Наследница для Чудовища - Дали Мила 6 стр.


— Мне бы водичку включить… теплую…

Молнией он переводит взгляд в мою сторону, впиваясь в меня незримыми импульсами, от которых я невольно отшатываюсь. В самую душу смотрит, дергает бровью и рычит:

— Крайняя правая кнопка.

Киваю и быстренько юркаю в ванную.

Это конец. Если мой брат узнает о случившемся, то собственными руками придушит. Айхан больше не сможет продать меня за такую цену, о которой мечтал. Мой грех слишком тяжек и невинность, отданная врагу семьи, поставили крест на судьбе.

Пялюсь на себя через зеркальное отражение и с размаха отшвыриваю платье.

Я будто стою на хлипком мосту через пропасть, а по обе стороны на берегах меня ждет смерть.

Я хватаю с полки гель и с трудом перешагиваю борта джакузи, поливаю себя из насадки, смываю с бедер кровь. Окрашенные струйки и пена стекают по коже, унося вместе с собой захлестнувший меня порок. Ведь я могла остановить Чудовище, но почему-то не захотела. Я плачу и смеюсь одновременно. Поливаю лицо, волосы.

Сквозь бурление воды слышу дверной скрип и холодные потоки воздуха. Тут же прикрываю насадкой грудь, а свободной рукой лобок.

— Замут, не следует вторгаться в ванну.

— Я принес тебе шмот. — Не оборачиваясь на меня, кидает на плиточный выступ футболку и спортивные шорты. — Можешь не стесняться, я запомнил все и даже родинку на твоей заднице.

— Но это моветон!

Вряд ли он знает, что такое моветон, поэтому невозмутимо расправляет плечи и с кулака толкнув дверь, скрывается в глубине своего особняка. Да и мне честно не до расслаблений и мыльных пузырей. Просто смываю грязь, наспех вытираюсь полотенцем, пальцами прочесываю спутанные волосы как могу.

Я беру футболку Замута и практически утопаю в ней, примеривая на себя. Трусы тут еще мои лежат. Натягиваю белье и даже несмотря на размер футболки не рискую появиться перед мужчиной без шорт.

Трачу пару минут, чтобы привести дыхание в норму и набраться смелости для следующего действа в этом безумном водовороте событий.

Я открываю дверь и сначала выглядываю. В ноздри пробирается запах овощей и еще чего-то химозного. На цыпочках крадусь вон и, к удивлению, замечаю Чудовище на кухне у плиты.

— Готовишь нарезку из пачки? Знаешь, она практически всегда невкусная…

Останавливаюсь рядом со столом и нервно царапаю свое предплечье.

— Есть идеи получше? — Я не вижу, но чувствую, как Замут улыбается, небрежно размешивая металлической ложкой по антипригарке. — Тебе нужно поесть…

— Ты расстроился, когда понял, что поимел девственницу, да?

Фраза будто сама вырывается из горла. Я говорю и прикусываю язык, корю себя за любопытство.

— Не так должен происходить первый раз.

— А как?

— Я бы сделал это красиво.

И ведь нельзя, но мои уши вспыхивают от некого смущения. Мне нужно выписать билет в тихий приют, потому что мыслишки настойчиво коробят разум, намекая о Чудовище. Я смотрю на него внимательнее, чем обычно, изучаю черты лица, наблюдаю повадки. Мне хочется расспросить о нем больше и кажется, под маской жестокого бандита еще сохранилась душа.

Отодвигаю стул и послушно усаживаюсь за стол такой же хромированный, как и основная мебель этого дома. Мужчина не сервирует ужин, а просто ставит передо мной сковородку с непонятной бурдой и подает вилку. Умещается на противоположную сторону. Сглатываю и беру прибор. Ковыряюсь в стручковой фасоли и перце, а кусок в горло не лезет. Под надзорный контроль Чудовища с усилием пропихиваю в себя ужин.

— Замут… это же не твое имя? Таких, вообще не бывает.

— Верно.

— Так как же тебя зовут?

— Не знаю. — С нулем эмоций говорит, достает из кармана пачку сигарет, закуривает. — Я потерял память лет в двадцать. Примерно. Не помню, что было до. Полудохлого меня подобрали в лесу бойцы Громова. Моих имен ровно столько, сколько липовых паспортов. Замутом прозвал Гром.

— И тебе никогда не хотелось узнать прошлого? А как же родители, семья?

Я охаю, роняю с вилки кусочек помидорины на стол. Наемник вбирает в легкие отравляющий дым и выпускает через ноздри. Тушит окурок прямо об стол.

— Мне похуй.

Он с грохотом поднимается, задевая коленом стол, чуть не переворачивает. Еле успеваю придержать, а после вжимаю голову в плечи, видя, как занервничал мужчина. Я задела его за живое, потревожила рану, которая не затягивается с годами. В спешке кладу вилку и подскакиваю следом. В два прыжка оказываюсь рядом с Чудовищем, наполняюсь храбростью, и беру его за руку.

— Замут…

Только сейчас я заметила, что буря на улице поутихла. Мы слышим скрежет железных ворот на территории.

— Подожди Снежинка.

Вполголоса хрипит и отталкивая, прячет меня за спину. Я столбенею и открываю рот от страха, когда Чудовище достает из бокового кармана пистолет. Снимает с предохранителя. На вытянутых руках прицеливается и говорит мне перестать божиться. Напряжение возрастает тысячекратно с приближением шагов. Входная дверь распахивается от ярого толчка и ударяет об стену.

— Гром, что-то случилось?

Наемник опускает руку, видя в доме нежданного гостя. Лидера для него, ненавистного вражину для меня.

Громов как из камня сделан и также твердо марширует к нам. Едва ступив за порог, он переводит свой ледяной взгляд с Замута на меня. Вздрагиваю, сжимаю пальчиками мужскую спину, прислоняюсь щекой и полностью скрываюсь от Громова за наемником.

— Случилось, боец. — Железно чеканит. — Обманывает твоя Лярва. В Китае нет никакого младшего наследника Якута!

Замут выдернул меня из домашнего ада брата и насильно забрал в свой мир. Мир, где законы государства не действуют и царит хаос. Здесь совершенно другие правители, но в отличие от избранных народом власть имущих, они действуют не в рамках законодательных норм, а по кодексу преступников.

За широкой спиной военачальника я ощущаю иллюзорное спокойствие. Однако мне прекрасно известно, что за люди стоят рядом, главенствующие на вершине криминальной иерархии.

Но в сравнении с Громовым, который спит и видит, как порешить всех из семьи Хамаровых, Замут может спасти меня. Он обязательно найдет выход. Выдернет лазейку из негласного кодекса чести. Я должна рассказать ему правду.

— Гром, давай не будем базар на стену мазать. Проходи присядь.

Но Громов будто не слышит. Он обходит бойца и глыбой непрошибаемой останавливается рядом со мной. Дрожу, боюсь поднять на него глаза. Рассматриваю дорогие туфли Громова и серые брюки.

— Как тебя зовут?

— Надя.

— Разве ты не знала, Надя, что обманывать взрослых дяденек нехорошо? — Я вижу, как Громов достает из кармана сигареты, зажигалку, усеянную алмазами. Он закуривает, добавляя едкого табака и без того в задымленную комнату. С наслаждением затягивается. — Думаешь, у моих людей есть время на пустые разъезды?

— Передо мной тоже не отчитывались. Я всего лишь служанка и подробности личной жизни хозяев доходили по сплетням…

— Ла-а-адно.

Он протяжно хрипит и стряхивает пепел на пол.

Я чувствую, как Замут берет меня за плечо, разворачиваясь, тащит за собой к лестнице. Останавливается у первой ступени.

— Скройся!

Толкает меня в поясницу, и я как с шилом в заднице, запыхаясь бегу наверх. На втором этаже падаю на карачки, потом ползу за бетонную колонну и притаившись выглядываю. Между лестничными перилами мне видно мужчин. Громов, смотря себе под ноги, неторопливо идет к дивану и усаживается, широко расставив ноги. Замут, наверное, на меня злющий, становится напротив Громова и скрещивает руки на груди.

— Значит, вы тут развлекались, боец? Ты полуголый. Зазноба в шмотье твоем рассекает.

Расплываясь в оскале, Громов раскидывает руки на спинку дивана. Я концентрируюсь и максимально приглядываюсь. Сейчас Замут все решит и никогда не расскажет Громову о случившемся.

— Такую и обогреть приятно. Красивая, чё.

Я открываю рот, и чтобы не возмутиться, сгрызаю едва отросший ноготь. А Замут ухмыляется и вид у него расслаблен.

— Врет?

— Врет.

— Надо бы выяснить о ней подробно.

— Завтра же этим займусь.

— Э… нет. — Громов потягиваясь, лениво поднимается на ноги. — Завтра ты пацанов новых дрессировать будешь.

— Много?

— Три десятка голов. — Громов равняется с бойцом, и они шагают к выходу. — А я по рыбачу. Заебался дома, башка пухнет.

— Понял.

— И Вероника Сергеевна с нами поедет, говорит мать-и-мачеху с берега ей надергать надобно. Так что, возьми-ка ты с собой эту Надю. У моей жены глаз наметан, пусть они пообщаются.

Я теряюсь еще больше. Образ громадного защитника в моих глазах окончательно рушится, когда Замут положительно кивает и провожая Громова, вразвалочку выходит на улицу.

Подскакиваю, судорожно чешусь. И что мне делать? Уже через пару тройку дней Замут меня раскроет и с таким положением, сдаст Громову. От брата тишина. Хотя Айхан тоже убьет, когда узнает, что я не девственница. Метаюсь из стороны в сторону. Хватаюсь за голову, тяну волосы.

И выдернула бы, если не заметила внизу на кухонном столе телефон Чудовища. Меня словно током прошибает и в секунду я выбираю меньшее из зол. Лечу по ступенькам на первый этаж, трясущимися руками беру смартфон. Если удастся связаться с братом, то хотя бы у меня появится шанс сбежать из Якутии и выжить.

Безмолвно ликую, когда провожу мокрым пальцем по экрану и вижу свободный доступ без пароля. Он и не требуется. Какой еще ненормальный полезет в телефон Чудовища кроме меня. По памяти я набираю номер и суетливо топаю к окошку, чтобы контролировать мужчин. Стоят. У ворот. Весело им. Что-то обсуждают.

А я на грани. Отчаянно трепещу, чуть не умираю авансом, ведь каждая секундочка на счету. Гребаные гудки.

— Нежданно. Черный пёс Замут. Давно клыки не точил?

Я слышу безжизненно ледяной тон, и узнаю в нем брата. Жив. И судя по голосу окреп после ранения.

— Айхан, это я, Айяна… меня похитил Громов…

— Ты звонишь мне с номера его бешеного пса.

Брат не доверяет. Айхан во всех видит предателей.

— Он сейчас с Громовым на улице. Забыл телефон в доме.

— Оставайся на линии, чтобы я смог засечь звонок.

Спокойно отвечает, без особых родственных чувств и плевать я на них хотела. Я нервно кусаю пальцы и переминаюсь с ноги на ногу. Высокие створки ворот со скрежетом открываются и Громов выходит за пределы участка.

Так быстро Замут возвращается обратно, что я еле успеваю добежать к столу, сбросить вызов и почистить журнал. Дрожаще кидаю трубку обратно уже под пристальный взгляд наемника.

— Кому звонила?

— Никому!

Взвизгиваю и жмусь к кухонной тумбе. Чудовище хмурым тайфуном движется прямо на меня, хватает свой телефон.

— Не играй с огнем, Надя. Человечное отношение оно ведь временное.

— И не думала играть.

Кажется, я разозлила Замута. В его глазах вспыхивает тот самый огонь, он дышит часто. Подходит так близко, что я кожей чувствую каждый горячий выдох. Двумя руками, словно капканом, он упирается по обе стороны от меня в края столешницы, наклоняется, утыкаясь носом в мою макушку.

— Не окажись Крысой, Надя. — Шепчет и берет рукой меня за талию. — Поговорим начистоту?

Перед глазами вся жизнь пролетает вмиг. И я трусиха. Господи, конченая трусиха! Я не могу рассказать правду Замуту, после увиденного. Кто я для него чтобы мужчина пошел против всех? Только в моих мечтах, а надо быть реалисткой.

— Мне нечего сказать.

— Хорошо. — Напряженно рычит, до боли сдавливает рукой мою кожу. Я зажмуриваюсь, терплю. — Ложись спать. Завтра с утра мы поедем с Громом за город.

— Я боюсь.

— Правильно делаешь. Мы не любим таких мелких пакостливых брехуш. Чего замерла?

Он отпускает хватку и скользит ладонью по моему плечу, дотрагивается подбородка, приподнимает лицо. В глаза смотреть принуждает. Наемник будто загоняет меня в угол, не оставляя права выбора. Да, он сильнее и могущественнее меня, гораздо. На его стороне целая армия и лучшая защита — это нападение. Мне почти терять нечего. Тычу пальцем Замута в грудь.

— Мальчик, ты можешь сколько угодно запугивать меня своим авторитетом, но тебе никогда не подавить стального духа мятежницы!

Замут осекается и сам замирает. В удивлении он приподнимает брови и смотрит на меня как на сумасшедшую. Пользуюсь эффектом неожиданности, просачиваюсь между ручищей Замута и тумбой. Фурией несусь на второй этаж в спальню.

Глава 8

Кровь вскипает, а сердце колотится на разрыв. Я залетаю в спальню, хлопаю дверью и тут же падаю на кровать. Даже свет не включила, укрылась почти с головой под одеяло, оставив маленькую щель для носа. Когда взбесившиеся гормоны поутихли и дыхание начало приходить в норму, я прислушиваюсь с опаской.

Замут на кухне гремит сковородкой, отшвыривая ее в раковину. Он не из тех, кто держится тихонько. Твердые шаги наемника можно различить на достаточном расстоянии. Я слышу, как бурлит вода в ванной. Стало быть, мужчина решил принять душ.

Нас разделяет высота в этаж, но даже сейчас я боюсь пошевелиться. В ступоре пялюсь на темную стенку и корю свой мозг за излишки фантазий. Видела, как общался Замут с Громовым и вряд ли боец нарушит понятия ради меня, узнав правду.

Я росла практически в такой же среде. В окружении головорезов подчиненных отцу, потом брату. И немного в этом разбираюсь. Вот я могу наврать и почти не моргнуть глазом, а для наемника это унижение несусветное. Он по чести обязан все доложить Громову, отдав меня на его суд. А уж этот вражина чикаться не будет, покончит со мной. Чтобы беспрепятственно заграбастать рудник, на который столько лет посягался. Сначала рэкетом донимал, потом и вовсе отвоевать вздумал. Хотя такие делишки должны остаться в прошлом, на рубеже девяностых, но лидер, наверное, до сих пор не в курсе. Жаль не увижу его физиономию, когда Громов узнает о спасении моего брата.

Замут. Мне даже думать о нем сейчас больно, от одной только мысли начинает покалывать в груди. Сидя на кухне за ужином, мне показалось, что мужчина другой. И его сознание не отравлено гремучим ядом под названием “купюры-власть”. Показалось.

Замут откровенно потешался надо мной перед Громовым и подтвердил лидеру вранье по поводу моей личности. Он просто воспользовался мной для расслабления и, кажется, я для него нечто вроде бумажной страницы. Не больше. Замут с легкостью может меня перевернуть если наскучит, или вообще вырвать! А я так и буду страдать, либо червей кормить где-нибудь под березкой.

Нет, здесь никому нельзя доверять и рассчитывать можно только на себя.

Мне становится жарче тысячекратно, когда дверь открывается, освещая комнату узкой полосой коридорных ламп. Я слышу, как Чудовище подходит к шкафу, распахивает створку, чем-то шуршит.

— Не притворяйся, что спишь. Мятежница.

Делаю вид, будто меня не существует и Замут разговаривает сам с собой. Мужчина шагает к постели и рывком стягивает одеяло, отбрасывая его в сторону. Свернувшись клубком, не шевелюсь, словно уже окочурилась, без дополнительных усилий Громова.

— Поднимайся.

Он берет меня за предплечье и вынуждает открыть глаза. Я усаживаюсь на колени и вижу наемника. Искусственный свет лишь частично очерчивает его образ, но этого достаточно. Еще мокрый после душа Замут, величественной скалой остановился возле кровати. На нем лишь полотенце, а под ним то, с чем я уже имела дело.

Он смотрит на меня неотрывно. В черных глазах сияют молнии, что вот-вот пронзят меня насквозь. Он смотрит как огненный Марс на свою Венеру. Красивую, но холодную пленницу.

По спине ползут колючие мурашки, предвестники беды, а ладони потеют. Замут молча тянется ко мне, рукой сгребает копну волос и стягивает на затылке.

— Что ты делаешь?..

Но мужчина не отвечает. Я слышу его частое дыхание, и оно совпадает с моим. Замут скидывает с себя полотенце и остается полностью обнаженным. Пугаюсь и хочу отстраниться. Наемник лишь сильнее держит меня за волосы, второй рукой он обхватывает член и двигает ладонью вверх-вниз. Показывает эрекцию и внушительный размер, налитый кровью от желания.

Назад Дальше