Глава 75
Володя лежал на кровати и вспоминал свою жизнь. С детства он не чувствовал от родителей особого тепла. Мать имела высшее образование, но ни разу в жизни не работала. Она удачно вышла замуж и предпочитала жизнь домохозяйки. Если маленький Володя не шёл по каким-то причинам в детский сад, то сидел дома и чувствовал себя одиноким. Элина часами щебетала со своими подругами по телефону или приглашала домой, чтобы посплетничать. Они сидели на кухне трёхкомнатной квартиры, ели торт и чесали языком. Все попытки обратится в такое время с просьбой обрывались на корню резким тоном: «Отстань, не видишь, я занята».
Отец приходил с работы поздно, и его валило с ног от усталости. Он пробивал себе тёплое место на заводе, раздвигая конкурентов локтями. У папы было высшее инженерно-техническое образование. Экономическое он заканчивал заочно, кроме работы пропадая ещё и на сессиях. С сыном Сергей общался преимущественно по выходным, а когда писал диплом, перестал и в это время уделять внимание.
Володя уже учился в школе, произошёл развал Союза. Отец к тому времени добрался до должности коммерческого директора. Когда всем раздали ваучеры, он под шумок сумел скупить их у заводчан и прибрал предприятие к рукам. Сергей оказался талантливым и дальновидным предпринимателем. Начал расширять бизнес. Вместо того, чтобы наживать неприятности, смекнул, что лучше самому нанять себе «крышу». Один из его одноклассников подался в криминал, и Сергей не преминул воспользоваться его услугами, чтобы отдавать дань бандитам, но не баснословными суммами, как это часто бывало.
Отец рьяно взялся за дело, умело расширял бизнес, часто приходил домой с наступлением темноты. Всё, что он мог сделать в этот момент, потребовать дневник сына. Если на страницах красовались тройки, Сергей устраивал выволочку. Не бил, но умел ударить словами. «Опять тройка? Что за новости, сын? У меня два высших образования, мать твоя тоже не дурочка. Откуда тройки? Ты настолько тупой, что не можешь на нормальные оценки учиться?» — сказал как-то отец. Володя вспомнил, как обиделся в тот момент.
Мать начала активно уничтожать заработанные отцом деньги. Ползала на шоппинг с подругами. Сидела по полдня в салонах красоты или в фитнес клубе. Отец работал как проклятый, приходя домой только спать. Никто не занимался с ним уроками. Мать только следила, чтобы вовремя встал в школу, не забыл сходить на занятия в музыкалку. Иногда она сидела и разъясняла особо сложные темы по математике или русскому языку, но эти случаи были единичны. Не давая ничего взамен, родители требовали много. Говорили, что он взрослый и должен сам учиться, хорошо играть на пианино, быть послушным мальчиком. Карманные деньги и крутые, по тем временам, вещи Володя не считал отдачей. Ему хотелось теплоты, объятий, ласковое «мы любим тебя, сынок». Хотелось заботы, а не тупо купленные кроссовки словно подачка.
«Ты Владимир Сергеевич Полонский. Ты отпрыск двух самых знаменитых Российских семей. Ты аристократ в энном поколении. Ты должен быть сдержан и горд. Драка с плебеями ниже твоего достоинства, общение с ними и подавно. Ты должен дружить только с людьми нашего круга. Воспитай в себе аристократа. Это у тебя должны быть шестёрки, которые готовы в рот тебе заглядывать и в драку за тебя лезть. Твой футбольный мяч я выкинула. Пусть нищеброды бегают в пыли за право забить дурацкий гол», — научала однажды мать холодным тоном, когда он пришёл домой с синяками. Да, он подрался в школе, но зато все сразу зауважали его. Сверстники поняли, что он не маменькин сынок, как казалось вначале.
Володя давно переехал в большой особняк, купленный родителями, но не перестал быть обычным мальчишкой. Он хотел гонять с ребятами мяч, лазить по деревьям, играя в «казаки-разбойники». Мать вместо этого заставляла учить наизусть симфонии Шопена и других именитых композиторов. Он хотел завести собаку или кошку, но Элина заявила, что ненавидит животных.
Однажды вечером Водя пошёл к однокласснику, чтобы позаниматься с ним. Историчка задала им вместе сделать реферат на тему Великой Отечественной Войны. Когда Володя подходил к дому приятеля, то у соседнего увидел машину отца. Тот вышел из салона, затем подал руку красивой молодой девице. Они зашли в подъезд, Володя притаился за деревом. Ждать пришлось недолго. Буквально через считанные минуты в одном из окон загорелся свет. Девушка подошла закрыть шторы, а отец встал рядом и начал её целовать, руками сминая пышную грудь. Квартира находилась на втором этаже, и Владимир видел, как отец изменяет матери, пока дамочка не задёрнула шторы.
Злоба мешала дышать, в горле встал ком от непролитых слёз. Он ещё мог простить отца, за то что тот пашет как проклятый ради его, Володи, будущего и поэтому уделяет мало внимания. Но оказалось, что отцу он не особо и нужен. Для Сергея важнее оказались титьки его любовницы, чем провести время с сыном, обнять и поговорить. А поговорить хотелось. Поведать шёпотом о первых эротических снах, странно мокрых трусах после них, о стояке по утрам, который пугал не меньше. Ему исполнилось четырнадцать лет, а организм будто взбесился, отовсюду полезли противные волосы. Вот только когда Володя попытался заговорить об этом, отец стыдливо перебил: «Взрослеешь, сын, это же хорошо. Поговорим ещё потом, сейчас мне нужно ехать».
В тот момент, когда Володя увидел отца с любовницей, он подумал, что ни за что на свете не станет как его родители. Если судьба в будущем пошлёт ему ребёнка, то он будет холить и лелеять его. И если Володя будет от усталости приползать домой после работы, он найдёт часок, чтобы поиграть с малышом. Он уделит время подростку и не от случая к случаю, а каждый день. Они будут сидеть в обнимку и говорить о многом. О благородстве души. О совести и чести. О том, что простые рабочие тоже люди и их нужно уважать.
Воспоминания Полонского прервала мать. Элина ворвалась в палату не постучав, принесла очередные ресторанные контейнеры. Поздоровавшись, мать плюхнула пакет на стол и усмехнулась, увидев газету.
— Всё же узнал правду, — Элина не спрашивала, а констатировала факт.
Поднявшись с кровати, Владимир подошёл к ней и заглянул в глаза.
— Как видишь, я всё узнал. Твоя хвалёная Любочка из нашего круга оказалась дурочкой, которой место в психиатрической лечебнице. А девушка, от которой ты так рьяно пыталась меня оградить, на самом деле дочь арабского магната, — произнёс Володя сквозь зубы.
— Да, но кто же знал, что эта детдомовская девчонка окажется потерянной дочерью такого уважаемого человека? Володечка, если бы я знала, что она настолько богата, а её брат влиятельный человек не только у себя на родине, но и в Европе, я бы первая организовала вашу свадьбу. Такая уважаемая семья, подумать только, мы будем их роднёй. Тебе всего лишь нужно помириться с девушкой. Так и быть, я даже готова извиниться перед ней за всё, — с воодушевлением проворковала мать, жестикулируя руками.
Володя подивился её нескончаемому цинизму, её жажде славы. Мать как всегда не думала о нём. Будет ли он счастлив в этом браке? Сможет ли вообще после всего жениться на Арсении? Как и раньше, Володя должен был соответствовать её требованиям. Сначала быть послушным начитанным отличником, играющим на пианино, чтобы все знакомые говорили: «Ах, какой у вас сын. Умница, хорошо учится, талантлив». Потом, чтобы все восхищались тем, с какой семьёй они смогли породниться. «Мой сын на этот раз выбрал не какую-нибудь там деревенскую прошмандовку. Мы породнимся с семьёй Балабиных. Сам депутат Леонид Балабин будет нашей роднёй», — услышал однажды Володя, как мать ворковала с подругой по телефону.
В тот раз Володя ненадолго оставил сына с матерью и ушёл в кабинет отца, чтобы поговорить с ним. Когда вернулся, увидел, что Максим умудрился разлить на себя сок, но мать не приглядывала за внуком. Ей было важнее поскорее похвастать перед подругой, какую хорошую партию отхватил её сыночка.
Вот и сейчас по блеску в глазах Элины он понял, что она уже лелеет своё тщеславие и самолюбие. Ей было не важно, хорошо ли будет ему с Арсенией, хочет ли он её до сих пор. Главное, что у Арсении теперь семья, статус и прочее, что даст Элине возможность ещё на одну ступеньку подняться выше своих подружек.
— Уходи. Я не желаю тебя видеть, — скрипнул зубами Володя, сжимая от злости кулаки.
— Что случилось, сынок? Я же не против, чтобы ты был с этой девушкой? Поженитесь, Макса спихнёте на Вальку. Если бы я только знала, кто она, то отказала бы Балабиным. Где они и где семья Абдулахир. Я надеюсь, её брат научит тебя, что разбазаривать деньги, тратя их на детдомовских беспризорников, по крайней мере глупо. Это не приносит никакой прибыли, и даже как рабсилу их…
Володя покраснел от гнева и рявкнул в голос:
— Уходи! Не хочу тебя больше видеть! Никогда! У меня нет матери! Нет матери!
На крик вбежала перепуганная медсестра с тонометром в руках.
— Уходите немедленно. Владимиру Сергеевичу нельзя волноваться, — шикнула она.
Мать не ушла, стояла у дверей и наблюдала, как его уложили в постель и меряли давление.
— Ну вот, сто восемьдесят на сто двадцать. Нельзя же так волноваться. Вас недавно с того света вытащили. Поберегите себя ради сына, — наставительно произнесла пожилая женщина, укоризненно качая головой. — Сейчас таблетки принесу.
— Спасибо. У меня к вам будет просьба. Скажите охране внизу, чтобы эту особу больше не пускали в больницу.
После таких слов он увидел, как побледнела мать, хватаясь за ручку двери.
— Помяни моё слово, Володя, ты пожалеешь о своём решении, когда тебе потребуется наша с отцом поддержка, — рыкнула Элина.
— Спасибо, мама, но той поддержки, которой вы одаривали меня с рождения, мне не надо. Извини, но сыт по горло, — скривился он и прикрыл глаза.
Володя числился в больнице как пациент, поэтому еду на него всё равно готовили. Он решил пойти в столовую: есть то, что принесла мать было противно, но и выкидывать жалко. Решив отдать пакет Матвею, Володя вышел из комнаты.
В соседнюю палату привезли восемнадцатилетнего парня из неблагополучной семьи. Им случайно удалось познакомиться и немного поболтать. Володя знал, что его родители алкаши и совсем не приходят к нему. Пацан не унывал по этому поводу. Он окончил школу, но было не до дальнейшей учёбы. С голоду бы не попухнуть. Поэтому Матвей устроился за копейки мыть подъезды в собственном доме.
— Привет, Матвей, — улыбнулся Володя, заходя к парню.
Матвей лежал один, потому что сегодня день выписки. Парень поздоровался, садясь на кровати, и являя взору исхудавшее тело.
— Это тебе. Тут всё свежее. Просто я не хочу. На обеде встретимся в столовой, — улыбнулся Володя, протягивая пакет мальчишке.
— Вы пойдёте в столовую? — искренне удивился парень.
— Почему бы нет. Хочу попробовать, чем тут кормят.
— А можно я приду к вам посмотреть телевизор? Одному скучно, — робко попросил он.
— Можно. Хочешь, бери еду и пошли прямо сейчас. И подумай всерьёз над моим предложением, Матвей. Тебе нельзя физические нагрузки.
— Я хотел бы, но смогу ли, Владимир Сергеевич?
— Сможешь. Парень ты смышлёный. Тебе всего лишь нужно будет отвечать на звонки, записывать адреса клиентов, говорить, когда к ним придёт мастер. Остальное сделает специалист другого уровня. Тебя научат всему. Я уже позвонил и сказал, чтобы на это место никого не брали. Тебя ждут, Матвей.
— Я так благодарен. Хочу вылезти из этой трясины, не хочу как они, — восхищённо произнёс парень.
— Идём смотреть телевизор, — улыбнулся Володя.
Полонский понял, о какой трясине говорит парень. Знал, кто такие «они». Этот мальчик был чем-то похож на него. Не пил и не курил, рос как сорняк в поле. Матвей был красивым цветком среди моря репейника, а Володя вырос пионом на красивой клумбе, но и в том, и в другом случае цветы часто забывали поливать.
Владимир пообщался с парнем в своей палате. Сходил на обед и ужин в столовую, а потом затосковал по сыну, решив позвонить чуть раньше назначенного времени. Валентина почему-то долго не принимала вызов, а когда он увидел сына, сидевшего на руках у бабушки, тот смотрел в сторону и крикнул:
— Мама, куда?! Куда?!
Это полоснуло по нервам не хуже ножа. Значит, Арсения не бросила его сына, а навещает. Только её малыш звал мамой. Его в очередной раз обманывают.
— Там была Арсения, не так ли? Мам Валь, хоть вы мне не верите больше, пожалуйста. Я в курсе, что произошло, прочитал в газете. Понимаю, после такого обвинения в адрес Арсении она не хочет со мной общаться. Но я её ни в чём никогда не винил. Знал, что она не предаст Максимку. Правду, мам Валь, пожалуйста, — умоляюще произнёс Володя, забыв от шока поздороваться.
— Она боится тебя расстраивать, сынок, да и я тоже. Я люблю тебя как второго сына, Володя. Но раз ты просишь, я расскажу. На самом деле, это я прихожу сюда, а не она. Твоя жена выгнала нас из дома. Мы связались с Арсенией через Марию. Так как она живёт с братом, то разрешила пожить в её квартире. Когда внучек нашёлся, она была там и поехала с ним на скорой. У Максимки было тяжёлое воспаление лёгких. Арсения как мать была рядом. Выхаживала его, не спала ночами. Её брат, Султан, оплатил самую лучшую клинику. Рядом с ними днём и ночью его охрана, так полицейские посоветовали. Любу ищут, но она как сквозь землю провалилась, — поведала Валентина. — Арсения скоро улетает туда, где родилась. Султан увозит её с собой. Она не хотела тебя расстраивать этим. Я вижу, как она тебя любит, как страдает, но не говорит никому об этом.
— Мам Валь, уговорите её приехать ко мне в Саратов перед отъездом. Или нет, я сам приеду. Вот сейчас напишу отказ от лечения и приеду. Я должен её остановить.
— Тебе нельзя прерывать лечение, Володя. Я обязательно поговорю с ней.
— Она отключает телефон и не хочет со мной общаться. Я не знаю, что ещё сделать, чтобы достучаться до неё. Нам с Максимом не жить без неё, мы любим её. Я люблю её. Завтра же напишу отказ от лечения и забронирую билет на самолёт. Арсения не должна улететь.
Арсения пробыла на улице лишь пару минут и решила вернуться. Сердце изнывало от боли. Завтра она навсегда попрощается с Максимом, а Володю вообще больше никогда не увидит. Будь что будет, но она должна хотя бы голос его услышать перед отъездом. Она тихо постоит у двери и послушает, как Володя общается с сыном по видеосвязи.
Открыв двери, Арсения услышала, что ради неё Володя готов прервать лечение. Видимо, слышал крик сына в её адрес и потребовал правды. Так нельзя. Он должен лечиться и уехать только тогда, когда разрешат летать. Ради неё он не может рисковать здоровьем. Полонского нужно срочно остановить. Она подбежала к Валентине и выхватила телефон.
— Не смей прерывать лечение, слышишь. Я не знаю как, но уговорю брата навестить тебя. Максима завтра выписывают, бабушка увезёт его к себе, пока ты не приедешь домой. Я обещаю приехать, — строгим голосом произнесла Сеня.
— Арсения, ты не должна уезжать. Я люблю тебя. Я разведусь и…
— Не мучай меня, Володя, я дала слово брату. Но я обещаю, что приеду повидаться. Я позвоню завтра и всё сообщу. Это всё, что я могу тебе обещать, — сказала Арсения и отклонила вызов, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
Она села на кровать, и ласковые руки Валентины тут же обняли её.
— Прости меня, девочка, он услышал крик Максима, и пришлось во всём признаться.
— Ничего страшного, я вас не виню. Только не говорите ему, что у меня сердце Кати, он никогда не должен об этом узнать. От этого Володе будет только хуже. Скоро улетаю из страны и выхожу замуж. Халил хороший человек, друг Султана. Я дала слово брату и не могу его нарушить, поэтому с Володей приеду только проститься.
Арсения заметила, как на глазах пожилой женщины появились слёзы.
— Не переживайте, всё будет хорошо. Видно, дорожки у нас с Володей разные, — попыталась улыбнуться Арсения, подбадривая Валентину.
Глава 76
Арсения не могла сдержать слёз. Мальчик, которого она полюбила всей душой, через несколько минут сядет в такси и уедет вместе с семьёй Любавиных. Они стояли на улице, рядом находился Султан с охраной. Арсения уговаривала малыша поехать к бабушке. «Мне нужно навестить папу», — ворковала она. К счастью, малыш согласно кивал головой и даже не думал плакать. Арсении хотелось сказать, что она обязательно вернётся, но обманывать ребёнка было не честно. Он ещё так мал, обычно люди не помнят себя в таком возрасте. Постепенно Максим забудет её, а когда станет взрослым, даже не догадается, кто такая Арсения, знал ли он её когда-то.