— Он появился в этом деле не случайно, ему дали на нее наводку. Анонимно. Как дали наводку и в какую клинику обратиться. Там же за небольшой процент он помогал ребятам обдирать девушку как липку.
Хорошо что Гера встретился с этим типом лично. Я бы его целым вряд ли оставил. Играть на нервах пигалицы могу исключительно я!
— Ну и осталась твоя Маша должна трем медведям. Все ее имущество ушло с молотка, остались лишь зачуханная квартирка и долг в несколько миллионов.
Нехило. Влипла так влипла. А тогда ее, значит, кредиторы трогали. Всех закопаю. В лесу, под папоротником.
Внутри клокотало. Что за приключения она вечно находит на свою филейную часть? И кто все это затеял? Старое доброе чутье сигналило, что здесь не все чисто. Кто-то хочет загнать ее в угол, но благодаря необычайной везучести она раз за разом выплывает на поверхность.
— Спасибо, Герман. Я твой должник, — я был искренне ему благодарен за эту информацию. Что носится с моей историей. Но моя благодарность ему нужна не была.
— Да, вот только не надо розовых соплей. Благодаря тебе я вскрыл такой улей, что мне и не снилось. Сижу вот который месяц чищу, а конца и края не видно. Хорошо меня изучили, сученыши. Но я умнее.
Я хмыкнул, и мы попрощались. Как только я сбросил звонок, на экране высветилось сообщение: «Объект покинул квартиру, на такси направился в неизвестном направлении».
Что за черт? Куда это пигалицу потянуло на ночь глядя? Пара звонков, и я уже в довольно взвинченном настроении ехал в клуб. Ну зараза! Ты у меня сегодня еще попляшешь. И не только на танцполе!
Но стоило мне зайти в душное помещение, я сообразил, что вообще-то ни разу не видел ее в подобных заведениях за все время знакомства. Любопытство победило злость, и я устроил наблюдательный пункт в одной из ВИП-зон.
Во многих клубах столицы я был завсегдатаем. Этот исключением не стал. Ко мне тут же подлетела элитная официантка. Это такой вид обслуживания, который предусматривает исполнение заказа любого вида. И того, что ниже пояса, в том числе.
Я пару раз пользовался этим спецпредложением, когда не хотел заморачиваться насчет своего вечера и ночи. Быстро, чисто и профессионально. И сейчас меня с откровенным интересом разглядывала длинноногая шатенка.
Но пока только зеленый чай. Чтоб его! И нечего делать такие глаза. Сам в шоке. Но мы временно за здоровый образ жизни. Даже в ночном клубе.
Я развалился на диване, имея полный обзор зала. Нашел свою пигалицу моментально. Она двигалась в такт музыке в каком то странном блестящем платье. Оно ей совершенно не шло и было явно тесно в груди.
Танцевать она умела: делала это плавно, то ускоряясь, то меняя темп. Ее лицо выражало удовольствие, радость. Я ее еще такой ни разу не видел. Наверное, хорошо, что она решила немного отдохнуть.
Так я и думал, пока ее тупые спутницы не оттащили мою блондинку к столику с какими-то идиотами. Я наблюдал за ними и с удовольствием заметил, что после очередных слов Маши некоторые парни удивленно вытянули лица.
Что? Хлебнули яда? Не сомневаюсь, что она прошлась по кому-то катком. Не каждому по зубам ее острый язычок.
Я наблюдал за ней почти час. Подружки методично напивались, охмуряя сидящих за столом и разводя на бесплатную выпивку и еду. Таких дам я за версту чую: вытянут из тебя деньги — и поминай как звали.
Это сейчас я человек достаточно обеспеченный. А поначалу несколько раз становился «клиентом» таких вот дам. Официантка заглядывала ко мне едва не каждые пять минут. Понравился.
Может, плюнуть на все и отвести ее в специальные кабинки? Что мне мешает это сделать? Раньше проблем с принятием подобных решений не возникало.
Я бросил взгляд на пигалицу, отправившуюся покорять танцпол в очередной раз. Вот она, моя зазноба. Я хотел видеть рядом ее. Чтобы белокурая головка склонялась ко мне и шептала, как будет рада меня обслужить. Чтобы ее аромат витал у лица и ее губы маячили перед моими. Я отодвинул бедро шатенки и внимательнее всмотрелся в толпу. Она обиженно надулась и поспешила найти клиента посговорчивее.
А тем временем движения пигалицы стали дергаными. Странно. Она вроде пила не так много.
Еще через пару минут я бросил несколько купюр на стол и отправился в сторону незапланированного пиршества, куда один из смертников оттащил мою пьяную Машу.
Увидев, как они ее лапают и кидают по рукам, я загорелся. Руки зачесались. И от того, чтобы залезть туда и разбить их лица, меня удерживало одно: бледное лицо моей женщины, которая сегодня точно услышит лекцию о вреде алкоголя.
Я увидел, как один из дебилов пытается влить ей еще водки. Ну что ж, это многое объясняет.
— Отпустите девушку, она со мной.
Даже идиот распознал бы в моем тоне угрозу. Но там было выпито слишком много спиртного. Грани стерлись, и я дал знак охране. Мне не пятнадцать, чтобы лезть спасать свою даму сердца в одиночку.
— А не много ли ты хочешь?
Мальчик-зайчик, ты представить не можешь, сколько я хочу. Хочу разбить тебе лицо и залить пару бутылок водки в твое горло, чтобы она тебе сожгла пищевод к чертям!
— Я сказал, что я ее забираю. Кому-то что-то непонятно?
Наконец-то до этих животных дошло. Ее отпихнули, что-то пробубнив про профессию. Уже успела тут всем растрепать. Маша, Маша! Она слетела с дивана и распласталась возле моих ног.
Растерянная, еще не успевшая спрятать выражение страха, омерзения и ужаса. А я уже предвкушал наш предстоящий уговор.
— Поехали, эмбриолог. Проспишься, и завтра поговорим, как ты отработаешь свое спасение.
Глава 17. Олег
Я подхватил пигалицу на руки. Она пыталась мне что-то возразить, но, крепко прижатая, тут же притихла. Я развернулся, чтобы унести свою добычу.
— Эй, смазливый, мы не договорили!
Я обернулся, не успев вовремя среагировать. Кто ж знал, что один из этих идиотов рискнет здоровьем. Пришлось достаточно грубо опустить свою драгоценную ношу на соседний диван.
Идиот попал мне по печени. Надо было бить в лицо. Как я. Я поморщился и вырубил его с одного удара. Больше желающих ощутить себя Рембо не нашлось.
Моя принцесса смотрела на меня глазами восхищенными и удивленными. Словно я принц из сказки на белом единороге. Сегодня, Маша, для тебя я буду кем угодно!
Забросил ее на плечо и понес в машину. На стоянке погрузил ее нетрезвое тело на переднее сиденье. Пристегнул. А то убежит еще…
Она и трезвая-то не самые удачные решения принимает. А вот пьяная… Боюсь даже представить!
Мария начала вошкаться и сопротивляться.
— Никуда я с тобой не поеду! Домой меня!
Я усмехнулся. Глаза блестят, рот приоткрыт, грудь почти вывалилась из узкого платья. И самый сексуальный штрих — потеки туши на лице.
Только эта девушка могла вызывать у меня противоречивые чувства вожделения и умиления. Просто поразительно! Смешно было наблюдать, как этот гном пытается вылезти из салона, явно не учитывая тот момент, что она пристегнута ремнем безопасности.
— Домой? Кирилла укладывать так станешь? В зеркало себя давно видела? Пьянь!
Она затрясла ремень, который все-таки попался ей в руки, и злобно уставилась на меня. Что? Обидно? А вот нехрен было по клубам не пойми с кем шататься!
Я закинул ее голые ноги в салон. Мысленно досчитал до десяти, пока в штанах не успокоилось, и сел на водительское кресло. На меня таращились два обиженных аквамариновых глаза. Я медленно поехал в сторону своей квартиры. А то еще укачает эту дуреху, объясняй потом Максу, почему весь салон провонял. Через пару минут сбоку послышалось недовольное:
— Пусти! Не поеду! Кобель озабоченный, трахай своих баб сам!
О! А это уже что-то новенькое. Кажется, моя пигалица злится больше по поводу мифических баб, нежели по поводу того, что я везу ее не домой.
— Мария Сергеевна, а кому еще их трахать? Уж не вам ли? Извините, не представляю, как будете это делать.
Я искренне рассмеялся. Сам пошутил, сам и… Пигалица же распалялась все больше. Стала дергать ремень и бухтеть все громче:
— Можно подумать, ты эти два месяца сидел монахом и лечился! Небось всех сговорчивых и колоритных отымел!
Она издевается. Теперь что, всю жизнь мне эту фразу вспоминать будет? Пока я пытался ее успокоить, в голову пришла еще одна мысль.
Всю жизнь? Не слишком ли много времени я отвел для одной пигалицы? Я смотрел на нее, такую беззащитную, нахохлившуюся, как растрепанный белобрысый воробушек.
Снова строит из себя сильную женщину. Захотелось смять ее в объятьях, окунуться в эти бесконечные глаза. Совсем я поплыл от лечения и здорового образа жизни.
Реагировать на ее слова не стал. Молча вел машину до своего дома. На улице пошел дождь. Маша притихла на сиденье. Для меня было бы лучше, чтобы она отключилась. Тогда я бы спокойно отнес ее в квартиру, раздел и вдоволь налюбовался запретным плодом.
Запретным потому, что такая возможность укротить ее взбалмошный характер выпадает нечасто. Завтра она проснется с головной болью, сушняком и чувством стыда и вины. И я этим нагло воспользуюсь.
Разведка донесла, что на неделе в клинику заходят Вознесенские для начала протокола. А у Макса возникла совершенно безумная идея по этому поводу. Я ее не одобрял, но раз друг так решил…
Упускать такой шанс я просто не имел права. Сначала самолеты, а всякие пигалицы потом. Хотя так сложно удержаться при виде этих соблазнительных ножек, практически полностью оголенных!
Пора подобрать слюни с пола. Эта рыбка сегодня не для меня. Ее удел — холодный душ, мягкая постель и куриный бульон утром. И минералочка. Для пива маловата еще, не доросла.
А еще я не собирался ей признаваться, что прошел лечение, что следую всем ее советам. Я никому не говорил о бесплодии. Только Макс на днях вытащил это из меня.
Но я не унывал. Слишком много изучил про ЭКО за последние полгода. Ничего в этом страшного нет! Зато можно не предохраняться при сексе. Хотя пока девушки, с которой я бы такое провернул, не нашлось.
Я остановился на знакомой парковке. Моя квартирка была небольшая, но со свежим ремонтом и в хорошем районе. До работы было недалеко, и я ее искренне любил.
Пытался сам поддерживать порядок, иногда готовил. Баб сюда не водил. Хорошо, когда у лучшего друга своя сеть отелей, а ты там начальник службы безопасности… В общем, проблем с местом для перепихонов никогда не возникало.
Я заглушил мотор и посмотрел на свою спутницу. Та выглядела жалко и обиженно. Вжалась в сиденье и смотрела оттуда злым загнанным зверьком. Маша, Маша, зазноба наша…
— Пойдем, пигалица. Придется немного помокнуть. Зонта-то у меня нет.
Я выбрался наружу и галантно открыл ей дверь. Надеюсь, она немного протрезвела. А то тащить пьяное тело как-то не горю желанием.
Я подал ей руку и буквально вытащил из салона. Она уже успела разуться. Даже не заметил когда. Теплое девичье тело вжалось в меня, навалившись всем своим бараньим весом. Я даже не понял, как потерял равновесие и привалился к машине.
Вдруг я с удивлением обнаружил, что моя нетрезвая гостья босиком припустила по лужам в обратную от подъезда сторону. Что за черт?
Я бросился за ней. Не знаю, на что она рассчитывала со своим состоянием, ростом, да и физической подготовкой (вернее, ее отсутствием), но догнал я ее в два счета.
Схватил за руку и снова прижал к себе уже насквозь мокрое тело. Развернул к себе лицом. Она была похожа на панду: под глазами — черные разводы.
— Пусти меня! Ненавижу! Пусти! Вали к своим шлюхам!
Ее тело сотрясала крупная дрожь. Я всмотрелся в лицо и с удивлением понял, что моя пигалица плачет. Даже нет: судорожно рыдает.
— Машунь, ты чего? Да нет у меня никаких шлюх. Я вообще два месяца лечусь по твоей схеме. Что ты разревелась-то?
Она всхлипнула и с недоверием уставилась на меня. Алкоголь развязал ее язык и обнажил чувства. Ох, не быть тебе, Машка, разведчиком…
Девушка смотрела и смотрела, а взгляд ее становился все жестче и обиженнее. Я буквально видел, как в ее голове крутятся шестеренки. Опять сейчас напридумывает себе всякого. И действительно:
— Не верю! Все вы кобели, и нужно вам всем только одно! Не верю, не верю, уйди! Пошел вон!
Я не стал ее огорчать тем, что на стоянке выйти вон довольно сложно. Помимо моей воли внутри поднималось раздражение. Она шляется по клубам, напивается, влипает в неприятности, я ее спасаю — и вот она, благодарность!
— Знаешь что, девочка, я тебе не мальчик для битья. Ты второй раз пытаешься не пойми с чего меня послать. Твои истерики в этот раз ничего не решат.
Ее глаза расширились. Она заколотила маленькими ручками по моей груди.
— Ты идиот! Ты тогда напугал меня до смерти! Я думала, это они! Я думала, что снова они вернулись! Что снова увижу Кирилла висящим в окне! Ты ничего обо мне не знаешь, ничего!
И она просто захлебнулась в слезах. Казалось, ее прорвало. Всхлипывая, она уже шептала:
— Я боюсь их, боюсь, что снова придут, что снова он возьмет единственного близкого мне человечка за ноги и высунет в чертово окно. Что он его убьет или покалечит. Тебе не понять, никто не поймет.
Она отшатнулась и уставилась на меня стеклянными глазами. Я понимал, что она снова там, снова в том дне, когда ее брата чуть не убил какой-то урод.
Я сделал шаг к ней. Мне до боли захотелось стереть то ее воспоминание, заменить его новым! Я обнял ее, прижал к себе. Моя рубашка уже вся была испачкана ее косметикой. Капли дождя смывали все.
Я так хотел, чтобы они смыли ее страх, ее боль. Она снова всхлипнула:
— Олег, они тогда избили меня. Я так боялась, боялась, что они пойдут дальше, что…
Я не дал ей договорить, сгреб в охапку и поцеловал. Смял ее губы, заглушая ту боль, тот страх, что разрушал ее. Заглушая собственную ярость на этих уродов. Найду, найду каждого, кто посмел хоть пальцем ее тронуть. Найду и посажу на цепь, как собак.
Она вцепилась в меня до боли, кусая мои губы, впуская мой язык в рот. Казалось бы, дождь должен нас остудить, прекратить это безумие, но он обволакивал. Смывал все преграды и оставлял только нас.
Мы словно сошли с ума. Она пьяна. Да она же не понимает, что творит! Но меня это уже мало волновало. Я целовал ее жадно, напирая все больше и глубже, а она отвечала не менее неистово. С ее губ сорвался стон, когда мои руки сжали ее тело.
Она была такой маленькой, и я подхватил ее на руки, не отрывая от нее губ. Мы словно склеились и не могли прожить ни секунды друг без друга. Я понес ее к дому. Мы зашли в подъезд и буквально ввалились в лифт.
Мокрые до нитки, горячие, сгорающие от желания. Еще ни разу я не испытывал подобного ни с одной женщиной.
Еще ни разу ни одна не взрывала мне мозг, не опаляла чувства. Не вызывала такого сумасшедшего желания обладать ею.
Я не помню, как мы добрались до квартиры. Я открыл ее ключом. Мне было плевать, что будет завтра. Плевать на работу и мои планы.
Глядя в эти аквамариновые глаза, я понимал, что пути назад нет.
Глава 18. Маша
Где-то на задворках разума плескалась мысль, что нужно остановиться. Что нужно прекратить это сумасшествие. Но плескалась она в алкоголе, поэтому там же и затонула.
Да и почему я должна останавливаться? Как никогда, я сейчас понимала, что хочу этого мужчину. Хочу принять то, что сейчас он мне дает. И если я расплачусь за это слезами и разочарованием, то пусть.
Но хотя бы сегодня, хотя бы сейчас я почувствую себя живой и свободной. Свободной принимать решения, которые хочу! А я хочу!
Я отлепилась от него на секунду и посмотрела в глаза. В них горел огонь, радужка почти слилась со зрачком, отчего они казались черными.
Когда я его увидела, такого красивого, сильного элегантного, то разозлилась. Разозлилась на себя, что так выгляжу, что недостаточно хороша.
Совсем не похожа на тех длинноногих красоток у бара, что весь вечер томно потягивали коктейли за чужой счет. Наверняка после всего произошедшего выгляжу я ужасно.