Наверное, Маргрет ушла. Блайя не была уверена, потому что Сигурд обнял её, притягивая к себе, и она обхватила его за спину, цепляясь пальцами за его лопатки. Плакать ей не хотелось, но её трясло от пережитого потрясения.
Что ещё может случиться с ней в этом доме?
— Как…как ты здесь оказался?
— Вспомнил, что не пожелал тебе спокойной ночи. — Сигурд гладил её по спине и плечам. — Но, кажется, я останусь с тобой сегодня.
Некоторое время они стояли так в молчании, потом Блайя отстранилась.
— Не волнуйся за меня, — произнесла она тихо. — Я бы с ней справилась.
Сигурд спрятал улыбку.
— Не сомневаюсь. — В его глазах мелькнуло лукавство. — Но для чего еще есть я, как не защищать тебя и быть рядом с тобой? — Он обхватил ладонями её лицо. — Я надеюсь, что боги услышат меня, потому что перед ними и во имя их, я обещаю тебе, что отныне и всегда мой дом будем твоим домом. Моя семья будет твоей семьей, и где буду я, там будешь и ты, и я буду защищать тебя, потому что я твой, а ты — моя. Ты понимаешь?
Блайя открыла рот и поняла, что ей нечего сказать, и не потому, что она не могла ответить тем же. Её поразила глубина его слов, и его обещание всколыхнуло в её душе что-то языческое и древнее, и она не могла понять, что именно. Будто где-то и когда-то, очень давно, он уже говорил ей эти слова, и она верила ему, как никому другому. Будто старые боги, о которых люди почти не помнили, пробудились лишь для того, чтобы связать их так, как не связало бы ни одно христианское венчание.
Блайя сглотнула.
— Я понимаю, — прошептала она. — Я понимаю, — и добавила, глухим и тихим, не своим голосом: — А я обещаю, что если ты будешь искать любовь и поддержку, ты всегда найдешь её во мне, и я… — Она дотронулась до его щеки. — Я обещаю, что я — твоя, потому что ты — мой.
Сигурд поцеловал её, и Блайе показалось, что этот поцелуй, долгий и нежный, был куда большим, чем простым прикосновением. Ей почудилось, будто Бог — или боги? — дотронулся до неё, благословляя. Или это и правда были те боги, в которых Сигурд так страстно верил?
Она чувствовала, что змей у неё между ключиц уже перестал быть таким обжигающе-горячим, с момента, как Маргрет покинула её спальню. И Блайя поняла, какой вопрос уже давно хотела задать Сигурду.
— Я хочу, чтобы ты кое-что мне рассказал. — Она взяла его за руку. — И обещай, что ты будешь честен.
— Что именно? — Сигурд взглянул на неё заинтересованно. — Только не вздумай расспрашивать про моих женщин, или что-то в этом духе, — взмолился он. — Не сейчас!
— Дурак, — покачала головой Блайя, увлекая его за собой на кровать. Села на постель, скрестив ноги. Сигурд плюхнулся на пол рядом, устраиваясь головой у неё на коленях. — Этот медальон… — Она дотронулась до змея, уютно устроившегося в ямке у неё между ключиц. — Иногда он нагревается, когда рядом находятся определенные люди. Отчего это происходит?
— Ты мне скажи, — улыбнулся Сигурд. — Он ведь на тебе, не так ли?
Блайя почувствовала, что ещё немного — и кто-то из них не доживет до свадьбы — и даже до утра — и это будет не она. Манера Сигурда отвечать вопросом на вопрос иногда раздражала её до невозможности. Он ухмылялся, будто очень смешно пошутил, и в его глазах плясали черти.
— Сигурд, не беси меня. — Она прихватила его за волосы и дернула, склонилась к нему так близко, что могла видеть змея, притаившегося на радужке. — Я знаю, что ты понимаешь, о чем я говорю!
— Ау, женщина! Никакого уважения! — Возмутился он. — Один Одноглазый, зачем ты благословил феминизм? — Блайя закатила глаза, наблюдая, как её жених корчит страдальческие рожи. — Я просто хочу, чтобы ты подумала, Блайя. — Посерьезнев, он переместился на кровать рядом с ней, взял её руки в свои. — В каких случаях ты ощущаешь тепло, идущее от медальона? Что происходит потом?
— Обычно происходит что-то, что мне угрожает. — Она облизнула верхнюю губу. Сигурд следил за её движением горящим взглядом и неосознанно его повторил. — Прекрати! — Блайя сжала рот так, что он превратился в тонкую полоску. Сигурд хохотнул. — Я проснулась от того, что змей обжигал мне шею, и увидела Маргрет с подушкой. И когда я познакомилась с ней, змей тоже сильно нагрелся. И когда Ивар почти вручил меня Осберту…
— И? — Подбодрил её Сигурд.
— Этого не может быть… — Покачала головой она. — Я могла бы предположить, что змей предупреждает меня об опасности, но магии не существует.
Он сжал её пальцы в своих ладонях.
— Твой разум отрицает то, что не может объяснить, и делит мир на черное и белое, и в этом проблема всех христиан и их самая большая дилемма. Люди не живут в гармонии с миром и самими собой, а придумали концепцию греха, которая заставляет их постоянно чувствовать себя виноватыми перед кем-то, хотя единственный, перед кем ты несешь ответственность — это ты сам и, возможно, твои близкие. Только твои намерения и твои действия формируют последствия, но почему-то людям проще переложить ответственность на Бога и его волю. Это лишает многих умения и желания принимать все происходящее, как подарок, и воспринимать мир таким, какой он есть, а также — отвечать за себя и по-настоящему творить волшебство.
— Я тебя не понимаю, — нахмурилась Блайя.
— Любовь моя, — Сигурд улыбнулся, и её сердце пропустило удар, — магия — часть этого мира, и ты можешь сколько угодно отрицать её, но она от этого никуда не исчезнет. Она не черная и не белая, она — то, что ты сам вкладываешь в намерения, а боги помогают тебе исполнить твои желания. Ты можешь искать разумные причины, почему мой подарок спасает тебе жизнь, но единственная правда в том, что я хотел, чтобы он помогал тебе, когда меня нет рядом. Для меня мои боги всегда рядом, они слушают мои просьбы и дают мне то, что я прошу. Я просил у них твоей защиты, и она у тебя есть. И только я буду отвечать за последствия моей просьбы, потому что это не воля богов, а моя.
Блайя вгляделась в его лицо, пытаясь понять, не подшучивает ли он над ней. Но Сигурд был серьезен. Ей было трудно, очень трудно поверить в то, что он только что сказал, но и отрицать, что змей спас ей жизнь сегодня, она не могла. Если бы она не почувствовала жар, исходящий от серебряного амулета, то Маргрет могла бы придушить её во сне. И неизвестно, смогла бы сама Блайя отбиться от неё или нет.
Но могла ли она поверить в то, во что верил Сигурд, по-настоящему?
Она решила, что пока не готова.
— Ты не обидишься, если я просто постараюсь смириться с этим? Не думая, магия это или моя интуиция, или…?
— Думаю, это даже больше, чем я бы мог попросить, если ты обещаешь, что не будешь игнорировать свои ощущения. Давай спать. — Сигурд выпустил её руки, поднялся и принялся расстегивать джинсы. — Ради всех богов, женщина, — фыркнул он, — прекрати пялиться на меня так, будто я собираюсь покушаться на твою девственность! Я уже это сделал, и ты не была против.
Блайе очень хотелось швырнуть в него подушкой, но внезапно она почувствовала усталость, навалившуюся на неё, и зевнула. За окном даже не думало рассветать.
Она забралась под одеяло, и Сигурд присоединился к ней, обнимая. Прижавшись щекой к его груди, Блайя закрыла глаза и тут же провалилась в сон без сновидений.
========== Глава седьмая ==========
Меньше всего утром Блайя хотела встретить в столовой Маргрет. Жена Уббе, в водолазке с глухим воротом, сидела за столом и намазывала на тост клубничный джем. Больше никого не было, и Блайя подумала, не спуститься ли ей позже. При виде Маргрет завтракать ей совсем расхотелось, а змей начал предупреждающе нагреваться на шее. Но Блайя понимала, что в этой семье она не может показать своего страха или слабости, иначе это обернется против неё самой.
Поэтому она прошла к свободному стулу.
— Доброе утро.
Маргрет вздрогнула.
— Доброе утро, — ответила она. — Должно быть, для тебя оно действительно такое?
Блайя налила себе кофе и сделала глоток.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Правда? — удивилась та язвительно. — Может, так тебе станет понятнее? — Она оттянула ворот водолазки, обнажая едва заметный след от пальцев Сигурда на шее. — Наверное, ты довольна тем, как приворожила к себе Сигурда, ведьма? — У Маргрет дрогнули губы. — Он едва не задушил меня из-за тебя!
Блайя снова испытала приступ жалости к жене Уббе, которая жила в собственном аду, но жалость и сострадание быстро исчезли, стоило ей вспомнить, с каким лицом Маргрет упорно пыталась убить её. Воспоминания пронзительным, тонким холодком прошлись вдоль её спины.
В каком бы бесконечном ночном кошмаре ни жила эта девушка, она сотворила его для себя сама.
— Приятного аппетита, — ответила Блайя и откусила кусочек тоста с маслом.
— Ты лишила меня любимого мужчины. — Маргрет не могла успокоиться. Она зло сжала тонкие губы. — Как ты хочешь, чтобы я жила с этим?
— Так же, как жила до этого. Маргрет, Сигурд — не вещь, а взрослый мужчина. Его нельзя получить, нельзя отобрать. Единственный человек, который что-то решает в его жизни — он сам. Пожалуйста, не превращай мою жизнь в дешевый сериал.
— А то — что? Ты расскажешь Уббе о Хвитсерке? И что же ты видела? Какие у тебя доказательства?
— Никаких. — Блайя доела тост, вытерла губы салфеткой. — Я не собираюсь ничего рассказывать. И не собираюсь ставить тебе условия. Но за Сигурда я не отвечаю. Он сам будет решать, что делать с тем, что ему известно. И если он захочет рассказать Ивару, что ты пыталась меня убить, я не буду его останавливать.
— Ивар не поверит этому! — выкрикнула Маргрет, но испуганный голос выдавал её неуверенность. — И…
— Чему это я не поверю? — Сам Ивар въехал в столовую, наслаждаясь произведенным эффектом. Маргрет поперхнулась и закашлялась, а Блайя едва не уронила чашку с кофе, подумав, что из их диалога он уже успел услышать.
Это был отличный шанс избавиться от Маргрет раз и навсегда, прекратив раздор между братьями хотя бы из-за неё, но Блайя не была уверена, что имеет право распоряжаться чьей-то судьбой настолько грубым образом. Маргрет комкала в руках салфетку, и по её напряженно выпрямленной спине и дергающемуся уголку рта было видно, как она боится Ивара.
Блайя не могла её за это винить, как и не могла обвинять в её любви к Сигурду. И она вовсе не была мстительной.
— Маргрет не верит, что я добровольно согласилась на языческую свадьбу. — Она повернулась к Ивару и улыбнулась как можно искреннее. — А когда я попыталась переубедить её, она сказала, что и ты мне не поверишь.
Она не увидела, но почувствовала, как Маргрет расслабилась немного и прекратила мучить салфетку. Ивар переводил взгляд с одной на другую, внимательно изучая их лица, потом еле заметно ухмыльнулся.
— Хм… Передай мне тосты, — приказал он Маргрет, и та протянула ему тарелку, изо всех сил стараясь, чтобы её руки не дрожали. — Почему же не поверю? Я очень даже верю, что Блайя настолько хочет угодить моему малахольному братцу, что готова предать своего Бога. Впрочем, если он и правда так слаб, как сообщает нам Библия, то неудивительно, что наши боги смогли перетянуть Блайю на свою сторону. В любом случае, мне всё равно. — Он набил рот тостом и сделал глоток кофе.
— Я пойду. — Маргрет поднялась и покинула столовую, оставив Блайю наедине с Иваром.
— Как интересно, — протянул Ивар, продолжая жевать. — Я был уверен, что вы говорили о чем-то другом. Ты не врешь мне, маленькая принцесса Сигурда?
Блайя прищурилась.
— Разве я давала повод тебе думать так?
— Хм… — Голубые глаза Ивара сканировали её, казалось, до самых костей. У Блайи возникло неприятное ощущение, будто она сидит перед ним полностью голой. На губах у него играла странная улыбка. — Может, да, а, может, и нет. Может, и нет…
Он играл с ней, как кошка с мышью, и ему было интересно, как Блайя ответит на его завуалированный выпад в её сторону. И ей все ещё казалось, что Ивар Лодброк раздевал её взглядом — скорее, для того, чтобы вывести из себя и заставить разнервничаться.
Она глубоко вздохнула.
— Я смущаю тебя? — деланно изумился Ивар. — Акции моего брата падают?
Блайе стало смешно от его самоуверенности, и неловкость как рукой сняло. Она поняла вдруг, что Ивар вовсе не был бездушным монстром, и вообще он вряд ли был больше, чем на год старше неё самой. Он был мальчишкой: очень умным, очень хитрым, умелым манипулятором и менталистом, но он был ребенком, искавшим в людях то, что они не могли ему дать. Может быть, слова Сигурда или её новое положение его будущей жены, которое Ивар не мог отрицать, придавали ей сил, но она поняла: она готова сражаться с Иваром на равных.
Где-то там, внутри, маленькая трусливая девочка продолжала жаться в угол и трепетать от его взгляда, но Блайя, угрожавшая ножом Маргрет в ночи, Блайя, понимающая, что Сигурд сделает всё, чтобы защитить её, Блайя, любовь которой была сильнее боязни, победила. И в первую очередь она победила саму себя.
— Они высоки, как никогда, — ответила она. — По крайней мере, его акции хотя бы могут подниматься.
Змей на её шее полыхал огнем, и она осторожно дотронулась до него. Блайя ходила босыми ногами по лезвию бритвы и очень хорошо понимала это. Но также она знала, что она не сможет всю жизнь бояться Ивара. Ей нужно научиться отвечать ему, иначе придется всегда подчиняться, а этого она больше не хотела.
Хватит.
Ивар не был её отцом. Он был всего лишь заполучившим власть самоуверенным мальчишкой.
Блайя видела, как заходили желваки на его щеках, и внезапно подумала, что, возможно, она переборщила. Она ударила Ивара в самое больное место, и он не простит ей этого. Его голубые глаза потемнели до почти синего, и он выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Блайе показалось, что сейчас он возьмет нож и воткнет ей прямо в глаз.
— Привет! — Сигурд появился очень вовремя, и Блайя с облегчением отвлеклась на него, разглядывая будущего мужа. Влажные после душа волосы он убрал в пучок, и две верхние пуговицы на светло-синей рубашке были расстегнуты, позволяя увидеть край татуировки. Стоило ему обнять её и поцеловать, быстро, но жарко, она почувствовала, как расслабляется. — О чем разговор? — Он упал на стул рядом с Блайей. — Зверски голоден!
— Меня это не удивляет, Сигурд, — холодно заметил Ивар, которому появление брата тоже дало время успокоиться. — Если бы каждый ел столько же, как ты или Хвитсерк, то в мире быстро не осталось бы продуктов.
— Мы говорили о фондовой бирже. — Блайя лукаво улыбнулась и, протянув руку под столом, сжала колено Сигурда. — И об акциях, имеющих тенденцию… подниматься. — Она подмигнула. Её ладонь скользнула вверх по его бедру.
— Ага, — ухмыльнулся Сигурд. — Я понял. И я готов обсудить с тобой эту тему в любой момент, хоть здесь…
— Блайя, — прервал их Ивар, который впервые в жизни чувствовал себя лишним, и это было заметно по его чуть покрасневшим щекам. — Мне нужно будет обсудить с тобой твои казино и бизнес Эллы. Жду тебя через полчаса, — и он выехал из столовой.
Сигурд изо всех сил старался держаться, но, когда Ивар скрылся с глаз, и дверь его кабинета хлопнула, он взорвался мелодичным хохотом.
— Ты что такое говоришь… при моем брате? — выдохнул он, вытирая слезы со щек. — Ты с ума сошла, любовь моя?
Блайя пожала плечами и пересказала ему содержание их разговора.
— Я устала бояться его, Сигурд. Я — твоя невеста, часть семьи. Он не может больше тронуть меня. Ведь так?
Сигурд посерьезнел. Покинув свой стул, он присел перед ней на корточки и взял её ладони в свои. Блайя знала, что, когда он так делает, это значит, что он хочет сказать ей что-то важное, и подалась вперед, ближе к нему.
— Блайя, пожалуйста, послушай меня. Ивар очень умен. Он ничего не забывает, и он — социопат, с которым я умудряюсь жить уже двадцать лет под одной крышей. Мать обожала его и оправдывала любые его поступки. Однажды ему приспичило убить кого-нибудь, и утром я нашел в своей постели мою собаку. С перерезанным горлом. Мать сказала, что они с отцом купят мне другую собаку, но я не хотел другой. И так он может поступить и с любым человеком, который ему неугоден. Ему будет плевать, что ты — моя будущая жена. Если он поймет, что может получить то, что ему нужно, от тебя и при этом избавиться, он это сделает. Я боюсь за тебя.