Глаза Аббадона горели красным, а руки сжимались в кулаки.
— Чей ребенок?
— Айрзель? — удивился Владыка. — Я уже и не помню, кто ее мать.
— Ты понимаешь, о ком я. Ангел. Геза.
— А ангел Геза беременна? — приподнял бровь Владыка.
Глаза Аббадона потухли. Владыка просто издевался и нарывался, чтобы все-таки кулак в него попал.
— Я займу комнату в дальнем крыле замка и заберу ее туда, — выговорил Аббадон.
— Давно пора было это сделать.
— Будто ты бы позволил. Тебе же нужна благодать, и плевать на других.
— Мне нужна благодать, но если кто-то не в силах признать то, что ему кое-кто нужен, я тут ни при чем.
— Чей он? — прорычал Аббадон.
— А ты как думаешь? — скучающе спросил Владыка.
— Не подходи к моему ангелу! Геза только моя! — ткнул в него пальцем.
Нет, Владыка определенно становится добрым. За подобное он бы уже распял друга, а тут позволяет так общаться. И надо же как чувство собственника проснулось в Аббадоне, когда тот узнал, что Геза беременна. Все-таки дети меняют в жизни мужчины многое. Остается лишь надеяться, что ребенок Гезы не от Владыки.
Глава 12. И придет Ира
Геза была бледной, а когда мы дошли до спальни владыки, ее и вовсе стошнило. Хорошо, что не на пол — успели в уборную.
— Ты беременна? — спросила ее.
— Что? — она недоуменно уставилась на меня.
А я что могла сказать? Я же почувствовала в ее животе нечто, что успокаивало мою головную боль — рядом с Гезой это стало ощутимей. А других объяснений, кроме как ее беременность, у меня нет. А у меня её не будет.
Мотнула головой, отгоняя эту мысль. Чего она появилась?
— Это все нервы. Он меня накажет за то, что ты сбежала, — она криво улыбнулась.
— Я не сбегала. И не накажет он тебя. А даже если и захочет это сделать, я приму за тебя наказание, — сжала ее руку.
Гезу вывернуло еще раз.
— Анна, не бери на себя наказания. Это бессмысленно. Думай о себе. Тебе никто, кроме тебя самой, не поможет. И не держись за меня, когда в следующий раз будешь сбегать. Уходи и все, жертвенность здесь не нужна, а вот на поверхности ты нужна многим, — она обняла меня. — Прошу тебя, сердце города. Это не эгоизм, это здравый смысл.
— Но ты нужна им, пока беременна, — прижалась к ней. Как объяснить, что не могу по-другому. Приучили ближнего не бросать.
— Я разберусь, — улыбнулась она, прижимая ладонь к животу. Мать ведь всегда будет защищать своего ребенка. — Мне кажется, что те, кому удалось тебя увести, попробуют это сделать еще раз, но не сомневаюсь, что Владыка теперь тебя не отпустит…
— Пока не начнет брать благодать…— закончила за нее.
Мы обе замолчали. Геза волосами начала прикрывать почерневшие вены, а я водила по ее спине рукой.
Да кто ж меня теперь отпустит. Надо было уходить с Либией. Через вулкан. А теперь, возможно, и не удастся уйти. Разве что… Конечно! Демоны любят сделки, они же только этим и заманивают людей, чтобы те отдавали свои души за блага. Я тоже могу предложить сделку. Только Владыке нужна моя благодать, которую я не могу дать, а мне нужна свобода, которую только он и может мне предоставить.
В аду нет света, нет помощи. Есть надежда, которую душат на корню, но надежда — обман, до тех пор, пока не начинаешь действовать. Я — сама себе свет, пока в моем сердце живет доброта и те идеалы, которым я верна. Люди могут предавать себя? А ангелы? А ведь ничем не отличаются от людей. Точно также создают семьи, сражаются за свою любовь, хранят верность. Разве что есть способности и крылья. Но суть все равно остается той же — демонам нужны души.
Головная боль сошла на нет — Владыка где-то рядом.
— Комната в дальнем крыле свободна, — раздался позади голос Владыки. Мы обе повернулись к нему. А Геза вытерла рот рукавом. — Геза, переезжаешь туда сегодня же.
— Владыка, — она склонила голову.
— А что это значит? — спросила я. Бросать подругу не хотелось. А вдруг дальнее крыло — место пыток.
— Геза переходит под покровительство демона Аббадона, — пояснил Владыка. — Беременному ангелу не место в гареме.
— Владыка, прошу вас, не надо, — взмолилась Геза, в ее глазах блестели слезы. Да что с этим Аббадоном не то, что она так не хочет его видеть?
Владыка глубоко вдохнул и выдохнул. Глаза его вспыхнули красным, а Геза поежилась.
— Может, не надо мать своего ребенка отправлять к другому демону? — вставила я.
Геза сзади икнула, а Владыка склонил голову набок.
Мужчина подошел к нам, отодвинул меня в сторону и коснулся живота Гезы. Глянул ей в глаза и ухмыльнулся.
— В дальнее крыло. Живо! Второй раз приказ отдавать не буду, или Аббадон лично придет и вытащит тебя отсюда, — рявкнул он так, что я аж подпрыгнула.
Но ведь его ребенок, пусть он сам и участвует в его жизни. А то спихивает на других демонов.
— Так же нельзя, — сказала я, когда Геза выскочила из уборной и комнаты Владыки.
— Как «так»? — Владыка развалился на краю ванны, а затем притянул меня к себе.
— Я чувствовала ребенка. И у меня рядом с вами не болела голова, и когда я касалась ее живота — тоже не болела голова, — я разорвала кольцо его рук, удерживая мужчину за запястье.
— Мы одной породы с Аббадоном, — задумчиво ответил он. — У тебя рядом с ним тоже не должна болеть голова.
— Так, значит, ребенок его? — удивилась я. — Она его боится.
— Ангел мой, не лезь в это все. У Гезы было только два демона в гареме — я и Аббадон.
— Он, вообще, хороший? — нашла, что спрашивать про демона.
Владыка засмеялся.
— Серьезно? Ангел интересуется, хороший ли демон?
Я смущено отвела взгляд.
— А я хороший или плохой демон? — серьезно спросил он, хоть в черных глазах виднелись веселые искорки.
— Вы — сущее зло, — честно ответила.
— Значит, и Аббадон такой же. Досюда мы дошли вместе, рука об руку, спина к спине и так далее, — пожал плечами мужчина.
— Дошли?
— А ты думала, что я на троне с детства сидел? — он приподнял бровь. — Нет, власть в аду достигается лишь силой и борьбой. Нас было пятеро. Аббадона я знал с детства, и он остался со мной, но оставшиеся трое назвались демонскими князьями и осели в разных уголках ада, признав меня единым повелителем. У них свои виды демонов. Вот у меня, например, суккубы и инкубы, теневые демоны, вирмины, тиаматы. Это именно виды демонов. Всякие импы, твари, адские отродья живут по всему аду и подчиняются князю, на чьей территории живут.
Ого, сколько у них видов! Не то что у ангелов. Да и выглядим мы одинаково — как люди с крыльями. «Так, Анна, не отвлекаемся, пока у него хорошее настроение, надо настоять на сделке».
— То есть вы с Аббадоном — братья? И еще те трое?
— Везельвуль, Асмодей и Молох — вот они братья, Аббадон и я — нет, — он вновь притянул к себе и сжал в объятьях, проведя пальцами под лопатками. Невинное движение, но по вызывает во мне трепетное чувство.
— Я хочу сделку, — подняла голову, глядя ему в глаза.
— И какую же? — нахмурился он, явно ожидая, что мне будет интересен его рассказ о демонских князьях. Это действительно интересно, да и ему хотелось рассказать.
— Выход на поверхность, — торжествующе ответила.
— Сделку? — выдохнул Владыка, прищурившись.
Сейчас он мне скажет либо о том, что мой долг умереть — не та вещь, на которую он хочет заключать сделку, или что он не тот демон, с которым можно заключать сделки.
— Ангел мой, а что взамен? Сделка подразумевает собой многие вещи. Есть сделки на время — тебе дается благо, а через десять лет ты возвращаешься ко мне. Точнее, я приду за тобой…
Передо мной всплыла картина, подкинутая Либией, где он ломает мою статую. Я поежилась как от холода, но мужчина вновь притянул меня к себе и погладил по плечам, разгоняя кровь.
— …Есть другие сделки — баш на баш. Я тебя веду на поверхность, а ты мне что-то взамен, — его рука скользнула мне под юбку, и он начал наглаживать бедра. В его глазах виднелась та страсть, с которой он смотрел на меня, когда мы целовались на левиафане. — Но так не пойдет. Получается, что сделка с тобой ничего мне не принесет.
И в миг его касания стали какими-то неприятными. Нет, он водил все также как и всегда. Только вспыхнувший лучик надежды внутри меня погас, а с ним и весь запал к мужчине.
— Грехи не отстанут, — я убрала его руку. И вообще. Он — возможный отец ребенка. А у него их и так много. Новые заботы появятся.
— Это да, — Владыка склонился ко мне. — Но мы можем отдать тебя им. Это и будет сделкой. Смогут ли оставшиеся шесть грехов заставить тебя поддаться на их желания? Идет?
— Идет, — согласилась я, подавшись вперед, и от счастья поцеловала мужчину в губы.
А он ответил, углубляя поцелуй. Взял меня за руку и опустил к паху, где уже торчало все. Провел моей ладонью по ткани.
— Хочу тебя, мой ангел, — прошептал он. — Коснешься?
Я вмиг покраснела. Я только что — сама! — поцеловала мужчину, а он еще хочет, чтоб я что-то потрогала.
— Что?
— Член, ствол. У меня на тебя стояк непрекращающийся, — усмехнулся он. — Это мой ангел, высший комплимент женщине, когда мужчина к ней неравнодушен.
— Тогда вы неравнодушны ко всем женщинам, — ответила. Таких откровенных разговоров у меня ни с кем не было. Вряд ли бы ко мне подошел ангел на Небесах и сказал бы: «Эй, Анна, хочешь потрогать мой стояк. Смотри, это тебе комплимент».
Но дело в том, что это не левый ангел, а Владыка ада — мужчина, от которого у меня между ног становится мокро, и кто довел меня до оргазма. И ему ведь тоже надо как-то сбрасывать напряжение. А я знаю только один способ, от которого появляются дети.
— Ох, мой ангел. Поверь, остальным женщинам приходится стараться. Я уже не тот юнец, готовый бросаться на любую, — он провел ладонью по моей щеке, — мне очень хочется, чтобы ты приласкала его пальцами, или ртом. Я бы хотел войти в тебя и вбиваться долгое время, пока ты не уснешь от усталости…
— И отдам свою благодать, — хрипло ответила. Внизу живота появилась приятная тяжесть.
— Анна, ты можешь хоть на секунду перестать думать о том, что ты ангел, и побыть желанной женщиной? — его голос изменился. Стал холодным и стальным.
— Нет, не могу, — покачала головой. — Вы заделали очередного ребенка ангелу. И меня пытаетесь настроить на свою волну. Не вы должны меня искушать, а грехи.
А он искушает. Мне так страшно, что я поддамся и отдамся ему. Он же растопчет меня, как и многих ангелов. Я же видела их в гареме. И те страшные черные вены у Гезы. Я не боюсь, что стану страшной, я боюсь, что себя потеряю. Когда я читала про сердца городов — они все были будто безэмоцианальные. Они не подвергались никаким чувствам. А у меня уже целый спектр, вызванный демоном. Сопротивляюсь, но понимаю, что все равно поддамся. Мне интересно, каково это все. Я — неправильное сердце города.
— Я боюсь, — выдохнула.
— Чего именно? — голос Владыки вновь понизился. Он ни слова не сказал после моей тирады.
— Чувств. Я что-то испытываю, возбуждаюсь до дрожи в коленках. И так изнутри царапнуло, когда я узнала, что Геза беременна. Это все неправильно. Сердца города не должны испытывать чувств. Мы же беспристрастные…
Замолчала, ожидая, что со мной будут спорить, что-то доказывать. Но мужчина тоже молчал, думая о своем.
— Тебя учили быть безоэмоцианальной куклой, — ответил он, — но против себя не попрешь. Если душа жаждет чего-то, то тело ее не удержит. У тебя любопытство родилось раньше твоей скромности.
И улыбнулся. Тепло улыбнулся, одними уголками губ, без всякого скрытого ехидства или коварства, к которому я привыкла. Будто понимал, о чем я говорила.
Закрыл глаза, прижав пальцами.
— Сделка будет. Грехи согласились, — ответил он. — Ангел мой, ты будешь одна, но ты с ними справишься.
Странно было такое слышать от того, кто принял условия сделки.
— Твоя невинность не стоит того, чтобы я ждал, когда смогу взять благодать, — Владыка вновь притянул меня к себе.
Под нами вновь появилась пентаграмма, и мы перенеслись в тронный зал. Его последние слова кольнули мое сердце. Я зря раскрыла душу пред ним. Но так даже лучше. Больше посягать он не будет.
Посреди зала стоял демон в черном плаще. На голову накинут капюшон.
— Ира, — сказал Владыка, резко отпустив меня. — Бери ангела. Из ада выводить нельзя.
Демон подошел ко мне, но я не сводила взгляда с Владыки, повернувшегося ко мне спиной. Его длинные черные волосы качались из стороны в сторону, скрывая мощные мускулы, перекатывающиеся под кожей с каждым шагом.
Вспыхнула новая пентаграмма, унося меня от него.
Ира…Гнев. Гневайтесь да не согрешайте.
Глава 13. Ангел и гнев
Кажется, Владыка обиделся. Он хотел меня видеть той, кем я не являюсь. Это он живет долго, и для него моя жизнь — всего лишь мгновение. И дело не в том, что он от меня хочет, или как я на него реагирую, а в том, что из этого получится.
А сейчас гнев — грех в плаще — ведет меня по темной пещере.
Ира резко остановился.
— Ангел, мне вот просто интересно, как тебе в голову пришла мысль о сделке? — раздался низкий голос. На меня из-под капюшона смотрели красные глаза.
— Не вижу причин здесь оставаться.
— Очень интересно. А знаешь ли ты, что ты — не первый ангел-сердце города здесь?
— Нет.
Я нахмурилась. И что в этом такого? В ад могло попасть очень много ангелов. Но погодите, мы ни разу не слышали, чтобы сердца городов попадали в ад до меня.
— Ох, конечно, Владыка не будет тебе такое рассказывать. Он тебе вообще ничего не хочет рассказывать?
— Мы о таком не разговаривали, — нахмурилась.
— Правильно, ведь он от тебя только благодати хочет. Это придает ему сил.
— А что это был за ангел? Ну, до меня который.
— Это я тебе не могу сказать. Пусть Владыка расскажет. Но то сердце города мертво.
Я с ужасом уставилась на него.
— Хорошо, — прошептала. Вот только ничего хорошего нет. Значит, то сердце города так и не смогло выйти из ада.
— И тебя это нисколько не заботит? Даже то, что сейчас он проводит время с суккубом или ангелом.
— Пусть проводит, — ответила, вновь ощущая ту царапающую боль внутри.
— А как же ты? Ведь он не устоял перед твоей красотой, он захотел тебя как женщину, захотел быть с тобой. И все это променял на тех, от кого он может взять лишь физическое удовлетворение.
Я понимала, к чему клонит Ира. Он пытается прощупать меня и вывести на агрессию. Ведь гнев надо испытывать в отношении кого-то, но меня это не так сильно задевает. Да и к злу у меня нет неприязни. Владыка прав — я слишком любопытна, и это мой щит против зла. А гнев. Гнев направляет злость и агрессию. Ведь все способны злиться, кто-то больше, кто-то меньше.
— Я понимаю, к чему вы клоните, но не стоит. Я не буду таить обиду на Владыку. Он поступает так, как знает. Так лучше для него.
— Хорошо, ангел. Гневу ты не подвержена. Но испытание должна пройти, — он резко схватил и сжал мое предплечье, а я ощутила, как в меня вливается нечто темное — сила, растворяющаяся в крови.
— Познала ты, что такое похоть, ибо выставила свои желания превыше всего. Сейчас познаешь гнев, — сказал Ира, отпуская меня. — Мы — грехи, которым подвластны все: и ангелы, и демоны, и люди. Но именно люди придают нам больше всего сил. Если людей становится меньше — это сказывается на нас.
Я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя. Грудь будто сжимало тугими железными цепями, я хватала ртом воздух, пытаясь вздохнуть. Перед глазами возникла темная пелена. Махнула руками, отгоняя ее. Во мне никогда не было столько… ярости. Хотелось кричать и бить хоть что-нибудь. Успокоиться надо. Все нормально. Я никогда не чувствовала злость, и сейчас не буду. Успокоила дыхание.
— Чудесно, ангел, — Ира хлопнул в ладоши. — Ты неплохо справляешься. Что ж надо тебе устроить настоящее испытание.
Мы вновь двинулись по пещере и остановились у огромных черных ворот с пентаграммой посреди. Ира приложил руку к середине рисунка, тот загорелся алым, и ворота с громким скрежетом отворились. За ними пещера разбивалась на тоннели, в которых видны были развилки. Ира направился в первый проход, но резко развернулся, и я врезалась в него. Точнее, я врезалась во что-то материальное, но стоило протянуть руку, как она прошла сквозь воздух.