— Ну уж нет. Мне это не надо, — коварно усмехнулся в ответ. Хоть какое-то моральное удовлетворение.
— Да ищи ты его уже! — возмутилась девушка. — Хватит болтать. Сколько мне тут еще торчать?
— Нет его. Не могу найти. Зачем ты вообще пристегнулась к двери? Ничего другого придумать не могла?
— Зато это оказалось эффективно. Я смогла задержать снос.
— Ага. Ты героиня, а я роюсь в мусоре, — разозлился парень.
— Если ты такой умный, мог бы сделать что-то сам, а не стоять в стороне. Хоть теперь можешь мне помочь. Так что не бухти, а ищи ключ, — прервала его девица.
Кузнечик в сердцах ударил ногой по стойке.
Раздался подозрительный треск. С потолка посыпалась какая-то труха. Молодой человек шустро выскочил наружу, как пробка из бутылки шампанского. Кровля начла оседать, под ее весом рушились старые стойки.
Зловещий треск усиливался. Как в замедленной съемке я видел обрушение балок. Они ломались словно спички. Еще немного, и стены рухнут. И погребут под собой эту ненормальную.
Я бросился к девице, попытался оторвать ручку от двери — не вышло. Еще не хватало, чтобы эта дура погибла под завалами. Да меня за нее посадят!
Попробовал сломать наручники — они не поддались.
Треск перешел в оглушительный грохот. От него у меня заложило уши. Я схватил девицу в охапку, прижал к себе. Она вцепилась в меня свободной рукой и уткнулась макушкой в плечо. Ее сердце бешено билось, горячее дыхание девушки я чувствовал через футболку.
Дверь задрожала и подозрительно захрустела.
— Ой, мамочки! — взвизгнула девушка. Она затрепетала, как пойманная птичка и вжалась с меня всем телом.
Грохот оглушил. Обвалилась средняя часть крыши, старые стены дрогнули, но устояли.
Нас накрыло волной пыли из извести. Плотный туман повис в воздухе. Пыль оседала медленно, ровным слоем припорашивая все вокруг. Потом наступила оглушительная тишина.
Девица осторожно освободилась из моих жарких объятий. Я смотрел на нее через серую пелену пыли. Ее темные волосы стали пепельными, лицо приобрело землистый оттенок. Очевидно, так же выглядел и я.
На мгновение показалось, что весь мир рухнул, остались только мы вдвоем. Она испуганно и доверчиво смотрела на меня.
— Вы в порядке? — я поправил волосы, упавшие на ее лицо.
Она кивнула, глядя на меня бездонными глазами цвета горького шоколада.
Я тонул в их сладком омуте.
— А вы целы? — шепотом спросила она меня.
— Да, — так же шепотом ответил ей. — Вы меня напугали.
— Я сама испугалась.
— Теперь все позади.
Она улыбнулась.
С небес на землю нас вернул окрик прораба:
— У вас там все нормально? Никто не пострадал?
Я оглянулся.
Мои строители и товарищи девицы наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.
— Относительно, — сообщил я. — По крайней мере, мы живы.
— Ася, ты как? — поинтересовался Иванов.
— Норм, — ответила девица, отряхиваясь.
Значит, бандитку зовут Ася. Неплохое имя. Но на тургеневскую барышню из одноименной повести нашего великого классика она совсем не похожа. Бандитка, а не тургеневская барышня.
Итак, мы вернулись на землю. Странное чувство лишь краем коснулось моего сердца, заставило его учащенно забиться. Все прошло. Мы снова в нашей приземленной реальности у полуразвалившегося сарая в стиле русский модерн.
— Я предупреждал, что эта халупа рано или поздно рухнет, — произнес я, совершенно неприлично отплевываясь от пыли. — Счастье, что вы не пострадали.
— Она не рухнула, — стояла на своем девица. — Посмотрите сами, на стенах даже трещин нет. Всего-то кусок крыши упал.
— Да, действительно, какая мелочь! — иронично заметил я.
Свободной рукой разбойница достала из кармана влажные салфетки и начала вытирать лицо. Потом любезно протянула салфетки мне. Штукатурка мерзко скрипела на зубах.
— Вы на редкость упрямы, — заметил ей.
— Уж какая есть.
— Мы могли погибнуть.
— Но не погибли же, — с этим не поспоришь. То, что она была на волосок от гибели, девицу не смущало.
— Если бы меня придавило руинами, моя смерть была бы на вашей совести. Вы едва не сделали моих детей сиротами.
— Не пытайтесь внушить мне чувство вины. Вас никто не заставлял кидаться ко мне. Я бы прекрасно обошлась без вас. Все равно оторвать наручники вы не смогли.
Да, благодарности мне ждать не стоит. Вот и спасай таких девиц!
Когда стало понятно, что ничего больше не упадет, к нам подбежали строители и защитники дома.
— Дайте мне фомку, — попросил у прораба. — И если есть напильник.
И то и другое нашлось быстро.
— Осторожно, не повредите ручку, — засуетился Иванов. — Это исторический раритет. Литой чугун. Посмотрите, какая форма, какое изящество линий! Тягучие изгибы, динамика движения.
Мне казалось, единственные притягательные изгибы на двадцать кварталов в округе были у этой взбалмошной девицы, а никак не у какой-то дурацкой дверной ручки. Но Виталий Викторович смотрел на дверь со священным благоговением. Или как кот на сметану.
— Желаете сделать это сами? Пожалуйста, — я протянул фомку Иванову.
— Нет, я вполне доверяю вам, — заверил меня Виталий Викторович, на всякий случай отступив назад. — Ручку вернем на место, когда дом отреставрируют.
Я приложил некоторые усилия и оторвал ручку от двери. Мы отошли подальше от дома, где было не так пыльно.
— Сами надели наручники, сами и снимайте дальше, — вручил Анастасии напильник. — Представьте, что вы сбежали из тюрьмы. Куда вас посадили за нарушение общественного порядка и хулиганство. Можете начинать пилить.
— Вы очень любезны, — огрызнулась она, отряхивая платье.
Настя положила напильник на землю, вынула из волос заколку. Они тяжелой волной упали на ее плечи, окружив голову легкой дымкой из пыли. Как ореол. Настоящий ангел на руинах. Похоже, я любуюсь этой ненормальной. Докатился!
Отогнал идиотские мысли и тоже начал приводить себя в порядок. Отряхнул рубашку, потряс головой. Пыль лезла в глаза и нос. Представляю, на кого я сейчас похож!
— Илья, помоги мне, — позвала Настя парня-кузнечика.
Она вручила ему напильник, как королева вручает меч своему верному рыцарю. Рыцарь повертел его в руках, словно видел такую штуку впервые и нехотя взялся за дело.
Вот уж не думал, что сексуальные игрушки делают такими прочными. Наручники Илья пилил минут десять. Время от времени он мученически смотрел на свои ладони. Похоже, боялся натереть мозоли.
Я не без злорадства наблюдал за ним и девицей. Впрочем, возможно, парень просто не умеет обращаться с инструментами. Ни с тем, ни с другим.
Наконец наручники с девицы сняли. Она потерла запястье. Дверную ручку Иванов сразу же забрал.
— Ну что ж, — подвел итог Виталий Викторович. — Рад, что никто не пострадал. Дом будут реставрировать. А пока он подлежит консервации. Можете отгонять строительную технику. Здесь она больше не понадобится.
Прораб все понял, и пошел давать указания строителям. Бульдозеры и экскаватор медленно заскрежетали, начали разворачиваться и отступать от дома. Это было позорное поражение.
— Уверяю вас, Виталий Викторович, мы вернемся. Оспорим решение через суд, — я тоже так просто не сдамся. — Вами выиграна битва, но не война.
— Не думаю, что это поможет, — самодовольно усмехнулся Иванов.
— Жаль, что вы не умеете признавать своих ошибок, — заметила девица. — Ваше бы упорство пустить на спасение города, а не на его разрушение и обезличивание. И кстати, спасибо, что помогли мне. Мне показалось, или вы пытались меня спасти?
— Вам показалось, — заверил ее я.
Глава 3. Анастасия
Сегодня мы отстояли еще один замечательный дом. Особняк купца Фридолина будет восстановлен и займет достойное место среди достопримечательностей нашего города.
Строительная техника убралась восвояси. Князев сел в свой огромный внедорожник и уехал. Его черный автомобиль сверкнул на прощание хромированным бампером и скрылся за поворотом.
Мои мысли снова и снова возвращались к Князеву. Почему-то, когда я вспоминала о нем, у меня что-то замирало внутри.
Никто, кроме этого господина, не попытался помочь мне. Ни Иванов, ни Илья. Конечно, Виталий Викторович человек пожилой и не такой проворный, как Князев. Но другие-то могли попробовать освободить меня. Но они просто-напросто испугались.
А вот мой первейший недруг бросился на выручку. Как он самоотверженно прикрывал меня! Какие у него крепкие руки! Я думала, нас придавит, когда начала падать крыша. Вцепилась в Князева мертвой хваткой.
Он обнимал меня крепко, но так осторожно. От него пахло терпким парфюмом с нотками морского бриза. Его сердце билось громко и неровно. Да и мое готово было выскочить из груди. То ли от страха, то ли еще от чего-то.
Мне казалось, мы попали в другое измерение. Голова кружилась, и совершенно не хотелось, чтобы Князев отпускал меня. Наваждение, настоящее наваждение! Видимо, я просто сильно перенервничала.
Виталий Викторович на радостях лично решил отвезти меня домой. Я согласилась. Идти по городу грязной как-то неловко. Я сейчас похожа на чучело огородное. Иванов предварительно постелил на сиденье автомобиля какую-то тряпку, чтобы я не слишком испачкала салон пылью. Отряхнуть ее с себя до конца я так и не смогла.
Гордость переполняла меня, я мысленно ликовала. Застройщик точно не ожидал от меня решительных действий. А зря! Я всегда нахожу нестандартные решения.
Станислав Князев уже торжествовал, думал, что успеет снести особняк. Нет, ничего у него не вышло! Сегодня он потерпел поражение.
С господином Князевым лицом к лицу я встретилась впервые. Но слышала о нем много. Его фирма специализируется на строительстве общественных зданий. И строят они их в основном в центре. Виталий Викторович постоянно сталкивается с Князевым на дебатах в Городской Думе. И, увы, не всегда побеждает. Однако в этот раз все сложилось иначе.
Надо отдать должное. Князев внешне очень привлекателен. Темноволос, хорошо сложен. Мышцы как камень. Я почувствовала это, когда Князев так крепко обнял меня, пытаясь защитить от обломков.
Хорош, ох как хорош, подлец! Самоуверенный взгляд синих глаз словно пытался проникнуть в мои сокровенные мысли. Наглый, пронзительный.
Князев похож на аристократа. Нос с горбинкой. Даже фамилия подходящая. Только, очевидно, его предки были крепостными у какого-то князя. Так что он точно не голубых кровей. Почти наверняка. Но замашки у него господские. А сегодня я его обломала!
Станиславу Игоревичу нет и сорока, а он руководит солидной фирмой. В деловой хватке ему не откажешь. В беспринципности тоже.
Надутый самоуверенный негодяй! Хотя… Надо отдать Князеву должное. Только он попытался спасти меня. Больше никто не кинулся мне на выручку. А он так самоотверженно пытался помочь. Очень смело, хотя и безрассудно.
Сердце снова замерло, а потом забилось быстрее. Чем Станислав Князев так зацепил меня?
Положа руку на сердце, надо признать — нас могло завалить обломками стены. Все могло закончиться очень печально, если не трагически. Но Князев не побоялся, прикрыл меня. А я вцепилась в него как в спасательный круг. Было очень страшно.
Есть в Князеве что-то привлекательное, какой-то внутренний магнетизм. Что заставляет меня снова и снова вспоминать о нем.
Жаль, что мы стоим по разные стороны баррикады. А могли бы объединить наши усилия. Я могла бы объяснить ему, за что мы сражаемся, что история города важна и для нас, и для наших потомков. Но что-то мне подсказывает, он не из тех, кто готов слушать.
Я и оглянуться не успела, как мы подъехали к дому.
— Настя, еще раз спасибо, — широко улыбнулся мне Иванов. — Ты сегодня отлично проявила себя.
— Сделала все, что от меня зависело, — улыбнулась я в ответ, выходя из машины.
Двор дома, где я снимала квартиру, был такой же безликий, как и сам дом. Обычная пятиэтажка с разномастно остекленными балконами и прыщами-кондиционерами на фасаде. Серая, тоскливая. Во дворе старые высокие тополя. Они торчат посреди асфальта, которым закатали весь двор.
Автомобиль завкафедры обдал меня выхлопными газами и скрылся за углом дома. Перед подъездом, как всегда, сидели бабушки.
— Батюшки, где ж ты так извалялась в грязи, Настя? — всплеснула руками одна из них.
— На стройке, — ответила я.
— А что, переодеться нельзя было в рабочую одежду? — поддела другая.
— Некогда было.
— Вот она, молодежь! Ничего не бережет! Ни о чем не думает! Куда мы катимся? — затарахтели бабушки.
Объяснять старушкам, что я только что сберегла для города памятник архитектуры — бесполезно. Они этого не поймут. Я же платье испортила! И выгляжу как пугало.
Долго рылась в сумке в поисках ключей. Они всегда прячутся от меня в самый неподходящий момент. Так и не нашла их и позвонила в домофон.
— Кто? — прохрипел в динамик сердитый голос.
— Открой, Ник, это я.
— А где ключи?
— Найти не могу.
— Вечно все теряешь, — излил на меня свое недовольство Никита.
Я услышала, как он еще что-то недовольно пробурчал. Домофон пикнул, и я открыла дверь.
Поднялась на третий этаж. Хотелось скорее под душ, смыть с себя противную пыль.
— Ты вечно суешь ключи куда ни попадя, — Ник был недоволен. — Я занят, пишу статью. А меня постоянно отвлекают. Неужели нельзя быть более организованной? Надеюсь, ты их не потеряла? А то придется замок менять. Хозяйка будет недовольна.
— Ничего я не потеряла, — я извлекла, наконец, из сумки ключи. По закону подлости они забились в укромный уголок.
— Повнимательнее поискать их не могла? Надо было меня отвлекать? Ты меня с настроя сбила. Так все хорошо шло, и тут ты начала трезвонить, — он ушел в комнату, даже не забрав у меня рюкзак.
Мы с Ником снимаем двушку. Я вылетела из семейного гнезда сразу после окончания института. Родители не возражали — дочь выросла, пусть попробует жить самостоятельно.
Год назад начала встречаться с Ником. Ему тридцать. Он талантливый журналист. Работает в местной газете. Ник брал интервью у Иванова. Так мы и познакомились. Наш роман начался головокружительно. Никита покорил меня обаятельной улыбкой и потрясающей эрудицией.
Мы решили, что выгоднее снимать одну квартиру на двоих. Платим за нее поровну. Сплошная экономия.
Никита — не только корреспондент, но еще и блогер. Так он гордо себя именует.
А я — всего лишь учительница в школе. Была… Но произошла скандальная история и мне пришлось уйти. Я люблю детей, всегда мечтала стать педагогом. Только с их родителями порой бывает очень сложно.
Многие родители уверены, что их дети необыкновенные. Если учитель ставит им плохие отметки, то он просто придирается и не может найти правильный подход. Да и система образования у нас становится все страннее и страннее год от года.
Пока по профессии устроиться не удается. История получилась некрасивая, хотя директор гимназии и смог ее замять. Но какие-то слухи все-таки просочились, и ко мне стали относиться настороженно.
Уже полгода подрабатываю где придется. Я и раньше занималась репетиторством, еще вела кружок в Доме детского творчества. Только на эти деньги прожить сложно. Неделю назад Иванов пристроил меня к себе на кафедру в методкабинет. Работы немного, денег тоже. Но это временно.
— Где ты так перемазалась? — Никита снова появился в коридоре. В руках он держал чашку и шел на кухню за кофе. Его аромат заполнял всю квартиру.
Никита брезгливо покосился на мою запыленную одежду.
— Ник, ты не представляешь! Мы не дали снести особняк Фридолина. Его теперь будут реставрировать.
— Поздравляю, — равнодушно ответил он. — Но я так и не понял, почему ты такая грязная?
— Крыша обвалилась. Меня слегка припылило.
— Ясно, — кивнул он. — Иди, мойся. С тебя пыль сыпется по всей прихожей. Потом полы за собой протри, а то грязь по квартире растащим.
Никита не разделил моего восторга от спасения особняка. Он слишком занят написанием статьи. И вообще старинная провинциальная архитектура в список его интересов никогда не входила. У нас разные интересы, но это не мешает нам быть вместе. Мы дополняем друг друга.