12 Станция «Астрея»: Темные фантазии
Окишева Вера Павловна Ведьмочка
Пролог
4495 r.
Новоман
Раздражение давно стало привычной чертой характера Ялайша с тех пор, как мать вышла замуж на посла Оторуна, сына Какхана, да закончатся его дни немедля. Изворотливый посол, увидев Ялайша, сына одинокой послушницы в храме великой Ниары на станции «Астрея», понял, как скрыть свой позор семилетней давности. Позор чужой, а присматривать за ним приходилось Ялайшу, а он не нянька и, вообще, не о такой жизни он мечтал, когда заканчивал обучение в летной академии «Галактического патруля».
Он ненавидел Конууна за то, что тот разрушил его жизнь. За то, что у мелкого засранца был отец, и тот любил его, молился каждое утро Унгууну, благодаря его за дар. А у Ялайша нет отца. Таинственный унжирец отказался от своего сына двадцать лет назад, потому что Ялайш оказался бракованным: никаких выдающихся талантов, еще и с низкими умственными способностями по стандартам унжирцев, но не нонарцев, как выяснилось намного позже.
Но в то время это был приговор для матери Ялайша, так как женщина должна посвятить свою жизнь мужчине, а Чаини По от Заюны, дочери Идра, отвернулся. Использовал ее и бросил, как ненужную вещь. Ошибка. Так он ей сказал. Полный крах.
После такого женщина не выживает в обществе нонарцев, но Заюна благословением богини Ниары выжила, нашла свое признание в Ялайше. Он привык, что он для матери все. Но год назад в их размерной жизни появился апа Оторун, сына Какхана, и его ублюдок Конуун. Такой же полукровка, как и Ялайш, только брошенный матерью. В тот черный день Ялайш стал сиротой при живых родителях. Он потерял и мать, которая нашла свое женское счастье в браке с послом, прикрывающим свой позор.
Семь лет назад разразился страшный скандал. Император был крайне недоволен слабостью посла, который не устоял перед соблазном, осквернив свое тело порочной связью с унжиркой, и это в преддверии его свадьбы с дочерью одного из советников императора. Чуть позже оказалось, что та ночь была не единственной, но главная жрица станции проявила сознательность, и посла поймали на горяченьком. Советник разорвал помолвку, посчитав себя оскорбленным неуважением посла.
Стоило бы Оторуна уже тогда снять с должности, но император слишком добрый отец для своего народа, он простил. Простил, но посол стал персоной нон грата в высшем обществе, и никто не желал с ним породниться. Но Оторун решил эту проблему, взял в жены мать-одиночку, подняв свой статус в глаза общественности, а Ялайш теперь вынужден стать тенью для гаденыша Конууна, который опять сбежал. Нонарец не спешил искать братца, молясь Унгууну, прося забрать поганца себе в чертоги, чтобы знал, как убегать с официального приема по случаю свадьбы наследницы Шиянара, из-за чего вся семья посла прилетела на Новоман, одну из четырех планет Манаукской Федерации.
Шагая среди густых кустов, Ялайш как врезался в невидимую стену, услышав красивый звонкий женский голос:
— Ой, какой кошмарец!
Словно разряд тока опалил нервы. Землянка! Как Ялайш ненавидел представителей этой расы за их презрительные взгляды на него. Да, он слишком похож на отца, такой же выпирающий длинный нос, такие же узкие глаза с круглым зрачком и волосы. Но от матери в нем больше — серая кожа и внутреннее строение организма, сила, выносливость.
Ялайш не считал себя уродцем, и никто из нонарцев тоже. Для них полукровка — это статус. Именно поэтому мать смогла пережить разрыв с тем, кто подарил ей сына. Но земляне, с которыми пришлось столкнуться и плотно работать на станции «Астрея», считали его уродом.
— Я нонарец, женщина! Апа Конуун, сын Оторуна!
Ялайш осторожно выглянул из-за куста. Пропажа нашлась. Слава Унгууну, а то посол голову откусил бы за своего обожаемого сыночка.
Рядом с гаденышем стояла зеленоволосая бледнолицая девица, мало похожая на землянку, да и алые глаза выдавали в ней смешанную кровь. И она тепло улыбалась маленькому паршивцу, протягивала руку для приветствия. Чудная какая-то, наряд на ней необычный: пышная несуразная юбка, вульгарная, не скрывающая ног, блестящий топ. Кажется, он видел ее за столом возле невесты.
И эта бесстрашная решила познакомиться с сыном посла? Кем она себя возомнила? Хотя на свадьбу наследницы Шиянара простых смертных не пригласили бы. Значит, она тоже из влиятельной семьи, вон и телохранитель стоял рядом, но не вмешивался.
— А меня зовут Дарья, я манауканка.
— Ты кра-а-асивая! — пожал ее руку Конуун. Шесть лет ему, а гонору!
— Ты тоже! Ты не чистокровный нонарец, правда же? У тебя мама или папа из унжирцев?
Вопросы сыпались из девчонки не переставая, при этом она не испытывала к Конууну никакого почтения, чем, естественно, его взбесила, и мелкий вспылил:
— Женщина-а-а, я любимый сын апа Отору-у-уна, сына Какха-а-ана! Преклони-и-ись передо мной!
В ответ зеленоволосая дурочка рассмеялась, еще не зная, с кем имеет дело:
— Ты такой миленький!
Ялайш оторопел, осознавая, что девица не лгала и не издевалась над паршивцем.
— Ты станешь моей же-е-еной! — выдал Конуун.
И это подвигло телохранителя девушки на решительный шаг, вот только сам Ялайш не был готов к тому, что его навязанный братец схватит девчонку за руку и побежит мимо куста, за которым спрятался Ялайш.
За парочкой рванул телохранитель, гневно крича:
— А ну стой!
Ялайш понимал, что тоже должен спешить на выручку брату, но девчонка заливалась смехом, и все внутри полукровки отзывалось эхом на ее голос. Кто она такая? Обычная полукровка. Земляне и манаукцы давно вели эксперимент по смешиванию своих ДНК. Но эта — необычная. Что-то в ней было иное, манящее, зовущее.
Телохранитель быстро догнал брата и стал отбирать веселящуюся девчонку, которая все больше западала в душу Ялайшу.
— Она моя! — визгливо пищал Конуун, пробуждая злость в сводном брате.
Нет. Она точно не достанется Конууну. Ялайш не позволит.
— Не твоя и твоей никогда не будет! — рявкнул на его брата манаукец. — Ты мал еще.
— Я вырасту-у-у! — упрямился сын посла.
— Когда вырастешь, уже поздно будет! — не сдавался манаукец, практически высвободив угорающую от смеха девчонку, которая все же старалась успокоить Конууна. Тот все равно упрямился, с жаром обещая то, что никогда не исполнится, потому что у Ялайша созрел в голове план.
— Я тебе ее не отдам! — убийственно прошипел телохранитель.
Ялайш подобрался. Вот серьезный противник, которого стоит прежде убрать, чтобы добраться до девчонки. Но сначала все узнать о ней. Кто она такая, как зовут, кто ее родители, а потом забрать себе.
Под горький рев Конууна Ялайш подошел к нему и за шиворот рывком поставил на ноги.
— Не позорь отца! Знай свое место! Это манаукцы! Твой отец не пойдет против них из-за твоей прихоти! Забудь о девчонке! Она недостойна стать твоей женой! — склоняясь к лицу навязанного братца, он чеканил слова, забывая растягивать, как положено у нонарцев, гласные. — И вспомни, у тебя уже есть невеста, ама Соль, дочь Дайрини!
Лицо Конууна опять скривилось в плаксивой маске.
— Я не хочу ее. Она страшная!
Ялайш злорадно усмехнулся. За грехи отца придется расплачиваться сыну и жениться на младшей дочери советника императора, которая не могла похвастаться красотой даже по меркам нонарцев.
— А тебя никто и не будет спрашивать — хочешь или нет. Это твой долг, возлюбленный сын апы Отору-у-уна, сына Какха-а-ана.
Как же приятна месть! У Конууна не было права выбора женщин, а вот у него — да. И он собирался этим правом воспользоваться сполна.
Глава 1
449, r.
Станция «Астрея»
Даша
Зачем они повесили эту картину в темном углу? Я же просила дать ей максимально больше света. Вся моя задумка земному коту под хвост. Эту картину никто не видит вообще! Я даже оглянулась по сторонам: все толкались у центральной композиции из трех несвязанных сюжетов. Объединяло картины лишь одно — много крови. А эта не привлекла никого к себе. Почему? Я же старалась. Пыталась передать страх и боль жертвы. Отошла на два шага назад, еще раз скептически оценивая свои труды. Да, здесь не было крови, но жертва связана магнитными канатами, которые больно впивались в кожу, оставляя глубокие бороздки, наливающиеся фиолетовым оттенком. Жертва — девушка, молоденькая и красивая. Должна вызывать эмоции сострадания. Что не так? Все же нужно больше света, чтобы взрывать мозг зрителям.
— Завораживающе, — внезапно раздался низкий вкрадчивый голос за моей спиной.
Я даже вздрогнула, до того глубоко ушла в свои мысли, и обернулась. Рядом стоял один из папиных знакомых — ши Алиас Тамино.
— Добрых дней и счастливой жизни, Дарья. Смею заметить, у вас тонкий вкус. — Алые губы тронула холодная улыбка.
Я моргнула, ловя себя на мысли, что так может улыбаться маньяк или хищник. Очень пугающая мысль, волнующая. Встрепенувшись, словно сбрасывая с плеч изморозь, быстро подняла взор, чтобы внимательно рассмотреть выражение глаз альбиноса. Не стоило обманываться безмятежным видом шиянарцев и их белым образом земных ангелов. Шиянарцы скрывали в себе слишком много опасных тайн, которые я не советовала бы никому даже пытаться узнать.
Алиас Тамино обладал невероятно бешеной аурой властности, подавляющей окружающих. Рядом с ним всегда хотелось передергивать плечами, скидывая чужое давление. Наверное, именно такими и должны быть баснословно богатые личности. Ши Тамино — один из самых богатых шиянарцев на Новомане, да и вообще среди манаукцев. Владелец шахт манны мог обеспечить не только своих детей до самой их старости, но и внуков.
Хотя ему в этом году исполнится пятьдесят пять, выглядел он намного моложе. Тамино прекрасно разбирался в живописи и был моим меценатом, организовавшим выставку в своем закрытом клубе «Алый бархат». Странное место, я уже час здесь, а не могла отделаться от мысли, что местные гости странным образом реагировали на мои картины, не так, как я запланировала.
— У вас скоро день рождения, ши Тамино, хочу сделать вам подарок в знак признательности, — отозвалась я, указывая на картину.
Все равно она осталась неоцененной, а жаль. Может, не мое. И моим зрителям нужен именно вид крови, иначе чего они там все столпились у тех трех картин, а не здесь. Надо признаться себе, что мой пробник сменить стиль провалился, старик оказался прав. Мой агент, мастер Леон, был уже подслеповат, но упрямо видел выгоду в любой мазне. Он мне честно сказал, что ничего из моего желания привнести новое в свое творчество не выгорит. Люди уже прикормлены, и им надо давать то, что они ждут. А для новых идей нужен новый псевдоним, тогда и позориться не стыдно. Не стыдно, как оказалось. Зато заставило задуматься.
— Вы хмуритесь, — заметил Тамино, который умел долго молчать, что мне в нем очень нравилось. Мы уже год плотно с ним работали, так как я хотела стать самостоятельной, не зависеть от мастера Леона, от советов матери, которая во мне внезапно рассмотрела то ли конкурентку, то ли ученицу, не понимала я взрослых. Да и не хотела понимать.
Я опять оглянулась на посетителей, которые плавно перетекали от одной экспозиции к другой, но эту картину обходили стороной.
— Эта картина привлекла только вас.
Шиянарец блеснул алыми глазами и опять мимолетно улыбнулся в своей пугающей других, но не меня, манере.
— Не только. Такой интерес обычно не афишируется. Скажу больше: вы мне картину уже не можете подарить, она куплена. Так что вам стоит нарисовать новую.
Вот тут я опешила и развернулась лицом к Тамино.
— Как продана? Выставка только открылась, и пятнадцати минут не прошло.
— Я же сказал, шия Дорош, — снисходительно улыбнулся альбинос, чуть приподнимая многозначительно брови, — у вас очень тонкий вкус, и вы имеете уникальную чувствительность. Красиво рисуете боль и страх. Очень сладко. На такие работы я вам очень быстро найду покупателей. Но с одним небольшим условием.
— Каким? — заинтересованно переспросила, слабо веря, что кто-то будет драться за такие вот работы.
— Без крови, если только жертва прикусит от наслаждения губу.
— Наслаждения? — практически шепотом выдохнула и даже попыталась отшатнуться.
Шиянарец меня поймал за плечи и, резко развернув, склонился, чтобы прошептать у самого уха, шевеля волосы, будоража кровь и пугая действительностью, которую не заметила, хотя сама и рисовала картину:
— Она улыбается.
Я сглотнула, выпучив глаза. Как я не заметила это? Ведь правда! У девушки с картины уголки губ чуть-чуть приподняты. Лишь тень улыбки, но ее заметно, если приглядеться.
— У вас талант, шия Дорош, я восхищен и пленен вами. И хочу с вами долго и плодотворно сотрудничать. Поэтому хочу попросить вас почитать книги Виолы Эйлонской для вдохновения. Поверьте, я ее фанат, и вы им станете. Вам ведь уже есть восемнадцать, а значит, уже пора открыть для себя очень глубокий, чувственный мир. И помните, ничего не бойтесь. Вы дочь своего отца.
— Что вы имеете в виду? — не поняла я намека на папу.
Алиас улыбнулся уже шире и выпрямился, складывая руки на груди, многозначительно помолчал.
— Все выходцы с Шиянара имеют особенные предпочтения.
Я нахмурилась. Меня беспокоила какая-то неправильность нашего разговора. Опять же намек на то, что я совершеннолетняя по манаукским законам. Словно Алиас Тамино, напомнив о возрастном цензе, предлагал поговорить об интиме. Я даже задрожала от такой перспективы. Нет, я не боялась секса и разговоров о нем. Как раз разговоров о нем в моей жизни слишком много стало из-за сестры и подруги. Но я не ожидала, что предложение поступит от шиянарца, годящегося мне в отцы, к тому же хорошего знакомого папы. А кто, вообще, мне сказал, что они друзья? Я ведь ни разу не видела, чтобы они общались, просто знала, что у них общий круг общения, как приближенных к янарату.
— Дарья, — тихо усмехнулся Тамино, — не стоит пугаться меня и моих слов. Просто воспользуйтесь советом и познакомьтесь с творчеством Виолы Эйлонской. Спасибо потом скажете. А сейчас прошу меня извинить, надеюсь, что вы успеете за два месяца нарисовать мне подарок ко дню рождения, куда вы непременно приглашены почетной гостьей.
Мой меценат откланялся, а я, проводив его взглядом, обернулась на картину, закусив губу. Кто такая Виола Эйлонская? Подняла руку с коммуникатором и забила имя в поисковую строку. Галасеть среагировала быстро, выкинув меня на официальный сайт писательницы ПОРНОКНИГ!
Я так опешила, что чуть не выкрикнула это слово, оглянулась в сторону, куда ушел этот интриган, но Тамино слишком быстро двигался, его и след простыл.
— И за это я должна сказать спасибо? — переспросила я пустоту и выключила коммуникатор. Не дождется.
Удивительно, но выставка прошла на ура! Я собой осталась довольна.
Мастер Леон тоже. Даже извинился за то, что не поверил в мое новое начинание, я, конечно же, обиделась для вида, но быстро простила старого мастера, который в свое время сделал еще мою маму знаменитой, а теперь вот и меня.
В жилблок на манаукском уровне вернулась уставшая. Охрана, как обычно, осталась у дверей, но прежде проверила территорию, арендуемую для меня лично папой, а для него моя безопасность персональный пунктик, который он соблюдал неукоснительно. Я думала приму душ и спать, но нет, любопытство мягкой кошачьей лапкой подтолкнуло в мои пальцы комм, и я, не задумываясь, опять открыла официальный сайт Виолы Эйлонской, которая гордо называла себя писателем эротики.
Ну-ну, сейчас проверим, чем ее эротика отличается от порнографии. Я вот не верю в эту разницу. Особенно когда на татарке голый мужчина стоит на коленях спиной к зрителю перед женщиной в кожаном корсете с плеткой в руках. А названия книг вообще верх безвкусицы! «Невинность принцессы», «Порочная плоть», «Меченная взглядом доминанта», «Цепи для пирата».
Да ладно! И это я должна почитать? Про доминанта с лазерами вместо глаз? Или он киборг и его глаза и вправду имплантаты, способные оставлять ожоги? О да. Я бы такое почитала.
Но все же открыла бесплатную только начатую книгу «Обласканная кнутом». Что-то в названии зацепило, хотя понятно что — кнут! История захватила с первых строк. Не знала, что можно пробежаться по началу текста и провалиться, задержав дыхание, пока не дойдешь до конца.
«Можно ли кончить от одного взгляда на мужчину с кнутом в руке? Или глядя на кнут, зажатый в сильных белоснежных пальцах с покрытыми волосками фалангами и проступающими от еле сдерживаемых эмоций венами на тыльной стороне кисти? Захватывает ли дух хищное переплетение кожи кнута, этого орудия пыток, поющего в умелых руках. Черный, как самая порочная ночь.