё существование, не собираясь сдаваться легко. Это было похоже на порыв ледяного, как сама смерть, ураганного ветра.
Магия знала, что умирает. И хотела сделать так, чтобы боль пульсировала в его голове, веках и груди. Чтобы боль раздирала его шрамы и подкашивала ноги. Чтобы дышать стало почти невозможно.
Он не помнил, как дошёл до алтаря и бросил факел. Огонь победно взревел, взвившись вверх. Перед глазами заплясали цветные вспышки и тёмные круги. Джон упал на колени, не понимая, как дышать, и сможет ли он вообще дышать когда-нибудь. Сердце замедлилось, попав в прочные ледяные путы.
— Ты не оставишь меня, Джон! Дыши! Ты не умрёшь, не теперь, — он смутно услышал голос Сансы. Хотел крикнуть, чтобы она шла прочь, но не мог. Буквы никак не желали складываться в слова, и рот не мог исторгнуть ни звука. Он медленно проваливался в тёмное ничто, изо всех сил цепляясь за края.
========== Часть 13 ==========
Санса сидела в отдалении от круга камней и могла только всхлипывать, судорожно дыша. Они с Призраком вытащили Джона наружу. Неестественно-красный огонь разгорался. От жара растаял снег, не меньше чем на милю вокруг обнажив серую землю; чёрные столпы пожирало пламя, расцвечивая темнеющий небосклон. Санса не думала, что такое вообще возможно, разве может камень гореть? Но когда царила магия — возможно всё.
Она положила голову Джона на колени, а ладонь ему на грудь, контролируя слабое биение сердца. Призрак свернулся у его бока. Она ничего не могла сделать. Могла только ждать, когда сюда доберётся Джастин и Ольвин, которые смогли бы нести Джона.
«Этого будет недостаточно». Они не могли его спасти.
Санса вспоминала давно забытые молитвы Семерым, но подозревала, что обращается не к тем богам. Молитв того бога, в милости которого оказалась жизнь Джона, она не знала.
Она подняла глаза к небу. Чёрный ворон спикировал вниз, деловито уселся на камень, треугольником выросший из-под растаявшего снега. Ворон каркнул, и Санса расслышала в этом скорбь.
«Чёрные крылья, чёрные вести»
— Он ведь не умрёт? — дрожащим голосом спросила она. — Что мне сделать, Бран? Что я должна сделать?
Ворон мотнул головой и дернул чёрными крыльями. «Ничего» — вот его ответ. Санса готова была взвыть, жар не хуже, чем от пламени, поднимался к её сердцу и выше, захлёстывая разум. Она судорожно дышала, глядя на зарево. В ней есть жизнь, которую можно обменять, разве не так заключаются сделки с богами? Жизнью платят за жизнь, разве это не так работает? Север ничего не потеряет, король из Джона будет лучше, чем из неё королева, тут её совесть чиста. Она открыла было рот, чтобы обратиться к пламени и к чужеземному богу, молитв которого не знала… Но Джон сделал резкий глубокий вдох, и его ресницы, наконец, дрогнули. Он открыл глаза.
— Ты всё-таки пошла за мной, — едва слышно произнёс он, и Санса расплакалась пуще, чем прежде. Она наклонилась, роняя слёзы на его лицо и тут же целуя его.
— Вини Призрака, он побежал первым, — она снова всхлипнула и вытерла нос рукавом тем жестом, который совсем не позволителен леди. Призрак ткнулся в плечо Джона, и он поморщился.
— Нет, лежи, — она остановила его попытку приподняться.
— Я не смогу лежать тут до весны, — неразборчиво прошептал он, и Санса мягко засмеялась. Джон скорее из-за отсутствия сил, чем из-за покорности, закрыл глаза. Она нежно провела пальцами по его волосам. Он выглядел кошмарно, слишком бледный, губы синюшного цвета и под глазами глубокие тени. Но он жив. Всё ещё жив.
Биение сердца Джона под ладонью Сансы стало размеренным и сильным. Внутри нее робко цвела надежда, что ей больше не придётся его отпускать, не придётся терять. Страх внутри сменялся всепоглощающей нежностью и любовью, чувства настолько же острые, насколько и крепкие в своей неизменности. Она не могла отвести взгляд от него.
— Моя королева, — услышала она голос Ольвина Мандерли и, словно очнувшись, посмотрела на него. Джастин стоял рядом, и оба мужчины озадаченно глядели то на пламя пожара, то на талую землю, то на свою правительницу. Санса метнула быстрый взгляд на камень, на который уселся ворон. Птица исчезла. Какие бы цели не преследовал Бран, он увидел то, что хотел.
— Вот теперь всё действительно кончено, — с нотками благоговения произнёс Джастин.
— Джон, — она мягко провела пальцами по его щекам, и его ресницы снова задрожали. — Теперь можно. Попробуй встать.
Мужчины взвалили Джона на себя, и не спеша они все направились к месту привала.
На месте Ольвин соорудил удобную лежанку из покрывал и шкур, которые в избытке прихватил с собой из Винтерфелла, и они оставили Джона отдыхать. Санса помогла Джастину сварить на очаге похлёбку с кореньями и вяленым мясом из общих запасов. Повариха из неё никудышная, но мужчина не жаловался. На вкус похлёбка оказалась сносной, и Санса со странным удовлетворением отметила, насколько приятно есть приготовленное своими руками.
Джастин рассказал им с Ольвином про путешествие за Стену. Санса поморщилась, когда он дошёл до Сердца Зимы. По её телу прошла дрожь от воспоминаний той жгучей боли, она будто снова ощутила смерть, едва уловимо дотронувшуюся до её нутра, и так же быстро отступившую. Если она испытала это таким образом в волчьем сне, то что чувствовал Джон? Она не сможет отделаться от этой мысли никогда.