Похоже, это действие кексов. Риту потянуло на откровенность. Центр контроля отключился, она говорит все, что приходит в голову.
Что я могу сделать в этой ситуации? Просто сидеть и слушать!
-Тут жарко, - произнесла Рита.
И начала снимать куртку. Я бросился ей помогать.
Она выгнула спину, вытаскивая руки из рукавов, и тут уж жарко стало мне.
Ткань ее полосатой кофточки натянулась, плотно облегая грудь, и я увидел, что на ней все еще нет лифчика. Твердые пуговки сосков очень явственно прорисовываются!
Я положил куртку Риты себе на колени по вполне понятной причине. Мне нужно было скрыть внезапно выросший Эверест, который в любую секунду готов был взорваться вулканом!
Эти нежные девичьи бутоны, эти маленькие твердые горошины... самое мощное возбуждающее средство, действию которого невозможно противиться. Мне стоило невероятных трудов оторвать от них взгляд.
Но, даже когда я не смотрел на грудь Риты прямо, я все равно видел ее боковым зрением. С любого ракурса. Уверен, я буду ее видеть, даже если повернусь спиной. Даже если закрою глаза.
Бармен поставил перед Ритой чашку какао, а передо мной - кофе. Она отпила немного, на ее губах осталась белая пена. Я не удержался и, протянув руку, медленно провел пальцем по ее верхней губе.
Рита смотрел удивленно, но я видел, что в глубине ее глаз начинал тлеть огонек. У этого огонька та же природа, что у пламени, яростно сжигающего меня в эту минуту.
- Ты чего? - спросила она.
- Убрал пену, - произнес я.
И облизнул палец.
Рита опустила глаза. И снова взялась за кружку с какао.
Я, забыв о своем кофе, смотрел, как она пьет, как облизывает пену с верхней губы, старательно высовывая маленький острый язычок, и чувствовал: еще немного, и мой вулкан взорвется.
Рита о чем-то задумалась и закусила губу.
О, боги! Неужели она это не нарочно? Я схватил чашку кофе и сделал огромный глоток. Кажется, обжег горло, но это помогло мне немного прийти в себя. Иначе я бы набросился на Риту прямо здесь, обхватил губами ее пухлую нижнюю губу, положил ладони на холмики ее грудей, а потом...
Черт, похоже, я мало обжегся. Не сработало.
Макс
- Сегодня был смешной случай, - произнесла Рита.
Она все еще выглядела задумчивой и рассеянной, говорила как будто сама с собой, на меня не смотрела. Пила вторую чашку какао и отщипывала кусочки от круассанов, которые я предусмотрительно заказал.
- Мне пришлось снять лифчик... - продолжила она.
И замолчала.
- Зачем? - спросил я.
-А, неважно. Я не об этом. Так вот, потом ко мне пристал Леопольд, говорит: что за безобразие, хватит менять размер, клиенты жалуются.
Рита рассмеялась.
-Что, прямо так и сказал?
-Ну, не совсем так... я не помню. Мы с девчонками чуть от смеха не умерли.
Как интересно. Но Рита рассказал не все.
-А зачем ты сняла лифчик? Чтобы получить больше чаевых?
-Ну ты сказал! Кто же будет давать большие чаевые официантке без сисек?
Она положила в рот еще один кусочек круассана, запила какао, закашлялась... Я придвинулся к ней и постучал по спине.
Обратно отодвигаться, естественно, не стал. Еще и приобнял Риту одной рукой за плечи.
Да, штаны до сих пор стоят Эверестом, но Рита этого не видит, у меня на коленях лежит куртка. Я знал, что оказавшись к ней так близко, увеличу свои муки. Но отказаться от возможности ощущать тепло ее тела, чувствовать дурманящий аромат ее кожи, я просто не мог.
Сейчас Рита откровенна, говорит, что думает. И я могу задать ей один вопрос...
- Ты говорила, что носишь искусственные буфера, чтобы получать больше чаевых.
- Ага, - кивнула Рита.
- Что совсем плохо с финансами?
- Мне нужно срочно накопить денег.
- Зачем?
Рита опустила глаза, мне показалось, что она посмотрела на свою грудь. Да вряд ли. Это я на нее постоянно пялюсь..
Из ее следующей фразы я понял, что наши взгляды все же пересеклись.
- Мне нужны сиськи, - выдала Рита.
И, как ни в чем не бывало, снова принялась за какао.
- Что? - не понял я. - Что тебе нужно?
-Сиськи, - терпеливо повторила Рита.
-Ты так говоришь, как будто они у тебя отсутствуют.
- Почти, - она вздохнула. - Разве эти прыщики можно назвать сиськами? Мне нужен третий размер, не меньше. И я почти накопила на одну грудь. А к концу этого месяца у меня будет достаточно денег, чтобы увеличить обе!
Она посмотрела на меня победным взглядом.
А я так обалдел, что не смог удержаться от восклицания.
- Ты больная?! То есть... Нет, ты больная! На всю голову.
- Сам ты больной, - насупилась Рита.
- У меня просто нет слов!
Слова были, но через одно нецензурные. Она копит деньги на пластику! Хочет испортить самые прекрасные на свете бутоны. Мечтает превратиться в штампованную куклу с силиконовыми буферами. Может, она еще и в губы что-нибудь закачает? Превратит это нежное совершенство в пельмень!
От этих новостей у меня даже Эверест сдулся. На силиконовых кукол он не стоит!
Мне хотелось немедленно вытрясти всю эту дурь из ее маленькой бестолковой головки, но как это сделать, я не знал.
- Рита, посмотри на меня, - произнес я.
Взял ее лицо в ладони, повернул к себе.
- Твоя грудь идеальна. Это самое прекрасное, что я видел в жизни.
- Ты ее не видел, - возразила Рита.
- Видел. В тот раз, в бассейне. Когда ты оказалась в мужской раздевалке. Я вошел в душевую, увидел там тебя под струями воды...
- Ты меня видел?
Она отстранилась и убрала мои руки со своего лица. Я не растерялся и снова ее обнял.
- Видел, - произнес я спокойно. - Я разглядел твою грудь во всех подробностях. Поверь мне, она прекрасна. Уж я в этом разбираюсь.
- Ты видел меня голой?
Щеки Риты покрылись легким румянцем.
- Я не специально. Так получилось. И, как ты могла заметить, я деликатно ушел.
- Ты... ты...
Рита снова закусила нижнюю губу.
- Ты хочешь сказать, она тебе понравилась? - задумчиво спросила она.
- Понравилась - это не то слово. Она убила меня наповал. Она безупречна и восхитительна. Не смей портить ее дурацким силиконом!
После моих слов Рита перевела взгляд на свою грудь. А я... я не удержался и накрыл левый холмик ладонью.
Я слишком долго об этом мечтал!
Под пальцами оказалась та самая твердая и упругая горошина, на которую я сегодня весь день пускаю слюни, Я легонько сжал ладонь, переместил ее ниже, погладив этот восхитительный холмик. Провел пальцем по горошине и почувствовал, как она еще сильнее затвердела.
Оторвал взгляд от груди Риты и встретился с ней глазами. Ее зрачки все еще были огромными, а глаза затуманились. Она смотрела на меня как будто откуда-то издалека...
Она не убирала мою руку. Облизала губы язычком... Это безумие! Я не железный.
Я подхватил Риту и усадил к себе на колени. Теперь ее манящие бутончики еще ближе. И ее нежная шейка, которую так и хочется осыпать поцелуями. Рита положила руки мне на плечи, я чувствовал ее дыхание на своем виске, и опасался, что мои штаны сейчас задымятся...
Я обнимал Риту, целовал ее шею, прижимал к себе, слушая слабые, безумно меня заводящие стоны. Моя рука ласкала обожаемые холмики, уделяя особое внимание горошинам, и Рита сладострастно выгибалась мне навстречу.
Мои губы опускались все ниже, касались ключиц, плеч. Я устремился губами в вырез блузки, прокладывая дорожку поцелуями. То ли ткань была эластичной, то ли я был таким настойчивым, но мне удалось обнажить плечо Риты и даже верхнюю часть ее умопомрачительной груди.
Я подбирался к желанному десерту, украшенному восхитительными горошинами с двух сторон: сверху и снизу. Мои губы все глубже проникали в вырез, а рука скользнула под блузку. Мои пальцы перемещались по шелковистой коже, во рту пересохло, в висках гулко стучала кровь. Между ног торчала железная боеголовка, рвущаяся в полет.
Наконец, мои пальцы добрались до упругих бутонов, я касаюсь твердой горошины, и с губ Риты срывается хриплый стон. Я целую ее в губы, чувствую их податливость, они приоткрываются мне навстречу, как бы приглашая... Я тяну ткань блузки вниз, еще секунда - и я, наконец, коснусь губами нежного розового соска.
Но Рита внезапно отстраняется от меня, тянет ткань блузки вверх. А потом прячет лицо где-то у меня на плече.
- Что-то не так? - шепчу я ей в ухо.
- Ты помнишь, где мы находимся? - еле слышно произносит Рита.
Черт. Я забыл. И пусть мы одни в укромном уголке бара, а бармен растворился где-то в служебных помещениях, я понимаю смущение Риты.
И так же я прекрасно понимаю, что любое неверное слово может ее спугнуть. Если я предложу ей пойти в другое место, она может просто меня оттолкнуть. И, пока я думал, как бы нам с Ритой аккуратно переместиться в мою комнату, она произнесла:
- Пошли к тебе.
13. А поутру они проснулись...
Рита
Я медленно выбиралась из многослойного, никак не отпускающего сна. Сначала мне показалось, что я проснулась дома, и сейчас услышу звон посуды на кухне и почувствую аромат блинчиков, которые готовит мама. Потом я решила, что проснулась на своей койке в университетском общежитии, и мне пора вылезать из-под одеяла и бежать в душ, пока не образовалась очередь.
Но потом я все же вспомнила, где я на самом деле. В общежитии, но не в университетском. Я работаю официанткой на горнолыжном курорте, и вчера я была на странной вечеринке...
В моей голове яркими вспышками возникли картины того, что произошло после этого. И в каждой из этих картин присутствовал один человек. Макс.
Макс с Камиллой. Макс отбирает у меня кексы. Макс уводит меня с вечеринки и ведет в бар пить кофе. Я, в порыве необъяснимой откровенности рассказываю ему, что хочу силиконовые буфера третьего размера.
А он заявляет, что моя грудь - это совершенство, и что он видел ее тогда в душе... Эти слова, кажется, снесли мне крышу. Я всегда прятала свой крыжовник от чужих глаз, даже от женских, даже от глаз подруг и родственниц. Я всегда стыдилась своей маленькой груди, считала это чуть ли не уродством. И тут вдруг человек, явно опытный в сфере секса, заявляет мне, что моя грудь - совершенство.
Это перевернуло мой мир!
Когда его ладонь оказалась на моей груди, а пальцы коснулись соска, у меня в голове произошел взрыв. Никто никогда не касался моей груди, не считая пластического хирурга, да и тот ограничился нижней частью. Я не подозревала, что в моих сосках кроется источник таких нереальных ощущений.
Кажется, к выступающим вершинам моих грудей подключены высоковольтные провода. Когда Макс их касался, все тело будто пронизывало током, и это был какой-то волшебный, приятный и крышесносящий ток.
Почему я не знала, что трогать грудь - так приятно?
Моя рука потянулась к груди. Я обхватила ее сжала, дотронулась до соска, который сейчас был вовсе не таким твердым, как вчера. Нет. Не то. Слабое подобие тех ощущений, которые я испытала вчера с Максом.
Вчера я просто сошла с ума. Я сама предложила Максу пойти в его комнату. И мы пошли. А потом... Я не помню, что было потом! Неужели мы... Если мы продолжили, и зашли далеко, очень далеко, я хочу это помнить!
Но я не помню даже того, как добралась до своей комнаты.
Я открыла и снова закрыла глаза, пытаясь окончательно отогнать сон. Глаза разлеплялись с трудом. Но, когда я поняла, что с картинкой перед моими глазами что-то не то, я мгновенно проснулась.
Когда я лежу на кровати в своей комнате, я могу видеть или Машину кровать, или стену. А сейчас я вижу окно! Я резко перевернулась на другую сторону. И увидела Макса.
Он мирно спал рядом, укрывшись одеялом.
Значит, я вчера так и не вернулась к себе! Я села на кровати и увидела свою юбку на кресле. Там же лежали колготки.
Мой взгляд упал на часы на стене. Полвосьмого! Мне же нужно бежать на работу! Осторожно выбравшись из-под одеяла, я надела юбку, взяла куртку, сунула в карман колготки. И осторожно, стараясь не разбудить Макса, вышла из комнаты.
Макс
Рита сбежала. Я проснулся - а ее нет. И я даже не слышал, как она уходила, а ведь вчера мы заснули в тесных объятиях...
Когда она произнесла: "Пошли к тебе", я обалдел. Она в этот момент на меня не смотрела, уткнулась мне в шею, обжигая горячим дыханием. Я взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. Зрачки все еще расширены, взгляд, как у лунатика. Кексики не отпускают...
- Ты уверена? - спросил я.
На ее губах заиграла такая лукавая и загадочная улыбка, что я не удержался от поцелуя.
- А ты не уверен? - произнесла Рита, глядя мне прямо в глаза.
По дороге я размышлял о том, что надо бы притормозить. Видит бог, я этого хочу меньше всего. Но Рита сейчас действует под влиянием одурманивающих кексиков, а что она подумает обо всем этом завтра, на трезвую голову?
Я не хочу, чтобы она меня возненавидела после этой ночи.
Но как удержаться, когда самая прекрасная девушка на свете предлагает тебе пойти в номер, лукаво улыбается, страстно отвечает на поцелуи... И когда ты почти добрался губами до ее горошин! Еще чуть-чуть - и я бы их поцеловал. Неужели я лишу себя этого нечеловеческого счастья?!
Всю дорогу я обнимал Риту за талию, а она прижималась ко мне и даже опускала голову на плечо. В какой-то момент мы остановились, засмотрелись на звезды, и она произнесла:
- Никогда раньше не видела таких огромных и таких красивых звезд.
- В горах они всегда такие.
- Я раньше не бывала в горах.
- И не целовалась со мной, - произнес я, снова ища губами ее сладкие губы.
- Да... ты целуешься как бог.
- Ты еще не знаешь, как я...
Она не дала мне договорить эту фразу, которая была задумана неприличной. Рита поцеловала меня сама! И напрочь выбила у меня из головы все благоразумные мысли.
Когда мы все же добрались до моей комнаты, я заметил, что Рита клюет носом. После того, как мы зашли с мороза в тепло, она стала засыпать на ходу. Я снял с нее куртку, усадил на кровать, стянул сапоги, успев насладиться прикосновением к стройным тонким щиколоткам.
- У тебя такая огромная кровать, - произнесла Рита.
И рухнула на подушки. Через пару минут она уже спала. А я стоял над ней, с раздувшимися парусом штанами, и пытался радоваться, что все получилось именно так.
Я не совершу ошибки. Она меня не возненавидит.
Наверное, спать в юбке неудобно, к тому же завтра ей идти в ней на работу. Я сел рядом с Ритой, расстегнул молнию. Потянул юбку вниз, но она не стягивалась. Тогда я просунул руку под ее талию и немного приподнял.
Рита что-то пробормотала и перевернулась на живот. Юбка моими стараниями поползла вниз, открывая взгляду дивное зрелище - упругую попку в форме сердечка. Как это прекрасно! И как трудно удержаться от того, чтобы положить на нее руку, сжать, провести вниз по бедру...
Колготки. От них тоже нужно избавиться. Уверен, в них неудобно спать. Лично я терпеть не могу спать в носках, а это почти одно и тоже.
Процесс съема колготок был долгим, сложным и приятным до разрывающей боли в боеголовке и звенящих от напряжения снарядах. Я никогда в жизни не занимался ничем подобным, но действовал ювелирно и профессионально. Миллиметр за миллиметром обнажал шелковистую кожу прекрасной девушки, стараясь ее не разбудить и убеждая самого себя, что в этом нет ничего такого. Я просто забочусь о том, чтобы ей было комфортно спать!