Несколько долгих секунд ни один из них не говорил ни слова.
Балидор чувствовал себя так, точно он переступил порог каюты и оказался на боксёрском ринге.
Часть его разума и света настороженно кружила вокруг неё даже сейчас, воспринимая скорее как оппонента, нежели как ту, с кем он делил постель несколько лет.
Более того, сегодня вечером её слова ранили глубже обычного.
Он знал, что его свет открыт после сессии с Касс, но дело не только в этом.
Сегодня вечером Ярли старалась причинить ему боль.
Это также было относительно новым для них.
И всё же он чувствовал обиду, которая руководила её желанием осудить его.
Он буквально видел обиду и злость, сочившиеся из её света.
Как только это отложилось в сознании, его накрыло чувством вины. Балидор знал, что она ему больше не доверяла. Она больше не чувствовала, что их отношения в безопасности, не считала, что он с ней откровенен, и он прекрасно понимал причины, почему так происходит. Он просто не имел понятия, как это исправить.
Может, чтобы успокоиться (или дать ей время успокоиться; или выиграть себе время на раздумья; или какое-то сочетание вышеперечисленного), он поймал себя на том, что осматривает небольшую корабельную каюту, которую они делили.
Стены армейских зелёных и серых оттенков смягчались ткаными гобеленами, большинство из которых принадлежало Ярли и изображало различных существ пантеона видящих, хотя у неё также осталось несколько индейских гобеленов с того периода, когда она жила в Соединённых Штатах.
Ковры, застилавшие пол, аналогично принадлежали в основном ей.
Судя по состоянию комнаты, она ждала его.
Балидор чувствовал запах травяного чая, увидел планшет с открытой книгой на кровати, которая по-прежнему оставалась заправленной, хотя верхнее покрывало, сшитое Ярли собственноручно, примялось.
То, как их коллекция небольших подушек была уложена возле изогнутого изголовья, указывало на то, что она некоторое время сидела на кровати и читала.
Она ждала его.
Подметив это всё, Балидор выдохнул и перевёл взгляд на её лицо.
Он посмотрел на неё ещё несколько секунд.
Затем, обдумав свои слова, он поднял ладонь в примирительном жесте. Сделав это, он постарался контролировать свой свет, зная, что время позднее, что он устал, и она тоже наверняка устала… особенно если она бодрствовала всё это время, гадая, где он и что делает, а также всё сильнее злясь из-за его отсутствия.
Им обоим нужно выспаться перед этим разговором.
К сожалению, то, что он ощущал в свете Ярли, говорило ему, что едва ли это удастся отложить на другое время или другой день.
Она явно хотела затеять эту конфронтацию с ним прямо сейчас.
Она бодрствовала большую часть ночи по этой самой причине.
— Прости, — сказал он сдержанным тоном. — Ты уже знаешь, что я был с Касс. Ты знаешь, что это причина моей поглощённости собственными мыслями. Мы добились малого прогресса… как обычно. Меня это раздражает.
Выражение лица Ярли и её поза не изменились.
Ну, они не изменились кардинально.
Но Балидор заметил, что напряжение в её губах немножко смягчилось.
Заряд в её свете приглушился ровно настолько, чтобы он понял — она услышала его и хотя бы пытается принять предложение мира. И всё же по её свету он чувствовал, что она не удовлетворена его словами.
Более того, они не ослабили истинный источник её злости.
— Что, если я действительно им скажу? — холодно спросила она. — Что бы ты сделал, Балидор? Ты бы порвал со мной, вырезал меня из своей жизни, если бы я рассказала остальным о тебе и твоей драгоценной Кассандре?
Когда он промолчал, она заново скрестила руки на груди и стиснула зубы.
— И что бы ты сделал, брат… после того, как я им скажу? — произнесла она ледяным тоном. — Мне интересно, ты бы прислушался к кому-то из них? К Врегу? К Джону? К Тарси? К Мечу? К Элисон Мосту? Или ты бы просто уворачивался, юлил и врал им, как мне?
Балидор вновь постарался сдержать свой свет.
Он знал, что не стоит на это отвечать.
Он знал, что не стоит, но не сумел сдержаться.
— Ты угрожаешь мне, сестра? — спросил он после затянувшейся паузы.
Её скрещённые руки крепче сжались, стискивая её рёбра.
— Я просто задаюсь вопросом, может, это единственный способ остановить данное безумие, — сказала Ярли, поджимая губы. Она выпятила подбородок. — Это заставило бы тебя наконец-то остановиться, рассмотреть какую-либо другую точку зрения помимо той, на которой зациклился ты?
Она стояла там, явно не ожидая ответа.
Балидор испытывал искушение всё равно дать ей этот ответ.
Она продолжила прежде, чем он успел это сделать.
— Я искренне задаюсь этим вопросом, брат, — сказала она, и её слова по-прежнему оставались спокойными, но теперь ещё и наполненными явным презрением. — Очевидно, что мои слова не имеют никакого веса. Ты предельно ясно дал понять, что мои чувства здесь несущественны. Ты не прислушиваешься к голосу рассудка…
Он прищёлкнул языком, невольно теряя терпение.
— Ярли…
— Ты трахаешь её, брат? — холодно поинтересовалась Ярли. Помедлив, она всмотрелась в его глаза, по-прежнему демонстративно выпячивая подбородок. — Или мне надо спросить… ты ещё не трахаешь её? Ты ещё не уговорил себя переступить эту черту, брат?
Это выбило Балидора из колеи.
Он побелел, уставившись на неё.
— Что? Di'lanlente a' guete. Ты же не серьёзно…
— Я абсолютно серьёзно, — перебила Ярли. — И ты знаешь, что у меня есть все основания задавать этот вопрос. Если бы ты не был так занят игрой за обе стороны собственного разума…
— Это нелепо. Более того, это оскорбительно…
— Ты трахаешь её или нет? Ты собираешься отвечать? — в её тёмных глазах полыхнула злость. — Я уже слышу оправдания, брат. Я слышу, как ты говоришь себе, что это ради дела, ради устава Адипана… что это единственный способ, который приходит тебе на ум, чтобы вынудить её взаимодействовать с твоим светом.
Встретив его безмолвный взгляд, она открыто фыркнула.
— Посмотри на себя, — она презрительно указала ладонью вверх и вниз на его тело. — Посмотри, каким оскорблённым ты притворяешься. Как будто эта мысль ещё не приходила тебе в голову. Я так понимаю, теперь это всего лишь вопрос времени. Оправдание уже там, живёт в твоём свете. Ты лишь ищешь повод, чтобы действовать… при условии, что ты ещё не начал действовать.
Балидор продолжал смотреть на неё.
Затем, наблюдая, как она смотрит на него в ответ, он почувствовал, как что-то в нём внезапно переключилось.
Может, это назревало уже некоторое время.
Может, он знал, что его работа с Касс приведёт к этому. Может, он цеплялся за это дольше, чем признавался самому себе, по причинам, не совсем ясным даже ему самому.
Может, он делал это, чтобы защитить себя именно от того, в чём его обвиняла Ярли.
В любом случае, он почувствовал, что отпускает это.
Какая-то часть его решила, что с него довольно.
С него реально довольно.
Какая-то часть его по-настоящему устала от этого.
— Я тоже устала от этого, брат, — жёстко произнесла она. — Очень устала.
Балидор щёлкнул языком, крепче сжимая щиты вокруг своего света.
— Ты разрушаешь нас, — обвинил он. — Ты делаешь это.
Она издала невесёлый звук.
— Разве я?
— Ты! — рявкнул он. — Твой отказ принять это. Твой отказ говорить со мной об этом по-взрослому, а не вечно наезжать на меня с обвинениями и злостью. Твой отказ выслушать меня, когда я рассказываю тебе, что я делаю… и почему я делаю то, что я делаю. Ты либо доверяешь мне, либо нет. Ты либо любишь меня, либо…
— Не люблю, — холодно сказала Ярли.
Балидор напрягся, глядя на неё.
— Это должно быть смешно? — сказал он, когда её выражение не изменилось.
— Ни капельки, брат.
— То есть, доверия нет? Любви нет?
Она уставилась на него, и её тёмные глаза выражали почти изумление.
— Тебе хватает наглости смотреть на меня так, будто эти новости удивляют тебя и ранят? — сказала она, выдыхая скорее со злостью, чем с неверием. — Я узнала об этом последней, брат. Ты потерял интерес ко мне больше полугода назад. Иронично, но это случилось вскоре после того, как ты начал проводить большую часть своих рабочих часов, погружаясь в свет этой суки-убийцы…
Балидор поморщился.
— Gaos. Ты же не можешь использовать это в качестве оправдания, — пробормотал он.
— Оправдание? — её плечи напряглись, и она сделала шаг в его сторону. — Мне не нужно оправдание, брат. Я была терпеливой. Я была более чем терпеливой. Я слишком долго позволяла делать из меня дуру. Я ждала тебя не только этой ночью, а намного дольше… и если бы ты был способен хоть на капельку честности с самим собой, ты бы это знал.
Его злость усилилась.
Вопреки тому, что он думал об этом, об их отношениях, это всё равно злило его.
Что она притворялась, будто всё дело в нём, хотя он старался общаться с ней на эту тему, старался быть откровенным… по какой-то причине её обвинения разозлили его до невозможности.
Он тоже был терпеливым. Он ждал, когда она поверит ему насчёт Касс, когда она открыто поговорит с ним об этом. Она этого не делала. Она только бросалась ультиматумами и угрозами, обвинениями и требованиями, чтобы он поступил так, как она желает.
Он — не вещь, чтобы кому-то принадлежать, бл*дь.
И всё же он заставил себя промолчать.
Наблюдая за её лицом и светом, видя почти нескрываемое презрение в её потрясающих чертах, в выражении тёмных как ночное небо глаз, Балидор постарался не выйти из себя по-настоящему.
И всё же он разрывался.
Права ли она? Действительно ли он отрёкся от этих отношений намного раньше, чем признавался себе сейчас?
Он так не думал.
Он думал, что он пытался.
Он думал, что практически до этой самой ночи он пытался.
Должно быть, тут она тоже почувствовала часть его мыслей.
— Пытался? — она фыркнула. — Не веди себя так, будто это какая-то неразрешимая головоломка, брат. Ты прекрасно знал, что нужно сделать, чтобы я вновь начала тебе доверять.
Балидор поднял взгляд, посмотрев ей в лицо.
— Подчиниться тебе? — прорычал он.
— Прислушаться ко мне, — рявкнула она в ответ. — Более того, прислушаться к собственному рассудку, брат! Признаться самому себе в том, что является источником проблем между нами. Перестать усугублять эти проблемы, возвращаясь к ней раз за разом…
— Покинуть нашу посредницу, — сказал он, повышая голос. — Рискнуть и понадеяться, что у неё нет роли в грядущих событиях. Рискнуть и понадеяться, что я не подвергну опасности само будущее нашей расы…
— Или передать её кому-то другому, бл*дь! — прорычала Ярли, перебив его едва не криком. — А не настаивать на том, чтобы делать всё самостоятельно! Поговорить с кем-то в профессиональном отношении, как только ты осознал, что начинаешь испытывать чувства к ней. Что она начинает сниться тебе, когда ты не с ней. Что она начинает вторгаться в твою чёртову постель, не говоря уж о твоём внимании в каждый свободный момент бодрствования…
— Ярли! Gaos d’ jurekil’a… это бред! Это чистой воды ревность! Это собственническое безумие, от которого ты страдаешь уже месяцами, говорит вместо тебя!
Он показал сердитый жест, отчасти чтобы заставить себя умолкнуть.
Однако он не мог перестать сверлить её гневным взглядом, стискивая зубы.
— Ты попрекаешь меня собственными снами… — прорычал он.
— Ты знаешь, как работают такие световые связи, — сердито перебила она. — Они отражаются во снах, когда мы не впускаем их в наши мысли при бодрствовании. Ты сказал, что то же самое происходило с Врегом и Джоном, когда Джон был ещё с Дорже. Не пудри мне мозги своим мутным бредом просто потом, что ты сам не хочешь в это верить!
Балидор опять уставился на неё в неверии.
— Всё вообще не так, как у Врега и Джона! Я работаю с ней! Это естественно, что её свет и разум иногда задерживаются после таких глубоких сессий!
— О, определённо, брат, — сказала Ярли с явным сарказмом. — Я вполне уверена, что дело именно в этом. То, что после этих снов ты просыпаешься с твёрдым членом и удлинившимся hirik, это исключительно нейтральный эффект от твоей «работы» с этой злобной пи*дой. Я вполне уверена, что это происходило бы вне зависимости от того, с кем бы ты ни работал…
— Я не испытываю чувств к ней! — в ярости рявкнул Балидор — Я ни разу не предпринимал никаких попыток с ней в сексуальном плане. Я ни разу не прикоснулся к ней. Во имя любви к богам, я пытаюсь ей помочь. Это всё, что я пытаюсь сделать с тех пор, как…
— Очередная бл*дская ложь.
Он умолк, уставившись на неё.
Она прищёлкнула языком, проводя пальцами по своим кудрявым волосам, и теперь её голос сделался тише.
— Я честно больше не могу слушать твои заблуждения, Балидор. Ты утомляешь меня, заставляя это выслушивать. Ты вынуждаешь меня задаваться вопросом, как кто-то вообще назначил тебя лидером Адипана, если ты так плохо понимаешь собственный разум.
Она вновь скрестила руки на груди, сминая ткань длинного халата, в который была одета — тёмное, полночно-синее облачение, которое льнуло к изгибам её тела и спадало вокруг ног.
— Ты говоришь со мной… неуважительно, сестра, — сказал он после паузы.
— Я говорю с тобой неуважительно? — с неверием переспросила она.
Она сделала шаг в его сторону.
В этот раз она двигалась так быстро, так агрессивно, что Балидор рефлекторно сделал шаг назад.
Встав так, что между ними находился низкий складной столик, он настороженно смотрел на неё поверх чайного сервиза, который стоял на металлической поверхности. Его ладони сжимали спинку одного из складных стульев, которые могли отодвигаться и скрываться в стене каюты.
Он продолжал следить за лицом Ярли и её светом.
Ем лучше уйти.
Ему лучше уйти сейчас, прежде чем конфликт накалился.
Видящие не лучшим образом справлялись с расставаниями.
Чёрт, да они даже со спорами не всегда хорошо справлялись, когда эти ссоры происходили с бывшими или нынешними сексуальными партнёрами. Когда к ним примешивалась ревность.
— Ты думаешь, что дело только во мне, — сказала она холодным, но заметно более сдержанным тоном. — Но дело не только во мне, брат. И это не только ревность, вопреки твоим попыткам списать всё на это… Дело не только в отсутствии доверия или откровенности между нами. Как я могу воспринимать тебя по-прежнему, когда ты нарушаешь свои клятвы? Когда ты идёшь против любого нормального кодекса этики или приличий для видящих… не говоря уж о твоём святом кодексе Адипана? Как я могу воспринимать тебя по-прежнему, когда меня изначально привлекли в тебе твоя искренность, твоя честность, твоя… порядочность, Балидор?
Он почувствовал, как его челюсти сжались ещё сильнее.
Когда выражение её лица не изменилось, он заставил себя пожать плечами.
— Это твоё мнение, — нейтрально ответил он.
— Подозреваю, что не я одна придерживалась бы такого мнения, — парировала она. — Если бы твои друзья знали о твоих действиях. Я заметила, что Элисон Мост высоко ценит порядочность и верность моральным принципам… особенно среди своих друзей. Так что я спрошу тебя снова, что бы она подумала о твоих действиях?
— Ты воспринимаешь всё в другом свете, Ярли…
— Очевидно.
— И Элли тоже посмотрит на это иначе, — предостерёг Балидор. — Но не по тем причинам, о которых ты говоришь. Привносить её в это — удар ниже пояса. Данная персона предала её на крайне личном уровне. Нельзя ожидать, что она сможет посмотреть на это объективно…
— А ты можешь? Gaos! — Ярли взорвалась, вскинув руки. — Послушай себя, брат! Ты глава l’murilar kun-re Адипана. Нашей самой святой и самой древней воинской касты. Что, во имя бл*дских богов, ты делаешь? Твои клятвы для тебя ничего не значат?