Он шел за её эмоциями. Сначала за досадой, потом за недовольством, даже негодованием.
Ближе к выходу явственно засквозил страх. Отчаяние. И оно было восхитительно.
Ни у одной из тех человечек, что встречались Эраму прежде, не было таких вкусных эмоций.
Он чуть ли не рычал от ярости уже до того, как подошел к той самой двери.
За ней - он готов был поклясться - была рыжая.
Беспомощная. Напуганная. Наедине с какой-то опасностью.
Внутренняя демоническая сущность нервно завозилась.
Кто-то посмел посягнуть на Мими? На вкусную рыжую Мими?!
Эраму самому было интересно посмотреть на тех, кто посмел посягнуть на его собственность.
В том, что рыжая человечка принадлежит ему, Эраму де Вуду, скоро ни у кого не останется сомнений…
Дверь оказалась заперта… но какой замок сдержит высшего демона?
Она и в самом деле была там.
Маленькая. Беспомощная. Напуганная. Зажатая в угол джиннами, нагами, оборотнями. Он оказался на пороге в то время, как ей как раз пытались всучить панель и стилограф…
Стоило увидеть каплю крови на её пальчике, он озверел, сошел с ума. Кровный контракт! От его девочки, его вкусной рыжей девочки кто-то посмел потребовать кровный контракт!
Мишель не поняла, что произошло. А когда начала дышать, понемногу приходя в себя, забилась в угол, с ужасом вглядываясь в происходящее.
Она никогда не видела высшего демона в боевой трансформе.
Огненное чудовище раздавало удары направо и налево, и никто не посмел атаковать его.
Джинны отпрянули, наги, мигом обернувшись, расползлись в стороны… Один из оборотней оскалился, рискнул огрызнуться… и тут же коротко взвыл, отброшенный в стену. Неловко сполз и больше не поднимался.
Видя, что второй оборотень заходит сзади, решили попытать счастья и джинны. Вряд ли они верили в свою победу, скорее всего, рассчитывали проиграть не так позорно… не вышло.
В считанные секунды огненное чудовище расправилось с шестерыми…
Когда всё закончилось, Эрам обнаружил Мишель, забившуюся в угол. Она сидела, обхватив колени, крепко зажмурилась, в ушах все еще стоял тошнотворный хруст, ноздри терзал запах палёного мяса…
Синее платье с белоснежным воротничком задралось и Эраму пришлось предпринять титанические усилия, чтобы подчинить демоническую сущность, загнать ту снова в ментальные оковы, сделать снова внутренней.
В изорванных, подпаленных лохмотьях он приблизился к Мими и опустился на корточки рядом.
Когда погладил большим пальцем щеку, девушка вздрогнула и открыла глаза.
Эрам выругался - через её щеку пролегла чёрная полоса копоти, прикоснувшись к малышке, он испачкал ее. Ощущение было, словно извалял в пыли новую игрушку, повредил обертку.
Мишель часто заморгала. Вид демона в обгорелых обрывках того, что еще недавно было безупречно отглаженным костюмом, был, конечно, не такой жуткий, как у того огненного монстра, кто в считанные секунды расправился с шестерыми… но… с этим Эрамом, открывшимся с новой стороны, шутить совсем не хотелось.
- Поехали, крошка Мими, - сказал он хриплым голосом.
Мишель сглотнула.
- Куда?
- В офис, детка, - сказал демон. - Я не шутил насчет кровного контракта.
На самом деле шутил. Пугал, блефовал… Дезориентировал.
Там, в сквере, угрозами обнародовать их маленький секрет он тешил инстинкт охотника, загоняющего добычу… Инкуб вовсе не собирался поступать с ней… настолько бесчестно.
Но когда увидел одну, среди этих… Запертую в лаборатории, загнанную в угол… с каплей крови от стилографа на пальце…
Эрам понял, от неё не отстанут. Вынудят, заставят, если понадобится снова прибегнут к шантажу.
Случай с русалкой был показательным.
О том, что у подонка Дэениса влиятельная семья, Эрам знал. То, что дружки будут мстить… предполагал, но объектом мщения должен был быть он, а не рыжая Мими с вкусными эмоциями.
А мстить высшему демону, наследнику многомиллионной унобтаниевой корпорации…
В висках пульсировало осознание: невозможно заключить два кровных договора одновременно…
Он заявит на неё права и подонки вроде этих или даже тех, кто ими руководит, до неё не доберутся. Кто решится тронуть собственность Эрама де Вуда? Даже звучит смешно.
- Ты задолжала мне кое-что, детка, - сказал инкуб, поднимаясь на ноги и помогая рывком встать Мишель.
Та покачнулась, оказавшись на ногах, придержалась рукой о стену.
Медленно, как сквозь толщу воды до неё доходил смысл сказанного демоном.
Который только что спас от ужасной участи… может ли он быть отвратительнее?
- Ты… опять ждешь благодарности?
Она поморщилась, до того слабым показался собственный голос.
А потом покосилась назад. Туда, где по-прежнему лежал разбитый ею прибор. Инкуб проследил ее взгляд.
- Как насчет контракта со мной, крошка Мими? Со мной одним?
В глазах Мишель отразилась ожесточенная борьба. По обострившемуся чувству облегчения, витающему в воздухе, радости, ощущению защищённости, было понятно, контракт с ним с одним - то, о чём крошка Мими не смела и мечтать.
И тут Эрам де Вуд ощутил себя полнейшим подонком.
Ведь когда он получит её, не по разовому соглашению, как в прошлый раз, а в рамках полноценного кровного контракта… демоническая природа возьмёт своё, ему захочется подчинять, доминировать, причинять боль…
Никогда его не волновали чувства жертвы. Человечки любое унижение переносили безропотно, как будто боялись чувствовать…
Мими не стеснялась проявления собственных чувств, эмоций… Там, в Тайной комнате, бесстыдно открытая, до непристойного возбуждающая, она, тем не менее, словно знала, чего хочет и брала это, нагло, бесстыже, страстно. Её кипучая энергия, вырвавшись на свободу обездвижила десяток демонов… А должна была принадлежать только ему, Эраму де Вуду.
У неё есть какая-то странная магия кормить эмоциями досыта, но она может давать их, а может закрываться, вот как сейчас… когда мир сразу померк, съёжился, стал серым и пресным.
Огненным пятном в нём осталась рыжая Мими с разноцветной, в радужных сполохах, аурой.
Воображение услужливо нарисовало заманчивую картинку: рыжая на простынях, в широких кожаных наручниках… Хлыст оставляет едва заметные следы на белой коже, малышка балансирует на грани удовольствия, боли и стыда… особенно стыдно ей, когда хлыст скользит между ножек и касается потайного местечка… Мир взрывается яркостью её эмоций, стыдом, унижением, похотью, предвкушением и доверием… От её доверия зависит, получит ли демон её эмоции…
Из мечтаний Эрама вывело холодное:
- Ты подлец.
Демон осклабился в ответ.
- Точно. Я же высший демон, крошка Мими.
- Я… Я не буду ничего подписывать.
Эрам пожал плечами.
- Тогда заставлю. Если не хочешь, чтобы узнали о том происшествии в Тайной комнате, подпишешь, лакомая, никуда не денешься…
- Это же была моя плата за Заури! - Мишель чуть не плакала.
- За неё, - подтвердил Эрам. - Не за себя.
- Ты… ты подонок, - вырвалось у Мишель.
Поцелуй, властный, безжалостный поглотил её стон, захватил в плен волю, растоптал в прах гордость и попытки сопротивления. Он не был похож на тот, под соснами, в сквере. Этот поцелуй был с привкусом крови, с запахом гари и копоти. Подчиняя, он выбивал почву из-под ног.
- Чего ты хочешь? - всхлипнула Мишель. -
- Ты знаешь, детка. Но сперва мы заключим контракт.
Чтобы никому больше в голову не пришло посягать на тебя, конфетка Мими, добавил он про себя.
А потом ему придётся побеседовать кое с кем. Серьёзно побеседовать. И разобраться с этим фарсом по поводу разгрома лаборатории. Но сначала контракт с Мими.
Сразу на год.
Тот змеиный клубок, что свивался вокруг неё… Категорически, совершенно не нравился.
Когда инкубу нужна игрушка, он берёт её… на несколько дней. Максимум, месяц. Но в рыжей что-то такое было… Чего он не встречал прежде ни в ком. Эмоции, ощущения, переживания… такого вкуса нет ни у одной расы. И тем более у человечек. А эта странная особенность, что она может закрыть для него «доступ»? Не говоря уже о том, что с лёгкостью обездвижила… Сердце инкуба, сколько же демонов было в Тайной Комнате? Высшие, тёмные, светлые… С десяток одних только инкубов, это точно. И ещё королевский наг… Как ей удалось накормить всех досыта, да ещё обездвижить, чтобы смыться по-быстрому? Причём так умело!
Да, возможно, да скорее всего так и есть, она надоест ему… спустя недолгое время.
Но контракт лучше заключить на максимальный срок.
Его девочка должна быть в безопасности.
глава 2
Смуглые мускулистые руки приподняли податливое женское тело, подтянули ближе, заставили бесстыже оттопырить бедра. Когда твёрдый член одним рывком ворвался в мокрое лоно, Нинет протяжно застонала, стараясь ещё приподняться и вобрать в себя то, что ей сейчас так необходимо, во всю длину. Стон вышел низкий, гортанный: стонать в полную силу мешал еще один член, во рту.
Тритон собрал её волосы в пучок и принялся насаживать склоненную головку на свой дерзко оттопыренный орган, заставляя Нинет вбирать его в себя до основания. Припухшие губы то и дело упирались в гладкую кожу.
- Теперь полижи, как следует, яйца, детка, - решил дать ей передышку тритон.
Юркий язычок Нинет заскользил по съёживающейся от её прикосновений плоти.
- А я поимею тебя в задницу, - сказал человек сзади, и, покинув сочащееся влагой лоно, вошел через другие врата. Грубо, рывком, до основания, сминая обеими руками бесстыдно оттопыренные ягодицы.
Оборотень, лежащий рядом на спине, насытился первым и сейчас развлекался тем, что пощипывал её соски.
- Как она лижет? - хрипло спросил человек у тритона.
- Недостаточно тщательно, - ухмыльнулся тот в ответ и порицательно похлопал стоящую на четвереньках девушку по щеке.
- Я за тебя отомщу, - глумливо пообещал человек и звонко шлёпнул по круглым ягодицам.
- А-а-ах! - взвизгнула Нинет, но отвлечься ей не дали. Собрав волосы в кулак, с силой прижали лицо к мошонке и принялись водить то одной, то другой щекой по влажной от её собственной слюны плоти.
Человек сзади крепко ухватился за покрасневшие ягодицы и принялся бить бедрами так яростно, словно вознамерился выбить из девушки дух.
Нинет закричала от удовольствия в голос.
- Я сам за себя отомщу, - хрипло сказал тот, чей член до этого она сосала, и, перехватив покрепче волосы девушки, снова насадил её рот на свой член. Застонав от удовольствия, принялся бить бедрами.
Комната наполнилась хриплыми протяжными стонами, всхлипываниями, звонкими, развратными похлопываниями, каждое из которых сопровождалось тоненьким скулежом и взвизгиванием.
Оборотень, лежащий на спине расплылся в довольной улыбке. Приподнявшись на локте, чтобы лучше видеть, он взялся за восстающий член и принялся совершать ритмичные движения вверх-вниз.
- Да, детка, да!
- Морские боги! Ты чудо!
- М-м-м… мальчики… ещё!
- Нинет!! - раздалось гневное от двери.
В первый момент все действующие лица замерли. Только по смазливому лицу тритона прошла судорога, красноречиво говорящая, что разрядиться тот успел. Об этом свидетельствовало и то, что следом Нинет судорожно сглотнула.
- Мама! - возмущенно воскликнула девушка, выпуская обмякший член изо рта, но не меняя позы.
- Вон отсюда!! - крик получился таким властным, что в течение десяти секунд комната опустела.
Вслед за оборотнем, выпрыгнувшим в окно, таким же образом комнату покинули человек с тритоном. Судя по сдавленному крику снизу, один из них приземлился не вполне удачно.
- Прикройся, - прошипела леди Эвена Рассел, швырнув в дочь какой-то скомканной тряпкой.
И лишь после того, как Нинет нехотя закуталась в то, что оказалось шелковым цветастым халатом, разразился скандал. Тихий, шипящий, обличительный… но все же скандал. С грязными выражениями, со стаскиванием на пол простыней с дочернего ложа, с вызыванием служанок и приказом прямо сейчас заменить постельное белье на свежее.
Нинет с безучастным видом следила за происходящим, за шагающей по комнате матерью, которая говорила тихим от ярости голосом, за снующими туда-сюда служанками.
Вечно мать все преувеличивает. В конце концов, могут ведь и у нее быть маленькие радости, прежде, чем придется изображать из себя респектабельную замужнюю леди.
Конечно, Нинет не думала всерьёз, что придется изображалась леди двадцать четыре часа в сутки, но думать сейчас о том, что вскоре её посадят «на голодный паек», потому что как женщина своего жениха она не интересует, было спокойнее.
-Твой отец - член сената, - продолжала разоряться мать, нервно вышагивая по комнате. - Ты с ума сошла, так себя компрометировать!
- Мама, ну что случится-то, - лениво пробормотала Нинет, закатывая глаза. - Я всегда осторожна в связях.
Леди Рассел красноречиво посмотрела на окно и брюзгливо поджала губы.
- Мы с отцом слишком многое отдали, чтобы заслужить нашу репутацию, - холодно проговорила Эвена Рассел. - Чтобы ты ни в чем не знала отказа. Чтобы перед тобой открылись все двери!
- Спасибо, мама, - с ехидцей проговорила Нинет. - Я выхожу замуж за высшего демона, чей отец вскоре станет членом сената, как мой собственный, хотя мне всегда казалось, что одного сенатора на семью достаточно… и, конечно, со временем, мой муж тоже, несомненно, войдет в сенат и будет вершить судьбы. Горизонты передо мной открываются - закачаться.
- Не передергивай! - строго сказала леди Рассел. - Ты никогда не думала о том, что не твой муж, а ты сможешь войти в сенат?
Нинет потрясенно замолчала.
Она не ослышалась? Мать говорит о ней?
- Женщина-сенатор? Мама?
- Первая женщина-сенатор, - подтвердила Эвена Рассел. - Но для этого тебе предстоит думать о своей репутации уже сейчас. Как и от том, как привязать к себе инкуба.
Вот теперь Нинет выглядела откровенно удивленной.
- А это-то как связано?
Леди Рассел посмотрела на дочь странным взглядом. Со смесью жалости и сожаления. А ещё так смотрит тот, кто вынужден хранить какую-то тайну.
- Напрямую, - бросила она, наконец.
Поскольку дочь не сводила с неё пристального взгляда, леди Эвена вздохнула и нехотя пояснила:
- Всему есть причина, Нинет. Даже тому, что мы с отцом вынуждены смотреть сквозь пальцы на твои беспорядочные связи. Это напрямую связано… с твоими особенностями.
- С какими особенностями? - тут же насторожилась Нинет. Она с детства привыкла, что ей многое сходит с рук, но казалось это потому, что она мамина и папина принцесса. Но сейчас в интонациях матери, во всем её облике было что-то тревожное. До того тревожное, что липкое, нехорошее предчувствие овладело Нинет.
- Ты такой родилась, - сдержанно ответила леди Рассел. - Мы с самого твоего рождения знали, что так будет.
- Какой? - голос Нинет дрогнул.
- Не такой, как все. Мы сделали все, чтобы предотвратить последствия того, что ты родилась именно такой…
- То пятно в ауре? - догадалась Нинет. - Профессор Огюст Цицерон говорил о нём, даже хотел ознакомиться поближе, детальнее, так он сказал. Я не позволила. Я ходила к нему в лабораторию за другим.
- Правильно сделала, - сказала леди Эвена Рассел. - Это не касается профессора Цицерона. А только нашей семьи.
- Что со мной, мама? - спросила Нинет. - Ты никогда не говорила об этом.
- Веская причина, чтобы закрывать глаза на твои шашни! - воскликнула леди Рассел. Щеки её покраснели, из безупречно уложенной прически выбилась непослушная прядь. - А также твоего обязательного брака с инкубом! Обязательного, Нинет! Если ты считаешь, что нам с отцом легко, знать, что наша единственная дочь - шлюха, которая не способна удержать передок в узде, и поставить тем самым знак пепла на политической карьере отца, ты серьёзно ошибаешься!
И так это было произнесено, что Нинет потупилась.
- Зря ты, мама, - сказала она совестливо. - План у меня уже есть. И если на то пошло, в моих интересах, чтобы сейчас меня видело как можно больше народу…
***
Покидая веселый дом, Харлей де Вуд громко хлопнул дверью. От оглушительного лязга створки при том, что дверь оборудована доводчиками (была) стало только хуже. Он, высший демон, инкуб, утратил самообладание. Проклятье! Никакие деньги, а высший демон не скупился, как и уговоры, и даже угрозы не смогли сломить мадам де Жу. А значило это только одно: ей платили больше. Угрожали лучше. Уговаривали убедительнее.