Такси начинало замедляться.
Почему-то эта перемена в движении ощущалась иначе по сравнению с теми разами, когда машина притормаживала из-за светофора, пропускала другие машины или пьяных пешеходов на переходе, которые вываливались на улицы, направляясь из одного бара или клуба в другой, из одной тусовки на другую.
В этот раз такси остановилось у обочины, а не за машиной.
Ник посмотрел поверх Уинтер, которая по-прежнему сидела у него на коленях. Он выглянул через затемнённые окна и посмотрел на здание, нависавшее над тротуаром.
Он и не осознавал, насколько сильно его разум провалился в кроличью нору, пока не понял, куда привезла их Уинтер. Это не был его дом в Вашингтон-Хайтс; она привезла их на Центральный вокзал.
Он посмотрел на неё, вскинув бровь.
Бросив на него косой взгляд в ответ, Уинтер выдохнула с явным раздражением, затем слезла с его колен и подвинулась к краю сиденья. Он смотрел, как она нажимает кнопку, отпирающую двери, затем ждёт, пока ИИ отопрёт замки, и металлическая панель сдвинется в сторону.
Он не знал, о чём она думала.
Как и всегда, он опять понятия не имел, о чём она думала.
Однако он мог догадаться.
Он полагал, что она думает, будто отправится домой одна. Он полагал, что она думает, будто одна сядет на поезд и поедет в Северо-Восточную Охраняемую Зону. Она наверняка думала, что Ник опять поменял мнение, уже придумал какую-то причину или даже список причин (реальных и воображаемых), чтобы сдать назад от того, чему он положил начало в клубе.
Как только эта мысль укрепилась, Ник помедлил лишь на долю секунды.
Затем он по-вампирски быстро потянулся к ней.
Схватив её за руку, он дёрнул её обратно к себе как раз в тот момент, когда она вышла бы из такси.
Уинтер обернулась к нему, вскинув бровь. Её губы поджались, и Ник поймал себя на мысли, что она воспринимает это как нерешительность с его стороны, колебания, попытки выдумать какие-то сказки и оправдания. Он поймал себя на мысли, что она опять разочаровалась в нём… и теперь просто хотела домой. Если он пожелает навешать ей лапши на уши, она не собиралась слушать его идиотские выдумки. Она не хотела это слушать, и точка.
Он не мог её винить.
Он также не хотел, чтобы она уходила.
Он не хотел ждать, пока они поедут на поезде, потом на другом такси, не хотел терпеть ещё один-два часа молчания между ними.
По-прежнему держа её за руку и не выпуская с заднего сиденья такси, Ник активировал свою гарнитуру. Отвернувшись от вопросительного взгляда Уинтер, он вбил идентификационный код, соединяясь с приватной линией от «Архангела», который теперь надзирал за мерами безопасности в его правительственном здании на Вашингтон-Хайтс.
— Привет, — сказал он, когда адресат на другом конце линии ответил. Он говорил вслух ради Уинтер. — Я тебя разбудил?
— Нет, — ответил ворчливый голос. — Может. Не особенно.
Ник не знал, как это интерпретировать.
Выбросив это из головы, он заговорил прямолинейным тоном.
— Мне сегодня ночью нужно уединение. Ты можешь отключить всё в моей квартире? Всё-всё? Эти штуки же не включены постоянно, так?
— Нет, но…
— Тогда отключи всё. И аудио тоже. Особенно аудио, — когда она умолкла, Ник помедлил, глянул на Уинтер. — Сен-Мартен ведь не станет тебя песочить за это?
Последовала очередная пауза, показавшаяся долгой.
— Нет, — наконец, ответила его подружка-хакер, Кит. — Я так не думаю, — голос Кит из сонного сделался раздражённым. — Вот предупредить заранее не помешало бы, Наоко. Типа, ты не мог сказать мне несколько часов назад? А не в два часа чёртовой ночи?
— Это же не сложно, так? — сказал Ник. — У тебя это много времени не займёт?
— Десять минут. Пять, — поправилась она, и он почти видел, как она трёт глаза и моргает ими, чтобы проснуться. — Я уже делаю это. Так что четыре.
— Тогда сделай это и возвращайся в постель.
— Да не спала я, — проворчала она.
Он не был уверен, как на это реагировать.
Честно говоря, он не хотел задавать вопросов. Он невольно представил, как прервал её посреди секса, и ощутил уже другие угрызения совести. Почему-то ему казалось неправильным даже представлять такое у себя в голове. По многим причинам Кит казалась ему абсурдно юной, хотя формально она считалась взрослой.
— Что ж, — сказал Ник после затянувшейся паузы. — Прости. Это не было запланировано.
— Хочу ли я вообще знать?
Учитывая то, что он только что представил себе, Ник невольно усмехнулся. Покосившись на Уинтер, которая по-прежнему наблюдала за ним и слушала, поскольку он специально для неё говорил вслух, Ник поджал губы.
— Пожалуй, нет, — ответил он. — Но я не делаю ничего нелегального, — подумав, он сообразил, что это не совсем правда, и пожал плечами. — Ну да ладно. Уверен, что когда-нибудь я тебе расскажу. Или нет.
Кит, его первый настоящий друг в Нью-Йорке, которая по ироничному стечению обстоятельств теперь заведовала наблюдением в его квартире, благодаря стараниям Лары Сен-Мартен и «Архангел Индастриз», издала полусмешок.
— Поняла.
— Ещё раз прости, малыш, — сказал он. — Я у тебя в долгу.
— Думаю, ты мне уже много услуг задолжал, Ник…
— Я свожу тебя на сёрфинг завтра, — импульсивно предложил он. — Как тебе такой вариант? Или… если завтра неудобно, то в любой момент, когда у тебя будет время. Выбирай день.
Ещё даже не услышав это в её голосе, он буквально видел, как она просияла.
— Серьёзно? — переспросила она. — Завтра? Ты в этот раз меня не кинешь?
— Серьёзно. Можем встретиться в том крытом месте для сёрфинга, о котором ты мне рассказывала. Ну то, что в центре города. Скажем… в четыре?
— Да. Я буду там!
— Ладно. Отоспись хорошенько.
— Не спала я… — буркнула она.
Не желая настаивать, Ник оборвал несетевое соединение, переключая своё внимание на Уинтер. Он наблюдал за её глазами и лицом, пока она делала то же самое с ним, поджимая губы и глядя с лёгкой насторожённостью.
Он видел в её глазах смятение — или же просто чувствовал это в ней. Это смятение он понимал хуже, чем насторожённость, которую ощутил в первую очередь. Смятение было вызвано не тем намерением, которое заставило его позвонить Кит. Она явно понимала, что именно он только что сделал, и что это означало.
— Ладно? — спросил он.
Последовала очередная долгая пауза.
Затем она медленно кивнула.
Ник легонько потянул её за руку.
— Тогда садись обратно, — произнёс Ник более осторожным тоном.
Уинтер ощущалась ещё более непонимающей, может, даже выбитой из колеи, но снова кивнула. Ничего не сказав, она подняла ноги, которые успела поставить на асфальт, и снова устроилась на сиденье из искусственной кожи, повернувшись лицом вперёд.
Ник нажал кнопку на боку робо-такси, и дверца захлопнулась.
Не смотря на неё, но ощущая на себе её взгляд, он вбил свой адрес в панель, чтобы ИИ поехал туда.
Когда такси отъехало от обочины, Уинтер скрестила руки на груди, слегка задрожав, затем подвинулась на сиденье, глядя на него. Ник начал снимать свой плащ, но она вскинула руку.
— Не надо, — сказала она. — Просто включи обогрев.
— Мне не бывает холодно… — начал он, но она продолжала говорить.
— Ты уверен? — спросила она. — Ты хочешь, чтобы я побывала у тебя дома?
Подумав над этим, Ник продолжил снимать плащ и кивнул.
— Да.
— Да? И всё? Ладно? И всё? Раньше ты был настроен категорически против, Ник. Когда мы встречались, ты был против этого. Ты не хотел, чтобы я приближалась к твоему дому.
— Я знаю.
Он передал ей свой плащ.
Поначалу она не взяла его.
Увидев раздражение в её сине-зелёных глазах, Ник не сдержался. Погладив её по лицу костяшками пальцев, он наклонился и поцеловал её в щёку.
— Я хочу, чтобы ты побывала у меня в гостях. Я хочу видеть тебя у себя дома. Ладно? — сунув плащ ей в руку, он ворчливо добавил: — И возьми ты его уже. Обогрев сейчас тоже включу. Мне от одного взгляда на тебя холодно становится. Ты чего не надела пальто, чёрт возьми?
Она фыркнула, но не потрудилась ответить.
Она также взяла плащ.
Закутавшись в длинную чёрную ткань, которая на ней выглядела как одеяло, она прикрыла плащом свои плечи и почти полностью обнажённые руки, затем поуютнее устроилась на мягком сиденье робо-такси. Всё это время Ник ощущал на себе её взгляд.
Он чувствовал её остаточное недоумение.
Он не потрудился отвечать на вопросы, которые улавливал… в них обоих.
Как она и сказала, уже слишком поздно.
Глава 8
Кто она?
Поездка до Вашингтон-Хайтс почти не сохранилась в памяти Ника.
Он помнил, как видел голографические рекламы через окна.
Он помнил, как держал свои руки подальше от неё, вновь вспомнив про камеры наблюдения М.Р.Д., которые обязательно присутствовали в пассажирской части всех робо-такси.
Он знал, что она наверняка права насчёт этого.
Он знал, что для них уже слишком поздно… по многим причинам.
В то же время победить эту паранойю было сложно по множеству других причин.
И да, ладно, по закону Уинтер зарегистрирована как человек, так что с точки зрения человеческих властей кусать её было легально… по крайней мере, в соответствии с её текущим статусом в М.Р.Д… Но Уинтер не была человеком, и тот надоедливый голосок в голове Ника твердил, что это известно слишком большому количеству людей.
Даже до этого вечера слишком много людей знали это.
А этим вечером Уинтер довольно долго потела, что смыло её фальшивые феромоны, маскирующие её нечеловеческий запах… потому что она часами танцевала в бл*дском вампирском клубе с вампиром, который мог её укусить, и тогда он точно узнал бы, кто она.
Стрейвен знал.
Стрейвен устроил шоу, давая Нику знать, что им известно.
Как минимум андрогинный вампир понял, что Уинтер не полностью человек.
Нахмурившись от этой мысли, Ник пытался привести свою внутреннюю борьбу к какому-то завершению.
Он не кормился от неё… пока что… поэтому формально он не сделал ничего нелегального, даже если не принимать в расчёт её официальную расовую татуировку.
Однако Ник понимал, что это не будет иметь значения.
Даже если он никогда не будет кормиться от неё, это не будет иметь значения.
Никто ни за что не поверит, что Ник не знал, кто она. Никто никогда не поверит, что он не кормился от неё, зная, кто она. Гибридная кровь для вампиров подобна кокаину. Вампиры кормились, когда трахались. Вампиры трахались, пока кормились. Если у властей М.Р.Д. будут человеческие свидетели, подтверждающие романтические или сексуальные отношения между ним и Уинтер (и уж тем более записи городских камер наблюдения, запечатлевшие это), то уже неважно, что он скажет.
Никто ему не поверит.
Это ещё одна причина, по которой Уинтер была права, когда говорила, что уже поздно.
Раса Уинтер являлась тикающей часовой бомбой, на которой они оба сидели, и никакие действия Ника это не исправят.
И это ещё если не принимать в расчёт то, что он сказал ей ранее.
И это ещё если не принимать в расчёт то, что он может сделать с ней, если она станет зависимой от его яда… а вероятность этого чертовски высока, если Ник начнёт регулярно кормиться от неё.
С точки зрения закона Уинтер находилась в более выгодном положении, чем он. Если власти их поймают, конечно, ей придётся несладко. Возможно, всё будет очень плохо (в зависимости от судьи, который им достанется), но ей всё равно будет лучше, чем Нику, и честно говоря, эти последствия для Уинтер беспокоили его не так сильно.
Её оштрафуют. Они могут даже забрать её дом.
Скорее всего, она отсидит срок в тюрьме.
Они определённо изменят её татуировку и поставят новый имплантат. Впредь они будут следить за ней более пристально. Она наверняка потеряет работу.
Всё, что случится с ней помимо этого, будет сильно зависеть от политических настроений, прокурора и судейского магистрата М.Р.Д… Если какой-то из представителей расовых властей решит сделать из неё козла отпущения, то она может на несколько лет застрять на курсе перепрограммирования М.Р.Д… Это вдобавок к тюремному сроку, который она получит.
Но в итоге Уинтер опять вернётся в общество.
В итоге Уинтер по-прежнему останется Уинтер.
Её свободу ограничат как маленькими, так и более значимыми способами, но она останется самой собой. Она останется гражданином. Она всё равно сможет работать, вести независимую жизнь, встречаться с не-вампирами. Она сумеет построить новую жизнь.
Ник так легко не отделается.
В ситуации «вампир/гибрид» его определённо будут считать хищником.
С легальной точки зрения его будут считать главным виновником.
Вампир, который не способен контролировать свои пищевые привычки, считается бешеной собакой. По одной лишь этой причине, не говоря уж о нескольких сотнях лет человеческого страха перед вампирами, о человеческих легальных прецедентах против вампиров, о человеческом расизме, о мифах и реальности того, как вампиры гипнотизируют и порабощают человеческих женщин против их воли…
По этим и многим другим причинам Ник столкнётся с совершенно иным уровнем дерьма.
Они могут не убить его официально, но такое перепрограммирование, которое они устраивали вампирам, практически убивало их, даже если формально оставляло «в живых».
Изначально стирающие разум наркотики, которые М.Р.Д. применяло против вампиров, должны были превратить их обратно в людей. Они разрабатывались до войны с целью решить «проблему вампиров», полностью избавив обращённых людей от их вампирской природы.
Наркотики не произвели такого эффекта — то есть, они не превратили вампира обратно в полноценного человека. Они могли заставить вампира вести себя как человек (как минимум, временно), но в итоге наркотики переставали работать примерно через шесть-семь месяцев.
Однако вампир не совсем становился обратно вампиром.
Во всех случаях, о которых когда-либо слышал Ник, анти-вампирские наркотики М.Р.Д. полностью стирали разум вампира. Они также превращали этого вампира в слабоумного недееспособного овоща, пускающего слюни и едва способного самостоятельно питаться.
Даже если М.Р.Д. не зайдёт так далеко, привычная жизнь Ника закончится.
Надо ли говорить, что он потеряет статус Миднайта.
Что более важно, он потеряет своё легальное положение в Охраняемых Зонах, по крайней мере, в пределах территории того, что раньше было Соединёнными Штатами. Это означало вечное изгнание, даже если его отпустят. Это означало бегство в Европу или Азию… возможно, даже в Африку.
Или, что более реалистично, это означало снова сдаться на милость Белой Смерти.
Это означало продать себя вампирской мафии ради защиты.
Это также означало пожизненный долг перед Белой Смертью, который он никогда не сумеет вернуть.
Он снова вернётся к той вампирской жизни, к той работе, к тому способу мышления и переживания чувств. Остаток жизни он будет постоянно оглядываться через плечо, менять личности, никогда не будет иметь постоянного места жительства, никогда не будет взаимодействовать с кем-то вне синдиката. Они превратят его обратно в убийцу.
Ну. В большей степени в убийцу.
Он снова станет убийцей на полную ставку.
Такси замедлялось.
Ник посмотрел в окно и узнал своё здание.
Та боль в его груди немедленно накатила резким порывом.
Он знал, что отвлекал себя.
Он отвлекал себя от Уинтер. Он отвлекал себя от того, куда они направлялись. Он отвлекал себя от того, что он сделает, когда они туда доберутся. От того, о чём думала Уинтер.
Он ощущал на себе её взгляд, пока смотрел на вход в свой жилой комплекс.
Он почувствовал, как боль в груди усиливается.
Ему не стоило приводить её сюда.
Бл*дь, не нужно ей быть здесь.
В то же время он знал, что Уинтер права.
В данный момент раса была по большей части отговоркой.