Ты кивнул. И палец той руки, что лежала на животе, проскользил выше, до самого подбородка. Между рёбер, между грудей, до ямки у основания шеи, и уже тогда я задержала дыхание. Потому что пальцы сомкнулись на шее и потянули вниз. Ты не душил, ты держал, а я не могла дёрнуться.
— Не надо, — попросила я.
— Почему? — спросил ты.
— Мы ненавидим друг друга, — шепнула я.
— Это просто слова, — ответил, блин, ты.
И ухмыльнулся, как чёртов убийца.
— Я не ненавижу тебя, — ты покачал головой, и я увидела во взгляде то, что не походило на всё, что было раньше.
Это не было похоже на самый первый день, когда ты играл влюблённого, а я играла сдающуюся на его милость. Это не походило на тот взгляд, что был у тебя, когда я сама целовала и пугала.
— Почему ты такой разный? Когда мне тебе верить?..
— Сей-час, — выдавил ты.
Я кивнула. Я всхлипнула. Я поняла, что никогда так себя не вела и не сидела полностью обнаженной на мужских коленях. И не чувствовала, как колотится твое сердце, будто заведённое. Ты меня сжал, и я вся уместилась в твоих руках. Моя обнаженная грудь касалась твоей обнаженной груди — перебор.
— Не могу. Пусти! — И вырвалась, а ты разжал руки. — Прости, но… это слишком.
— Я думал, ты смелее, — эта усмешка прошлась по позвоночнику кубиком льда.
Ты усмехался, и я хотела тебя поколотить, но это выглядело бы жалко, как и одеваться при тебе. Я… усмехнулась. Хватило смелости. Переступила через майку и гордо покинула балкон. Занимать неудобный диван было выше моих сил, потому решила лечь на кровать. Я заслужила комфорта и спокойствия, а ты — будь неладен.
Новая “ночнушка” нашлась тут же — твоя футболка, скинутая перед сном. Она пахла тобой. Не парфюмом или гелем для душа, а твоей чистой кожей, и я натягивала её с мстительной улыбкой, прежде чем пошире открыть окна и лечь на прохладный матрас.
Укрылась одеялом, кайфуя от такой мелочи, как не-диванная-подушка, и устроилась поудобнее.
— И что это? — спросил ты, появляясь рядом с кроватью.
— Твоя очередь спать на диване, — спокойно ответила я, чтобы ты случайно не решил, что смутил меня своими наглыми действиями. Я решила быть твёрдой, как камень.
— М-м… нет! Это моя квартира, и решать мне…
— М-м… нет! Я твоя “невеста” и ношу твоего ребёнка, выкуси — придурок, — я даже не смотрела в твою сторону, даже не открыла глаза, и ты просто расхохотался от этих новостей.
— У тебя какое-то расстройство мозга? Ладно, раз уж ты моя “невеста” и “носишь моего ребёнка” я имею право спать с тобой в одной кровати. Как-то же мы “ребёнка” сделали! Или ты Дева Мария? — ты упал рядом, залез под одеяло и оказался как раз за моей спиной. Я почувствовала сквозь твою футболку тепло твоего тела. — Ты что, в…
Тебя взволновал мой вид. Мне было слишком интересно увидеть реакцию, и я перекатилась на спину, робко поглядывая на тебя. Ты смотрел голодным зверем, почему-то даже голоднее, чем когда на мне была майка.
— Ты чего?
— Ничего. Слабость к девушкам в футболках моих любимых команд. Эдакая эротическая фантазия, — ты кивнул, и я пригляделась. И прыснула со смеху.
— Аха-ха, так ты еб**ий глор! Ахах! “Челси”? И как тебе итоги этого года? Выгнали твоего Жозе поганой метлой. Боже мой! Умереть не встать! — у меня аж всё подпрыгнуло внутри.
— Чего? — ты резко сел на кровати. — Что это сейчас было?
— Ничего-ничего. Спи спокойно… голубок.
— Ну уж точно теперь буду спать спокойно, но сначала ты объяснишь, что это сейчас было!
И ты навалился сверху, раздвигая мои колени и устраиваясь между бёдер. Твои руки были по обе стороны от моей головы и по идее должно было стать страшно, но сейчас во мне бурлили совсем другие мысли.
— Слу-ушай, а ты с какого года болельщик? С две тысячи… четвёртого? Угадала?
— Нет, если хочешь зн…
— Не хочу, — помотала я головой и сложила в молитве руки. — Не хочу знать ничего из твоей челсинутой головы… Умоляю! Ни слова про…
— Ты, вообще, что мне тут хочешь…
Ты пытался, честно пытался, но я была сейчас куда круче. Я села на любимого конька, и нет, я ни за кого не болела и ни в чём особенно не разбиралась, но разбирался мой крутой двоюродный брат. Мы с ним были относительно близки, он жил недалеко, и я часто от скуки сидела, развесив уши, в его странной компашке болельщиков.
— Да ничего… ничего. А другая футболка есть? Оу! Оу! “Тоттенхема”, например? Как насчёт дружеского “дерби”?
Намёк на секс был очевиден, но я понимала, что после слова “Тоттенхем” у тебя очень вряд ли встанет, всё-таки это кровная вражда. Но ты удивил, прижался ближе и расплылся в идиотской улыбочке.
— Всегда мечтал наказать кого-то в футболке “Тоттенхема”, куплю тебе такую! И с радостью сыграю Лондонское Дерби. А теперь не мешай мне спать, идиотка, — ты крепко меня поцеловал, так, что челюсть хрустнула, и завалился спать, закинув мне на талию свою лапищу.
Я проснулась рано, ещё на рассвете. твоя рука лежала на моей талии, нога давила на мои ноги, было жарко и влажно. Мы нагрелись под одеялом, я скинула его и ты замурчал от удовольствия. Вывернуться из твоих рук, чтобы по крайней мере лечь на спину или другой бок оказалось ужасно непросто, ты держал крепко, как хищник добычу.
— Не вертись, — пробормотал ты.
— Хочу на другой бок.
Ты отпустил, я развернулась и тут же оказалась в новом капкане. Ты сам устроил мою голову на своей руке и крепко обнял другой. Ноги опять обвили меня, как игрушку.
— Что ж такое, ты всегда такой прилипчивый? — засмеялась я в сгиб твоей шеи.
— Не знаю.
— Это как?
— У меня не много опыта, но ты так прикольно помещаешься в руках, как игрушка.
— Жарко же…
— Так разденься, если жарко.
— Нет.
— Почему?
— Ты меня трахнешь тогда.
— Ну конечно трахну, дурочка, — ласково ответил ты и погладил меня по голове. — Ты сомневалась?
— Ты дурак…
— Не совсем, — ты покачал головой касаясь губами моего лба. — Хотя может и такое быть, но вот что я скажу. Мы с тобой друг друга раздражаем. Мы друг другу явно нравимся. С того момента, как встретились ты ни разу меня не разочаровала.
— Это как? — утренний свет заливал спальню, всё казалось сумрачным, волшебным.
Я встречала рассвет в твоей постели и всё моё тело ныло и вибрировало. Рассвет играл со мной, он делал что-то с твоим лицом и твоими глазами, он меня зомбировал и это было даже страшнее чем тот момент на балконе, когда я обнаженная сидела на твоих коленях.
— Ты выкидываешь фортели ровно так, как я бы хотел. Нет, я не могу предсказать твои дейстия. Но я хочу чтобы ты меня удивляла и ты это делаешь. Ты сложная, с тобой много проблем будет ещё больше.
— И…
— И я тебя непременно трахну. Мне кажется, что это логично, разве нет?
— Да? Логично?
— Конечно. ты сама не понимаешь?
Я понимала. Но боялась признать.
— Я не хочу. То-есть может моё тело и хочет, но я не хочу. Я не должна тебе доверять, не должна с тобой спать. Секс — это наверняка весело, но от него много проблем. От него влюбляются, а потом страдают. От него дети, ссоры, одни беды от него. Я…
— Монашка? — ты перекатил меня на спину и я тут же будто замерзать начала. — Я очень хочу спать, но ты же, дурочка, не успокоишься. так что сейчас я тебе кое что расскажу. Но для этого ты бы не могла раздеться?
— Нет! — я вскинула руки и вцепилась в футболку “Челси”.
— Ок-е-ей… Если я правильно понял, а это наверняка так, у тебя или очень мало опыта или он был плохим. Не вдаёмся в подробности. Но я прав?
— Прав, — я кивнула поражаясь тому, о чём говорю с едва знакомым человеком. Это было что-то с чем-то. Нельзя обсуждать такие вещи, даже если лежишь с одной постели.
— Секс — это не просто весело, это очень весело. Я не гуру, не какой-то там великий соблазнитель, но я примерно представляю, что значит наслаждаться сексом друг с другом. И это охренительно.
— А для чего мне нужно было быть раздетой во время этой крайне занимательной лекции?
— Практика.
— Что практика?
— После лекции идёт практика.
— Я же сказала, что не буду с тобой спать, — спокойно ответила я.
— Это вовсе е обязательно делать.
— А что тогда? Петтинг? Мастурбация? Кунилингус? Минет? Интимный массаж? Все виды пенетрации? Анальный секс, как альтернатива вагинальному, для скромниц берегущих честь смолоду?
Ты присвистнул, а я ухмыльнулась. Моей циничности можно позавидовать, и я уж точно не такая дура, чтобы не понимать что такое клитор и куда его девать.
— Слушай, если ты хотел открыть мне мир разврата, то я очень ценю твой энтузиазм, но я не тупая. Без сопливых знаю, но не хочу иметь с этим дело. Ты конечно очень горячий, а у меня нет каких-то там травм или типа того, но слушай… ты меня знаешь два дня. Ты можешь меня хотеть только из спортивного интереса и…
— Всё. Закрыли тему, спать пора, — и ты снова сгрёб меня в охапку уложив на свою руку, обхватив конечностями. Мгновенно между нами раскалилась несчастная футболка “Челси” и стало трудно дышать.
— Жарко.
— Ну так разденься, если ты не дашь доспать эти несколько часов я уж точно тебя трахну и имени не спрошу. Ты мне нравишься, Неля. Мне нравится, что тебя можно раздражать и наблюдать за твоими взрывами. Ты классная и я хочу, чтобы ты это знала. И между нами, явно, что-то есть. Согласна?
— Наверное. Но пока не могу это принять. Ненавидеть тебя безопаснее, чем думать, что между нами “что-то есть”.
— Разве одно другому мешает?
— Нет?
— Да?
И я жила с этой мыслью очень очень долго, а потом забыла. Лет через пять. И ты забыл.
Утро было совершенным. Оно было прохладным, потому что зарядил дождь, оно было горячим, потому что ты всё-таки меня обнимал, оно было вкусным, потому что началось с… поцелуя?
Да-а, ты меня поцеловал. Я даже не успела открыть глаза, только почувствовала, что рядом кто-то копошится, отметила что впервые вижу “утреннюю мужскую эрекцию” про которую только слышала, и тут же ощутила на своих губах твои. Они были мягкими, а я была сонная, и наверное это было одно из самых нежных происшествий в моей жизни.
Потом было ярче и лучше, но вот тогда — это было невообразимо. Ты не стал меня лапать и лезть в трусы своими лапищами, но целовал очень легко и невесомо, просто говоря “Доброе утро” и спрашивая “Как спалось?”, а я отвечала “Хорошо, спасибо”, а потом “И тебе доброе утро”.
Утро было робким, оно тоже хотело с нами поздороваться. Оно было сырым, но шумным. Разбушевалось, разразилось молнией и громом и уговаривало поспать ещё немножно. Оно нас не прогоняло из постели.
— Ты чего?
— Ничего, захотелось тебя поцеловать.
Утро сделало тебя нежным и тёплым, как котёнка. Растрепало твои чёрные волосы, затуманило взгляд и сделало веки опухшими. Ты был смешным и милым.
— Теперь ты будешь очаровательным со мной?
— Нет, не думаю. Но по утрам я крайне добрый.
— А по вечерам крайне злой?
— Крайне любвеобильный. Злой я днём, — и ты поднял мою футболку и засунул под неё голову, прячась от меня и прижимаясь щекой к моему животу. — Оставь меня тут и иди по своим делам. Сегодня непогода, я хочу быть в тепле и уюте.
— Тебе там тепло и уютно?
— Да, мне тут превосходно!
Он поцеловал мой живот, щекоча дыханием, потом поцеловал пупок, серёжку кожу под грудью, выше и выше, мимолётно коснулся соска и футболка уже натянулась и грозила вообще слететь и выше по коже, а потом к другому соску и сжал коленями мои ноги.
— Твою ж, — прошуршал ты, сдёргивая с меня футболку и глядя в мои, должно быть, полные непонимания, но не страха глаза.
Ты понимал, я полагаю, что ничего критично не изменилось с нашего раннего утра, но сейчас смотрел с затаённым восторгом. Я плотно сжимала бёдра, ногти царапали ладони, а грудная клетка поднималась и опускалась быстрее, чем следовало бы.
— Если ты меня поцелуешь — я сдамся, но оно тебе надо? Я по-прежнему считаю, что ты мерзкий и отвратительный мажор, — прошептала я.
Глава 9. Райт нау в 2019-м
Мы сидели в полной темноте и слушали город за окном. Это был привычный шум, привычные крики, сигналы машин. Они наполняли квартиру и делали её живым организмом, участником это душной городской жизни. Окна в квартирах вокруг, то зажигались то гасли. Свет следовал за переходящими из комнаты в комнату людьми и прятался в туалетах, кухнях и кладовых. А мы сидели в торжественной тишине и смотрели друг на друга.
— Меня очень сильно к тебе тянет, — говорит Марк и его глаза на миг будто сверкают в темноте. Он больше не взволнован, он будто горит изнутри. Его шокирует происходящее, потому что удивительно как знакомо ему моё тело и не знакома наша жизнь.
— Что ты знаешь обо мне?
— Ты Неля Магдалина, но вероятнее всего, уже моя жена. Я помню, только что ты Неля Магдалина. Ты вредная, дерзкая и с тобой невыносимо общаться. ты очень правдивая, ты согласна играть со мной в игры. Тебе нравится, что мы поставили на уши обе наши семьи. и мы притворяемся, что ненавидим друг друга. Я специально тебя раздражаю, потому что ты очаровательно выходишь из себя. Ты млеешь от смен моего настроения, тебе это нравится. Ты не злишься по пустякам. И мне нравится, что в целом мире тебя поддерживаю и жалею только я. Тебе больше никто не нужен и я чувствую себя рядом с тобой особенным, как ни с кем другим. Ты привлекаешь к себе взгляды, потому что чертовски сексуальна. Ты не стесняешься этого и я хочу, чтобы ты вечно была такой… — не верь ему, не верь ему, не верь ему.
Он говорит ровно то, что чувствует, но я знаю, что это только до того момента, как вспомнит что к чему. Скоро он назовёт сексуальное — вычурным, доверие — соплями, невозмутимость — холодностью, противостояние наших семей — детским садом.
Он захочет, чтобы я дружила с его родными и перестанет принимать наши разногласия. Он наладит отношения с моим отцом и станет говорить всякий раз, что это пример взрослого поведения. А то что я оставила фамилию отца будет воспринимать, как подлось.
Но сейчас его слова сущий мёд.
И я снова вижу того, кого люблю.
— У меня просто сводит руки от желания к тебе прикоснуться, — он встаёт. Мы сидели друг напротив друга: я на краешке кровати — он на диване.
Теперь он напротив меня и в полумраке выглядит желанно и порочно. Я хочу чтобы всё было, как в его красивых словах. Я хочу его. И когда пальцы тянут за завязки моего платья, чувствую неловкость будто это впервые. Неужели этот Марк тридцати пяти лет не видел меня обнажённой? Когда в последний раз мы делали это так? Каким был наш последний раз?
Кажется… не помню точно.
Чей-то день рождения.
Детей не было дома… или они уже спали?
Может шёл дождь? Нет, кажется нет.
Мы ссорились. Мы совершенно точно ссорились всю дорогу, и бросались друг в друга обвинениями. Мы приехали домой, вернулись за сумкой с Сониными вещами, потому что отправили её на ночёвку без одежды. Я подумала, что Марк её возьмёт, а он подумал, что я. И я кричала, что лучше всё делать самой. А он говорил “Да, да, да!”. Он соглашался.
Егор был с Машей, Максим был у папеньки и Лары. Соня у подружки. Мы вошли в дом и хлопнули дверью с такой силой, что штукатурка треснула, а потом не сговариваясь пошли наверх искать злосчастную сумку. Я рылась в шкафу — он разгребал завал из Сониных вещей на кровати и добавил ко всему прочему, что у неё вечный бардак.
Соня — твой идеальный ребёнок, и конечно в бардаке была виновата я, а не она.
Это был плохой день и мы были на взводе. Ты очень устал, работал, как проклятый последние недели. Я устала не меньше, но для тебя это “не мешки таскать”, о да, я понимаю. И да, я вероятно меньше трудилась. “да, да, да”. Я же какой-то там инструктор по… чему? Йога? Это работа?