— О, Мерлин, Малфой! Это Блейз? — внезапно воскликнула Грейнджер, от потрясения прикрывая рот ладошками. Удивление на её лице было неподдельным. — Я сразу поняла. Ты пришёл к нему ночью, чтобы… Признаться. Годрик милостивый! Я знала…
Драко ненадолго оцепенел, не сразу замечая пляшущих чертенят в озорных карих глазах.
Блять, Грейнджер. Доиграешься.
— Дурочка, — если можно обозвать человека ласково, то у него это получилось. Но голос всё равно надломился, став глуше и на полтона ниже обычного. Он сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло. Уже давно невероятно хотелось пить. — Без предисловий? — она положительно кивнула. — Я хочу тебя, Грейнджер.
Всего секунда, и угасли шальные искорки, уступив место застывшей карей радужке. Воздух в комнате напряжённо зазвенел, едва не заставив Драко напрячься от надвигающейся бури. Если бы только крайнее удивление отразилось на её лице, было бы намного проще. Однако, эмоциональный спектр оттенков стал меняться так быстро, что лёгкая тошнота подкатила к горлу.
— Ты… — она почти задохнулась от возмущения, наконец, найдя в себе силы заговорить. Вскинула голову и больно ткнула пальчиком в крепкую грудь. — Твои чёртовы шутки, Малфой, это… Это просто… — каряя радужка гневно сверкала.
Драко перехватил хрупкую ладонь, крепко сжав её в своих пальцах.
— Похоже, что я пошутил? — нотка недовольства вырвалась сама собой.
Гермиона вздрогнула — то ли от тона, которым это было сказано, то ли от серых глаз, смотрящих непривычно серьёзно. То ли от ладони, которую он до боли сдавил в своей руке. Впрочем, нет. Последнее она, абсолютно точно, предпочла проигнорировать.
— Ты не мог не шутить. Чтобы хотеть кого-то, нужно испытывать какие-то чувства. Как минимум…
— Да что ты? — саркастично скривился. — А я, по-твоему, бесчувственное полено?
— Нет, но…
— О, благодарю, Грейнджер! Это обнадёживает.
— Прекрати! — неожиданно вскрикнула, выхватив ладонь, которую он слишком сильно сжал. — Ты понял, про какие чувства я говорила — светлые, благородные…
— Мерлин, Гермиона, кто тебе сказал, что для того, чтобы хотеть другого человека, нужно обязательно испытывать что-то высокое и трепетное?
Грейнджер опешила. От своего имени, впервые прозвучавшего из его уст, или от услышанных умозаключений — он точно не разобрал. Но ненадолго её словно парализовало. А он, тем временем, продолжал заводиться, слетая с тормозов.
— Полагаешь, каждая новая пассия Блейза вызывает в нём что-то духовное? — недовольно прищурился. — Это чёртова физика, Грейнджер! В твоих любимых книжках об этом должно что-то упоминаться. Разве нет? Даже ненависть не мешает трахаться, если присутствует долбаное влечение. Знаешь, у меня начинают закрадываться сомнения, что тебя не совсем справедливо называют самой умной ученицей Хогвартса.
Драко даже не заметил, как вскочил с места. И не понял, кто сделал это раньше — он или Гермиона, стоящая теперь напротив и сверлящая его ненавидящим взглядом. Она была чертовски зла, и руки её слегка дрожали.
— Если ты трахаешь всё, что движется, Малфой, — поморщилась от собственных слов, — это не значит, что у других — нормальных людей — не переплетаются между собой физическое и духовное. Возможно, это станет для тебя новостью, но в нормальных отношениях эти два понятия гармонично сосуществуют, искусно переплетаясь, и тогда ты можешь заниматься любовью, а не… Как ты это там называешь на своём языке?
— На моём языке я называю это сексом, Грейнджер!
— Прекрасно! Знаешь, если тебе вполне хватает физических аспектов, какого соплохвоста ты потом жалуешься, что у тебя не стоит на твоих подружек? Раз даже отсутствие чувств не мешает тебе совать свой член куда попало!
Злость щёлкнула в голове спусковым крючком, выплёскиваясь наружу.
— Я не сказал, что можно ни черта не испытывать, я сказал, что даже негативные эмоции не мешают спать друг с другом! И, следи за своей грёбаной речью, идиотка!
— А то что? — резко вскинулась, вздёргивая подбородок и с вызовом смотря на разъярённого Драко.
И это было последней каплей. Он просто прорычал ей в ответ, нависнув над ней как грозовая туча:
— А то мой неразборчивый член окажется в тебе, Грейнджер!
От глубокого дыхания девичья грудь вздымалась, а щёки негодующе раздувались, отчаянно глотая воздух. Гермиона не находила слов, чтобы ответить на его непозволительную дерзость. А он… Он тоже всё сказал. Даже больше чем следовало. И теперь просто прожигал её тяжёлым взглядом.
Вязкая тишина снова расползалась по небольшой, но уютной гостиной, заполняя собой всё пространство и пробираясь даже в самые укромные его уголки.
— Блять. Ты меня с ума сведёшь.
Малфой шумно выдохнул, делая несколько шагов назад. Ураган эмоций, накативший так внезапно, отступил, освобождая место назойливым мыслям, неизмеримым грузом свалившимся на плечи. Вместо того, чтобы сохранить непривычную струну той дружеской беседы, которая проскользнула между ними в какой-то миг, они умудрились раскромсать её на маленькие кусочки и выбросить в ближайшую урну.
Невыносимая Грейнджер.
Драко провёл ладонью по затылку, спускаясь к шее и останавливаясь на груди. Невыносимый прилив жара наполнил тело, и рубашка показалась ужасно раздражающим предметом одежды. Без всякой задней мысли, он стал расстёгивать ряд перламутровых пуговиц, обнажая верхние подтянутые мышцы живота. Просто потому что было жарко.
— Что… ты… делаешь?
Малфой поднял удивлённый взгляд, услышав испуганный шёпот, и остановился чуть выше ремня на брюках. Правда, ненадолго. Пальцы снова затеребили те немногие оставшиеся пуговицы. Хищная улыбка растянулась на губах, когда он развёл полы рубашки, с неподдельным интересом наблюдая за реакцией Гермионы.
Смотри, Грейнджер. Смотри на меня. И не смей отворачиваться. Трусиха.
И она смотрела. Беспокойно сглотнула, когда две половинки ткани распахнулись, обнажив фарфоровую кожу и подтянутый торс, выгодно смотрящийся в близости теней, падающих от огня.
— Малфой. Прекрати.
— Прекратить что? — зарылся пятернёй в волосы, придавая им ещё более небрежный вид. Одна пола рубашки открыла ещё больший обзор на фигуру и красиво очерчивающиеся мышцы. — Это? — нарочито медленно стянул с себя рубашку, предварительно расстегнув манжеты.
— Мерлин… — выдохнула Гермиона, отводя взгляд.
— Нет, Грейнджер. Всего лишь Малфой, — сыронизировал, делая несколько шагов к ней и останавливаясь совсем близко.
Она подняла на него взгляд.
— Что ты хочешь? — тихо прошептала, смотря в лихорадочно блестящий ободок серой радужки.
— Я уже говорил, Грейнджер, — вздёрнул бровь и сделал небольшую паузу. Одним движением накинул на её плечи свою рубашку, сокращая этим самым оставшееся расстояние и наклоняясь совсем близко к её уху, заалевшему от подобной близости. — Хочу тебя, — осторожно потёрся кончиком носа о девичью щёку.
Такая жаркая. Боже. Она вся горит.
Гермиона попыталась выиграть хотя бы несколько сантиметров личного пространства, упираясь ладонями в его грудь. Тщетно. Он не позволил отстраниться, обнимая её ладонью за талию.
— Ты не можешь, — последние крохи разума, кажется, улетали с остатками самообладания.
Неужели из-за меня, Грейнджер? Где твоя выдержка? А моя?
— Почему? — тёплым дыханием коснулся мочки. — Ты красивая. Самая умная девочка на факультете и в школе, — слегка прихватил зубами гладкую кожу.
— Этого недостаточно.
Ни одного весомого аргумента. Кажется, кто-то сдаёт позиции.
Он улыбнулся, пряча эту эмоцию и свои размышления в неукротимых кудрях.
— Достаточно. Но если ты решила набиваться на комплименты, то… Мне нравятся твои волосы, — накрутил на указательный палец одну из непослушных пружинок. — Они такие же своенравные, как ты сама. Ещё твоя фигура. Однажды я поймал себя на мысли, что хочу тебя, когда на тебе была зимняя мантия. Просто потому, что я мог бы снять её с тебя. А также всё то, что было под ней, — выпустил из пальцев каштановый завиток волос, притягивая Грейнджер к себе второй рукой. — И губы. Меня чертовски волнуют твои губы. Я слышал столько ядовитых слов, слетающих с них в мой адрес, но не имею понятия — какие они на вкус, — немного отстранился, чтобы поймать её взгляд.
Поймал.
— Позволишь узнать?..
Гермиона неопределённо повела плечами, не скрывая ужасной растерянности, но стала заметно ближе, когда Драко крепче обхватил тонкую талию. Кончик языка быстро прошёлся по пересохшим губам и этот жест не ускользнул от внимательного взгляда Малфоя.
— Ты невыносима, Грейнджер, — усмехнулся, подаваясь к её лицу, но останавливаясь в нескольких миллиметрах от него.
Он не хотел давить. Хотел, чтобы и в ней это было. Желание.
Не сдержал улыбки, ловя жаркий выдох приоткрывшихся навстречу губ и упиваясь подобной близостью. Она почти сама его поцеловала. Сама. По крайней мере, ясно дала понять, что совсем не против.
Губы коснулись друг друга, в ту же секунду опьяняя, вытягивая наружу нечто, что долго таилось за слоями непробиваемой ненависти и ждало своего часа. Этого часа.
О, Мерлин, она была такой ласковой. Её ладони, кажется, искали что-то, за что можно было ухватиться, но нашли только его плечи. Легонько сжала их горячими пальцами, лишь, на короткое мгновение, отстраняясь, чтобы вобрать в лёгкие такой необходимый воздух. А после вновь рухнула в эту пропасть ощущений, что сейчас так стремительно уносила за грань объяснимого и разумного. Которая, совершенно точно, не попадала под определение нормального. Ей нравилось. К своему счастью, Драко слишком хорошо умел считывать подобные реакции.
— Глубже… — зарылся пальцами в волны волос, обжигая дыханием её щёку, а затем висок. Пытаясь поймать хоть одну разумную мысль в своей голове, но ощущая только безумное влечение и пожар внизу живота. — Хочу глубже, Грейнджер. Иначе сойду с ума. Пожалуйста.
Салазар, он почти умоляет её углубить поцелуй. Докатились.
Ладонь Гермионы едет вниз по груди, замедляясь на мышцах живота и останавливаясь в опасной близости от пряжки ремня. Она ничего не говорит, но он знает, как трактовать её неозвученный ответ.
Можно.
Секунда промедления, и Малфой прижимает её к себе вплотную, заведомо зная, что слишком рискует, давая ей почувствовать, что уже на грани. На грани, к которой она сама его подвела, а он просто не сопротивлялся. Просто позволил следовать за своими желаниями.
Карие глаза испуганно расширились, а кудряшки запружинили, потому что она отчаянно замотала головой.
— Ты… Нет, — нетвёрдо шепчет, пытаясь отстранить его.
— Я — да. А ты, Грейнджер?
У неё не осталось ни грамма самообладания. Неизвестный механизм запустился и в ней. Малфой это видит. Чувствует. И, Боже мой, это всё, что его волнует сейчас.
— Это… слишком, Драко. Нам лучше остановиться.
Последние крупицы воли, которые она в себе нашла, но… Это не работает. Ему нужны эти губы с мелкими трещинками. Нужна она. Уже почти как два года н у ж н а. Как кислород для лёгких. Как жизненно необходимый элемент. Просто рядом.
— Нет, Грейнджер. Я сдохну от желания, но тебя не трону. Мои фантазии — не твоя проблема. Просто поцелуй меня снова, хорошо? Мне это катастрофически необходимо.
Прошу.
Наверное, эта потребность близости была написана у него на лице. Потому что она не ответила. Лишь бросила покорный взгляд, окончательно срывая маску выдержки, поднялась на носочки и обняла ладонями за шею, ещё теснее прижимаясь. К бёдрам. Животу. Вливаясь в его горячие руки. Разрешая. Заставляя сердце бешено колотиться, захлёбываясь в восторге.
Глубоко.
Как он хотел. О чём просил. Что она позволила. Языком решительно скользнула между его приоткрытых губ, касаясь ровного ряда зубов, обжигая ласками нёбо. Скользя, переплетаясь, кусая. Малфой жадный до поцелуев. Хочет запомнить её всю. Каждое движение губ и языка. Каждый оттенок — нежности, неприкрытого желания и бешеной страсти, текущей по венам. Это как борьба, только с приятными последствиями. С абсолютно сумасшедшим послевкусием.
Руки блуждали по её телу, исследуя каждый изгиб, каждый миллиметр кожи. Он слишком долго запрещал себе думать о том, что это возможно. Но в этом странном мире нет ничего невозможного. И, Мерлин правый, его сейчас пьянит совершенно не виски. Его пьянит Грейнджер. Её не до конца смелые касания — изучающие, пробующие на вкус эту странную химию между ними. Более уверенные губы. Даже странно, что целовать его ей намного легче, чем прикасаться к нему. И, чёрт побери, как это заводит…
Воздух. Она — воздух.
Драко гладил девичью спину, стянув с неё собственную рубашку и отбросив куда-то в сторону. Куда? Он потом разберётся. Пах уже давно скручивала такая невыносимая пульсация, что он с трудом сдерживался, чтобы не заскулить. Брюки натянулись, обещаясь треснуть по швам при малейшем дополнительном давлении на них. Он глухо простонал в поцелуй, не сразу даже сообразив, что она качнула бёдрами к нему навстречу. Один раз, второй, третий… Серьёзно?
Что за девочка?
— Грейнджер… — протянул, кусая зацелованные губы. — Даже здесь проявляешь сострадание? — всё-таки не смог удержаться от ироничного комментария.
Собственный голос он никогда бы не узнал, если бы уже не слышал его таким — хрипящим от немыслимого возбуждения. Огладил и сдавил её бедра, больно врезаясь пальцами в кожу через тонкую ткань пижамных штанов. Слишком рядом.
— Ещё один идиотский комментарий, и я, клянусь, выставлю тебя в таком виде за дверь.
— Понял, — усмехнулся, увлекая её в сторону дивана. Откинулся на спину и потянул девушку на себя. В карем взгляде читался немой вопрос. — Если я сдохну от болевого шока, то лучше так.
Гермиона постаралась скрыть улыбку, рвущуюся наружу, но не очень успешно. Диван был мал для двоих, но сейчас даже никому в голову не пришло воспользоваться магией, чтобы его расширить. Поэтому Грейнджер пыталась найти наиболее удобное положение, как вдруг неожиданно замерла, смущённо поправляя прядь волос и заглядывая в его лицо.
— Когда-нибудь настанет утро и всё это…
— Покажется чудовищной ошибкой? — помог подобрать ей наиболее ёмкое описание сложившейся ситуации.
Грейнджер вздохнула, не давая ни положительного, ни отрицательного ответа. Драко осторожно заправил за ухо непослушный вьющийся завиток и ласково провёл большим пальцем по нежной щеке.
— Я скажу, что был пьян и мной управлял чёртов виски. А ты как оправдаешься, Грейнджер? — хитрый прищур возник на его лице.
1:0
Гермиона потерлась щекой об его ладонь в ответ на непривычные ласки.
— А я скажу, что ты был пьян и просто не оставил мне шанса.
Молодец. 1:1
— Иди ко мне, — привлёк её ладонью за поясницу, чувствуя под пальцами обнажившуюся кожу. Горячую и гладкую. Забрался чуть выше под майку, наблюдая за её реакцией. Она закусила изнутри нижнюю губу, упираясь ладонями в его плечи.
— Малфой…
— Что?
Внимательный карий взгляд, задержавшийся на его лице, был слегка туманным. Её губы уже были заметно зацелованы и это было так красиво. Так невероятно шло ей. Драко не мог — и не хотел — отводить взгляд.
— Я, конечно, рада, что у тебя всё в порядке с… этим. Но благотворительный секс не входил в мои планы на эту ночь. Я… не могу.
Он усмехнулся. Не колюче, как всегда было раньше, а мягко. По-настоящему. Когда нет никакой злости, а что-то совсем другое растёт в глубине. В области сердца.
— Скажу тебе больше, Грейнджер, скорее всего, это не входило в твои планы на жизнь. Впрочем, так же как и в мои, но… У судьбы извращённое чувство юмора, как видишь. Вернее, даже… чувствуешь?
Конечно, она чувствовала. Особенно сейчас, когда после его вопроса нервно заелозила на его бёдрах. О, Мерлин.
Малфой закусил нижнюю губу изнутри и закрыл глаза, шумно втягивая носом воздух. Почти проскулил, сильнее вжимаясь пальцами в её кожу.
— Замри. Пожалуйста.
Она подчинилась, чувствуя, как покрывается пятнами смущения шея. На лице уже просто не осталось места не залитого предательской краской.
— Прости.
— Все нормально, Грейнджер. Просто… Постарайся быть менее соблазнительной.
— Но я… ничего не делаю.
— Ты сидишь на моих бёдрах. Этого достаточно, поверь, — натянуто усмехнулся, надавливая ладонью на низ её поясницы и привлекая к себе. — У тебя же никогда ещё никого не было? — тёплым низким шёпотом защекотал её ухо.