Диана комфортно устроилась на диване, оперевшись спиной о мягкую белую кожу и медленно потягивала гранатовый сок. Бардовая жидкость в зелёном стакане. Цвета не сочетались, и через стекло насыщенный красный цвет казался ядовито-черным. Но, зелёные стаканы были её любимыми, а всё вызывающее и нестандартное, пусть даже красный сок под стеклянной зелёной призмой всегда приводили девушку в восторг.
Задёрнутые шторы создавали в гостиной ранние сумерки. Темнота всегда прибавляла ей сил, словно сливалась с демонической внутренней сущностью, перетекала в кровь и обостряла инстинкты. "Пожалуй, признавала Диана, -темноту она всегда предпочитала свету", даже в далеком полузабытом детстве, когда в её душе над демоном преобладала человечность.
Внутри, несмотря на видимую безмятежность, то и дело проскальзывала тревога. До брата было не дозвониться, а это так на него не похоже, не отвечать на её вызов. Диана допила последние капли сока, облизнув испачканные терпкой сладостью губы, затем поднялась с дивана, чтобы набрать Дамиану ещё раз.
"Чем он так занят, когда мне так нужен? Ох, чёрт! Почему абонент не доступен? Что же случилось? Плохи дела, нутром чувствовала. Положив телефон обратно в чехол, оставила его лежать на виду, на краешке журнального столика и нетерпеливо стала обходить квартиру. Собственное беспокойство не давало ей думать логически. И когда Диана подошла, наверное, в сотый раз к балконной двери, девушку осенило: что-то грядёт. Что-то связанное с Кириллом и как она раньше этого не поняла. Диане хотелось с досады хлопнуть себя по лбу. Необходимо было действовать деликатно, и в то же время без промедления, чтобы всё не испортить, поэтому совет Дамиана, даже если придётся выслушивать гору нравоучений от ехидного самовлюблённого брата, нужен ей , ой как сильно нужен ей. "Позвони же мне Дамиан, прошу тебя, брат позвони, пожалуйста", она присела на ковёр и рассеянно поглаживала пальцами ковровый пушистый ворс посылала, мысленные сообщения брату . Но, все без толку. Ответа не было, только перед её мысленным взором глухая, ментальная в своём молчаливом безмолвии, равнодушная ко всем мольбам стена.
Дома, в который раз никого. " Неужели, матери полегчало, и она отправилась, хотя бы даже на улицу? - " Подумал Кирилл, понимая, что так и есть, увидев прикреплённую магнитиком к холодильнику записку. Широкий и размашистый материнский почерк сообщил пареньку, что отец вернётся поздно, а мать поехала с подругой в сосновый бор. "Мне лучше сынок. Правда, лучше. Не беспокойся, родной". Заканчивались строки.
Пол девятого, самое время поужинать, решил Кирилл, ощущая голодные позывы, урчащего зверем желудка.
В холодильнике, благодаря стараниям хозяйки-матери, еды было навалом. Оставалось только разогреть. Тушёная картошка с мясом. Борщ. Пампушки. Салат из огурцов и помидор. А на десерт мамин знаменитый черничный пирог. Мм. Пальчики оближешь.
Пока Кирилл сервировал стол и разогревал борщ и картошку в микроволновке, мельком глянул на телефон. А там множество пропущенных сообщений. Одногруппники. Поклонники. Незнакомые номера. А что им, далёким от его личных проблем и рухнувшего в одночасье мира, как всё объяснить в двух словах, и стоит ли вообще что-то объяснять, парень ещё не решил. Всё равно ничего не изменишь. Сегодня Кириллу хотелось покоя и тишины. Он поел, стараясь ни о чём не думать, чтобы не вспугнуть аппетит.
В комнате тишина, прохлада и сумрак, оттого что Кирилл шторы с утра забыл отвесить. Романцевич подвинул к столу компьютерный чёрный стул и сел, удобно вытягивая вперёд ноги. Из стопки конспектов на полке, выбрал один. Стал читать. Резкий порыв ветра открыл нараспашку форточку, наполнив квартиру цветочным ароматом. Цветы после смерти Оксаны Кирилл разлюбил, поэтому встал со стула и подошёл к окну, намереваясь плотно закрыть его, чтобы наверняка и никакой порыв ветра не смог бы отвлечь паренька от занятий. Шторы мешали, и Кирилл слегка оттянул их в сторону, медленно и рассеянно глядя на лежащие внизу неестественно маленькие деревья и гаражи. Резкое карканье, злобное, протяжное ударило, словно хлыстом по ушам. "Твою ж мать. Откуда столько ворон. Минуту назад их здесь не было?" Тревога наполнила его тело , ощущением холодного льда прилипшего к позвоночнику. Он закрыл окно, не отрывая взгляда от стаи воронья. Автоматически завесил штору. Затем, включил настольную лампу. Тревога не уходила, но парень заставил себя сосредоточиться на учебе. А на задворках сознания вертелась, ускользающая, но объясняющая происходящее мысль.
Два с половиной часа пролетели для Кирилла незаметно. И вот уже глубокая ночь. Решение пришло внезапно, и парень написал эсэмеску, которую разослал всем кого знал и всем, кто часто приходил на его концерты.
Старый подземный переход, напротив лифтового завода. Место в такое время безлюдное и глухое, даже на близлежайшей кольцевой, пусть и широкой. Здесь редко после десяти колесили автомобилисты, лишь фуры утрамбовывали её гудрон. Кирилл вздохнул, встал и повертел шеей. Полегчало. Стоило только подумать и представить, как он возьмет гитару в руки и начнёт петь, от предвкушения этого таинства его буквально лихорадило.
Мир замирал, чтобы горести могли уйти, а впереди, у Кирилла лишь , ночь, слушатели и его верная гитара.
Едва ощутимая воздушная дрожь, словно касанье крыльев бабочки махаона по коже и Диана, поняла, что больше в комнате она не одна. Порывистый ветер взметнул на миг шторы, и она обернулась, задавая вопрос:
- Ты как всегда неожиданно?
Дамиан улыбнулся, выгибая тонкую бровь.
- У меня для тебя новости. Бала не будет, а король кое-что поручил лично мне,- прозвучало самодовольно.- Впрочем, это тебя никоем образом не касается, но в городе появились охотники. И может, ты объяснишь мне,- впился в глаза сестры пристальным напряжённым взглядом,- что, чёрт возьми, привлекло их сюда?! Так близко к твоей добыче!
Диана с трудом отвела взгляд и отрицательно помотала головой. Затем, снова посмотрела ему в глаза.
Сегодня Дамиан был вооружён до зубов. И пистолет, покоящийся в кобуре явно побывал в деле. Резкий запах пороха раздражал ноздри. Множественные вопросы крутились бешеным колесом в её голове. Хотелось спросить, чтобы узнать известные братцу подробности и в тоже время как объяснить ему всё. Этому лишённому человеческих слабостей демону. Ей оставалось только надеяться на его оставшиеся в душе братские чувства.
-Так и знал что ты не в курсе. Да и слабая ты, чтобы рассказать мне всё без прикрас, глядя в глаза. Чем ты только занимаешься целыми днями, явно просираешь время в пустую. И не говори,- брат прижал палец к её губам,- и так знаю что ты только и способна разве что на секс и мелкие пакости, да сестра?
- Рассказывай, ты же знаешь, что происходит, не мучай больше, - спокойно ответила Диана, с трудом сдерживая клокотавшую в душе ярость и подступающие к горлу горькие слезы. Обида, жалкое и ненавистное человеческое чувство, а ведь брат знал и специально над ней издевался. "Ну, ничего Дамиан, ничего придёт и мой час". Думала Диана, внимательно рассматривая яркий наряд брата.
Алая, стрейчевая прилегающая к торсу рубашка. Кожаная расстегнутая куртка поверх, а длинные светлые волосы стянуты за спиной в тугой хвост. Два наплечных пистолета, о них девушке сообщила мельком замеченная кобура. И меч, больше похожий на нож в специальном чехле прячется за спиной брата, умело замаскированный в густых волосах. Из её наблюдений следовало, что дополнительное вооружение первый признак, что дела плохи.
-Я думаю, один из вольных охотников приметил твоего гитариста. По тонкому эфирному следу, мой вердикт, что их сила не хилая. Они не пешки, поэтому, будь очень осторожна сестра.
- Ты же знаешь, я часто оглядываюсь.
- Помощь нужна?- внезапно предложил брат, и это было даже приятно.
-Нет, справлюсь,- гордо ответила она, сразу же пожалев об этом, но поздно. Ей оставалось только предполагать истинные мотивы предложенной помощи. Проверка её человечности, или просто услуга с оплатой в будущем. Она покачала головой, признавая, что примет помощь брата, если только станет совсем хреново, а пока справиться сама. Он казалось, и не ждал её ответа, просто всё прочитал по лицу Дианы. И его звонкий смех, как осколок хрустальной вазы раздавленной тяжёлым каблуком еще долго звенел в ушах девушки, а её кожу остудил и растрепал волосы ветер, столь внезапный и исчезнувший мгновенно с уходом брата.
. С его уходом, спокойствие навалилось на тело Дианы, вместе с усталостью и она пошла в спальню. В голове созревал гениальный план. К чёрту усталость, на сон не было времени, план в этот момент будоражил своей внезапностью, растекаясь огненной жаждой азарта в крови, предвкушением предстоящей охоты.
Она быстро оделась, поправила макияж, наложив на губы вишнёвый блеск и добавив взгляду глубины с помощью мазка кисточкой туши. Если, её гениальный план окажется верным, то Диана сможет перехватить Кирилла первой, тогда победа окажется в её руках.
Старый лифтовый завод и до центра города далеко. Людей, как Кирилл и ожидал, не было. Всё, что ему оставалось -это перейти дорогу, миновать холм, покрытый кустами шиповника. Наверху, стоило приподнять голову, можно было увидеть рекламный плакат и само здание мебельного магазина, изредка попадались частные деревянные дома.
Подземный переход располагался прямо на стыке дороги и широкой автомагистрали. Он построен ещё в далёкие семидесятые. Переходом редко пользуются, но для Кирилла он сегодня идеальное место. И отец не узнает о намеченном концерте, да и полиция здесь редкий гость. Впрочем, как и посторонние лица.
Он пришёл за десять минут до обещанного времени разосланной в эсэмеске А, внутри перехода, что удивило его - толпа. Человек пятьдесят. И это минимум. На мужчине в сером свитере и джинсах он сбился со счета.
"Интересно, где буду играть?" Свободного места было так мало, что едва хватало, чтобы развернуться. Кирилл постоял, подумал, оглянулся и вскоре пришедшие поклонники, поняв, в чём дело, расступились, выделив ему скромный участок. Которого как раз хватало, на то чтобы пареньку разместиться с гитарой.
В этом подземном переходе, сколько Романцевич себя помнил, редко когда что-либо менялось. Вот и теперь, его взору предстали поблекшие стены в разводах от постоянной сырости и протекающих сюда с дырявого потолка капель дождя. Граффити въелись в стены, и вызывающие надписи всегда бросались в глаза, а ко всему прочему, слишком низкий потолок создавал ложное тревожное угнетающее чувство, вызывая яркий образ неожиданного обрушение блоков и плит прямо ему на голову.
Лампы одинокого фонаря прикреплённого к стене, крепко закрыты решёткой, своеобразная мера борьбы с любителями выкручивать лампочки. Тусклое освещение сужало и без того малый обзор, а покрытый выбоинами и мелкими трещинами пол, не давал принять удобное стоячее положение. Романцевич хорошо помнил насколько часто здесь глухой ночью бегают крысы, а резкий запах мочи не мог выветриться, какая бы пора года не стояла на дворе.
В этом подземном переходе всегда сами собой на него наплывают воспоминания: хорошие и не очень. Порой, как и сейчас парень вспомнил, сколько всего здесь повидал: тусовки нариков, потухшие взгляды проходящих в поиске ночлега бомжей, а также парочки мужиков снявших для определённой цели шлюх, решивших здесь же перепихнуться. А он тогда ещё совсем юный, либо бежал прочь, либо отводил взгляд, всё так же продолжая петь, его пальцы всегда помнили каждую струну, каждую ноту и руки Кирилла играли сами по себе.
Вздохнул, и снова Кирилл подумал, что на сегодняшний концерт нашел, самое стрёмное городское место, предполагаемо оставленное и похороненное в далёком прошлом. Но, это не важно, здесь и сейчас парню было всё равно где играть, лишь бы только играть, зная главное, что отец сюда никогда не заглянет.
Так много народу пришло сюда в такое позднее время ради него. Осознавать это было так здорово!
Концерт начался. Аккорды гитары в умелых руках паренька сложились в мелодию. Он запел и его глубокий, чувственный голос заставил всех замолчать, в миг оборвать разговоры и тихий смех, оставив лишь наполненное музыкой и голосом певца пространство маленького подземного перехода. Все пришедшие, заслушались и синхронно не сговариваясь, пленённые его голосом и мелодией, медленно покачивались, из стороны в сторону, держа в руках зажженные зажигалки. Песня закончилась и на пару мгновений снова вернулась привычная жизнь и реальность, а затем гитарист заиграл новую мелодию, погружая слушателей в мир своих грёз и фантазий.
Слова новой песни рвались из груди, жгли душу, растекались в крови одновременно и жаром и ядом, пока он, идя на поводу инстинкта, выпускал рождаемые порывом слова, как птицу из клетки на волю. Это рискованно и он знал об этом, но не мог остановиться, даже если бы захотел, настолько переполняющее его душу чувство было сильным. Слова текли сами, пальцы Кирилла наигрывали мелодию и новая песня, понеслась к зрителям, пленяя их, заставляя чувствовать каждую ноту, каждое слово, так как чувствовал и представлял он сам.