– Девушка, я обращаюсь к вам… – вывел её из забытья голос королевы. Анжелика вздрогнула, оглянулась. Они остались вдвоём. – Я не могу пока понять: вы плохо воспитаны или просто ошалели от радости. Мне не нравится ваше поведение, но я не собираюсь читать вам мораль. Вы взрослый человек и отвечаете сами за свои поступки. По вашим поступкам будут судить о других людях. Но я не могу указывать Трегиру, как следует вас воспитывать. Он ваш опекун и жених, и решает только он сам. Я вас хочу лишь попросить не позорить имя королевской семьи. У вас есть ко мне вопросы? – не дождавшись ответа от девушки, королева встала с кресла. – Завтра в девять утра у в ас экспертиза. На экспертизу вас поведёт принц. Мы с вами теперь увидимся на королевском балу или вообще не увидимся. А теперь можете быть свободны, – королева повернулась, чтобы выйти в другую дверь. Но её остановил голос Анжелики. Теперь она говорила на правильном английском языке:
–Ваше высочество… – королева обернулась. – А вы уверены, что я не принцесса? Вы в этом точно уверены?
–Вы боитесь, что если экспертиза не подтвердит вашей принадлежности к королевской семье, то вас выбросят на улицу как бездомного котёнка?
–Нет, но если не подтвердится, что я принцесса, я смогу вернуться домой? – в голосе Анжелики звучала надежда. – Я поверю в Бога, если окажется, что Трегир ошибся и что я не принцесса…
–Похоже, что Трегир прав и вы действительно принцесса, – королева посмотрела на девочку по-иному: нет, она не та, какой хочет казаться. Она несчастна и не готова смириться. – Похоже, вы действительно принцесса, – медленно повторила королева, – потому что только настоящие короли способны отказаться от трона и только люди с королевской кровью до конца в это не верят, ибо они избранны. А сотни тысяч других за маленькую толику быть приближенными к высшим мира сего готовы продать душу дьяволу… Всего хорошего.
Королева посмотрела, как закрылась дверь за девочкой. Опустилась в кресло, закрыв лицо руками. Кто-то вошёл. По шагам она поняла, что это сын. Генри опустился на ковер и сел у ног матери:
–Мама, ты плачешь? Почему ты плачешь? Тебе не нравится твоя дочь? –королева молча гладила одной рукой светлые волосы сына, такого взрослого и мудрого. А другой прижимала платок к лицу, как будто пыталась остановить слезы. А они всё текли и текли. – Поверь, она не чудовище и не монстр. Она просто несчастная девочка. Я знаю, мама. Я расскажу тебе потом, как меня встретила Анжелика. Мы будем смеяться, но это будет потом. А в тот момент, поверь, мне было страшно. Трегир живёт в постоянном тонусе: она не даёт расслабиться ни на секунду. Вот такая она, наша Агнесса. И нам постоянно приходится ей доказывать, что мы ей не враги. Крепись, мама, тебе будет, наверно, сложнее всех…
3. Экспертиза
Анжелика проснулась рано. Прошла к гардеробу, но подходящей для физкультуры одежды не нашла, пришлось натянуть джинсы. Выйти из апартаментов ей тоже не удалось. В дверях стояла охрана. Анжелика некоторое время смотрела на стражников. Зашла обратно в комнату. Критическим взглядом окинула зал.
Мэри застала принцессу за перемещением мебели.
–Вам помочь? – спросила она, недоумённо глядя на Анжелику.
–Давай… Да не смотри так на меня, я нормальная. Просто мне для гимнастики места мало. Сейчас всё сдвинем в один угол и начнём заниматься.
Анжелика с удовольствием нагружала обленившиеся за время нахождения в поезде мышцы. Пробежка, растяжка, прыжки-кувырки. Размеры гостиной комнаты позволяли это сделать. Она не видела, как в комнату вошёл Генри. Он с улыбкой посмотрел на сестру, потом достал блокнот и что-то записал.
–Анжелика, всё, заканчивай. Принимай душ и поехали, – прервал её тренировочный процесс брат.
Ехали они недолго. Дворцовый комплекс был подобен небольшому городку. На мини-машинке, какие обычно используют при игре в гольф, они переехали к другому зданию.
Запах в холле выдавал больничное предназначение этого строения.
–Генри, – Анжелика поёжилась как от холода, – я, вообще-то, не завтракала ещё. Зачем ты меня сюда привёз? Я думала, мы в столовую поедем…
–Пойдём, – Генри не выпускал руку Анжелики из своей. – Тебе же вчера сказали, что назначена повторная экспертиза.
–А что будут делать? – в голосе девушки звучала тревога.
–Не бойся, ничего страшного с тобой не сделают, – ещё вчера Трегир попросил Генри по возможности не рассказывать принцессе о предстоящем анализе крови. Она боялась уколов, и не известно, как могла отреагировать на это сообщение.
Каждый раз, когда в России Трегир брал кровь, он просто-напросто привязывал её к креслу. Она не поддавалась ни на уговоры, ни на угрозы. При виде шприца Анжелика впадала в панику и переставала соображать.
Брат, отвлекая её внимание разными вопросами относительно того, какая ей нужна спортивная форма и каким видом спорта она хочет заниматься, привёл её в исследовательский центр. Их уже ждали человек десять–пятнадцать. При виде брата и сестры мужчины слегка склонили головы, а женщины присели в реверансе.
–Добрый день, господа, – поприветствовал всех Генри. – Перед вами девушка, которая представлена господином Трегиром как похищенная двенадцать лет назад принцесса Агнесса, – при этом он указал рукой сначала на Трегира, а потом на Анжелику. После чего обратился к Анжелике: – Это члены малого королевского совета, которые будут присутствовать при проведении экспертизы.
Генри подвёл Анжелику к креслу, которое стояло около одного из столов. За столом сидел незнакомый ей врач. На столе лежали какие-то бумаги. Она успокоилась. Генри заполнил бумаги. Врач при всех задал вопросы общего характера: как зовут («Геббер Анжелика Сергеевна»), дата рождения («15 января 197… года»), есть ли аллергия на что-либо («На королевский дворец в отдельности и на Анастас в целом»), общее состояние здоровья («Не дождётесь»), как часто посещает стоматолога («Регулярно, чтобы подточить зубы поострее»), пользуется ли очками («Только когда выпью»), курит («Как паровоз»)… Трегир и Генри, прекрасно зная Анжелику, ожидали нечто подобное. Но остальные присутствующие были шокированы. Наконец бумаги заполнены, подписаны, и врач произнёс страшную фразу: «Сейчас у Вас возьмут кровь на экспертизу. Пожалуйста, пройдите к тому креслу, положите руку на подлокотник».
Анжелика оглянулась, куда показал врач, встретилась глазами с Трегиром. И в этот момент её озарила идея. Она подбежала к Трегиру:
–Трегир, ты видишь, ничего не выходит. Давай признаемся! Нас ведь простят? Правда, господа, вы же простите нас? Трегир хотел как лучше, ну кто же знал…
–А в чём, собственно говоря, дело? – слово взял высокий мужчина с круглым лицом.
–Простите нас. На самом деле я не принцесса. Трегир упустил настоящую принцессу, а меня уговорил сыграть эту роль. Надо же было кого-то везти. Он сказал, что анализы все проведены…
В помещении воцарилась тишина. Генри стоял рядом с Анжеликой и держал её за плечи. Наконец он проговорил на русском: «Ты хоть понимаешь, во что ты сейчас вляпалась?»
Седой старец обратился к Трегиру:
–Господин Трегир, потрудитесь объяснить происходящее.
–Объяснить… – Трегир вздохнул, подошёл к Анжелике. Они втроём теперь стояли в центре, а вокруг них образовался круг. – Всё очень просто. Я не знаю, что первично, а что вторично. Анжелика не хотела ехать в Анастас, она не хочет быть принцессой. Это одно. И другое: она до ужаса боится уколов. Каждый раз при взятии анализов мне приходилось действовать силой. Именно по этой причине я просил Вас сократить количество анализов.
–Что будем делать, господа?
–Простите нас и отправите меня домой, – Анжелика видела, что ей почему-то верили больше, чем Трегиру. Генри же молчал. Но ведь он ни разу не присутствовал на экспертизе.
–Думаю, что надо отложить экспертизу. Сегодня в семнадцать часов соберём экстренный королевский совет и решим. Кто за? – За были все, кроме Трегира. – Ваше величество, мы просим Вас простить нас, но девушку сейчас поместят под охрану королевской гвардии, и она будет находиться под ней до принятия решения королевским советом, – старейшина вызвал гвардию.
Анжелику, как преступника, в сопровождении четырёх охранников перевезли из одного здания в другое, поместили в какую-то маленькую комнату с окном с решёткой. Сюда же ей принесли еду.
Комнатка была маленькая, аккуратная и чистая. Здесь была кровать, стол, стул, телевизор и даже туалетная комната с душем.
Совет закончился поздно. Трегир быстрыми шагами вышел из зала.
–Трегир, подожди… Да подожди же ты, – его догнал Генри.
–Я вас слушаю, ваше величество, – тон Трегира был сухой, как хворост зимой.
Только что совет постановил посадить девушку на двухнедельный карантин. И выступал за это решение среди прочих Генри. Трегир всегда считал Генри своим другом. И вот это решение как нож в спину. Единственная уступка, которую удалось отстоять Трегиру, чтобы Анжелику перевели из комнаты для содержания под арестом в апартаменты принцессы. Правда, в этом его поддержали королева и Генри. Они сказали, что негоже девушку держать как государственного преступника. Генри настоял также, чтобы Анжелика имела возможность раз в день на два часа покидать в сопровождении охраны свои апартаменты для занятий спортом. Под временный спортзал Генри распорядился освободить одну из близлежащих к апартаментам принцессы комнат, накидать на пол маты и поставить минимальное оборудование. Королева же настояла, чтобы девушку два раза в день (утром после завтрака и вечером перед сном) выводили в оранжерею, которая летом в погожие дни и небольшой дождик оставалась без крыши. Итак, Анжелику поместили на двухнедельный карантин, во время которого её могло посещать ограниченное количество лиц. Её меню было строго оговорено. Обоснование: получить максимально чистый результат анализов для избежания ошибки.
Генри подошёл к Трегиру:
–Пойдём, мне надо с тобой поговорить.
–Простите, ваше величество, у меня много дел. Мне надо подготовить для передачи материалы до того, как меня обвинят в государственной измене, – с этими словами Трегир повернулся на каблуках и стал быстро удаляться.
Генри смотрел ему вслед. Нет, он не побежал. Он помнил урок своего отца, когда пятилетним мальчиком побежал за десятилетним Трегиром. Сейчас он уже не помнил причину ссоры: то ли Трегир забрал у него машинку, то ли он сам не захотел показывать эту машинку Трегиру. Но тогда Генри с плачем побежал за ним, и его перехватил отец: «Негоже принцу бегать за подчинёнными. Ты всегда их можешь вызвать через охрану».
Это и сделал Генри в этот раз. Вернувшись к себе, он передал чтобы к нему был доставлен великий герцог младший. Он знал, что Трегир, несмотря на обиду, не имеет права не явиться.
Трегир остановился на пороге рабочего кабинета принца. Он стоял, гордо подняв голову:
–Вы меня вызывали, ваше величество?
–Всё, Трегир, хватит, проходи, садись, – но Трегир не пошевелился. – Ты такой же упрямец, как и твоя подопечная. Успокойся уже. Я не сомневаюсь в твоей честности. Это было бы безумием привезти в страну самозванку с таким ужасным характером. Надо быть самоубийцей, чтобы такое сделать.
–Ваше величество… – начал было Трегир. Но Генри его перебил.
–Да, я поддержал королевский совет, потому что эту красавицу надо ставить на место сейчас, – Трегир с удивлением посмотрел на принца. – Она вымотала нервы тебе! Она успела достать меня! Вчера после первой же встречи плакала мать. Именно для того, чтобы эта девочка иногда думала, прежде чем делала, я и поддержал королевский совет. Послушай, Трегир, две недели роли не сыграют.
–Две недели ареста для пятнадцатилетней девочки. Мы привезли её в страну и сразу же помещаем под замок, не дав ей понять, что к чему. Это жестоко.
–Трегир, во-первых, Анжелику никто не тянул за язык представлять и тебя и себя обманщиками. Она сама на это напросилась. Во-вторых, не такое уж и плачевное её положение. У неё два часа в день прогулок и два часа в день тренировок. Итого четыре часа вне нахождения апартаментов. Хорош карантин. Кормить её будут хорошо, ты сам знаешь. Не будет разносолов, но и не хлеб и вода. Я добился, чтобы среди лиц, с которыми будет встречаться в этот период времени Анжелика, был представитель от тебя. Кого представишь?
–Лаура… – Трегир ответил, не задумываясь. Он прошёл, сел в кресло. Генри, безусловно, был прав: ставить её на место надо было сейчас и она сама напросилась на неприятности.
Прошло две недели. Как и предполагал Генри, скучать Анжелике не приходилось. В первое же утро её предупредили, что если будет хотя бы малейшее нарушение дисциплины, она будет лишена привилегий. Ей пришлось подчиниться. Нет, при желании она могла сбежать. Королевская охрана даже не предполагала, что эта девочка мастерски владела навыками борьбы. Но куда бежать без денег и документов в стране, где она никого не знает. Надо было выждать момент, когда у неё будет больше свободы, когда появятся знакомые и хотя бы немного денег в кармане.
Каждое утро приходила медсестра. Она забирала анализ мочи, а также брала пробы из носа, рта и один волос. Потом ей приносили завтрак, прогулка, час занятий: история и культура Анастаса (чего зря времени пропадать), потом спортзал, обед, свободное время, полдник, снова час занятий (обычаи Анастаса), ужин, прогулка, свободное время до утра. Перед сном медсестра приходила снова за этими же пробами.
Наконец наступил тот день, когда её опять повели на обследование. Анжелика уже мечтала о том, что всё закончится. Общаться за время карантина она могла только с преподавателями и только по теме уроков. Ей казалось, что она скоро озвереет от одиночества. В этот раз за ней пришла охрана. С братом и Трегиром она встретилась лишь на месте.
–Ну что, господин Трегир, усаживайте свою подопечную на анализ, – проговорил старейшина.
–Господин старейшина, мы же сказали, что пошутили. Ну отпустите уже меня домой. Я посидела под арестом, может, хватит… – начала было Анжелика.
–Успокойся и подчинись, – перебил её Генри. – Неужели ты ещё не поняла, что и так всё уже установлено? У тебя каждый день по два раза брали анализы. Результат крови не более чем формальность. Перестань ломать комедию.
Трегир, как заботливый отец, её уговаривал, отвлекал, развлекал. Уговаривать пришлось долго, больше часа. Она как могла пыталась сказать, что не хочет быть принцессой. Потом, устав от уговоров, Трегир о чём-то переговорил с Генри, о чём – она не поняла. Говорили они на чужом языке, по-видимому, на анастасийском. Что было дальше – она помнила смутно: её насильно положили на кушетку, привязав какими-то ремнями, чем-то задели по нервам в локтевом сгибе: рука поддалась. Дальше она помнит лишь лицо Трегира, который смотрел ей в глаза, и его голос: «Ну, ты же смелая. Всё будет хорошо. Это не страшно. Так часто бывает. Девочка, вот и всё». Потом… Потом ей что-то прилепили к руке, согнули в локте, кушетку наклонили так, что голова оказалась ниже ног. Трегира уже рядом не было. Он разговаривал о чём-то с доктором. Шум в голове постепенно затихал. Она стала разбирать слова Трегира и доктора. Сейчас ей стало второй раз плохо: её собирались осмотреть по-женски. Посещение гинеколога для неё всегда было чем-то постыдным и ужасным. Девочка, не познавшая мужчину, не допускала до своей «святыни» никого.
Она помнила, как давно, ещё в прошлой жизни, Трегир, доставив её в свой штаб, сказал, что ей необходимо сделать некоторые анализы. Кровь не брали. Тогда Трегир завёл её в медицинский кабинет и оставил там, а сам ушёл. Врач проверил зрение, измерил вес, рост, послушал лёгкие. А потом сказал, что ей надо снять трусики и сесть на ЭТО кресло. Она с полными ужаса глазами посмотрела на то кресло за ширмой, куда ей показал врач. Ей, двенадцатилетней девочке, снять трусики да ещё куда-то сесть. А врач тем временем объяснял, куда надо поставить ноги, успокаивал, что это не больно и не страшно, что она ничего не почувствует, что сейчас подойдёт медсестра и она её посмотрит. Дальше… Дальше был ужас. Она сидела на стуле не в силах пошевелиться. К ней подошла медсестра и хотела взять за руку, чтобы подвести к гинекологическому креслу. И в этот момент случилось непредвиденное. Анжелика вырвалась от медсестры. «Не трогайте! Не подходите!» – она схватила со стола врача ножницы и кричала не своим голосом… Врач и медсестра переглядывались. Анжелика замолчала. Но их неловкое движение вызвало новый приступ истерики. Она дрожала как от холода и пятилась назад, налетая и роняя предметы. Она не слышала, что ей говорили. Кто и когда позвал Трегира и Лаура – она не знала. Она лишь увидела, как на неё что-то сверху падает. Это была сетка. Потом сидела на коленях Трегира, он крепко прижимал её к себе. Лаур помогал врачу делать ей какой-то укол в руку, а Трегир всё нашёптывал на ухо, как сейчас: «Не бойся, девочка, это не страшно. Мы не причиним тебе вреда. Вот и всё, сейчас поспишь немного, успокоишься». Он поил её крепким горячим чаем. Проснулась она на кровати. Первое, что стала смотреть: на месте ли трусики. Всё было на месте. Потом пришёл Трегир: «Прости, я не знал, что ты никогда не была у женского врача. Ответь мне честно. Ты дружишь с мальчиком? Скажи, ты знаешь, что бывает между дядей и тётей? Анжелика, не молчи, иначе мне всё-таки придётся это проверить». Её снова начало трясти. Позже Трегир о чём-то разговаривал с её приёмной мамой – Махабат Тимировной. Она возмущалась. Но… В один прекрасный день мама сказала Анжелике, что им надо пойти в больницу, где врач её посмотрит. Если это не сделает врач в больнице, это сделает врач у Трегира. Тогда Анжелика впервые почувствовала то, что чувствует женщина, когда первый раз попадает к женскому врачу. Хотя врачом была молодая женщина, которая разговаривала с девочкой ласково и не причинила ей ни малейшего вреда, в душе остался неприятный осадок. Второй раз, уже перед отъездом, Трегир снова затронул эту тему с Анжеликой. Под честное слово он ей поверил, что она ещё девственна, и не стал это перепроверять. И вот во дворце её снова хотели загнать на это кресло.