— А ты мне что скажешь? — я повернулась к слишком задумчивому эльфу.
— У меня есть одна теория, но я не уверен. Надо еще подумать.
Эрих отчетливо хмыкнул и что-то пробормотал на незнакомом мне наречии. Зато блондин его прекрасно понял, вскинувшись с очень жестким выражением лица. Я даже не успела то что среагировать — понять, кто первым запустил заклинание. Зато Саахаши очень удачно отбил оба сгустка энергии хвостом, не зря сброшенная змеелюдова кожа так ценится.
— Эрих! — кажется, осуждения в голосе вышло больше, чем я планировала, потому что он тут же среагировал.
— Что «Эрих»? Конечно, все вернулось на круги своя и Эрих больше не нужен! Запасной аэродром! Я только поверил, что все может быть хорошо, — в его голосе прозвучал такой надлом, что у меня в горле встал ком. — И тут все это…
Он бессильно развел руками. Я встала, шагая к нему, но Вальц отступил. От выражения его лица стало страшно тоскливо. Он едва шевельнул губами, но я разобрала сказанное, и вдруг сорвался с места, быстрее, чем кто-либо среагировал. Дверь уже хлопнула, когда мы пересекли зал. Я выскочила наружу:
— Эрих!
Над нами пронеслось эхо. Я метнулась к ступенькам, но эльф удержал меня на месте, не позволяя даже попытаться его догнать.
— Ты туда не пойдешь.
— Почему это?! — я почувствовала, как сознание начинает застилать мрак ярости и отчаяния одновременно.
— Я тебя не пущу, — сказано было с полной уверенностью и осознанием своих сил.
Я зарычала, повинуясь какому-то животному порыву. Когти, которые каким-то чудом отрасли на неприспособленному теле, распороли воздух буквально в паре сантиметров от лица Дженталя. Эльф легко увернулся, но во взгляде… Какая гамма эмоций была во взгляде…
— Может, и я зря вернулся в твою жизнь? — он, не дожидаясь ответа, спускается вниз.
Я пытаюсь выдавить из себя хоть звук, но даже скулежа не выходит. Я даже вдохнуть нормально не могу. Ноги подкашиваются, меня ловят одновременно Канто и Саахаши. Если сейчас еще кто-то из них уйдет, я точно не выдержу…
Пытаюсь дозваться до эльфа по связующей нас нити, но в ответ получаю одну единственную фразу, когда фигура эльфа уже скрывается за деревьями. «Я освобождаю тебя от твоих клятв». Нить рвется, отдаваясь болью где-то глубже, чем во всем теле. Потеря сознания становится благом.
В себя прихожу в спальне. От холода сводит даже мышцы лица, пытаюсь свернуться в клубок, чтобы согреться. Щелкает дверная ручка, шаги, не шелест чешуи. Пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть вошедшего, но не выходит.
— Как она? — Канто, голос узнаю сразу.
— Плохо. Это все очень ударило по ней. Слишком много переживаний. Еще отток магии этот… Знать бы, где лаборатория, было бы проще. Жаль, что она не видела ничего больше. Я аккуратно прошелся по этому воспоминанию, — последнюю фразу он произносит виноватым голосом.
— Холодно, — удается выдавить из себя это слово.
Рыжий опускается на край кровати, вглядываясь в мое лицо. От жаровни идет волна теплого воздуха, направляемая воздушником, проникает под одеяло. Становится чуть легче, но огромный айсберг внутри никуда не исчезает, как и ноющая боль в мышцах.
Саахаши обновляет обезболивающее плетение, но помогает несильно. Вид у нага вымотанный, что невольно наводит на вопрос «А сколько я тут лежу?» Канто убирает с лица непослушную прядь и отвечает на очевидное:
— Уже третий день.
Третий день… Он видит, какой эффект произвели его слова, по телу проходится еще одна волна теплого, даже горячего воздуха, а сам бывший Сайлут проскальзывает под одеяло. Неосознаваемо-привычным жестом укладываю голову на его плечо. Рыжий легко целует в висок, обнимая одной рукой.
— Я скучал по тебе, — слышу, как змеелюд деликатно покидает комнату.
— Ты не представляешь, насколько скучала я… Ты, — я фокусирую взгляд на его лице, — ты словно повзрослел за эти месяцы.
Рыжий ловит скользнувшие по лицу пальцы, целует прямо в ладонь. Он и правда словно стал старше. Даже не внешне, а внутренне. Вот жизнь и показала, на кого точно можно положиться. Хотя, должна признать, я считала его самым слабым из своего гарема. Духом слабым, а вот тут…
— В лесу невольно взрослеешь.
— Почему ты остался со мной?
— Я делал свой выбор с открытыми глазами. Эрих сделал выбор еще ребенком, и, скажу может не самую приятную вещь, но внутри он так и остался ребенком, у которого отобрали игрушку. Дженталь… Джент — только не говори ему — все еще воспринимает мир вокруг через устои своего народа.
— Это я уже заметила… Хотя он еще долго прогибался…
— Ошейник его прогибал, Элина, ошейник…
Слышать такое было больно. Получалось, что мы все сделали выбор в пользу тех образов, которые себе придумали. А сейчас столкнулись с реальностью. Тяжело вздыхаю, прижимаясь к теплому боку еще крепче. Пальцы сами начинают перебирать коротко остриженные, но уже начавшие отрастать, рыжие кудри. Канто фырчит как кот, когда особенно длинный завиток оказывается на лице.
— А про себя что скажешь?
— А я делал выбор с открытыми глазами: у меня был опыт общения с твоей прежней личностью, у меня был опыт жизни под ошейником, я знаю, что из себя представляют Тэаррские женщины. Я знал, что от тебя ждать и был к этому готов. И у меня нет неоправданных ожиданий, чтобы тебя за них винить.
Я всхлипнула, пряча лицо. Канто ничего не стал говорить, просто крепче обнял, гладя по спине и волосам. Только сейчас до меня дошло, какое сокровище мне досталось. А чужие ожидания… Что же, я не мешок золота, чтобы всем нравиться да и гордость у меня тоже есть. Бегать я за ними не буду. Всхлип вышел уже решительным, рыжий хмыкнул.
— Боевой сурок…
— Почему сурок-то? — я даже рыдать перестала от недоумения.
— Потому что мелкая, тощая, боевая и жутко умильная.
После такой фразы рыдать уже не получалось. Парень воспользовался этим, удобнее устраивая меня и пригоняя еще одну волну теплого воздуха. Тело расслабилось, начиная, наконец, отогреваться, но спать не хотелось совершенно. Я просто рассеянно скользила пальцами по выступающим ребрам, по впалому животу. Все-таки жизнь в лесу никому не идет на пользу. Рыжий сонно щурил глаза, то и дело вздрагивая и стряхивая дрему.
— Спи, мой хороший, спи, если хочешь.
— Тебе самой бы отдыхать… А вообще, — он сделал паузу. — Я боюсь, что если я закрою глаза — ты исчезнешь снова. Или с тобой что-то случится. Знаешь, как мы с Саахаши перепугались, когда ты упала там, на крыльце? Вот ты себя как сейчас ощущаешь?
— Больной и разбитой, — признаюсь честно.
— А это еще с учетом литров влитых зелий и кучи разряженных накопителей из местных подвалов. Зато нам удалось обрубить отток энергии в непонятном направлении, после этого ты хоть понемногу восстанавливаться начала. Еще и переход между мирами и телами этот…
Я слабо улыбнулась и принялась рассказывать Канто про пережитое за это время, раз уж раньше до этого не дошло. Он не перебивал, только иногда уточнял и все время накручивал одну-единственную оставшуюся длинной прядь на виске, терзавшую мое чувство прекрасного.
— Давай ее отстрижем, а? Чтобы было ровно.
— У меня есть другая идея… Должно получиться, хотя я на таком объеме это заклинание не отрабатывал…
Рыжий взял из прикроватной тумбочки обломок серебряного ножа, который я нашла буквально в первую же ночь и на всякий случай оставила под рукой. Быстро подровнял прядь до общей длины, а потом нож завис в воздухе и начал течь, перетекая в форму, напоминающую не то медальон, не то что-то подобное. Прядь свернулась в аккуратное колечко и легла внутрь. Тонкие серебристые половинки спаялись бесшовно.
Канто утер пот со лба подрагивающими руками. Надел украшение мне на шею:
— Я всегда буду рядом.
Глава 8
— Да сколько можно…
— Пей, мы снова вернулись в привычный ритм, да? Саахаши тебя лечит, а ты потом все его усилия демону под хвост? И завтрак доедай, а то совсем отощаешь.
— Наседки-то… Где я отощаю? Если я буду есть еще больше, у меня грудь в платье не влезет! — звучит абсурдно, но я была той самой «ведьмой», у которой вес не набирается, только грудь и зад растут.
Эта баталия продолжалась уже третий день и, честное слово, я уже сама была готова сбежать в лес. Как-то раньше я такой гипер-опеки не ощущала. Возможно, просто эльф и дракон как-то сдерживали пыл этих двоих. Возможно, сказалась моя «смерть». Кстати, о смерти…
— Нам есть на чем покинуть планету?
— Корабль на ходу. Что-то случилось? — змеелюд поставил передо мной еще один флакон.
— Нам надо вернуться на Рани. Мне… мне надо поговорить с Ллахэ. Нужна его помощь.
Змей только понятливо кивнул, Канто чуть нахмурился, но ничего не сказал. Зато напряжением от него повеяло явственно. Протягиваю к нему руку и крепко сжимаю пальцы, замирая на какое-то время. Рыжий расслабляется, выдыхает, даже улыбается в ответ, перетаскивая мою несопротивляющуюся тушку на колени.
Сидеть на ногах отощавшего за время жизни в лесу парня не очень удобно, но физический дискомфорт с лихвой окупается тем чувством покоя, которое меня накрывает. Он мягко гладит меня по спине, перебирает волосы, вьющиеся от утренней сырости, еле ощутимо целует в шею.
— Уверена, что тебе нужен этот некрос? Не пойми меня неправильно, но твой опыт близкого с ним общения заканчивался… плачевно.
— Мне нужно вернуть Кея, — касаюсь губами виска, — а для этого мне нужен некрос. Тем более, сидящий на источнике. Где мы еще такого найдем?
Он грустно улыбается в ответ и кивает. Пожалуй, Кей для него весомый аргумент — дракон был его другом, хотя и начинали они дружить изначально «против». Против Дженталя. И только позже, значительно позже он смог примириться с эльфом, хотя какое-то напряжение все равно оставалось.
Опускаю голову на его плечо, невольно задумываясь о том, как сложилась бы наша жизнь, не перекрой тогда Элине Вальц память ее собственная мать. Купила бы она Дженталя? Встретилась ли с Канто? Заняла ли я ее место? Думала и не могла найти однозначного ответа. Да и важно ли это сейчас?
Рыжий явно почувствовал мое настроение, как делал всегда — мягко и ненавязчиво перетянул внимание на себя, запустив едва теплые пальцы в вырез юбки. Чтобы отвлечься хватило одного прикосновения к обратной стороне колена:
— Канто, щекотно!
Он усмехнулся, но щекотать не перестал. Я попыталась увернуться, но держали меня крепко, поэтому скоро я уже хохотала в голос, изредка поскуливая, под по-отечески довольной усмешкой Саахаши.
Рыжий встал со стула, не спуская меня с рук. Змеелюд кивнул, но чему — я так и не поняла, все еще издавая редкие смешки. Когда меня вынесли наружу, все прояснилось. Оказывается, наг успел за это время перегнать транспорт, в который меня и погрузили — змей не любил откладывать срочные дела и растягивать приготовления. Я в последний раз бросила взгляд на лес. Возможно мне показалось, но в лесу промелькнула белая шевелюра. А может меня просто ослепило утренним солнцем.
Уже на этапе предстартовой подготовки до меня неожиданно дошло, что страх полетов никуда не делся. А лететь предстояло долго. Мои спутники переглянулись, и Канто на себе отволок меня в закрытую каюту со сплошными стенами. Даже вибрация корабля здесь не слишком ощущалась. А если не обращать внимания на сплошную оббивку — то вообще можно было обмануть себя и убедить, что я никуда не лечу. Какой прекрасный вариант.
— Я скоро приду, — рыжий мягко сжал мои пальцы и вышел.
Я уселась на кровать — шикарное основательное спальное место, подозреваю, что прикрученное к полу, не чета той койке, на которой я провела полет к Вээре. Интересно, это они мою посудинку усовершенствовали или из чужих запасников? Надо будет спросить у Саахаши, когда прибудем на место, все равно раньше я отсюда не выйду.
— Я вернулся, — рыжий плюхнулся у меня за спиной с самым довольным видом.
Я повернулась к нему, рассматривая этого рыжего не кота даже, а лиса. Или белку. Устроившись рядом, пытаюсь все-таки определиться с тем, кого же он мне напоминает. Звучит глупо и сопливо, но зато здорово отвлекает от всяких посторонних мыслей. Коротко остриженный, он кажется еще более кудрявым. А потом я замечаю странную деталь…
— Ты вырос что ли? И в плечах как-то немного раздался, кажется…
— Тебе только кажется, — он подминает меня, нависая сверху. — Просто местное тело было крупнее нынешнего. Зато сейчас все очень и очень пропорционально…
Он проходится языком по шее, тут же выдыхая на влажный след. По коже бегут мурашки — «родное» тело значительно чувствительнее оставленного мною тела Элины. Кажется, начинает намечаться дурная тенденция.
— Канто, а психологи говорят, что нельзя формировать привязку между сексом и сбросом негативных эмоций, ты в курсе?
— Вот же ж! — он откатывается вбок. — Умеешь ты настрой сбить!
Пожимаю плечами — вышло случайно, ляпнула, но не будешь же оправдываться? Устраиваюсь рядом поудобнее, уже привычно запуская пальцы в волосы. Несколько секунд подумав, буквально «сгребаю в охапку» — обвиваю всем конечностями и, хихикая, вцепляюсь в шею, оставляя след. Парень от неожиданности дергается в сторону, потом все-таки расцепляет мои руки и с воинственным кличем уже сам удерживает меня на месте, «раскрашивая» шею и плечи.
— Как дети малые, честное слово…
Мы поворачиваемся к Саахши, потирая «боевые отметины». Змеелюд качает головой, чешуя тихо скрежещет по полу, когда он выползает за дверь. А до меня доходит, что тревожный узел внутри ослабевает настолько, что я могу дышать полной грудью.
Пусть тяжело, но окончательно принимаю решение идти вперед. В конце концов, никакие отношения не вечны, а привязывать к себе… Это же все наносное, смысл? Пока разберусь с основным вопросом моего «попаданства», а там, глядишь, они остынут, помотаются по лесам и будут готовы к конструктивному диалогу, а не к этому буйству эмоций. И уже по этому итогу будем что-то решать. Жизнь в любом случае продолжается.
Падаю обратно на кровать, подтягивая подушку к себе, на соседнюю опускается кудрявая голова. Благодарно улыбаюсь рыжему, тот в ответ берет меня за руку, едва ощутимо гладит пальцем запястье.
— Я так рад, что ты вернулась… И я не знаю, сколько еще раз тебе это скажу.
— Я готова слушать это сотни и тысячи раз.
Он улыбается одними глазами. Потом вдруг на миг смежает веки и начинает медленно подбирать слова:
— Элина… Я вот все думаю — что дальше? Мы ведь не можем решать проблемы по мере их возникновения, ничего не планируя. То есть можем, конечно, но это несерьезно ведь… Знаешь, — он садится, глядя в стену пустым взглядом, — я ведь в тот вечер уже примерялся, на каком суку мне повесится. Потому что прежний мир рухнул. А потом увидел тебя… Реальность хотя бы частично вернулась на прежнюю ось, но ведь мир от этого меняться не перестал. И вот вытащим мы Кетайро с той стороны, ну, образумятся — надеюсь! — эти два вспыльчивых идиота, а дальше что?
— Дальше, — прижимаюсь к спине, обнимаю за талию. — А дальше, лично я бы, рванула в дикие миры. Подальше от всего этого, от борьбы за власть, от пересудов, войны, экспериментаторов этих… Вот только что-то мне подсказывает, что нам не дадут. Остается сцепить зубы и постараться прожить как можно дольше, а если нет — унести с собой как можно больше врагов.
— Да… Можно сменить общественный строй и уравнять правящее семейство с остальными, но характер из вас не вытравишь…
— Ты о чем? — в комнате словно повеяло холодком, как в тех видениях.
— Ты ведь знаешь, что моя семья в свое время поднялась на первой войне с эльфами. Истоки ненависти дам Сайлут к Вальц лежат в том же времени. Они не хотели перемирия, равного мира.
— Там же не было шансов…
— Историю пишут победители. Был вариант с браком будущей королевы и предводителем остроухой аристократии, — он усмехнулся, но как-то горько. — Тем самым генералом-мясником, который, как говорят, тогда таким еще не был. Моих предков это не устраивало. В итоге поступили изящно, дали мнимое согласие, пропитали платье невесты без ее ведома «Закатным Часом» — тогда зелью и дали это название — и одним ударом выкосили всех. Говорят, ушастый этот выжил только за счет жажды мести, его тело потом по кускам собирали.