И это тупость была словно еще один ушат грязи на голову.
Успела закрыться, но этот кобель даже и не пытался соваться ко мне.
Все сразу встало на свои места. И эти его задержки и все, а еще, я ведь себе все представляла иначе. Бешеную страсть как минимум. Ведь столько сдерживался. А оказывается, нихрена и не сдерживался. Кобель треклятый, чтоб у него все там отсохло!
Накинув халат, заглянула в кроватку, и заскулила. Егор спал, но вот-вот проснется, уже вошкается. И не поплакать даже. Но надо было что-то сделать, выпустить как-то пар. Но как?!
Пошарила глазами по комнате, кружевной комплект, что купила наивная идиотка и стал моей жертвой. Драла его голыми руками так, словно это Ванина нахальная морда. И себя всяко разно обласкала, за то, что сама же к этому быку осеменителю в душ залезла.
Потом смыла в унитаз остатки кружевной роскоши, смыла с лица слезы и подошла к кроватке. Егор проснулся, а увидев меня, заулыбался. Тут же отсекла все эмоции в сторону, четко понимая, что я не хочу, чтоб всякие твари лишили меня радостных моментов. Хочу помнить, как растет мой сын, а не менять эти действительно важные и дорогие сердцу моменты на то, что ранит его в клочья.
— Ничего мой хороший, мы все решим с тобой, нам дедушка поможет. Он нас поймет и отпустит. — взяла сына на ручки и душа заполнилась уже не грязью, светлой надеждой.
И даже в таком гадстве, в эту минуту я нашла хорошее. Хорошо, что мама приехать сюда не успела.
Глава 28
Иван
— Едем? — папа заглянул в кабинет с цветами наперевес, я его уже ждал.
Вынужденно короткий рабочий день за две завальных недели, чтоб съездить на могилу матери. С ее гибелью, казалось, и закончилось мое детство. Тогда четыре года назад я взялся наконец-то за голову, переехал жить к отцу, чтоб он не оставался в доме один и окунулся в работу, которая не особо волновала меня до маминой смерти. Совет отца, в котором я сильно сомневался, не мог ни во что вникнуть, но оказалось, что со скрипом вникая в дело проще забыться.
После кладбища заехали с отцом в бар, почему в бар поехали не знаю. Надо было ехать домой или возвращаться с отцом, но мне же приспичило накидаться в одиночку. Потерять маму страшно, но родители чаще уходят раньше своих детей и вроде как к этому готов в теории, а в баре я теперь запивал свой страх. Страшно было оказаться однажды на месте отца.
Видимо этот страх, который я до этого дня не замечал и не давал мне допустить чего-то серьезного. Но Ирка не спросилась, просто врезалась в душу и всё. Живи теперь и бойся, что ее вот так же однажды не станет вдруг как мамы.
И ведь они с отцом были точно, как я и Ира моя. Такие же живые, весёлые, настоящие. Всегда смеялись, дурачились, любили друг друга и радовались жизни. Отец после её гибели угас в два раза. Был лампой на сто пятьдесят ват, стал на семьдесят пять.
Я пил, пил, а мысли дурные и тревоги всё никак не отпускали. И я не смотрел по сторонам, понятия не имел, что Мила тут же ищет себе работёнку. Подкралась ко мне как хищница со спины, пока жертва, то есть я, не але совсем.
— Привет милый. — от её приторного приветствия кишки скрутило.
Тошно-тошно, даже не то слово как тошно. Словно в первый раз напиваюсь и не пошло вдруг резко.
Уж кого — кого, а Милу я сейчас точно рядом видеть не хотел. Ирку да. Выпил бы с ней, даже переживаниями своими бы поделился. Но ей нельзя, ни пить, ни переживать.
— Не до тебя. — отрезал грубо, чуть пошла вон не добавил, чтоб свалила по-быстрому, но надеялся, что и так вдуплит, не совсем дебильная.
Вроде.
— А когда будет до меня? Я соскучилась по тебе. Вижу, ты не нашёл мне замены, почему же мы расстались? — каждое слово её звучало фальшиво настолько, словно кто-то пытается выдать пластиковые камушки за бриллианты.
Откровенная лож и лицемерие.
— У тебя недостоверная информация. Это ты была заменой, только тобой заменять стоящую женщину, всё равно что лист салатный жрать вместо стейка. И до тебя уже никогда не будет. Странно что ты этого не поняла. — глянул на Милу, и задумался даже.
И что я в ней находил вообще?
Как быстро мои вкусы поменялись. Высокая, худая, от и до ухоженная блондинка уже вызывала недоумение, а не стояк.
— Никогда не говори никогда. — улыбнулась ещё так, Гитлер блядь в юбчонке.
Знал бы что эта Мила сука так меня подставит! Подлая и мерзопакостная тварь! Удушил бы гадину прям в баре. Лучше за убийство бы отсидел, чем видеть то Иркино лицо, когда из кармана моего пиджака эту херню достала. Понимал прекрасно, что она подумала, да ещё всё это после того, как сама пришла ко мне в душ. Был бы на её месте, я б себя пришиб в порыве ревности и гнева.
— Блядь! Ир это не то, что ты думаешь! — крикнул это ей вслед, хотя понимал, что звучит дерьмово.
Готов был поехать и скормить этой лярве Миле ее же трусы, только я ж ее убью к херам собачьим. А просто сесть за убийство и сеть за убийство, когда Ирка думает, что я ей изменял, разные две ситуации. И как ей доказать, что я сам впервые, как и она эти кружева увидал?!
Понятное дело, ломиться в комнату к Ире смысла сейчас не было. И не откроет, да еще ребенка напугаю. Сел под дверью, все равно она выйдет. Я ее сцапаю, и мы поговорим. Просто расскажу ей все, как было, а там ей решать. Если не поверит мне, то видно, не судьба. Не представлял свою жизнь без нее, но другого выхода сейчас не видел. Без Иркиного доверия ничего путного не выйдет, только нервы друг другу измотаем.
Сидел на полу, гипнотизировал дверную ручку, но слов не подбирал. Буду рассказывать все, как было. Пришлось просидеть на полу часа два, прежде чем я услышал такой долгожданный щелчок, дверная ручка опустилась вниз.
Подскочи с пола, а Ира не ожидала меня увидеть под дверью, отшатнулась как от чумы.
— Надо поговорить. — схватил ее за руку и потащил обратно в комнату, из которой она до этого удрала молча.
Вот уж действительно лучше бы скандал закатила и по морде мне надавала.
— О чем с тобой говорить?! Пусти меня, и документы ребенка верни, потому что я с тобой жить не стану кобель паршивый — вшивый кобель! — Ирка упиралась и разоралась как бабка на базаре.
Пусть с опозданием, но это лучше, чем если бы она просто проигнорировала мои действия. Значит, ей не все равно. Завел ее силой в комнату.
— Просто выслушаешь меня, а потом получишь документы. Не поверишь, будем договариваться, тогда как дальше, но я тебе не изменял! — сам себе не верил, что говорю это.
Как ее отпустить? Сопьюсь тогда.
— Ну конечно! А чужие труселя сами в твой карман запрыгнули, да еще после того, как тебя дома полночи не было! — прокричала она в пылу даже, можно сказать, ярости.
Закрыл дверь на всякий случай, а то отец, если еще не уехал, то точно услышит и ломиться в комнату начнет.
А Ирка меня не слушала и не слышала, что я ей сказал.
— Давай успокоимся, выдохни и послушай меня. — подпер дверь спальни спиной.
Ирка металась по комнате как загнанный в угол зверек, потом неожиданно села на край кровати.
— Говори. — глаза в пол опустила, обычно это к слезам, без них тут видно никак.
— Я тебе говорил уже, у меня мама погибла. Вчера была годовщина. Да я должен был тебе сказать, но я не хотел, чтоб ты нервничала и переживала. Мы с отцом были сначала на кладбище, потом в бар заехали. Он домой вернулся, а я там остался. Но поверь мне не до чужих трусов было уж точно! — Ирка подняла на меня свои глаза, а в них, понятное дело, слезы стоят, но еще и надежда.
— Но это же не суслик которого никто не видит…Откуда тогда? Да еще в твоем черт возьми кармане?! — по ее щекам слезы покатились, ну тут я не выдержал, у ног ее сел.
Ира позволила взять ее за руки и глаз не отводила. Было видно, хочет мне поверить все же, ждет, что я оправдаюсь.
— До тебя с девушкой я встречался, мы расстались и у меня поверь мне! Ничего с ней не было уже давно, а уж вчера тем более. Только она все не угомонится и трусы эти мне подбросила, наверняка так и рассчитывала, что ты их найдешь. Ты нашла и вот. Что дальше Ир? — замер в ожидании ее ответа, даже дышать перестал, да и Ира затаила дыхание.
Секунды тишины, в которых сердце билось словно молот о наковальню, пока она руки свои не вырвала. Все оборвалось внутри от страха, но опять же лишь на секунды какие-то, пока Ира не бросилась на мою шею. Крепко ко мне прижалась и всхлипнула.
Поверила.
Глава 29
Ирина
Увидеть Ваню под дверями комнаты было полнейшей неожиданностью для меня. Но не гнев во мне бушевал, а дикая ревность. Если два часа назад я была готова бежать из этого дома, то сейчас хотела выяснить отношения с Иваном. Понять, чего во мне нет, что он нашел в какой-то гадине. Но хотела я одного, только гордость требовала другого. Документы на сына и свободу Попугаям! И он их пообещал. Это слышать от Ивана, все равно что в холодную воду опустили. Хочет отпустить, наигрался в семью и вот так мы разойдемся сейчас как в море корабли? При этом еще и сам хочет выйти пушистым, не изменял он! Стало обидно до слез. Я уже мысленно вещи поковала и кляла себя за то, что поверила ему, а он мне изменил.
А про маму от Вани услышала и уже поверила в обратное. Не могла не поверить, это же мама! Да и Ванина осторожность подкупила меня. Он не пытался насильно меня удержать и не орал в уши свою правду, а действительно рассказывал, как было на самом деле.
И моментальная, глупая вера в его версию. Сразу строки Пушкина в голове возникли. И я обманываться рада, но не верить Ивану не смогла, очень хотелось поверить.
— Не плач Ирка. Не плач. — Ваня отодрал меня от себя и начал утирать слезы, а они все бежали и бежали.
— Не могу. Они сами. — и это было правдой, я их совсем не контролировала.
— А ты через не могу, а то я тоже сейчас заплачу. Видишь, как руки дрожат. — Ваня был так искренен и совсем не пытался сейчас скрывать свою слабость и это тоже подкупало меня.
Кое-как мы оба успокоились, даже позавтракали вместе, хотя Ваня то и дело на часы поглядывал, торопился на работу. Но как только проводила его, в голове зароились сомнения.
— Я, наверное, дура да? — спросила Ольгу, этим же днем, когда все ей рассказала.
Обязательно нужно было поделиться с кем-то, вот Ольге все и рассказала, и во время этого рассказа уже считала себя самой большой дурой, вешалкой для лапши.
— Почему дура? — удивилась Ольга.
— Потому что поверила. — пояснила Ольге ход своих мыслей, хотя уже понятно было, она меня сейчас убедит, что я не дура, или хотя бы попытается.
— Поверь мне, ты не дура. Подумаешь трусы в карман подсунули, ты этих сук ушлых просто не знаешь. И вообще, лучше поверить и ошибиться, чем не поверить и все равно ошибиться.
— Просто он отпустить меня хотел, а до этого не хотел, документы сына забрал. Вот я и думаю, может, он просто другую встретил, а тут я с ребенком. Как-то странно, в общем, все. — подозрения, сомнения только множились как грибочки после дождичка.
— Хм. Раз отпустить хотел, значит, точно любит и вот я тебе зуб даю он тебе не изменял. — уверенно заявила Ольга.
— Почему любит? Раз отпустить хотел, может, и не любит вовсе, да и вообще, не говорит он мне, что любит. По-моему, должно быть наоборот.
— Да не хочет он тебя отпускать, но готов это сделать. Представь, это ж он себе на горло наступает. Опять же мать погибла, ну погоревал мужик, напился такое бывает, а тут эта овца, бывшая подсуетилась, и трусы подкинула, могла бы помадой воротник измазать. Но это сложней, близко надо подобраться, Ир да это ж даже не засос! Это трусы! Сама ему подкинь свои попробуй, он пиджак весь день проносит и не узнать даже что твои стринги в кармане у него лежат. По-моему, все логично, и вполне объяснимо. И не факт, что эта Мила успокоится, жди еще чего вытворит.
— Ну хорошо. Ты, пожалуй, права. — свернула эту тему.
Я согласилась с доводами Ольги, хотя червячок сомнений так и точил, как говорится. Просто не хотелось тратить всю прогулку на обсуждение этой неприятной мягко сказать ситуации. Быть к тому же навязчивой и пережевывать одно по одному несколько раз.
Только для себя свернуть не получится.
До самого вечера еще несколько раз промусолила в голове эту историю. В которой Ваня то был жертвой обстоятельств, то выходил конченым подонком. И в какую историю верить? Где она правда? Кто бы пальцем ткнул, но я все же взяла себя в руки, ломать не строить. Тем более на шею к Ване я еще утром бросилась, поверила ему, а сейчас заднюю врубать совсем глупо.
Вскоре эта история отошла на черт знает какой план. Ваня был заботлив, хотя времени у него на это было немного. Познакомил меня со своим другом и мамин переезд к тому же. Как я не хотела этого избежать, но Ваня меня не особо слушал, а это был на самом деле гарант его серьезности в отношении меня. Ну кто еще станет тащить тещу в свой дом? Особенно если не любит? Правильно, только полный идиот, но точно не Иван.
Так, в заботах о Егорке, подготовке к маминому приезду и забыла про эту коварную Милу и ее нижнее белье. Всё растаяло в хороших моментах.
И сегодня мы счастливые отправились в Ваней на вокзал, встречать мою маму. Он даже взял выходной ради такого дела, а Егора оставили на тетю Катю, та с радостью, с ним нянчилась. Только Олег Егорович не смог отложить важных дел, и вообще, чем чаще я видела Ваню дома, тем реже видела Олега Егоровича. Видимо, он разгружал сына, чтоб мы могли побыть вместе и не только я занималась воспитанием Егора. Вот он минус всего, что имеют Реутовы. Им нет ни в чем отказа, они могут позволить себе любой каприз кроме полноценного отдыха. Жить есть на что, но некогда. И та неделя в Роднике была для Вани роскошью. И сейчас один день, проведенный вместе, стоил потом ему круглосуточной работы. Неудивительно что он сгреб меня так оперативно в охапку и уволок с Егором в Москву. Он просто не смог бы мотаться часто в Краснокамск.
— Как ты думаешь, не слишком ли будет, если мы твою маму с поезда и сразу в няньки к Егору? — спросил Ваня, не отрываясь от дороги.
— Даже не знаю. Об этом надо у мамы спросить, как непосредственного участника. А что ты задумал? — я уже расплылась в улыбке, остаться с Ваней наедине я бы не отказалась.
— Ничего особенного. Просто по Москве погулять, а то ты и города толком не видишь. Я бы тебе свои любимые места показал. Потом можно будет в кафе посидеть. — Ванино предложение было таким романтичным.
Погулять по любимым местам, посидеть наедине в кафе. Очень мило, особенно если учесть его охоту до меня в постели. Мог бы на эти пару часов затащить меня в номер ближайшей гостиницы, где нас в ответственный момент не прервёт внезапно проснувшийся сынок.
— Это очень даже особенно для меня. Теперь тебе придётся уговаривать маму мою согласиться на эти посиделки с внуком. Иначе я расстроюсь и съем тебе мозг чайной ложечкой. — даже представила, как это будет, зря он мне заранее сказал.
Не хотелось расстраиваться.
— Не надо мой мозг есть Пчёлка, я люблю тебя как раз за то, что ты его не ешь.
Я замерла. Вот так признание в любви, вылетело у Вани неосознанно. Он и не заметил, а у меня ладошки вспотели. Так ждала этого и вот. А самое смешное и глупое то, что при ожидании признания, я сама Ване не говорила, что люблю его. Боялась не услышать ответного, а что-то вроде " Я знаю" или просто неуютного молчания получить.
— Ладно не буду. — ответила осипшим враз голосом, а что люблю его тоже так и не сказала.
Время есть, скажу позже. Может, в одном из его любимых мест.
На Ярославский вокзал мы приехали немного раньше, потому что выезжали из дома с учетом пробок, в которых почти и не стояли. До прибытия маминого поезда оставалось целых двадцать минут, и Ваня предложил прогуляться вокруг здания вокзала. Оно действительно было очень красивое, в мой приезд я на него не обратила ни малейшего внимания.
Мы медленно шли по дорожке и глазели на причудливый, мультяшный фасад здания, пока Ваня не отвлек меня.
— На Пчелка тебе подарочек. — он протянул мне большую монету с изображением вокзала и архитектором Шехтелем.