Миновав ворота, Марианна зашагала легко и бодро. Дороги здесь чистили регулярно, ни снежинки, ни грязинки, хороший асфальт, плиточные пешеходные дорожки с подсветкой по краям.
Дома такие, что сразу видно – люди в них живут ох какие небедные. Заборы высокие, с железными кольями сверху, словно внутри прятались средневековые феодалы, готовые обороняться от других феодалов.
Дома за заборами однотипные. Генеральный архитектор поселка вдохновлялся неоготикой: на строениях в изобилии имелись эркеры, остроконечные крыши и нелепые башенки. Впечатление портили стеклопакеты в стрельчатых окнах, ядовито-желтая штукатурка на стенах и поганкообразные тарелки антенн. Дорого-богато, но безвкусно, вынесла вердикт Марианна.
Интересно, в каком из этих архитектурных монстров живет миллионер Аракчеев? Марианна пригляделась к номерам. Ей был нужен дом номер 17. Однако нечетный ряд оканчивался номером 15, дальше начинался лес – замечательный хвойный бор, красивый даже в такую пору.
И тут Марианна пригляделась и увидела за сосенками забор – солидный, из старого потемневшего кирпича. А на заборе белел элегантный кругляшок с заветным номером 17.
Марианна прошла мимо осевших от оттепели сугробов (удивительно, снег белый даже ранней весной, не черный, как в городе) и попала к каменной арке, в которой прятались чугунные ажурные ворота невероятной красоты. Ворота были открыты. Миллионер Аракчеев излишней подозрительностью не страдал. Заходите, гости дорогие, берите, что хотите.
Марианна толкнула рукой холодный и мокрый чугун, створка скрипнула зловеще, как бывает в фильмах ужасов, когда героиня входит в дом с привидениями.
Дорожка продолжалась за воротами, петляла между сосен, вела вглубь мрачного бора. «Кто строит дома посреди леса?» – подивилась Марианна. Странный он какой-то, этот миллионер Петр Аракчеев. Может, маньяк? Или так любит собирать грибы, что решил поселиться поближе к местам их обитания?
Однако скоро сосны поредели и остались позади, дорожка покружилась между облепленных снегом кустов, вывела на липовую аллею, в конце которой открылось пространство двора и замаячила громада дома.
Марианна встала как вкопанная.
Дом поразил ее в самое сердце.
Не новострой, не типовая поделка! Перед ней красовалась настоящая помещичья усадьба. Мощная и величественная, классического стиля. Двухэтажный корпус и флигели стоят на добротном каменном основании, выкрашены в приятный салатовый цвет. Наличники белые, с резными вазами и венками. Девятнадцатый век, без шуток! Из строгой треугольной крыши торчат трубы, из одной идет дым.
Вполне вероятно, что именно в этом доме жил аристократический предок миллионера Аракчеева. В советские времена здесь был санаторий или Дом культуры. А потом, как сейчас водится среди скоробогатеев, Аракчеев выкупил родовое гнездо. Поди, теперь смотрит на своих соседей свысока, как самый феодалистый феодал.
Марианна почесала ручкой зонтика затылок, философски пожала плечами – какое ей дело до миллионерских причуд? И вообще, хватит относиться к Аракчееву с предубеждением. Он не виноват, что богач, и что его пра-пра...и т.д.-дедушка пользовался плохой репутацией.
Она зашагала к крыльцу, осматривая просторный участок вокруг усадьбы. Летом тут должно быть мило, отличное место для отдыха и безделья. Но сейчас, в переходный сезон, когда кругом – ноздреватый наст, похожий на старое одеяло, а на голых кустах нахлобучены снежные шапки, сложно судить о красотах природы.
Справа от дома виднелась идеально чистая подъездная дорога для автомобиля. Слева – плотно сбитые сугробы, между ними протоптаны узенькие дорожки, словно обитатели дома на прогулки выбирались украдкой и ненадолго. Одна тропинка вела к заледенелым качелям. Они уныло поскрипывали, тревожимые восточным ветром.
Марианна решила, что насмотрелась достаточно, поднялась по скользкому крыльцу, чуть не упала. На разъезжающихся ногах добралась до двери и храбро нажала кнопку звонка.
Вдалеке разлилась сказочная трель. «Чайковский, марш из “Щелкунчика”», со знанием дела отметила Марианна. Что ж, вкус у господина Аракчеева неплохой.
Дверь распахнулась, на пороге показалась высокая, фигуристая дама неопределенных лет.
– Вы репетитор? – сурово поинтересовалась дама звучным – нет, скорее зычным голосом. – Представьтесь, пожалуйста.
Марианна произнесла свое имя, подавляя желание встать по стойке смирно.
– Заходите, мы вас ждем, – приказала дама.
Марианна вошла в дом и попала в просторную прихожую. Ее охватила робость, потому что прихожая была очень чистая, с белым ковриком на белом паркете, пуфиками, обтянутыми белой кожей, и невидимыми светильниками в высоком потолке.
Дама, стоявшая среди этого белоснежного великолепия, помимо строгого голоса, обладала повадками императрицы. В юности она была эффектной блондинкой, и очень хотела пронести этот эффект сквозь года. Увы, перестаралась.
Кожа на ее скуластом лице была гладкая и упругая, как резина. Рот хищный, алые губы сложены в любезную улыбку с оттенком превосходства. Брови тонко выщипанные, заштрихованные коричневым карандашом. Пепельная челка лежит ровной полосой над бровями, на висках и шее ниспадают длинные локоны.
Вряд ли дама хотела добиться сходства со знаменитым клоуном Куклачевым, но тем не менее она могла быть его двойником женского пола.
Одета она была, словно собиралась в театр: в сером платье с кружевными рукавами, на шее жемчуга, на ногах лакированные лодочки сорок пятого размера.
– Меня зовут Валентина Андреевна, я у Петра Аркадьевича служу экономкой, – последнее слово дама выговорила со вкусом. Наверное, это была почетная должность и Валентине Андреевне очень нравилось ее занимать.
Экономка осмотрела Марианну с ног до головы, ее выщипанные брови поднялись.
– Где вы так испачкали обувь?
– У вас в поселке грязь, – начала оправдываться Марианна, как всегда делала перед людьми, имеющими над ней хоть какую-то власть. Во власти экономки было пустить ее к миллионеру Аракчееву в грязной обуви, или же выгнать прочь, к собакам, на мороз.
– Вы шли через поселок? – поразилась экономка. — С автобусной остановки? Но почему же не наняли такси?
Марианна пожала плечами и промямлила:
– Так получилось.
– Вам придется разуться, хотя это у нас и не принято. Этот русский обычай – снимать обувь у входа – ужасно вульгарный! Я дам вам гостевые тапочки, – смилостивилась дама. – Пальто можете оставить здесь.
Марианна сделала как велено. Стянула сапоги, заляпав грязью белоснежный коврик (экономка Валентина страдальчески поморщилась), сняла пальто, шапочку.
Хотела поправить волосы перед зеркалом – прядки опять выскользнули и торчали во все стороны – но Валентина не дала ей времени прихорашиваться. Она пошла вглубь дома и поманила гостью за собой.
Марианна только и успела подхватить сумку и зонтик и побежала следом, шлепая тапочками. Они были ей не по размеру и сваливались с ног.
– Петр Аркадьевич ждет вас в гостевой приемной, – пояснила дама на ходу.
О боже, у него есть гостевая приемная! Что за зверь такой – гостевая приемная? И наверное, еще есть библиотека, пуншевая, курительная, бильярдная, сауна, игровая… что там еще бывает в таких домах? Кладовая для призов, полученных на яхтенных гонках? Людская для прислуги?
Легко верилось, что у Петра Аркадьевича могли иметься все эти комнаты и разные другие. Потому что его дом был настоящей барской усадьбой – если исключить вполне современную прихожую.
Здесь были деревянные полы со скрипом, часы с маятником и кукушкой, на высоченных потолках – лепнина. За стеклами готических буфетов белели фарфоровые статуэтки. В просторной зале, что мелькнула в арочном проеме, блестела туша рояля. Натертый паркет так и манил разбежаться и прокатиться на пятках, как по льду. Или пройтись в менуэте в паре с учтивым кавалером.
Однако Марианне мерещилось, будто она оказалась в музее. Пахло бытовой химией и дорогим французским ароматизатором воздуха. Антиквариат имел подозрительно стерильный вид. Стулья с ажурными спинками стояли строго в ряд. На скатертях и кружевных салфеточках ни морщинки. Того и гляди, наткнешься на столбик с цепочкой и надписью «Трогать запрещено». Кругом торжественная тишина – чихнуть страшно.
И скоро Марианна догадалась, что старинный антураж был старательно создан руками дорогого дизайнера.
Она отчего-то обиделась. Снаружи дом был как сказочный дворец со своей историей и характером, а внутри – как глянцевая картинка. Красивая, но бездушная.
Ой, да какое мне дело, досадливо думала Марианна. Главное, чтобы занятия с ребенком проходили с пользой и удовольствием для обоих. И дали Марианне шанс не умереть с голоду до того, как она найдет постоянную работу.
Экономка Валентина повела Марианну вверх по лестнице. Марианна загляделась на перила: полированные, широкие, как детская горка. Вот бы скатиться, визжа и улюлюкая! А еще лучше, презрев законы гравитации, сесть бочком и плавненько проехаться до самого верха.
Ступеньки на лестнице были крутые, ноги у Марианны опять начали подрагивать от усталости. Она сорок минут стояла и подпрыгивала в автобусе, потом карабкалась по сугробам и форсировала лужи, и теперь мечтала сесть и забыть о пешем передвижении хотя бы ненадолго.
На втором этаже дореволюционный антураж закончился. Здесь все было модно-минималистичное и бежево-серое, со вставками из дерева, которые напоминали о близости дома к природе.
Марианна обозвала этот стиль «Дизайнер устал». Устал, и больше не хочет напрягать фантазию. Но, в принципе, результат сочетался с музейными интерьерами дома. В музеях ведь тоже есть скучные подсобные помещения...
Догадываясь, что через миг произойдет встреча с возможным работодателем, Марианна быстро пошарила в сумке, достала и нацепила очки.
Гостевая приемная оказалась просторным кабинетом с деревянными балками под потолком, книжными шкафами, черной панелью телевизора на стене и круглым столом.
За столом сидел и с деловым видом изучал экран ноутбука относительно молодой, элегантный мужчина. Миллионер Аракчеев собственной персоной, поняла Марианна.
8
Несмотря на то, что миллионер был у себя дома, а не на собрании совета директоров, он был одет с иголочки: в строгой однотонной рубашке и кашемировом пуловере. И при галстуке. На ногах под столом, надо полагать, брюки со стрелочками и ботинки-оксфорды. Уж точно не треники с вытянутыми коленками и не растоптанные тапочки.
– Петруша, к тебе… – возвестила экономка, тут же кашлянула и поправилась: – Петр Аркадьевич, к вам девушка. На вакансию учительницы.
Марианна глянула на экономку с любопытством. Петруша, вот как? Он ее родственник? По возрасту она ему в старшие сестры годится. Хотя кто ее знает, с этими силиконовыми губами и щеками. Может, она его прабабушка.
– Спасибо, теть-Валь… кхм, Валентина, – сказал Петруша Аркадьевич строгим, звучным голосом, в котором звучала нотка неудовольствия из-за оговорки. Экономка тетя Валя, сочтя свою миссию выполненной, ушла.
Хозяин дома встал (его нижняя часть действительно была облечена в брюки и оксфорды) и, шагнув навстречу, окинул Марианну придирчивым и довольно недобрым взглядом.
Марианна тоже посмотрела на него и ее немедленно бросило в жар.
Миллионер Аракчеев оказался среднего роста, стройным, по-мужски привлекательным. Внешность запоминающаяся, чуточку старомодная, как у актеров из советских фильмов, которые так любит ее бабушка.
Не глянцевый красавец – лицо слишком худое. Даже, пожалуй, костлявое. Но черты правильные. Прямой нос, ямочка на угловатом подбородке, брови с выразительным изломом. На лоб косо падает прядь русых волос.
Ему бы в этих старых фильмах мужественного летчика играть или заполярного капитана. Нет, скорее, следователя милиции или разведчика. Или даже белогвардейца или гестаповца, к которому привели на допрос партизанку.
Потому что видна порода. Голубая кровь, белая кость и прочие чудеса аристократической анатомии. Глаза – немигающие, светлые, будто из зеленоватого бутылочного стекла, – смотрят цепко и холодно.
Так вот ты какой, однофамилец или потомок сатрапа Аракчеева.
Марианна сильно смутилась под его изучающим взглядом.
– Здравствуйте, – скороговоркой проговорила она. – Меня зовут Марианна Георгиевна Попова. Меня направили к вам…
– Из языкового центра «Лингва Плюс», знаю, – прервал ее Петр Аркадьевич и придирчивым тоном поинтересовался: – Вы лучше объясните, Марианна Георгиевна, с какой целью вы носите зонт в марте? Уж простите мое любопытство. Дожди в наших северных широтах начинаются не раньше апреля. И почему вы не оставили зонт в прихожей?
Марианна потрясенно уставилась на свою руку. В ней действительно был зажат подобранный зонт! Она так растерялась от встречи с экономкой, и от интерьера, что на автомате прихватила свою помоечную добычу и принесла в кабинет Петра Аркадьевича.
– Ой, – сказала она растерянно.
Петр Аракчеев иронично преломил бровь.
– Я случайно, – оправдалась Марианна голосом пятилетней девочки. Она и чувствовала себя такой, и ей было очень стыдно.
Петр Аракчеев излучал ауру начальственного превосходства, от которой у Марианны в груди появлялся трусливый, зябкий холодок.
Но Петр Аракчеев вызывал у нее и другие, очень тревожащие ее чувства.
Она впервые видела мужчину, на котором как будто стоял знак качества. А за спиной маячили родословная и сертификат соответствия высшему стандарту.
Элегантность и мужественность во всем. Лоск, барская порода! Ее словно разряд молнии прошивал, когда она встречалась с ним глазами. И его голос, мамма мия! От коньячных ноток у Марианны становилось щекотно в позвоночнике.
Однако он произносил своим приятным баритоном весьма неприятные вещи.
– Мне знаком этот зонт. С ним ходила бабушка нашего поселкового охранника Василия. Как этот раритет к вам попал?
– Я подобрала его возле мусорного контейнера, – призналась Марианна на одном духу – как в омут сиганула.
Все равно спасения нет. Петр Аркадьевич наверняка решил, что кандидатка в репетиторы – непроходимая дура или воровка зонтиков.
– И с какой целью вы это сделали? – продолжился допрос.
И тут Марианне показалось, что на лице Петра Аркадьевича мелькнула… нет, не улыбка. И даже не тень улыбки. Но определенно что-то такое мелькнуло. Предчувствие улыбки? Призрак улыбки?
Да нет, померещилось. Потому что его выразительные аристократические губы были неодобрительно поджаты.
– Я взяла его отгонять собак. У вас по Лопухово бродят дикие псы. Они меня преследовали. Белый, черный и рыжий.
Петр Аркадьевич наморщил высокий лоб, подумал и сообщил:
– Это Чип, Дейл и Рокфор. У них есть хозяин, местный ветеринар. Они старые, безобидные и дружелюбные. Садитесь, Марианна Георгиевна, поговорим. Зонтик поставьте в углу.
Он барским жестом указал на неудобный стул, дождался, пока Марианна сядет, сам занял кресло напротив и безапелляционно потребовал:
– Предъявите ваши характеристики и рекомендации, пожалуйста.
Марианна шлепнула на стол саквояж. Изрядно забрызганный грязью. Глаза Петра Аркадьевича на миг расширились, и он инстинктивно отшатнулся.
Марианна стыдливо сдернула ковровое чудо со стола, выудила прозрачную папку и чуть не охнула. Край папки оказался пожеванным и мокрым. Настырная псина добралась до нее.
Петр Аркадьевич коснулся было папки, но тут же отдернул руку и изумленно заметил:
– Почему бумаги липкие? Чем они у вас испачканы?
– Собачьими слюнями, – любезно просветила его Марианна. – Видите, эти ваши Чип и Дейл не такие уж безобидные. Один из них залез мордой в сумку и съел мои рекомендации.
Петр Аркадьевич вынул из кармана белоснежный платок, брезгливо вытер пальцы и выбросил платок в корзину для бумаг.
– И как прикажете ознакомиться с вашим резюме, когда оно в таком состоянии?
– А вы меня спрашивайте, я вам все расскажу, – посоветовала Марианна. – Знаете, рекомендации – это старомодный и устарелый обычай. Они все равно не отражают сути человека. А в резюме можно наплести с три короба. Из личной беседы узнаешь гораздо больше.
Марианна поражалась себе. На нее нашел бунтарский кураж. Взыграл подростковый дух противоречия. Все равно понятно, что места ей не видать, как своих ушей! Вон как этот барин на нее смотрит – как на ненормальную! Только время зря потеряла.