Элла Кинг подсуетился быстрее, и окровавленное, изуродованное тело Рагнара Лодброка нашли в одном из старых гаражей семьи Лодброк на окраине Чикаго.
Ивар пригласил и журналистов. На самом деле, всего одного, и явно проверенного, но этот парень ходил за Идой хвостом и расспрашивал, расспрашивал, пока не получил всю информацию, которую хотел. А ей хотелось разбить о его голову стакан и сбежать, подобрав подол длинного кораллового платья, выбранного ею для вечера.
Гостей на приеме, надо отдать должное Ивару, было действительно немного: несколько постоянных партнеров Lothbrok Inc. с женами и детьми и, собственно, члены семьи. И мистер Флоки с женой и их приемной дочерью. Разумеется, никто не говорил Иде, что девочка — приемная, но её арабская, яркая внешность говорила сама за себя. Девочка была крайне тиха и молчалива, ела совсем немного и, конечно, совсем не пила спиртного, довольствуясь соком.
Блайя и Сигурд тоже приехали на ужин, хотя в последнее время от них не было ни слуху, ни духу, но держались особняком, общаясь только друг с другом и с Уббе. Ида пыталась представить, почему они настолько дистанцировались от семьи, но, будем честны, думала она, в этой семье все не так, как у людей.
— Скучно, ага? — окликнул Иду Хвитсерк, и она повернулась к нему. Он стоял позади неё, со стаканом виски в руке.
— Как и любой ужин, претендующий на звание великосветского. — Она передернула плечами. — А что, было бы гораздо интереснее, если бы кто-нибудь набил друг другу морды?
— Ну, Ивар и Сигурд — весьма подходящие кандидатуры для мордобоя, — ответил Хвитсерк. — Принести тебе выпить чего-то покрепче?
Выпить Иде хотелось, но не здесь. Не в этом доме, где за ней следили сразу несколько пар глаз, и она не могла понять, чей взгляд жжет ей спину сильнее: Лагерты или Ивара. Ей бы хотелось оказаться сейчас в каком-нибудь дешевом баре, где виски льют в большие стаканы и проливают прямо на стойку, а из колонок бухает старый добрый рок, прямиком из восьмидесятых.
Иде хотелось бы напиться вдрызг.
И, возможно, Хвитсерк умел читать чужие мысли, потому что улыбка, появившаяся на его лице, была очень даже знающей, и очень чеширской. А, возможно, просто все желания Иды отразились у неё в глазах.
— Пошли.
— Куда? — Ида удивленно приподняла брови, оглянулась.
Казалось, никому сейчас не было до неё дела. Ивар разговаривал с кем-то из партнеров по бизнесу, и дочь этого бизнесмена ошивалась рядом и строила младшему Лодброку глазки. Ида чуть усмехнулась: либо девочка была совсем идиоткой и не видела, что Ивар не заинтересован в её сиськах, вываливающихся из выреза черного длинного платья, либо она была мазохисткой. Впрочем, даже если бы Ивару она и была интересна, Ида бы ей не позавидовала.
Ивар выглядел так, будто отношения с ним могли быть похожи на что угодно, кроме тех отношений, что считались нормальными. Ида не считала себя потрясающим специалистом в мужчинах, но некоторые вещи она понимала с первого взгляда.
Например, она могла поспорить на крупную сумму денег, что в постели с мужем Блайя была счастлива, и они чувствовали друг друга. Это было видно по их прикосновениям, взглядам, по их поведению — даже сейчас, когда ладонь Сигурда нежно скользила по спине Блайи к пояснице (и, похоже, что и ниже), и он что-то шептал ей на ухо. Щеки Блайи полыхали румянцем, но она улыбалась и обнимала его за пояс. Ида почувствовала себя лишней. Впрочем, ей показалось, что лишним вокруг них был весь мир, и знакомое раздражение подняло в ней свою змеиную голову. Сигурд и Блайя неприлично хотели друг друга здесь и сейчас и так же неприлично были влюблены, и самая темная её часть мечтала, чтобы они исчезли куда-нибудь отсюда, и побыстрее. И не раздражали больше своими чувствами окружающих.
Например, Ида была уверена, что Маргрет не нравилось спать с Уббе: она старалась отодвинуться от него, избегала его прикосновений, искала взглядом в толпе то Хвитсерка, то Сигурда. И, когда она смотрела на Сигурда, обнимавшего Блайю так, словно она принадлежала только ему, и в мире не существовало никого другого, то в глазах Маргрет отражалась такая жгучая ненависть и злоба, что весь её томный облик лесной нимфы испарялся, обнажая её нутро ведьмы из сказок братьев Гримм. Злобной, завистливой ведьмы, желающей получить всех братьев сразу.
Ида видела, что Бьерн и Торви лишь выглядят счастливой семейной парой, но это было притворством, ложью, подготовленной не только для посторонних людей, но даже для членов семьи. Они были теми, кто не выносил сор из избы, и их проблемы оставались за закрытыми дверьми. Однако их попытки прикасаться друг к другу как можно реже и лишь по необходимости, нечастые обмены взглядами или фразами, настолько контрастировали с поведением Сигурда и Блайи, что выводы напрашивались сами собой.
Ида думала, что неделя наблюдения за Иваром не пропала даром. Она всё ещё боялась его, но и лучше понимала: он был эмоциональным и вспыльчивым, хотя старался скрывать это, чтобы не давать другим ключей к собственной слабости. Он был умен, однако это мешало ему трезво смотреть на самого себя, и поэтому он часто вел себя, как самовлюбленный ребенок. Она, возможно, даже могла бы понять его: калека, росший в семье, полной сильных старших братьев, он каждый день доказывал себе и другим, что он — не урод, которого следовало придушить при рождении. Ида видела, что он со страстью отдавался всему, что занимало его мысли. А ещё Ида знала, где-то в глубине своей женской души, что Ивар умеет причинять боль. Такую боль, что вовек не оправишься. И именно поэтому его женщине она не завидовала. И это заставляло её вздрагивать каждый раз, когда он смотрел ей в глаза. Так, будто знал, о чем она думает, и его это смешило.
Ида пыталась убедить себя, что наблюдает за ним, чтобы лучше узнать своего врага, но всё равно знала, что на самом деле он просто ей интересен. И смешанная палитра чувств, которые она испытывала к Ивару, пугала её и завораживала.
Ивар все ещё не закончил беседу, изредка лениво отвечая на реплики заинтересованной в нем дамы, и по его ироничному взгляду, по то и дело складывающимся в ехидную улыбку губам, Ида понимала, что он все видит и знает, и его забавляет, как партнер по бизнесу пытается спихнуть на него свою дочь. И, если честно, её саму это забавляло так же, как и Ивара. Это выглядело так смешно, что могло подействовать только на идиотов.
— Ида, ты меня слышишь? — хохотнул Хвитсерк, вновь привлекая к себе внимание, и Ида осознала, что стоит, сжимая в пальцах бокал с вином, и смотрит в пустоту.
Хотя кого она обманывает? В сторону Ивара.
И, кажется, он это заметил. По крайней мере, насмешливый взгляд голубых глаз обратился прямиком к ней.
Чертов Ивар Лодброк, мысленно выругалась она.
— Прости, я задумалась, — Ида повернулась к Хвитсерку. — Что ты сказал?
— Я сказал, что если ты хочешь выпить чего-нибудь менее пафосного, я знаю один бар в городе. Он небольшой и дешевый, но выпивка там отличная. Пошли? Я заплачу.
— А прием?
— Обойдутся без нас. — Он протянул Иде раскрытую ладонь. — Да не бойся так, Ивар тебя за это не съест, — Хвитсерк подмигнул ей. — За каннибализмом я его ещё не замечал.
— Ну, — Ида выдохнула и ухватилась за его руку, улыбаясь так же широко. Была — не была! — Почему нет?
Разумеется, она не собиралась сводить с Хвитсерком близкое знакомство, но соблазн сбежать с приема, на котором все уже давно забыли о ней, был слишком велик, и неважно, кто предложил ей помощь в этом. Ида старалась не обращать внимания на взгляд, которым проводил её Ивар, и в этом взгляде было намешано столько эмоций, что разбираться в них означало утопить себя в чужой душе, которая, как известно, потемки.
Наверное, Маргрет тоже на них смотрела, но она бы не посмела и рта раскрыть: её отношения с Хвитсерком связывали её крепче каната. Было бы подозрительно, если бы она вдруг начала возмущаться. А секрет её Ида хранила в себе - кто знает, когда он может пригодиться на этой войне?
Уже садясь на мотоцикл позади Хвитсерка, Ида подумала, что, возможно, совершает ошибку.
Она крепко обняла его за пояс и зажмурилась.
Пошло оно всё к Дьяволу морскому, хотя бы сегодня. И прижиматься к спине Хвитсерка было даже приятно — по крайней мере, она чувствовала себя защищенной, пока его мотоцикл рассекал по улицам Чикаго, даже несмотря на то, что никогда не ездила на мотоциклах с такой скоростью.
Она вообще на них не ездила.
Бар оказался заполнен какими-то рокерами и байкерами. У входа стояло несколько мотоциклов, рядом с одним из которых и припарковался Хвитсерк, стащил с головы шлем. Ида подумала, что в этом странном месте она будет смотреться очень глупо, но отступать было поздно.
«Иисус Христос на кресте, во что я ввязалась?»
Чтобы слезть с мотоцикла, ей пришлось задрать платье выше колен, и туфли вовсе не делали её попытки успешнее. Наблюдавший за её отнюдь не аристократическим пыхтением Хвитсерк обошел своего «железного коня» с другой стороны и, подхватив Иду за талию, помог ей слезть. Ноги её дрожали, когда она почувствовала наконец-то твердую землю.
— Спасибо, — отозвалась она, слишком четко ощущая чужие руки у себя на теле, и это не было возбуждающе или приятно, скорее, никак. — Теперь можешь меня отпустить.
— О, прошу прощения. — Хвитсерк поднял руки в примирительном жесте. — Принцесса, — добавил он с усмешкой, и в этот момент стал похож на Ивара так, что Иду даже замутило.
Впрочем, ничего удивительного, что они похожи, они же братья.
— А там точно безопасно? — Ида не была трусихой, но огромный байкер, куривший у входа, вовсе не внушал ей доверия. Она чаще бывала с подругами в дорогих кофейнях и пафосных ресторанах, а дешевые, прокуренные бары как-то обходила стороной. Представления о них она имела разве что с рассказов однокурсников и кино, и, кажется, уже жалела, что решилась оказаться именно в таком.
— Со мной — да, — ответил Хвитсерк и, сняв пиджак, накинул ей на плечи. — Да пойдем, — захохотал он, видя её замешательство. — Не бойся, мы пропустим по стаканчику и вернемся домой!
Когда Ида перешагнула порог бара — и запоздало подумала, что надо написать Блайе смску с названием, на случай, если здесь её убьют или изнасилуют — вслед ей понеслась пара свистков, которые затихли, когда клиенты бара поняли, что её сопровождает Хвитсерк.
Возможно, смска была бы бесполезна — судя по всему, Блайя не собиралась смотреть на телефон до утра, и её сложно было в этом винить. Кажется, у Сигурда были другие планы.
Хвитсерк поздоровался с парой парней в кожаных куртках и провел Иду прямо к барной стойке, помог взобраться на высокий стул. Ида подумала, что слишком много позволяла ему прикасаться к себе за этот вечер, но ей не было противно, хотя её тело и не отзывалось на его касания.
— Что ты будешь? — прокричал он, с трудом перекрывая бухающих из колонок AC/DC.
Кажется, она хотела напиться? Судьба предоставляла ей шанс, и грех было не воспользоваться им.
— Текилу! — закричала Ида в ответ.
— Ты уверена? — с сомнением поинтересовался Хвитсерк. — После вина?
Бармен с ухмылкой потянулся за бутылкой Olmeca Joven.
— Текила — не напиток для леди, — произнес он, оглядывая Иду и явно отмечая её прическу, вечерний макияж и дорогое платье. — Может, стоит выбрать что-нибудь другое?
Ида терпеть не могла, когда ей пытались указывать, в любых вопросах, и она почувствовала, как её природное упрямство берет верх над здравым смыслом, хотя она и понимала, что, если она будет пить Ольмеку, то её утро будет совсем не добрым.
— Я хочу текилу, — повторила она упрямо и поджала губы.
Хвитсерк хохотнул:
— Ну, окей! Желание леди — закон. Две текилы!
Бармен взял стопку (Ида предпочитала не думать, была ли она чистой) и налил туда порцию Ольмеки, протянул ей вместе с долькой лимона и солонкой. Она поднесла стакан к носу, понюхала, поморщилась — господи, какая дрянь! — и залпом выпила под улюлюканье парочки байкеров, с интересом наблюдавших за ней.
Через два часа Ида поняла, что текила была лишней, и это была одна из немногих мыслей, которые вообще пришли ей в голову. Бар перед глазами плыл, а пол уходил из-под ног. Она, кажется, что-то рассказывала Хвитсерку, сильно жестикулировала и чуть не упала со стула. Хвитсерк успел подхватить её, и она увидела его лицо слишком близко.
У него были зеленые глаза, со странными желтоватыми крапинками вокруг зрачка, и длинные, как у всех Лодброков, ресницы.
«Зачем мужикам такие ресницы?»
В следующий момент Ида поняла, что если она сейчас не окажется на улице, её вывернет. Она икнула, и Хвитсерк, верно распознав её состояние, потащил её на улицу, где, прямо у крыльца, её и стошнило.
— Кажется, кому-то пора домой, — насмешливо (и будто издалека) заметил он, придерживая Иду.
Поездка домой на такси Иде не запомнилась. Она отключалась на плече у Хвитсерка, которому пришлось оставить свой мотоцикл у бара, чтобы довезти её домой. Её подташнивало, и выпитый алкоголь плескался где-то у неё в горле, грозясь вырваться наружу.
К счастью для Иды, она отрубилась.
*
Во рту словно кошки нассали. Простонав что-то невразумительное, Ида перевернулась на бок и осознала, что движение было явно лишним. Перед глазами по-прежнему все плыло, а желудок кувыркался где-то, казалось, в самой брюшной полости. Кое-как Ида сползла с кровати и, пошатнувшись, ухватилась за ближайшую стенку. Очень хотелось проблеваться и попить воды, и она никак не могла решить, какое действие следует совершить первее.
«Господи, зачем я это пила… Как я оказалась дома? Иисус Христос на кресте, как плохо…»
Оглядев себя — для этого пришлось окончательно открыть глаза, и голова немедленно взорвалась болью, — Ида поняла, что она всё ещё в платье, в котором была на ужине. Только шелковый подол теперь был заляпан алкоголем.
Держась за стенки, Ида добралась до шкафа и, стараясь не наклоняться, нашла там запасную футболку, в которой спала дома. Она не была любительницей дорогих пеньюаров и сорочек и вполне довольствовалась длинными футболками или пижамными платьями.
Квест, состоявший в освобождении себя от прилипающего к телу платья, был пройден Идой не сразу. Она понятия не имела, как её ещё не стошнило, но силы были на пределе, и, когда дурацкое платье наконец-то оказалось на полу, она была вынуждена прислониться спиной к дверце шкафа и постоять пару минут, прикрыв глаза.
«Я больше никогда не буду пить. Я больше никогда не буду пить с Хвитсерком Лодброком…»
Сама виновата, что уж. Хвитсерк её предупреждал. Или не предупреждал? События вечера слились в один большой калейдоскоп, превратившись в яркие, но совершенно бессмысленные картинки. Череду образов, которую она не могла воспринимать.
Натянув на тело футболку, распрямив подол, Ида глубоко вздохнула — её опять затошнило — и, по-прежнему хватаясь за стенки, вышла из спальни и побрела в сторону туалета.
Кажется, утро ещё не наступило, потому что в доме было подозрительно тихо и темно. Её вырвало несколько раз, пока из неё не вышел весь выпитый за вечер алкоголь и вся съеденная за ужином пища. Несколько раз Ида промывала рот холодной водой, ощущая себя так, будто её раскатали асфальтоукладчиком. Голова болела невыносимо, и даже после того, как прошли рвотные позывы, её всё ещё мутило.
Ида была уверена, что об алкоголе она теперь долго не сможет думать без содрогания. Так же, как и о еде. От одной мысли, что что-то нужно съесть, её опять затошнило, и она вновь склонилась над раковиной.
Зеркало безжалостно отражало ей помятую девицу с размазанным макияжем и взъерошенными волосами, на которых не осталось уже и подобия прически. Кое-как умывшись, Ида сумела смыть макияж, но зеленоватый цвет кожи показывал, что лучше не стало. Теперь она была похожа на гуманоида.
На гуманоида, у которого было жестокое похмелье.
Ещё раз промыв рот водой, она выползла из туалета и столкнулась на выходе с Сигурдом, одетым только в джинсы. Тот уставился на неё, как на привидение, а потом улыбка запрыгала в уголках его рта, и он зажал рот рукой, чтобы не засмеяться.