— А тут вещей не многовато? — аккуратно поинтересовалась я, даже не приближаясь к пакетам.
Говорящего взгляда “Молчи лучше” я бы удостоена уже в третий раз за сегодняшний день, так что решила последовать немому совету и дождаться объяснений.
— Ева, я же не тупая, — вздохнула Мария Александровна, взяв пакеты и направившись в сторону временной моей комнаты. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ней следом. — Ты одна, тебе никто не помогал, беременность сложная. Сомневаюсь, что из дома ты бы привезла очень уж богатый гардероб. Но ты ведь женщина! Причём, беременная. Количество и качество вещей напрямую влияет на твоё настроение, а тебе нужны положительные эмоции. Так что, — она резко остановилась прямо в коридоре, повернулась ко мне лицом и, улыбнувшись, помахала пакетами, — Я заказала все необходимые тебе вещи.
Мне стало стыдно. Я никогда раньше не испытывала особой нужды в деньгах. Пока жила с родителями, папа пусть и был строг, но на одежду и карманные расходы для меня никогда не жалел денег. Потом, когда я стала работать и взяла ипотеку, на первый взнос по которой накопила тоже очень и очень быстро благодаря тому, что ещё во время учёбы получила приглашение на работу в перспективной компании, я тоже не сильно себе в чём-то отказывала, хотя и познала в полной мере значение слова “экономия”.
И вот теперь я чувствовала себя бедной родственницей, всем обязанной доброй тётушке…
— Считай, что это подарок внукам, — закатила глаза Мария Александровна. — Им я настроение могу поднять только подняв его тебе. Иди меряй всё, и прекращай считать, что должна мочь всё сама. Лёша… — она стала говорить тише, упомянув его. — Явно не позволил бы тебе думать и о половине тех вещей, которыми ты занималась сама. Но раз его нет, это теперь наши обязанности. Брысь в комнату!
Пакеты были перемещены в комнату, мне было сказано надевать вещи и показываться в них Её Величеству, как я называла Марию Александровну про себя, чтобы она знала, чего мне хватит надолго, а что, с учётом дальнейшего роста ребятишек в моём животе, придётся докупить позже.
В итоге оказалось, что у меня в наличии теперь имелись два комбинезона, пять футболок, блузка и брюки, платье и ещё одно платье, две пижамы, домашние тапочки в виде собак, шесть комплектов наиудобнейшего нижнего белья, две пары зимних ботинок и зимнее пальто свободного кроя, которое, как и положено, было мне велико в талии, если можно её так называть. Ах, да, ещё мне полагалась очень милая белоснежная шапка и такого же цвета варежки. После примерок мне пришлось признать, что настроение моё улучшено просто до нереальности, после чего мы продолжили приборку в комнате. Точнее, Мария Александровна суетилась, а я морально её вдохновляла, аккуратно складывая собственные вещи в освободившийся шкаф.
Без всех готских атрибутов комната оказалась вполне себе обычной, так что, я выдохнула. Надеюсь, через пару дней хотя бы я перестану чувствовать здесь запах Кирилла и смогу без дрожи о нём думать…
Глава 4. Ева.
На следующий же день в доме началась просто немыслимая ремонтная деятельность. Я проснулась оттого, что шум стоял просто невероятный, особенно, для моих чувствительных ушей. Утешало только то, что на часах было уже девять утра.
Удивительно, как я не проснулась в тот момент, когда Мария Александровна принесла завтрак. Видимо, это было в те самые сладкие часы утреннего сна, когда хоть небо на голову упади, не проснёшься.
Сегодня поход в ванную для меня был более комфортным, чем вчера. По крайней мере, зубная щётка была и пижама было очень удобной.
Я не выходила из коридора, но итак слышала, что в столовой голосов было больше, чем два, следовательно, ремонт делать самостоятельно никто не собирался. Позавтракав, я всё-таки решилась высунуть нос туда, чтобы глянуть, что происходит.
Николай Георгиевич что-то очень эмоционально и не очень цензурно вталкивал высокому парню-человеку в строительной робе-комбинезоне синего цвета.
Я подумала, что не очень-то прилично появляться при посторонних в пижаме, но было уже поздно, меня заметили.
— Доброе утро, — мягко улыбнулся Николай Георгиевич, отвлёкшись от беседы. — Маша сказала, что завтрак в комнату тебе отнесла.
Я кивнула.
— Доброе. Да, я уже поела, но, смотрю, посуду сюда нести не стоит.
Мой несостоявшийся свёкр рассмеялся, подойдя ближе:
— Да, похоже и обед придётся заказывать в ресторане. Маша такое не любит, но тут сейчас переворотили всё, и, к тому же, она очень увлечена выбором цвета обоев. Даже лично поехала в магазин, потому что “мало ли как там на фотографии смотрится”.
За те два дня, что я здесь находилась, я впервые разговаривала с Николаем Георгиевичем и была рада узнать, что он тоже не против моего пребывания в их доме.
— Ну, она, на самом деле, правда. Оттенки на фотографии могут отличаться… — заговорила я, но осеклась, когда мой собеседник устало закатил глаза. — Простите, занудничаю.
Он отмахнулся.
— Я привык. И ты привыкнешь. Это Маша пока милая, а потом будет следить, чтобы ты съела в день точное необходимое количество калорий или как там их… И вообще будет ворчать повод находить.
Я едва сдержала широченную улыбку. Не говорить же, что всем всегда, за исключением, разве что, глубочайшего детства, было плевать поела ли я вообще, так что, теперь я постараюсь быть рада и такому вниманию.
— Ладно, пойду тогда почитаю, — и я направилась обратно в комнату, раздумывая о том, чем бы занять всё это бесконечно долгое свободное время. Раньше, когда я жила, точнее, выживала, сама, у меня была очень насыщенная жизнь. Просыпаясь, я пыталась соорудить завтрак, затем думала о том, что купить сегодня из продуктов, потом собиралась куда-нибудь идти, потом шла, проклиная весь белый свет, возвращалась с настолько малым объёмом продуктов, насколько это вообще возможно было. Тяжести носить у меня сил не хватало.
В итоге, после обеда и ужина я уже засыпала, буквально выключалась, а назавтра всё начиналось по кругу. День сурка, с ума сойти можно было.
Но теперь мне всего этого делать не надо было, поэтому надо было придумывать себе досуг.
Попросить, может быть, набор для вышивания крестиком?
Прода от 26.03.2020
До таких крайностей, к счастью, не дошло. Я решила, что в последнее время очень и очень редко делала то, что любила всей душой. Я редко читала.
Раньше у меня всегда был списочек на случай, если вдруг выдастся время для чтения, а вот сейчас я растерялась, подумав о книгах. Те, что раньше попадались мне на глаза, я вроде как уже прочитала, а новинки литературы за последние несколько месяцев прошли мимо меня, так что, достаточное количество времени я потратила на то, чтобы отыскать себе чтиво.
Серьёзного и грустного не хотелось, всё-таки, мне нужны положительные эмоции, но и чего-то слащавого я бы не вынесла. В итоге, с горем пополам я нашла приключенческий роман, который можно было назвать и любовным. И начиналось всё интересно, я почти половину книги прочитала, не отрываясь. Даже не отвлеклась на желание поесть, о чём, конечно же, потом пожалела. Но ещё больше пожалела я о том, что начала вообще читать эту книгу, потому что во второй её половине героиня сразу же после встречи с героем из умной и смелой девушки превратилась в глупое нечто, способное размышлять лишь о том, когда же ей в следующий раз удастся облобызать уста возлюбленного, ведь она не делала этого уже целый час!
Нет, я верила в любовь, верила и во всепоглощающие чувства, вот только не должны же при этом мозги совсем на пятый-десятый план уходить! Разум, как мне казалось, всегда должен быть главным фактором, влияющим на поведение мыслящего существа, будь то человек или оборотень. Именно поэтому, наверное, мне было жаль Лёшу: вот он как раз в силу объективных причин не мог руководствоваться разумом во всех своих решениях. Мне даже было перед ним неловко, потому что он смотрел на меня такими глазами, будто бы я для него значу больше, чем вся вселенная вместе взятая, а я на него смотрела оценивающе…
Насколько мне известно, Мария Александровна и Николай Георгиевич оба альфы, и они Истинные друг для друга. Но я не заметила между ними невменяемости… Хотя, вроде бы, я их вместе и не успела заметить за два-то дня.
В общем, книга оказалась настолько нехороша, чтоб я, бегая глазами по строчкам, размышляла о своём, а потом решила выйти на кухню, откуда, вроде бы, и не доносились голоса, а значит, можно сообразить что-нибудь поесть себе самой.
Но, как только я вышла из коридора, то в дом ввалилась Мария Александровна с огромной охапкой рулонов обоев в рука. Она, не напрягаясь, понесла их на второй этаж, при этом ещё оглядываясь на меня:
— Ева, дорогая, добрый день! — она остановилась, чтобы не разговаривать со мной со второго этажа. — Сейчас все будем обедать!
На втором этаже, кстати, деятельность была всё такой же бурной. А кухня-столовая выглядела так, будто бы тут ураган, как минимум, прошёлся.
Я решила, что раз хозяйка вернулась, то мне нечего лезть в холодильник, учитывая, что чувствовала я себя не лучшим образом. Долго лежала, пялясь в телефон, теперь вот. Да и погода вон, меняется, а беременность сделала меня метеозависимой.
Уже минут через десять со второго этажа спустился Николай Георгиевич, за ним пять незнакомых мне парней, разве что, я одного утром видела, а замыкала эту процессию Мария Александровна.
— От нас не убудет, если вы недельку во время ремонта здесь обедать будете! — возмущалась Мария Александровна. — Вы же устаёте, а ещё ехать куда-то и есть непойми что!
Уставшим никто не выглядел, разве что, от возмущений кто устал, но это быстро растворилось, когда Мария Александровна достала противень с котлетами, приготовленными, видимо, ещё утром, пока я спала.
— Вот, и тёпленькое всё! Сейчас подогреем пюре и всё.
В общем, обед сегодня ожидался большим.
Я чувствовала себя неуютно оттого, что кто-то да и бросал на меня любопытный взгляд. украдкой, думая, что я не замечаю. Я замечала, вот только одного не могла понять: природу этого любопытства. Моя беременность? Наверное, потому что сейчас из особенного со мной был только мой живот.
Мария Александровна пархала у плиты, рабочии сходили и по её приказу вымыли руки и только после этого сели за стол, где, к счастью, всем хватило места.
К счастью, сейчас даже ядерная война не смогла бы испортить мне аппетит, поэтому прекрасный обед помог мне, пусть и ненадолго, отвлечься от косых взглядов. Мне не сказать что было неуютно, просто хотелось ощетиниться и рыкнуть: “Чё пялишься?” — вот только демонстрировать эту свою сторону при бабушке и дедушке моих дочери и сына не хотелось. Они считали меня милой девушкой, пусть и дальше считают. В конце концов, отчасти это действительно так.
Еда из тарелки пропала так быстро, что я даже и не заметила. Мне от этого факта стало так грустно, что я едва не расплакалась. Чёртова истеричка, блин! Держать себя в руках получалось с трудом. К счастью, Мария Александровна в который раз удивила меня своей проницательностью:
— Ева, добавки? — моя грусть сразу же куда-то делась, и я, не успев даже этого осознать, улыбнулась и кивнула, подавая женщине тарелку.
После второй порции, которая была такой же объёмной, как и прошлая, мне стало куда как лучше. К тому времени, как я доела, из-за стола вышел последний из рабочих, что позволило мне спокойно спросить Марию Александровну:
— А можно я выйду погулять во двор? Воздух там, всё такое…
Альфа посмотрела на меня таким удивлённым взглядом, что я стушевалась, но, как оказалось, никто не собирался мне отказывать:
— Конечно! Вот я старая калоша, как могла только забыть… Осекай меня с моей заботой! А то в идеале для безопасности будешь у меня спать и есть целыми днями, — она хихикнула, вставая из-за стола. — Одевайся, я пока со стола уберу, потом помогу тебе спуститься. Одна прогуляешься или мне с тобой походить?
Я мысленно сжалась и ответила:
— Одна.
— Хорошо, — спокойно ответила мне самокритичная альфа. — Тогда неси телефон, дам тебе свой номер, чтобы был, и, если трудно на крыльцо подниматься будет, позвонишь, я помогу. И если нехорошо себя почувствуешь, сядешь на скамейку, и мне позвонишь, не геройствуй.
И вот, выполнив все указания, я оказалась на, если можно так сказать, приусадебном участке. Он был достаточно большим, даже тропинки были, так что, я решила пройтись: силы, вроде бы, не спешили меня покидать, за прошедшие два дня я стала чувствовать себя на порядок лучше. Голова порой кружилась, но я даже равновесия ни разу не теряла вчера и сегодня. Уже результат.
Когда я прошлась уже третий раз вокруг дома, то решила, что мне не помешало бы уже и присесть. А ещё через пару мгновений я поняла, как мудро поступила, сделав это. Интуиция!
Кирилл подходил к скамейке очень тихо, я бы его и не заметила даже, если бы… не запах. Он настигал меня неумолимо с того момента, как Кирилл почти беззвучно захлопнул дверь машины. Я застыла, как заяц под кустом, которого должен был настичь волк. Вот только, к огромному моему сожалению, или нет, волк меня очень даже заметил.
— Привет, — остановившись за моей спиной, проговорил Кирилл. Он сказал это громко, но его голос прозвучал будто бы громоподобный крик.
Я вздрогнула, но быстро взяла себя в руки:
— Здравствуй, — я повернула голову, но вскоре это уже не требовалось, потому что мужчина оказался на критически близком расстояние от меня: мел рядом. — Ты меня напугал.
Повисла тишина, которую нечем было даже разбавить, потому что общих тем у нас с ним и не могло быть.
— А я вот клей привёз, — сказал альфа и посмотрел мне в глаза, слегка улыбнувшись.
Глава 5. Кирилл.
Мамин запал с ремонтом мне понравился, папе тоже, что бы он там не возмущался. Она ожила, а я ради этого готов был и в зубах ей клей этот притащить, которого катастрофически не хватало, что говорить о том, чтобы привезти его на машине после работы.
Пока я сюда ехал, то представлял себе, как буду равнодушен, когда увижу Еву. Вот только стоило мне заметить её во дворе, я сразу же позабыл все эти мысли и направился к ней, совершенно не думая о том, что это идёт вразрез с тем, что я сам себе обещал.
Она сидела на скамейке и явно чувствовала, что я подхожу, а её вздрагивания совершенно никакого отношения не имели к тому, что моё появление было для неё, якобы, неожиданным.
Сев рядом, я понял, что надо было просто поздороваться, спросить, как она себя чувствует и пройти в дом, потому что я не знал, что сказать ей ещё. К счастью, вопрос о самочувствие ещё не был пущен в ход.
— Как чувствуешь себя? — спросил я и скосил взгляд на её живот, который представлялся мне каким-то сверхъестественным чудом. Подарок из прошлого, да. Хоть что-то братец успел нам после себя оставить…
Хотя, надо сказать, постарался он на славу: двойняшки, как-никак.
— Лучше, — она улыбнулась совершенно беззаботно, и я понял, что счастлив видеть на её лице именно такую улыбку, а не грустную усмешку, которая не покидала её губ в моём кабинете. — Оказывается, этим проглотам и правда не хватало мяса, вот они подкреплялись моими силами.
Я невольно улыбнулся, реагируя на шутливо-строгий тон Евы. Такой она мне нравилась ещё более безумно. Кажется, она была счастлива… И, чёрт подери, я всё сделаю, чтобы она всегда оставалась таковой.
— С мамой поладили? — задал я совершенно глупый вопрос. Мама умела нравиться всем, кому ей хотелось понравиться, а Ева могла быть и горбатой гномкой, главный фактор симпатии для мамы сейчас — в животе у Евы. Но не сомневаюсь, что и сама Ева маме по душе как человек: они чем-то даже неуловимо похожи, я, правда, не могу разобрать чем.
— Конечно, — улыбнулась девушка, вставая со скамейки. Для неё это было не самое простое действие, так что я поспешил вскочить и подать ей руку, чтобы она могла опереться.
Ева выглядела одновременно нереально хрупкой и невозможно сильной. Это сочетание не казалось мне возможным ранее, но разглядев её поближе, я был теперь буквально околдован всем, что она делала. Околдован её улыбкой, её походкой, каждый её жестом. Весь остальной мир отходил на второй план, когда я её видел. И даже недавние мысли о том, что я должен избавиться от этого наваждения, глупая поптыка с “клином” показались мне несуществующими, неважными.