Илларион быстро проверил жизненные показания дворецкого. Не комментировал, но раз не хмурился, я решила, что ученого вполне устраивало то, что он видел.
В последнюю очередь мужчина размотал бинты, разрезал края антисептической повязки и открыл рану. Все, что мы увидели — свежий розовый шрам толщиной с большой палец по ходу белой линии живота.
— Что за…? — оторопел Илларион. — Берсерк исцеляется.
За считанные секунды шрам стал уменьшаться в размере, пока полностью не исчез, оставив после себя гладкую и слегка розоватую кожу. Наблюдая за волшебством в действии, я забыла обо всем на свете.
Возвратилась в реальность с помощью Иллариона. Схватив меня за руку, мужчина прищурился:
— Что ты сделала?
ГЛАВА 11
Не помню момента, чтобы Илларион выглядел решительней, чем во время своеобразного «допроса», которому решил меня подвергнуть.
Мужчина твердо вознамерился добиться правды, каким таким волшебным методом исцеления владею. Нет, я не собиралась отпираться. Совсем. Незадача была в другом…
Моя правда оказалась в том, что я и понятия не имела, о каком таком волшебстве все время талдычил Илларион. Да мне пока с трудом верилось, что кровотечения, к которым с малых лет привыкла, могут быть не странной генетической болезнью, а… мистической мутью! Но с такой мыслью я уже почти свыклась. В отличие от той, что могу каким-то образом влиять на здоровье окружающих, на чем настаивал Илларион. Поэтому ничего странного в том, что наш диалог сразу не заладился.
Ученый напирал, я лишь растерянно хлопала ресницами, чем приводила мужчину в бешенство. Тихое, правда. Отдать Иллариону должное — терпение у него просто железное. По крайней мере, до рукоприкладства или угроз не дошло. Хотя огонек любопытства, как проявление желания поскорее добраться до истинной причины случившегося, напоминал мне одержимость. Одним словом — жуть.
Прекрасно было заметно, что Петр шел на поправку семимильными шагами. В считанные минуты цвет его лица улучшился до нормального, дыхание выровнялось, сетка вен от пупка до края грудины, сильно напоминающая щупальца осьминожки, исчезла, метания и стоны прекратились. Вскоре дворецкий выглядел просто как человек, решивший вдруг прикорнуть здоровым сном.
Илларион терзался тайной последнего ингредиента противоядия.
Мои предположения, что оно в этот раз сработало и так, были решительно им отвергнуты. Ведь предыдущие инъекции (оказалось, что за ночь ученый успел сделать их немало) не отличались таким завораживающим лечебным эффектом. Да и продолжительностью действия тоже. И то, что разгадка как полностью нейтрализовать странный яд в крови берсерка, прошла мимо Иллариона — стало тем еще испытанием.
Видимо, именно поэтому теперь ученый вел себя так, словно получил ощутимый удар по профессиональной гордости. Если раньше я считала характер Иллариона не из легких, то сейчас в лишний раз убедилась, насколько была права. Еще и значительно преуменьшала. Наивная.
Хорошо еще, что в приступе научного любопытства мужчина не забыл озаботиться важными мелочами. Настоял на холодном компрессе в районе переносицы для меня после умывания от следов крови. В этот раз все обошлось без значительных потерь. Кроме легкой бледности, к которой я была привычной, удалось даже одежду не заляпать! Что ранее частенько случалось.
Хоть носовое кровотечение прекратилось почти сразу после начавшихся с Петром метаморфоз, ученый не смог удержаться от очередного контроля. Заставил меня измерить температуру тела, артериальное давление и даже пульс успел подсчитать. Порой, когда мужчина начинал так себя вести, в моих глазах он выглядел не лучше курицы-наседки. Правда, чего душой кривить, его беспокойство мне было приятно.
— Хорошо, пойдем другим путем, — после не менее получаса споров впустую вздохнул ученый. — Что за ересь про смерть ты пыталась молоть раньше?
В свете последних событий, особенно чудесного исцеления дворецкого, собственная теория показалась полнейшей глупостью. Я еще и рта не успела раскрыть, как стыд расцвел жаром на щеках и груди.
— Понимаешь, — закусила губу. — Мне тут подумалось…
— Ближе к сути, пожалуйста.
— Носовые кровотечения приводят к смерти! — выпалила я.
— Гениально просто! — хмыкнул Илларион. — И как ты догадалась?
Ишь какой шутник!
— Чужой смерти.
— Ладно, мартышка, — выставил руки вперед, словно защищаясь, мужчина. — Я помню про твою угрозу. Провокаций больше не будет. Рассказывай.
Я тяжело сглотнула. С чего бы начать?
— С начала, — кивнул ученый. — И желательно без красочных деталей. По сути.
Набрав побольше воздуха в грудь, как перед прыжком в воду, я взялась за рассказ. Повествование вышло сумбурным и суетливым. Не покидало ощущение, что вот-вот секунда и меня не только наглым образом осадят, но и… высмеют.
Проронив последнее слово, зажмурилась в ожидании вердикта. То, что он будет нелестным, даже не сомневалась. Ученые не та категория людей, которые охотно верят предположениям. Особенно таким абсурдным.
Вместо обидных слов тишину разрушило шуршание, короткий перезвон стекла, звук шагов. Любопытство заставило меня поспешно открыть глаза и узнать, что именно происходит. Иллариона рядом не оказалось. Я даже не услышала, как он отдалился, так зациклилась на собственных переживаниях.
Он обнаружился в привычном для себя месте. Возле стола.
— И ты ничего не скажешь мне в ответ? — не удержалась я. — Даже шутки по случаю не будет?
— Не думаю, что сейчас подходящее время для шуток.
Сказать, что я удивилась такому ответу — ничего не сказать.
С крайне сосредоточенным видом мужчина быстро собирал медицинский лоток. Мне удалось идентифицировать одноразовый шприц, перчатки, медицинский жгут и несколько пробирок.
— Неужели ты мне веришь?
— А почему бы и нет? — уловив мой скепсис мужчина развел руками: — Скажем так, я твердо настроен проверить каждую твою даже самую неправдоподобную теорию пока не докопаюсь до сути того, каким образом ты повлияла на эффективность моего противоядия.
Прозвучавшее отдаленно напоминало обвинение. Мол, я заранее знала о подобном и осознанно утаивала от всех «волшебные» свойства пока бедный Илларион сутки напролет мучил свой величайший мозг в поисках полноценного противоядия. Моя же причастность к выздоровлению Петра, к слову, совершенно еще не была доказана.
— Ты меня совершенно не слушал?
— Почему же? Слушал. И внимательно.
— Так я повторю, — не обращая внимания на реплику мужчины, продолжала стоять на своем. — Я предполагаю, что мои носовые кровотечения могут быть предвестником чьей-нибудь смерти. Почему? Уже говорила. Но разве я обмолвилась, что могу лечить людей?
— Тебе и не надо было. И кстати, — ученый изогнул бровь, — ты забыла, что Петр немного не человек? Точнее совсем не человек. А значит его исцеление…
— Не думаю, что имею к этому хоть какое-то отношение, — нахмурилась я.
Мужчина криво усмехнулся, удержавшись от комментирования этого самонадеянного заявления.
Не прошло и двух минут, как Илларион, захватив лоток, вернулся ко мне. Каждое движение мужчины, казалось, просто вопило о его нетерпении.
— Тогда ты же не будешь против, если я проверю? — мимолетно уточнил он уже закатывая рукав моей блузы. — Хочу взять кровь для повторного анализа.
— Зачем?
— Необходимо понять, что именно я упустил, — медленно, как несмышленому ребенку, пояснил ученый и тяжело вздохнул. — В прошлый раз, кроме анемии никаких отклонений от нормы я не заметил. Впрочем, я их и не искал.
Жестом, Илларион заставил меня встать со стула и пересесть лицом к его спинке. Под мою руку он положил маленькую резиновую подушечку. Не успела я и пикнуть, как мужчина стянул предплечье жгутом, предварительно положив под него тканевую салфетку. Его безупречные, быстрые действия отлично говорили о высоком уровне профессионализма. Болезненные ощущения были сведены к минимуму. Отвернувшись в противоположную от ученого сторону, наблюдение за медицинскими манипуляциями с моим телом никогда не приводило меня в восторг, я не успела сосчитать до десяти, как Илларион сделал все необходимое.
— В прошлый раз я совершенно не подумал проверить твою кровь по всем параметрам. В том числе и специфическим, для существ. Сейчас же буду внимательнее и обязательно сделаю ряд необходимых тестов.
В горле встал ком. Мне даже вдруг поверилось, что я ослышалась. Ущипнув себя за ногу, чтобы прогнать растерянность, дернулась — не ослышалась.
— Что значит для существ? — решилась уточнить я. Волнение не удалось скрыть. Голос дрогнул. — Неужели ты хочешь сказать, что я…
— Не человек?
Я поежилась. Вслух догадка прозвучала еще ужаснее, чем в моей голове.
— Посуди сама, — Илларион маркером сделал пометки на пробирке и стекляшках. Закончив, спрятал их в маленьком холодильнике у стены. — Какова вероятность, что мощный артефакт окажется у простого человека, который будет отправлен богиней Справедливости с… скажем так… заданием?
— Э-э-м…
— Вот и я думаю, что почти нулевая, — чуть нахмурившись, кивнул он. — К тому же эти твои носовые кровотечения и правда появляются при определенных обстоятельствах. Жаль только, что приметила ты это так поздно и мне не рассказала раньше, — не забыл уколоть претензией Илларион. — Да и отсутствие диагноза после стольких лет обследований человеческой медициной говорит само за себя.
— И о чем же это говорит? — несмело спросила я, внутренне уже предугадывая ответ.
— Человеческая медицина не смогла бы отыскать причину твоего недомогания из-за одного маленького, но важного нюанса.
Илларион выдержал драматическую паузу. И лишь когда у меня почти лопнуло терпение молчать, продолжил:
— Редкие люди знают о существовании иных видов. А уж о правильной диагностике способностей иных даже сами существа не всегда проинформированы.
— И кем же я… по-твоему, могу б-быть?
— Да кем угодно.
«Хорошенькая перспектива!» — от напряжения я закусила губу.
— Я знаю о существовании многих видов, способности которых тесно связаны со смертью, как таковой, — облегчения слова Иллариона не принесли. Я сжала руки в кулаки. Костяшки пальцев побелели. — Но ты не похожа ни на кого из них. Даже будь ты полукровкой, эти способности настолько специфические, что никак не удалось бы их скрыть.
Очередное «почему» не получилось озвучить вовремя. Мужчина, как оказалось, не собирался прерывать объяснений. Так что и слова пока не вышло вставить.
— Без умения управлять этими способностями рядом с тобой и мухи бы дохли. А мертвецов не так легко скрыть, как может показаться на первый взгляд. Согласна, мартышка? — подмигнул ученый.
Я тяжело сглотнула. Слюна превратилась в вязкое нечто, которое так и норовило встать посреди горла удушающим комом.
— Если тебе интересно, то я больше склонен к версии, что носовые кровотечения могут являться неким сигналом об опасности. Своеобразным предупреждением организма, чтобы ты перешла в режим повышенной осторожности, — Илларион постучал мизинцем по подборку, словно это помогало ему собраться с мыслями. — Хотя с другой стороны, кровотечения так же могут свидетельствовать и о патологии носителя.
— Думаешь, я все-таки больна?
— Пока я бы поостерегся с любыми поспешными выводами. Но мне приходилось встречаться с существами, тело которых страдало из-за причины отсутствия активации сил или неумения ими управлять.
Страшно признаться, но чем уверенней говорил мужчина, тем легче мной воспринималась информация. И если еще полчаса назад я готова была дикой кошкой прыгнуть в лицо Иллариона, доказывая о беспочвенности его теорий наряду с моими, то теперь разглядела зерно рациональности. Хотя менее жутко от осознания, что, скорее всего, не являюсь обычным человеком, не стало.
— Так же необходимо проверить, правда ли в твоей крови скрывается способность к исцелению.
— И снова здорово, — тяжело вздохнула я.
Внутренне я уже почти смирилась даже и с такой возможностью. По сравнению с другими предположениями Иллариона это являлось самым безобидным. Но вслух продолжала протестовать из чистого упрямства.
— Здесь будет полегче, — сухо отметил мужчина. — Не так много существ являются носителями столь редкого свойства.
— Да ладно! — округлила глаза я. — Всего с полсотни или, может, счет на тысячи?
— Язвочка, — ответил мне кривой ухмылкой Илларион. — Думаю, редкий вид веров можно отмести сразу. Ты же не скрыла от меня, что каждое полнолуние превращаешься в диковинную зверушку?
Я фыркнула, демонстративно закатив глаза.
— Хотя, если от веров в твоей крови очень мало, то способность к обороту ты могла и не получить, — пробормотал мужчина. — С другой стороны, если учитывать, что именно ты являешься хозяйкой артефакта Справедливости…
Илларион замолчал, не договорив. Я напряглась.
— Черт! А вот это уже больше похоже на правду!
Мужчина просто засветился довольством. И чем больше он молчаливо улыбался, тем сильнее мне хотелось подойти и стереть это хитрое выражение с его физиономии!
— Может, ты, наконец, поделишься мыслями?
— А ты сама не догадалась? — подмигнул Илларион. Точно я в эту минуту странным образом должна была обязательно суметь прочитать его мысли. — Хотя, если я сразу это не учел, то ты — и подавно!
— Ну спасибо, что так высоко оцениваешь мои умственные способности!
— Если пуля Справедливости признала тебя, как владельца, позволив путешествовать по петле времени, то логично предположить, что в твоей крови есть связь с богиней. Либо мизерная часть крови самой Справедливости, что маловероятно, конечно. Либо кровь нимфы — инструмента воли богини.
— И что? — нахмурилась я, совсем не понимая, к чему именно мужчина клонит. Ведь странная связь с богиней Справедливости была мною уже принята и новостью не являлась. — Ты уже об этом как-то упоминал…
— Но я не говорил, что к некоторым нимфам Справедливости перешел редкий дар.
— Они…
— Да, — самодовольно кивнул ученый. — Умели исцелять.
Такой теории мне верилось легче, чем в собственную «нечеловечность».
— Правда, я не знаю, как именно они использовали этот дар и есть ли он в крови, если силы не взяты под контроль носителя.
— Хочешь сказать, что каждый раз, когда у меня открывается носовое кровотечение, я могу кого-то исцелить?
Что это получается? Я могла спасти всех, кто погиб у меня на глазах?
Илларион мотнул головой:
— Не стоит так прямолинейно все воспринимать, мартышка. В норме у тебя вообще не должно быть этих кровотечений. Да и дар исцеления либо есть, либо его нет. И от того, потеряешь ли ты сколько-то миллилитров крови от общего объема или нет — не зависит эффективность исцеления.
Я приуныла. За столько лет исследований впервые появилась надежда, что на самом деле причиной носовых кровотечений является не болезнь. Только надежда быстро угасла, стоило Иллариону договорить. Мы вернулись к изначальной точке. Будь я человеком или нет, с даром исцеления или без, а носовые кровотечения даже в мире существ — значительное отклонение от нормы. Значит, со мной все же что-то не в порядке.
– Теперь я знаю больше, значит, будет легче разобраться в причине всего этого, — по-своему попытался подбодрить меня мужчина, чутко уловив мой изменившийся настрой. — Не волнуйся, если кто-то и сможет докопаться до истины, что там у тебя отклонилось от нормы и как сие вернуть в нужное место, так это я!
На самоуверенную улыбку Иллариона я ответила с изрядной долей сомнений. Вместо спокойствия, которое по всем правилам должна была ощутить, испытывала лишь волнение. Внутренний голос не переставал нашептывать, что если Илларион решится взяться за изучение моей «проблемы» всерьез, то все годы исследований человеческими врачами покажутся мне сущим раем…
***
Похоже, сам Илларион не слишком удивился, когда Петр вскоре очнулся. По моим ощущениям не прошло и часа после того, как инъекция с противоядием была сделана, а рана на теле мужчины стала прямо в считанные минуты затягиваться. Во время спора с ученым, а так же дальнейших обсуждений его теории я продолжала сидеть возле кушетки и даже незаметно для себя вновь взяла дворецкого за руку. Поэтому совсем неудивительно, что как только Петр открыл глаза, его взгляд был направлен именно на меня.