Анастасия Дока
Сыграем на любовь
Глава 1 — Лиля уходит громко
Ванна полнилась пеной. Лиля собирала пузыри в ладони, мяла, представляя, что это тягучее тесто и лепила сердечки. Мысленно.
По-настоящему Карелина Лилия Фёдоровна лепить не умела. Ни из теста, ни из песка, ни даже из снега. Способности Лили ограничивались фееричными скандалами, сумасшедшими погонями по бутикам и совершенно невыносимыми истериками. Довести до белого каления ей удавалось слуг, поэтому они притворялись мышами, когда дочь хозяина была не в духе; подруг, из-за чего те находили сто одну причину для отказа встретиться, созвониться или хотя бы списаться в чате. Отца.
Фёдор Иванович Карелин не мог избежать общества дочери, поскольку жил с ней в собственном доме, а на все попытки прогнать родное дитя во взрослую жизнь, получал холодное: «Я что, тебе не родная?»
Лиля с гордо вздёрнутым носом подходила к окну и методично начинала всхлипывать. По нарастающей. Отец не выдерживал эмоционального штурма и шёл извиняться. Чаще всего словами не ограничивался, протягивая ничуть незаплаканной дочери золотую карту.
«Порадуй себя», — вздыхал он с грустной улыбкой и уходил в кабинет.
И Лиля себя радовала. До грыжи слуг, нервного припадка продавцов. И чувства собственной неотразимости.
В романтических отношениях Лиля была такой же капризной. Она позволяла себя любить, но не открывалась в ответ. Да и позволяла до поры, до времени, пока не станет скучно. А скучно становилось всегда и со всеми.
С сыном банкира, Фёдором. С начинающим инвестором Михаилом. С братом отцовского компаньона Сергеем. С французом Полем и американцем Джоном.
Мужчины из жизни Лили уходили так же быстро, как деньги с карточки. И расставалась она с ними почти так же, без сожаления.
Лёжа в пустеющей ванне и наблюдая за тем, как пена уходит в сливное отверстие, Лиля мучалась вопросом, как бросить Вадима и не получить нагоняй дома. Ташевский был партнёром отца, и через две недели у них намечалось заключение какого-то договора. В детали Лиля никогда не вникала: деловые вопросы отца её мало волновали, ведь всё и всегда шло до противного хорошо, а сам родитель особо не болтал с дочкой ни о бизнесе, ни на другие темы.
О браке Ташевского младшего и Лили говорили чуть ли не полгода. Партия для Карелиной во всех отношениях была выгодной. Красавец Вадим отлично владел собой, подаренным природой обаянием и своим положением, выгодно отличавшим его от большинства напыщенных индюков, с коими приходилось знакомиться Лиле. Он не скупился радовать невесту, не жаловался на её капризы и не кричал на Лилю, когда кричала она.
Кроме того, своей молодостью и неплохой осведомлённостью в делах отца и будущего тестя Вадим пробивал путь к ещё большим успехам, заводя правильные знакомства и говоря нужные слова нужным людям.
И ещё, но этот факт радовал уже непосредственно Фёдора Ивановича, у Вадима весьма неплохо шло собственное дело, что при удачном стечении обстоятельств в виде крепкого союза с Лилей могло перерасти в цветущий бизнес. И Фёдор Иванович искренне надеялся, что таким образом Лиля наконец заживёт своей жизнью. В своей квартире с мужем.
Квартира уже присматривалась.
Самой Лиле Вадим нравился. Ровно месяц. Именно этот срок она дала ему на завоевание своего неприступного сердца. Однако, симпатия симпатией, но у них ничего не нашлось общего. Хорошая обувь — это единственное, что сближало. Попытки Лили говорить о фильмах терпели крах, любимая музыка не получала отклика в мужском сердце, желание перемен в образе Вадима встречало полное непонимание. А ей хотелось хотя бы мельчайших изменений, потому что один и тот же синий тон галстука выводил из себя Лилю ещё до того, как Вадим его затягивал на шее: Лиля обращаться с «удавкой» не умела и не хотела. А манера промокать салфеткой рот после каждого приёма пищи выбешивала до рвотных позывов.
Вадим практически не слушал избранницу, хотя настойчиво говорил о любви и приносил всё новые драгоценности, подчёркивая природную красоту Лили. Не терпел, когда она делала ему замечания, но охотно делал их ей. С воодушевлением расписывал свой будущий офис, а заодно квартиру, друзей и жену. Он собирался ей сам выбирать наряды, неустанно повторяя: «Вспомни, Лиль, кто лучшие дизайнеры в мире? Мужчины. Нам виднее, в чём вы бесподобны».
Нанося крем на кожу и вдыхая вишнёвый аромат, Лиля думала о том, как уйти по-тихому. Без скандалов и долгих выяснений отношений. За последние пять дней она чётко осознала: вместе их держит минимальная почти прозрачная симпатия и общее удобство. Ему было выгодно с ней, поскольку Фёдор Иванович всячески лелеял будущего зятя не только на словах, но и на деле, приближая мечту о том самом офисе, квартире и прочем. А ей нравилось получать финансовое обеспечение с двух сторон. И одежды стало больше, и косметики, и духов. И любимой обуви.
По всему выходило, что счастье-то в их союзе очень зыбкое.
И сейчас, глядя на себя в протёртую полоску запотевшего зеркала, Лиля признавала: шмотки надоели, обновки раздражают. Вадим нервирует. Нет. Так не могло больше продолжаться. Пора уходить. По возможности мирно.
Она накинула халатик и выглянула за дверь. Несостоявшийся муж, как она и предполагала, развалился на кровати. Но не в ожидании любимой, а за нетбуком. И Лиля ни на долю секунды не сомневалась: занимается Вадим очередными подсчётами.
— Вадь, мне с тобой так хорошо, — начала Лиля, отмечая про себя, что находясь в её комнате, в доме её отца, Вадим так и не удосужился запомнить элементарное правило: тапки должны стоять в углу комнаты, у двери.
— Лиль, у тебя что-то важное? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Вадим и застучал по клавиатуре. А значит, он уже закончил с подсчётами и перешёл на следующую ступень мечтания — подробного планирования.
Лиля сдвинула брови, а заодно шторы и в наступившем полумраке продолжила:
— Так хорошо, Вадь, временами. Но этого мало. Даже сейчас ты не хочешь меня слушать, а это о многом говорит.
— Лиль, у тебя настроение меняется стремительнее, чем цена на галстук. Ты же сама говорила, никаких серьёзных разговоров. Ты от них устаёшь. Помнишь?
— Говорила, но тогда ты расписывал нашу будущую квартиру и совместные обеды с Зориными. А я их даже знать не знаю.
— Познакомишься.
— Да отвлекись ты от экрана! — Лиля хлопнула крышкой нетбука, едва не щёлкнув ею по пальцам Вадима. — А сейчас я хочу поговорить о нас!
— Ты очень нервная. Раньше я за тобой такого не замечал, — отложил нетбук подальше и поднял укоряющий взгляд на невесту.
— Это ты меня нервируешь, Вадим!
— Лиля, что у нас произошло? Ещё утром всё было хорошо.
— Утром меня не было дома!
— Ты ездила по магазинам. Я знаю. А я ждал.
— Вот именно… — вздохнула Лиля, опускаясь на кровать. — Нет никаких нас, Вадь. Нам хорошо друг без друга.
— Неправда. Мы идеальная пара. И смотримся отлично, и наши отцы сотрудничают, и…
— Вадь, наше «и» заключается в удобстве. А я хочу любви.
Вадим засмеялся:
— Лиль, ну ты смешная! Какая любовь за месяц? Мы привыкнем друг к другу, а потом и чувства подтянутся.
— То есть ты меня не любишь. А раньше-то говорил другое, — поднялась и скрестила руки на груди — однозначный жест недовольства.
— Люблю, — пошёл на попятную Вадим. — Как невесту. Но ведь потом любви станет ещё больше, как только мой бизнес зацветёт.
— Скоро я зацвету.
— Не понял.
— От непонимания, Вадь! У нас же ничего общего! Мы даже о любви разговариваем на разных языках!
— Я же сказал, что люблю тебя! Чего ещё надо? — потянулся рукой к нетбуку.
— Любишь? Ты не знаешь, что это такое! Ты хоть в курсе, какой мой любимый цвет? А имя дизайнера? А музыка?
— У нас разные вкусы, Лиль. Что ты начинаешь?
— А что я люблю на завтрак?
— А ты завтракаешь?
— Об этом я и говорю. В общем… предлагаю расстаться.
— Расстаться? А как же кольцо?
Лиля сняла с пальца бриллиантовое, положила прямо на нетбук.
— То есть всё?
Она кивнула.
— Я буду на дорожке и очень надеюсь, что по возвращении тебя здесь не застану. Не будем усложнять. Не жди меня, хорошо? — и, не дождавшись ответа, коснулась дверной ручки.
А дальше последовала уже ставшей привычной в доме Карелиных сцена, когда выгоняли мужчину, но дверью хлопала женщина.
— Я надеюсь, что наша размолвка не повлияет на отношения с твоим отцом! — донеслось ей вслед. — Твой отец же мне по-прежнему будет мне помогать?
Лиля не стала утруждать себя ответом. Кричать ей не хотелось, возвращаться в комнату тем более, и, вставив наушники в уши, она ступила на дорожку тренажёра.
Под излюбленные ритмы латины, началась пробежка. Наматывая километры, Лиля думала о том, как сообщить отцу о случившемся. Ясно, недовольства избежать не удастся. Отец имел свои планы, а она всё испортила. Но что делать, когда любви нет? Не высосать же её из пальца. Хотя, припоминая недавний разговор с отцом, она понимала: он как раз этого и желает. Не зря же говорил: «Стерпится слюбится, любовь не приходит сразу, подожди, главное, Вадим во всём нам подходит»? Нам. Ему! А Лиля хотела дрожи в пальцах, бабочек в животе. Ну, или хотя бы общих интересов. О «жили душа в душу» особо не мечтала. Успела разувериться в сказках.
Набегавшись, как следует и твёрдо решив уехать по магазинам, пока родитель не вернулся, Лиля сошла с дорожки, какое-то время постояла у портрета матери и направилась в душ.
Разомлев от горячей воды, она едва не пропустила будильник. Полчаса пролетело незаметно, и Лиля поспешила в комнату. Вадим ушёл к её облегчению, а до отца оставалось совсем ничего.
Облегающие джинсы, пушистый свитер, побольше блеска на губах, полушубок и Лиля готова покорять одним лишь своим появлением уже ставших знакомыми продавцов. По планам у неё сегодня были пару платьев — на будущие знакомства. Шарф из шифона в тон купленной недавно джинсовой курточке и, конечно, туфли. Несколько пар. Какие именно, она собиралась определиться уже на месте.
Выскользнуть из дома успела. Почти. Она подходила к машине, когда услышала клаксон. Отец даже сквозь заснеженное лобовое стекло выглядел хмуро. Он дождался, пока ему откроют дверь, и, едва оказавшись напротив дочери, медленно отступающей назад, возмущённо поинтересовался:
— И чем тебе не угодил Вадим?
— Мы не любим друг друга, папа.
— Не любят, — хмыкнул Фёдор Иванович. — Да что такое любовь? Главное, взаимоуважение. Партнёрство.
— С мамой у вас так было? — сдвинула брови Лиля.
— Не трогай маму. Лучше бы ты о репутации подумала. Я уже приглашения разослал на вашу свадьбу. Что я людям скажу?
— А тебя только это волнует? А то, что мне с ним плохо, совсем неважно?
— Не глупи, Лиля. Позвони ему, скажи, что гормоны. Придумай что-нибудь. Он простит.
— Ты хочешь, чтобы я вернулась к тому, кто побежал жаловаться тебе на меня-ведьму?
— Ведьмой он тебя не называл. Не утрируй. Всего лишь истеричкой.
— Всего лишь?! — задохнулась возмущением Лиля. — Женитесь друг на друге в таком случае! — и села в машину, ловко захлопнув дверцу прямо перед носом отца. Громко. Со смаком. С непередаваемым чувством удовлетворения. — Поехали! — велела водителю, и заметив нерешительный взгляд Павла в сторону главного хозяина, добавила: — Если дашь газа прямо сейчас, — не расскажу ему о твоём маленьком хобби.
Это-то и решило неловкую ситуацию. «Бентли» рванула с места, оставив позади растерянного Фёдора Ивановича.
Глава 2 — Петя в пролёте
— Мур-р-р, — пропела Ксюша, проводя указательным пальцем по обнажённой спине Пети. Прямо по позвоночнику. Петя любил, когда она так делала. Он ловко перевернул в воздухе очередной блинчик, заслужив аплодисменты, и обернулся, спрашивая:
— Куда сегодня отправимся? В наш парк или дальний?
Девушка убрала руку.
— А давай съездим на аттракционы! В последнее воскресенье месяца у них скидки!
Ксюша отошла к окну. На улице шёл снег, заметая всё вокруг. И ехать в промозглом автобусе, а затем ещё и в метро не хотелось.
— Ксюх? — тарелка с блинчиками встала во главе стола. — Как тебе мысль?
— А, может, — покрутила тёмный локон Ксюша, — возьмём такси?
— Ксюх, ты же знаешь. Дороговато. Да и зачем тратить деньги на машину, когда можно проехаться в транспорте, романтично прижавшись друг к другу.
— Вынужденно прижавшись, — поправила девушка и плюхнулась на стул.
Банка с вареньем — её любимым, вишнёвым, немедленно возникла рядом с тарелкой. Лениво открутив крышку, Ксюша опустила внутрь ложку, нагромоздила горку в центре блина и посмотрела на Петю:
— Между прочим, такси я могу оплатить и сама.
— Нет, — нахмурился Петя. — Так не пойдёт. Ещё не хватало, чтобы ты за меня платила.
— Но я не хочу ехать в давке, Петь.
— А как же объятия? А сколько всего смешного вокруг? Помнишь тётку, что везла апельсины и читала нам лекции о пользе цитрусовых?
— Помню.
— А ведь апельсины потом оказались чужими. Тётка примазалась к чужому пакету. Странная женщина. Она собиралась забить апельсинами холодильник дочери, потому что у зятя на них была аллергия, а у неё аллергия была на него.
Ксюша улыбнулась. Кисло. И принялась есть варенье прямо из банки.
— С блином вкуснее, — подмигнул Петя.
— Ага.
Больше ни словом ни обмолвились. Ксюша жевала, искоса поглядывая на экран мобильного: тот лежал на столе. Петя снова стоял у плиты — он и сам любил блинчики. На утро, обед, ужин. И побольше.
Обоюдным молчанием решили остаться дома. Сели у компа и стали выбирать фильм для скачивания. С пиратки.
Остановились на молодёжной комедии, где главными героями выступали богачи. Фильм вышел так себе, из разряда глянуть от нечего делать. Но Ксюша всё равно взгрустнула. Ценники, поражающие в самое сердце нулями, казались недостижимой мечтой. Что уж говорить о роскошном доме с бассейном. О прислуге. О крутых вечеринках и отдыхе на яхте.
Ксюше нравился Петя. Хороший, милый и добрый. Но с его кошельком и стремлением к богатству её собственный мир блек. Не такие она представляла отношения. Не за такого парня хотела бы выйти замуж.
— Ксюх? Тебе игра актёров не понравилась? Согласен. На «троечку».
Послышался тяжёлый вздох.
— Подожди полчасика, и скачается другой. Что хочешь? Давай «Гэтсби». Классный фильм. А пока сыграем в шашки. Согласна?
— Уже смотрели, уже играли, — вяло махнула рукой девушка.
— Классику можно пересматривать вечно, — уверенно заявил Петя, увлекая Ксюшу на подушки кровати. — Что ты такая напряжённая? Не хочешь шашки, можем просто побыть вместе.
Ксюша выбралась из его объятий, показавшихся ей смертельным обхватом бедности, и выкрикнула:
— Я не хочу тебя!
— Ксюх…
— Что, Ксюх? Мне всё надоело, Петь! Я другой жизни хочу, понимаешь?
— Нет, — честно ответил парень.
— Я на такси хочу ездить, по загранице мотаться. Вещи покупать не на распродаже. Я жить хочу, Петя. ЖИТЬ!
— Не понимаю. Что тебя не устраивает? Жизнь на съёмной квартире? Так ты сама знаешь, жильё недешёвое, наших зарплат пока не хватает.
— Пока?! — взвилась Ксюша. — А когда их хватит, если ты не хочешь менять работу! Тебе платят копейки! И поэтому мы живём в этой дыре! А могли бы… Могли бы… — она задохнулась слезами.
— Ксюх, — приобнял её Петя. — Мне нравится моя работа. А это важно.
— А я? — утёрла слёзы рукавом кофты с распродажи.
— Нравишься ли мне? Глупая. Нравишься, конечно.
— Всего лишь нравлюсь… — опустила голову девушка, — поэтому и не хочешь ничего менять. А если бы любил…
— Ксюх… Иди сюда…
— Не трогай меня! — вскочила с кровати.
Петя взъерошил свои чёрные волосы и тоже поднялся:
— Ксюх, если ты не в настроении, давай поговорим позже. Фильм качать или не надо?
— Какой фильм?! Что делать с нами? — взвилась она, отворачиваясь к окну. — Как дальше будем жить, Петь? Что нас ждёт?