Длинные медные волосы Емели развевались на ветру, его неподвижный взгляд был устремлен в небо. Почуяв внимание, рыжий вампир повернулся к Марье. Узкое лицо с точеными заостренными скулами, тонкий длинный нос, глубокие узкие глаза, темно-синие — такими иконописцы рисуют ангелов… Но сухое поджарое туловище, длинные руки и ноги, подогнутые по-звериному и впивающиеся в кору березы острыми когтями, принадлежали не ангелу, а скорчившемуся на краю адовой пропасти мелкому бесу, жадно высматривающему на земле сдобный кусочек — нераскаявшегося грешника.
Был ли рыжий вампир тем комариком, что прикидывается безобидной мошкой, летая над цветником, а потом как тяпнет исподтишка в спину в самый неожиданный момент?
Марья кивнула Емеле, переглянулась с крадущейся плечом к плечу Клашкой. На охоте нужно непрерывно поддерживать связь со стаей, обмениваться бесшумными сигналами и понимать тончайшие намеки. Добыча близко. Медленно приподнявшись, Марья увидела раскачивающиеся кусты малины.
Здоровенная медведица встала на задние лапы, собирая в рот спелые ягоды. Два ее медвежонка вытягивались во весь рост, пытаясь нагнуть еще ниже склонившиеся к земле кустики, и обсасывали сладкие макушки, причмокивая.
Марья подкралась ближе и замерла. Горечь на сердце прожгла ее сильнее, чем вяжущая пустота в животе.
"Не моя добыча", — ей хотелось отступить, уйти подальше в лес, поймать старенького зайца, немало потрепанного на своем веку лисами и собаками, и утолить им свой голод.
Младший медвежонок занозил ладошку и жалобно взревел. Медведица коснулась его лапой, как рукой, утешая.
"Я ли это нянчусь с детушками моими? Моя ли душа на кусочки рвется от тревоги за них? Мне ли суждено убить свою душу?"
— Заломай медведя, боярыня, — шепнула Клашка, пятясь назад, — потешь нашего атамана.
Самого Кузьмы было не видно и не слышно, но Марья знала, что вожак внимательно следит за ней.
Вампиры отступили, предоставляя ей свободу действий.
"Меня оставили с ней один на один", — Марья не ожидала такого поворота событий.
Тимофей ходил с рогатиной и ножом на разбушевавшихся шатунов, нападавших зимой на скот, а подчас и на людей. Марья даже не смотрела потешной медвежьей травли, так противно ей было кровавое зрелище.
Одной затравить медведя, готового до последнего вздоха защищать свое потомство! В выдумке непроходимых испытаний Кузьма мог соперничать с душегубцем царем.
"Прости, лесная хозяйка. Простите, пушистые колобки. Нет мне пути назад. Не то погибнут мои кровиночки", — стоя на четвереньках, Марья опустила голову — поклонилась медвежьему семейству, еще не увидевшему ее и не почуявшему тонкий запах.
Громким визгом она выманила медведицу на лужайку, отделила ее от спрятавшихся в малине малышей, и встала во весь рост. Непуганая, уверенная в себе медведица не увидела в ней опасности. Люди порой встречались на ее пути и трусливо уходили с дороги.
Вампирша оскалилась и зарычала. Лесная мамаша ответила предупреждающим ревом, привстала на задние лапы и, отвернувшись, побрела к детенышам с намерением увести их в спокойное место. Она считала, что у странного человека хватит ума не лезть в ее смертельные объятия.
В мгновение ока Марья догнала ее, запрыгнула на спину и укусила в загривок у основания шеи. Рот вампирши не наполнился кровью. Клыки проткнули шкуру и вошли в сало. Заревевшая от ярости медведица взвилась на дыбы и смахнула с себя растерянную женщину. Молниеносно развернувшись, она прицелилась обрушиться на вампиршу всей тяжестью, раздавить ее грудь в лепешку передними лапами. Марья успела спастись и прыгнула на плечи огромного зверя. Еще один укус — в шею ближе к пасти, а затем прыжок на ветку дуба, и всего две малюсенькие капли крови на клыках.
Медвежата вскричали от боли голосами маленьких детей. Прошка и Клашка поймали их, чтобы сильнее разъярить мать. Марья не заметила, как взвизгнула. Попадись ее дети опричнику Степану, он будет пытать их неделю, пока не замучает до смерти. Когти медведицы подцепили ее платье в полете. Вымазанный в грязи наряд укоротился, но сама вампирша осталась невредимой.
Ревущая от ярости и страха медведица кидалась то налево, то направо, ломала кусты, ища плачущих детенышей. Марья старалась удержать ее на месте, не дать ей уйти в чащу. Как охотничья собака, она с наскока больно кусала медведицу — то в ухо или нос, то в лапу. Один раз попыталась свернуть ей шею, прыгнув на загривок. Лесная мамаша отбилась, расцарапав вампирше руки и плечи длинными острыми когтями. Несколько точных укусов в шею и морду помогли запустить яд в кровь обезумевшего от боли и ярости зверя, но слабела медведица очень медленно, и Марья не могла отступить от нее хотя бы на малое время.
Вопли медвежат прекратились. Прошка и Клашка втащили их на сосну, задушили и высосали. Скоро и медведица сдалась. Пошатываясь на искусанных кровоточащих лапах, она сделала несколько несмелых шагов и присела. Марья снова вцепилась ей в шею. Медведица сделала последнюю попытку поквитаться с врагом и завалилась на спину, чтобы подмять вампиршу под себя.
Оттолкнувшись ногами от загривка, Марья переместила тело на землю и обхватила обеими руками медвежью голову, не дав зверю завершить кувырок и встать на лапы. Она хотела сделать еще один укус в шею и отскочить, но вспомнила, что потеря крови недопустима. Казалось, ее силы вот-вот иссякнут, но она собралась с духом и вновь попыталась сломать короткую крепкую шею медведицы. Раздался хруст. Медвежья лапа слабо погладила ее плечо и обмякла.
Не дождавшись последнего стука медвежьего сердца, Марья нашла широкую, близкую к шкуре вену и приступила к трапезе. Откуда-то сразу же взялся Емеля и впился в медвежью шею с противоположной стороны. Его спокойное дыхание пересекалось с частым тяжелым дыханием измученной Марьи. Ужинать вместе ему не хотелось. Оторвавшись от еды, он зарычал на женщину. В ответ Марья молча сделала выпад, и едва не укусила рыжего вампира за нос.
— Молодчина, — похвалил Кузьма, внезапно нависший над спиной своей избранницы.
Одного его сурового взгляда было достаточно, чтобы Емеля, как побитый пес, отступил от зверя и сел под деревом, нервно облизываясь.
Марья не стала ждать от мужа упрека в чревоугодии. Едва заморив червячка, она перестала пить кровь. Крепко сжав зубы и преодолевая вяжущую тягу в горле, уступила добычу вожаку.
— Умница, Семеновна, — Кузьма снова похвалил ее. — Люблю смекалистых и послушных баб.
Вампирша села на траву напротив Емели. Заживающие раны зудели и пощипывали. Стоило усилий не поддаться желанию почесаться и не разодрать их когтями. Емеля вновь погрузился в себя — замер, вытянув шею и подняв голову, как выпь на болоте. В длинной белой рубахе с кровавыми полосами на груди он был похож на падшего ангела, взирающего в небеса с надеждой на помилование.
Иней прилипал к моим ресницам, бровям, покрывал тонкой коркой лицо и пальцы, а я не могла встать с постели из листьев. Если так пойдет и дальше, превращусь в ледяную статую, подобно героине мультика "Холодное сердце", раненой осколком волшебного льда.
Мысли, вместо того чтобы собраться и поставить меня на ноги, снова разлетелись. Моя астральная проекция просочилась сквозь дверь купе "Красной стрелы" и остановилась за широкой спиной Толяна. Вампир быстро глотал кровь из горла женщины, бессильно раскинувшей руки. Она была еще жива. Ее мозг не хотел признавать неотвратимость скорой гибели и заставлял ее делать редкие вдохи и выдохи. Толян зажимал ей ладонью рот и частично — нос. По его пальцам размазался бежевый тональный крем, скрывающий темные пигментные пятна на лице жертвы.
Мужчины на верхних полках безмятежно храпели. У окна привалилась к разложенному столику девушка в длинной серой куртке и теплых леггинсах. Студентка? Правой рукой она придерживала на коленях рюкзак.
Мне хотелось на мгновение стать полтергейстом и свернуть вампирюшнику шею, или хотя бы огреть его по голове тяжелым предметом. Увы, нечто удерживало меня от любых движений.
Высосав кровь женщины, вампир облизал ее аккуратно прокушенную шею, прикрыл красные дырки желтым шарфиком. Затем он уложил труп на нижнюю полку лицом к стенке купе и натянул до плеч одеяло — как будто женщина спит.
Толян взял со столика паспорт, лежавший между пустыми стаканами на железных подставках, и раскрыл его.
"Лидия Андреевна Курицына", — вампир шепотом прочел и перевернул страничку. — "Улица Карла Маркса, дом 15, квартира 9".
— Ну что, хорошая девочка Лида? — он взял за подбородок сонную девушку, — Пойдешь со мной?
— Да, — хлопая черными ресницами, девушка смотрела в лицо мерзавцу и не видела крови на его губах.
Обычные вампиры не владеют гипнозом. Я предположила, что враг Анатолия опоил бедную девушку зельем своего помощника колдуна.
Меня вынесло из вагона поезда.
ГЛАВА 21. Новая опасность
Темнота. Холод. Оцепенение…
Шлеп-шлеп-шлеп — липкий горячий язык скользнул по носу, лбу, щекам.
— Вася, перестань хулиганить, — я смогла поднять руку и запустила пальцы в короткие волосы, непривычно жесткие.
Открыв глаза, увидела Анатолия.
Светало… Сад был окутан туманом.
— Чистишь об меня язык? — я вся вспыхнула и разом согрелась.
— Что они с тобой сделали? — ужаснулся вампир, проигнорировав мое возмущение. — Ты пахнешь колдовством. Пытаюсь его снять, но ничего не получается.
Языком он снимал с меня иней. Вылизывал, как котенка моет его пушистая мама. Держал на руках, согревая своим теплом.
— Я видела Толяна. Он рванул в Питер… Поставь меня на землю, ладно? И принеси воды умыться.
Анатолий выполнил просьбу.
— Есть только "Ессентуки", — он подал мне взятую из машины бутылку.
— Отлично, — я освежила лицо пузырьками. — Буду пахнуть минералкой.
— Я родился зимой, в сильную пургу, — стал рассказывать Анатолий. — Снег и лед стали моими волшебными помощниками. Раньше они помогали увидеть тех, кто меня интересует. Не понимаю, как моя способность могла перейти к тебе.
Что, если все это обман, ловушка?
— Хватит на каждом шагу видеть ловушки, — заткнула его я. — По мне, так рокировка произошла не случайно. Тебя Толян может почувствовать, а со мной он пока не знаком. Для него я — посторонний неизвестный элемент. Неуловимая микрочастица. Давай, поскорее найдем гада и разойдемся миром. Едем в туманный Петербург… Толян взял в заложницы девушку. Она прописана на улице Карла Маркса. Ему нужны надежное прикрытие и жилье.
Хрямс! Криво выросшая груша, низко склоненная к земле, треснула пополам, когда на нее через забор сиганул белобрысый вампирюшник.
Розыск Толяна сбил наши прицелы.
Еще один парень — вампир, невысокий брюнет, и растрепанная шатенка появились с другой стороны, от колодца.
— Девчонка твоя, — Анатолий выбрал для неопытной помощницы задачу попроще.
Спорить не стала.
Мой похититель, и почти уже напарник, вылил остатки минералки под ноги.
"Неужели, он собирается использовать пустую бутылку как оружие?" — удивилась я.
Да, да, именно!
Парни синхронно атаковали Анатолия, и одного за другим он свалил с ног гулкими ударами пластиковой бутылки по ощеренным мордасам. Что за этим последовало, мне было некогда посмотреть.
Шипящая и скалящаяся, как бешеная лисица, девчонка надолго заняла мое драгоценное время. Вампирша не поняла, что я охотник — наверное, мои глаза светились. Рукопашная драка в саду не принесла особой пользы ни мне, ни ей. Противница осознала, что если снова будет пытаться меня укусить, то потеряет все зубы, а мне жутко не хватало осинового кола.
Притворившись, что устала и пытаюсь выиграть время, я заманила вампиршу в дом. На пути к дорожной сумке Анатолия, где лежало мое заговоренное оружие, встала гора хлама, накопленного хозяевами.
В продолжении женского поединка в ход пошло все, что попадется под руку — лопата, монтировка, грабли, кирзовые сапоги… Все это не было заговорено и потому ломалось, гнулось, рвалось, не успевая нанести серьезных травм. Остро надломленный черенок лопаты по запаху смахивал на осину. Отбросив вампиршу к стене узкой лестничной площадки, я бросилась на нее, готовая пронзить подвернувшимся колом ее сердце.
Красивым прыжком Анатолий взлетел на гору хлама и оттащил меня от жертвы в решающий момент. Я так вошла в раж, что чуть не зарычала от досады, как прожженная "клиентура".
— Оставь ее живой, — Анатолий отпихнул меня нежным толчком ладонью в солнечное сплетение.
— Думаешь, она знает о Толяне? — с сомнением поинтересовалась я.
— Ничего она не знает, — Анатолий надел пыльный водолазный шлем на голову клацающей зубами вампирши и выволок девчонку на улицу.
Мертвые приятели девушки — на удивление чистые, без ссадин и кровоподтеков, лежали рядом на заросшем газоне, будто бы отдыхали.
— Раздень ее, — приказал мне Анатолий, уложив брыкающуюся вампиршу на заиндевелую листву.
Под круглыми стеклами водолазного шлема сверкали желтые глаза перепуганной девчонки. Словно из глубины мутных вод слышалось ее невнятное мычание.
Я оцепенела от непристойных догадок.
— Тебе нужна теплая одежда, — Анатолий опроверг мою интимную версию его странного пожелания.
Освободившись от лишних мыслей, я иначе посмотрела на вампиршу. Непромокаемая куртка на синтепоне в коричневую с бежевым шотландскую клетку, коричневая вязаная шапка с уголками-рожками, серый акриловый джемпер — немного свалявшийся, но вполне сносный, замечательные военно- зеленые штаны с накладными карманами и начесом на внутренней стороне, бежевые кроссовки из кожзама на плотной подошве — то, что мне требовалось для маленького счастья.
Я раздела кусачую девчонку до нижнего белья — даже носки стянула, и обалдела. Под зелеными брюками вампирша носила не трусики, не стринги, а розовые в мелкий тусклый цветочек трикотажные штанишки типа "Красная Заря". Неужели, ее парня они заводили? Все возможно, если он родом из тридцатых — сороковых годов прошлого века. Или она оттуда родом? Странно видеть на девушке, которой на вид едва ли стукнуло двадцать, бабушкин прикид! Мои замутненные размышлениями глаза даже упустили момент ее кончины. Я только услышала, как "мой" вампирюшник переломил ее шейные позвонки, будто в порыве нежности заключив в теплые ладони ее голову, избавленную от шлема.
— Одежда не должна была пропитаться энергией ее смерти, — объяснил Анатолий, отряхивая поочередно шмотки вампирши от пыли, грязи и неблагоприятного осадка. — Также она не должна фонить смертями ее человеческих жертв… Можешь переодеться. Ты будешь пахнуть вампиршей, но колдуны Отдела не почувствуют на тебе крови невинных людей, и не начнут гоняться за тобой.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Как думаешь, вода из колодца не слишком зеленая? Можно отмыть ей пятна?
— Попробуй.
Уходя с ворохом одежды к колодцу, я посмотрела на убитых вампиров. Они выглядели не истощенными. Стая неплохо устроилась в селе Прудовом и потихоньку подъедала местных стариков, товарищей мигрантов и брошенных собак. Вряд ли она была втянута в войну Толяна. Скорее всего, кровопийцы просто решили прогнать чужаков с облюбованной территории.
— Трудно убивать сородичей? — дернуло меня спросить Анатолия.
Новый напарник тащил к машине труп белобрысого.
— В большинстве своем они все одинаковы, — Анатолий остановился, держа убитого за ноги. — Иногда я думаю, что ненавижу их больше, чем человеческое население.
Мы загнали убитым клыки в десны, и запихнули трупы в колодец.
— Едем прямиком в красивый город Санкт-Петербург? — спросила я на лесной дороге, азартно догрызая холодный сухой хачапури.
— Машину спрячем в лесу, — Анатолий посмотрел на меня сквозь черные очки. — Доберемся до железнодорожной станции Ленинградского направления общественным транспортом. Меня там не ищут. Ночью сядем на скорый поезд.