— А что? — ничуть не смутилась Рая. — Очень правдоподобно. У тебя же часто такое бывает. Заодно повод присесть, а не ходить по центру. Тебе же больно ходить. А Пете будет удобнее снимать вас без движения.
Александр Ефремович не хотел прослыть ходячей, то есть сидячей болячкой, но в целом идея супруги его устраивала. К тому же он припомнил, сколько важности в походке Шепелева, как тот любит гордо рассекать шагами пол, и согласился.
В скором времени из дома бывшего учителя вышли трое. Александр Ефремович с пакетом бутербродов — Рая побеспокоилась, Петя с вечно спадающими очками от солнца и сама Раиса Дмитриевна. Она провожала их, едва ли не плача, будто на войну. Матильда, сидя на пороге, мяукала, желая удачи.
Выезжали окольными путями, но не минуя журналистов. Потратив на дорогу больше времени, чем предполагалось. Александр Ефремович испугался, что Шепелев может уехать, не дождавшись. Позвонил, извинился. Шепелев согласился подождать.
Смутные сомнения, фамилия-то знакомая, терзали Петю всю дорогу, а когда, следуя плану, они с Александром Ефремовичем дошли до пункта «Радикулит», всё встало на свои места. Если раньше Пётр Прокофьев не верил в судьбу, то теперь он в неё очень даже верил. С Лилиным учителем встречался не просто мерзкий человек. Тот, кто его уволил.
Петя резко припомнил незаслуженные увольнения коллег, а ведь многие платили ипотеку, и забыл о конспирации. Оставив без внимания слетевшие на пол очки и, вооружившись телефоном, он начал съёмку, приближаясь к обидчику, рисуя в уме разбитый нос врага. Спасло Петю от разоблачения, а Шепелева от удара вмешательство Александра Ефремовича, тот вовремя отвлёк приятеля объятьями.
— Сколько лет! — произнёс учитель.
Петя опомнился.
— Встретиться рад, но давай сразу к делу, — перешёл Шепелев на официальный тон. — Ты мне решил вручить деньги лично, молодец, хвалю. В принципе мог перевести и на карточку, но мы же за добрые отношения, — хитро улыбнулся. — За принятые традиции. — Протянул руку, улыбнувшись ещё шире.
Петя напрягся: события развивались слишком уж стремительно. Они с Александром Ефремовичем не успевали снять видео, а ведь за этим сюда и пришли. Надо было что-то делать. Учитель тоже понимал неудобную для них скорость Шепелева и смекнул, как надо действовать.
— В юности мы часто с тобой мечтали о богатстве. Нам всегда было мало имевшегося, хотя деньги были. Не из бедных семей.
— Это ты про себя? — удивился Шепелев. — Это у нас с Федькой деньги были, а ты там, где-то волочился, позади нашей системы.
— Грубо. Но правда. Спорить не стану. Вы с Федей хотели утроить богатство и всё получилось.
— Нет. Он утроил, а я удесятерил. — Гордо вскинул подбородок Шепелев.
— А я слышал, у него денег больше.
— Что за чушь ты мелешь? Пошли-ка присядем, — опустил руку, пошёл в сторону кофейни. — С твоей спиной похоже дела совсем плохи.
Александр Ефремович в подтверждение заохал.
Петя медленно двинулся следом.
Сели за столик, и Шепелев начал демонстрировать своё положение.
— Меня здесь все знают, — начал он, — так что можешь заказывать что угодно. Даже, если этого нет в меню. Хозяин мой хороший знакомый.
— Спасибо.
— А у твоего Федьки есть такие связи, а? Нет. Он только в своей фирме сидит, да за дочкой следит. Только ни то, ни другое особо не получается, — ухмыльнулся. — Слышал я какая его Лиля выросла. По Сети ползают слухи.
Петя прятался за пальмой. Искусственной. За неимением ёлки или из-за бедности городского бюджета, что вероятнее всего, её вместо ели нарядили к Новому году. Петя звякнул синим шаром, чуть не разбив, в попытке спрятаться получше и занять позицию поудобнее, наконец пристроился и увеличил изображение. Продолжил съёмку, проклиная Шепелева.
«Слухи. Нет никаких слухов! Только ложь!»
— Слухи? — отлично сыграл удивление Александр Ефремович. — А я в интернете почти не бываю. Рая не любит компьютеры.
И это была чистая правда. Его супруга считала современные технологии в большинстве своём вредными для здоровья и воспитания. По её мнению, компьютеры и мобильные портили даже изначально хорошего человека. Она с ностальгией вспоминала времена, когда набирала номер подруг на стационарном телефоне, растягивая спираль провода и закручивая его на палец. Говорить могли часами. Теперь до подруг было не дозвониться, хотя те имели смартфоны.
— Твоя стара как мир, видать, — хмыкнул Шепелев. — Сеть — это богатство. Без неё не озолотишься. Она продвигает бизнес, уж я-то знаю. А Федька знает? Или всё за старое держится? Наверняка, так и есть. Он всегда таким был.
— Не знаю, — солгал Александр Ефремович. — Я с ним не приятельствую.
— Вы и в детстве не ладили, помню. Он тобой пользовался. А я тобой пользовался?
— Нет, — ответил учитель, а про себя добавил: — «Ты просто обходил меня стороной».
— Вот именно! Твой Федька разве дружить умеет? Нет. А я умею.
— Хорошо же ты его знаешь, — фальшиво восхитился Александр Ефремович.
— Ещё бы! — сам собой и по-настоящему восхитился Шепелев, — я людей чую. А разве Федька так может? Нет. А я могу.
Потом припомнили уже институт, и каждый раз враг Карелиных восклицал: «А Федька так мог? А сейчас может?» И сам себе отвечал: — А я могу!
Петя чуть не заснул, слушая хвалебные речи Шепелева, а учитель радовался этим самым речам. Шепелев совершенно не изменился и всё так же завидовал Карелину, хотел его переплюнуть, желал доказать, что он богаче, представительнее, сильнее. В общем, по-прежнему был мальчишкой, который мерился с Федей не только размером машинок, но даже ростом.
«Я за лето вырос на 1,5 см».
«Ну и что! Я, Федька, вырос на целых два!»
«К тебе, Федька, кого пригласили на день рождения?»
«Фокусника. Приходи. Будет весело».
«Ага. А у меня будет фокусник, жонглёр и клоун».
«Федька, ты когда в последний раз в ресторане завтракал?»
«Мы дома завтракаем. По-семейному».
«А мы ходим в семейный ресторан. Ты ел когда-нибудь торт из марципана?»
«Нет. А я ел! Два!»
— Кстати, как там у Федьки в личной жизни? Глухо? Так и не оправился?
Александр Ефремович вернулся из воспоминаний — он часто подслушивал чужие разговоры в школе, особенно своего приятеля Карелина, почувствовал стыд, порадовался, что вырос. На вопрос не ответил. Вместо этого поинтересовался:
— А у тебя как?
— Отлично. Я счастлив.
— Действительно отлично. Значит, старую любовь забыл.
— Старую?
— Люську Сквалюжину. — И поспешно продолжил: — И правильно: не по зубам она тебе.
— Что?! Мне? Не по зубам! Это она твоему Федьке не по зубам!
Петя затаил дыхание. Александр Ефремович, забыв о спине, резко выпрямился, ожидая продолжения, и то не заставило себя ждать, являя миру всю правду о происходящем.
— Да она не то, что мне по зубам, она — моя женщина. Она такая же, как я!
— Крикливая? — уточнил учитель, припоминая характер Сквалюжиной.
— Хитрая, как и я! А для бизнеса это необходимо! Для успешного бизнеса. А Федька не хитрый, поэтому у него дела идут не в гору, а под неё! А ещё она умная.
— Умная.
— Умная!
Александр Ефремович красноречиво замолчал.
— Ты сомневаешься?
— Нет, что ты. Умная-умная. Но Федя умнее вас.
— Умнее? А что же он тогда не понял, кто за сплетнями стоит? Кто его дочку с детства знает? Ты тоже не понял?
Петя едва сдерживался, чтобы не набить морду Шепелеву. Александр Ефремович держал себя в руках.
— Ты о чём? — спросил невинно. — Что я должен был понять?
— Да то, что это мы со Сквалюжиной ад Карелину устроили! За детство, юность, за всё расплатились!
— Правда? — изображал полное недоумение учитель. — Вот этот бардак ваших рук дело? Какие же у тебя огромные связи. Столько журналистов подключить, не ожидал.
— Ха! Видишь, я оказался намного хитрее Федьки. Утёр ему нос.
— И Сквалюжина молодец, — похвалил Александр Ефремович. — Я думал, она простая, а она…
— Да это её был план, — расплылся в улыбке Шепелев, — она придумала, как уничтожить Федьку. Она — моя богиня.
Петя, сжимая свободную ладонь в кулак, продолжал записывать, а Шепелев, довольный произведённым эффектом, продолжал хвалить себя и любимую. Когда эпопея под названием «Месть, как она есть» в красках и подробностях подошла к концу, Александр Ефремович задал всего один вопрос:
— Скажи, Артур, тебе легче стало?
— Конечно, стало! — заявил тот, не раздумывая. — Я же так напакостил Федьке. Век теперь меня не забудет.
— А на душе как, спокойно? Ты подумай, не торопись. Прислушайся к сердцу.
Уставший тон собеседника, не окрашенный эмоцией восхищения, удивления или хотя бы злости, всё-таки Саша с Федей когда-то были товарищами, заставил Шепелева задуматься. Он поискал ответ внутри, а затем тихо произнёс:
— Неспокойно, Саш. Но где сейчас спокойно? В мире? В бизнесе? А что сейчас творится с ценами на нефть, недвижимость? С прислугой что? Так что душа — это последнее место, которое меня волнует. Я хотел мести, и я отомстил. Правда, ещё не до конца. Загружу в Сеть парочку фотографий из детства его дочки и тогда… Эй! Ты куда поднялся?
— Жаль мне тебя, жаль.
— Зачем мне твоя жалость? Подожди! А долг? Ты же так и не вернул!
— Точно. Долг. — Александр Ефремович вздохнул.
А в лицо Шепелева уже летел Петин кулак. На этот раз учитель не стал останавливать парня, и кулак настиг цель. Завязалась бы драка, не подоспей вовремя охранник. Пришлось усмирить пыл. Охранник вывел троицу на морозный воздух, а учитель бизнесмена на серьёзный разговор.
Лиля успела разувериться в людях, в победе добра над злом, как всегда, случалось в сказках и всплакнуть от обиды за себя и за отца. Несправедливо вышло: накосячила она, и по глупости, а получил бедный папа и по-полной. Что теперь будут думать его партнёры? А конкуренты? Сеть — зло, и оно распространяется неумолимыми темпами, превращая всё хорошее в плохое, а байки в правду. Так что же будет дальше? Что станет с папиным бизнесом? Как им жить в мире, где все и всё настроено против них? И ни одного друга.
Горькие мысли вызывали слёзы, но Лиля старалась не падать духом, хотя этот самый дух уже давно упал, не спрашивая мнения хозяйки.
Мелькание фотовспышек и шум за окнами вдруг стал уменьшаться. Словно, страшный сон оставлял уставшую Лилю. Словно, разрешал вернуться в реальность. Девушка протёрла глаза, ожидая увидеть себя в постели, но ничего не изменилось. Сосредоточенный отец сидел всё так же на полу, буравя взглядом дорогой ковёр. Карелина осмелилась подняться и отдёрнуть занавески. Толпа снаружи редела, не быстро, но всё же.
— Папа? — обернулась она к нему, не веря счастью, — кажется, нас решили оставить в покое. А потом, не веря глазам, Лиля наблюдала, как, протискиваясь через остатки вражеского частокола, к двери пробирается Петя. Не раздумывая, она рванула к двери, распахнула её и втащила парня.
— Ты… Ты что? Ты как? — слова потерялись. На глаза отчего-то навернулись слёзы.
— Из-за тебя, — сказал Петя и крепко обнял её. — Теперь всё будет хорошо. Я рядом, слышишь?
Она молча уткнулась ему в плечо и расплакалась как маленькая девочка.
— Не знаю, что произошло, но я благодарен, — произнёс Карелин старший, врываясь в столь романтичный миг влюблённых. Нахмурился, сам выглянул в окно и спросил: — И всё-таки что произошло?
— А это вам расскажет он, — ответил Петя, кивая в сторону улицы, где, грозно махая кулаком на оставшихся глупцов и вместе с тем интеллигентно неся себя по двору, к коттеджу приближался бывший учитель Лили по рисованию.
— Сашка? — удивился Фёдор Иванович. Он категорически ничего не понимал.
За столом, ломившимся от угощений — прислуга радовалась новым людям в доме, принёсшим спокойствие хозяевам, впрочем, те были не против — Петя и Александр Ефремович рассказали, как встретились с Шепелевым, и как тот во всём признался.
— У нас и доказательство есть, — заметил довольный парень, не сводя влюблённого взгляда с дорогой ему Лили.
— Вы на самом деле его снимали? — Фёдор Иванович снова хмурился. — Саша, это ведь шантаж. Выходит, вы одержали победу, действуя также нечестно, как он.
— Федь, Артур как был пугливым, так и остался. А ещё хвастуном, болтуном и тупицей.
— У этого тупицы огромные связи.
— Верно. Только он трус, каких поискать. Он не станет больше ничего делать, зная, что мы можем обнародовать его признание.
— Ты на это способен? Это же подлость.
— Федь, перестань его жалеть, как в детстве. Виноват настоящий отец в том, что своим побегом сделал из него такого человека или нет, неважно. Шепелева надо было поставить на место. К тому же, я всего лишь взял его на испуг.
— Так ты не собираешься использовать запись?
— Я её сохраню, — неоднозначно ответил учитель.
— Ну, Сашка. Ну… И всё ради нас. Хотя… я так с тобой поступал. А ты в итоге…
— Не твори из меня героя, Федь. Я ничего особенного не сделал. Да и настоящий герой этот парень, — кивнул на Петю.
— Что? — заинтересовалась Лиля. — Ты что-то сделал? Ой, что я говорю… Ты так много для меня сделал. Но всё-таки о чём говорит Александр Ефремович?
— Да ерунда, — отмахнулся Прокофьев.
— Он защитил честь твоей семьи, — произнёс учитель, интригуя и без того заинтригованных собравшихся.
— Признавайся! — велела Лиля, но быстро себя же осадила. — Расскажи, пожалуйста.
Но Петя не считал себя героем и перевёл тему:
— Кстати, Сквалюжиной тоже проблемы не нужны, а если её муж узнает о Шепелеве, заголовки взорвутся сенсациями.
— Правильно. Они этого не переживут, — усмехнулась Лиля. — Имидж для Сквалюжиных — всё.
— Выходит, благодаря их трусости мы в безопасности, — Фёдор Иванович задумался. — Вредить больше не станут.
— Не станут. Я предупредил Артура, будет играть по-грязному, в игру вступим и мы.
— И он поверил?
— Мне нет. А тебе — да. Для него всю операцию придумал ты.
— А на деле? — усмехнулся Карелин.
— Раиса Павловна, — выдал жену учителя Петя.
— Она мне всегда нравилась, — улыбнулась Лиля. — Простите, и вы тоже, Александр Ефремович! Всегда-всегда! Честно-честно!
И все засмеялись, радуясь непосредственности Лили, и тому, что весь кошмар наконец-то закончился. И вздохнули с облегчением, заметив любовь в глазах парнишки и девчонки. А та уже несла счастье в дом, давно позабывший, что такое это самое счастье. Несла спокойствие.
Глава 14 — История только начинается
Для одних интернет — сундук с сокровищами, для других — помойка. Но и то, и другое однажды пустеет. Или набивается новым мусором. То, что раньше распространяла жёлтая пресса, теперь заливали блогеры и прочие лентяи. Нашумевшее имя Карелиных перекрылось новыми сплетнями. Бизнесмены росли как пирожки на дрожжах, а их личная жизнь затмевала подробностями то, что уже считалось старой темой.
Слухи не пропали. То, что появилось однажды в Сети остаётся там навсегда, но интерес сильно поугас, а потом и вовсе сошёл на «нет». Лиля, благодаря Пете, научилась менее остро реагировать на грязные сплетни и колкие взгляды знакомых, Фёдор Иванович перестал обращать внимание на то, что теперь казалось неважным и полностью посвятил себя семье. Бизнес перешёл на второй план. Карелин стал больше обращать внимание на дочь и её потребности.
Сам Петя восстановился на работе. Шепелев оказался знатным трусом и не только перестал лить грязь на Карелиных, но и восстановил уволенных работников. Лиля хотела бы, чтобы её парень работал с отцом, ну или занимал должность покруче, однако, Прокофьев, стал настоящим мужиком и не соглашался исполнять женские капризы.
— Я буду сам обеспечивать тебя, — заявил он ей однажды, когда позвонил после работы.