Или они отключились сами. Светильники, замки-арфактумы, магическая сигнализация, которая тоже безмолвствовала… Интересно!
Лазутчик (а судя по визгу – лазутчица) забилась в угол и старательно пыталась стать незаметной, но её выдавало дыхание: частое, нервное. Испуганное.
– Выходи, – потребовал Долан. – Не заставляй меня применять силу.
В ответ не донеслось ни слова, только дыхание стало ещё более сбивчивым и шумным. Главное, чтобы у неё пистолета не оказалось. А то есть любители палить со страху. Или ножами швыряться.
– Давай так, – как можно спокойнее произнёс бывший милит. – Я сейчас отойду назад, выйду в кабинет. Ты выйдешь следом. Там светлее и просторнее. Спокойно поговорим. Объяснишь, кто ты и что здесь делаешь. Потом решим, что…
Незнакомка не дослушала, отчётливо шмыгнула носом, всхлипнула.
Долан поморщился. Женские слёзы всегда заставали его врасплох, особенно когда не было уверенности, что они искренние. Вот и что с ней делать?
– На что ты надеешься? Что я побегу за подмогой и выпущу тебя из виду? Или что мне надоест ждать, я закрою дверь обратно и забуду о тебе?
– Нет! – Лазутчица снова всхлипнула. – Не надо, пожалуйста, не закрывайте. Я темноты боюсь.
Голос оказался знакомый. Долан точно слышал его, но никак не мог вспомнить, где. Ну же, девочка, выходи на свет. Может, так понятнее станет.
Но незваная гостья упорно держалась в тени, как сказочное чудовище, спрятавшееся от солнца.
Только какое солнце, ночь на дворе! Да и чудовище не слишком чудовищное. Скорее, котёнок, который натворил что-то запрещённое, но совсем не смертельное. Вазу свалил или штору с карниза сорвал, запутался в ней и сам же больше всех испугался, залез под шкаф и теперь вылезать боится.
Совсем не похоже на шпионку, пойманную с поличным в секретном хранилище.
– Знаешь, я спать хочу, – сообщил Долан незнакомке. – И мне надоела эта игра в прятки. Ну-ка иди сюда.
Он решительно шагнул вперёд.
Лазутчица вжалась в стену, тонко пискнула:
– Не смотрите.
Как будто в такой темноте получилось бы что-то рассмотреть. Долан протянул руку, схватил девчонку за что получилось… Вроде бы удачно, за запястье. Тонкая ткань манжета, металлический браслет, лёгкое покалывание в кончиках пальцев, как будто до арфактума дотронулся. Или даже сильнее, как от магического камня.
Очень знакомое ощущение.
Только вот исходило оно не от браслета, а непосредственно от тонкого прохладного запястья.
Реальность и воспоминания наслоились друг на друга, слились в одно: хранилище, необходимость ориентироваться в полной темноте, магическая вибрация, неработающие арфактумы, голос. Знакомый голос, слышанный однажды. Пусть тогда он был искажён намотанной на голову курткой, но интонации остались те самые.
Долан не раз думал, кого можно с такой секретностью прятать в Огороде, зачем скрывать портал от общественности и с кем Леда кокетничала на той стороне. И даже придумал, но идея, пришедшая в голову, показалась в тот момент откровенно бредовой. Однако её подтверждение стояло сейчас рядом и тихо хныкало от испуга.
Ничего себе котёночек под шкафом!
Рука разжалась сама собой. И глаза закрылись. Потому что так правильно, так положено.
– Ваше высочество, я… Прошу прощения за своё поведение. Я вас не обижу. И я не смотрю, не бойтесь.
– Вы догадались? – Даже с закрытыми глазами легко представлялось, как принцесса удивлённо моргает.
Долан невольно улыбнулся, но стоило оценить серьёзность ситуации, как улыбка исчезла.
Принцесса. Ночью. В хранилище. Без охраны. Без маски. В слезах.
Попал ты, Виктор. Крупно попал!
– Одну секунду, Ваше высочество. – Долан выбрался из хранилища, отвернулся и только тогда открыл глаза. Залез в платяной шкаф, вытащил оттуда первый попавшийся кусок ткани, оказавшийся лёгким цветастым шарфиком. Ничего, сгодится. – Вот, закройте лицо, пока я не смотрю. Так нам обоим удобнее будет.
– Спасибо. – За спиной раздались тихие шаги, шарф выдернули из руки, по коже снова разлилось ощущение лёгкого покалывания.
Никто не забывал запереть дверь, никто не отключал арфактумы. Они сами вырубились при приближении наследницы престола. И заработают снова, как только она отойдёт подальше. Только вот…
– Простите за чрезмерное любопытство, но как вы сюда попали?
– По тоннелям. Это легко, я уже несколько раз там ходила.
– В темноте? Наощупь?
– Нет конечно. У меня керосинка есть! – Теперь голос принцессы звучал слегка искажённо. Видимо, ткань мешала. – Кстати, можете смотреть. Думаю, я достаточно закрылась.
Долан обернулся. Задрапировалась девушка старательно, но не слишком ловко. Просто кое-как намотала шарф на голову, оставив открытыми лоб и подбородок. Да и щека через просвет виднелась. А полупрозрачная ткань легко позволяла угадать черты лица даже при скудном ночном освещении.
Симпатичная, хоть и зарёванная. Слегка худоватая, но ровно настолько, чтобы это казалось милым, а не болезненным.
При взгляде на неё сразу вспомнилась кукла младшей сестры – дорогая, фарфоровая. Та же густая копна светлых волос, бледное лицо, чуть вздёрнутый нос и синие, совершенно нереального цвета глазищи. Долан на неё год деньги копил, выбрал самую красивую, чтобы Янке на день рождения подарить. Всё-таки восемь лет раз в жизни исполняется.
Они даже похожи были – именинница и подарок.
Куклу отец разбил в тот же день. Обиделся, что дочь заигралась и не вышла его встречать. С этого всё и началось…
Этим всё и закончилось.
Долан решительно мотнул головой, отгоняя воспоминание.
– Что с вами? Вам нехорошо? – удивлённо спросила принцесса.
– Ничего, всё нормально.
И вовсе они не похожи!
Это он просто надышался всякой гадостью, вот и мерещится. А ещё нервы, недосып…
Принцесса, устав стоять, забралась в ближайшее кресло, покрутила в руках конец шарфа. В сочетании со строгим чёрным платьем разноцветная ткань смотрелась странно.
– Я видела его у Леды.
– Она умерла, – произнёс Долан. И подтянул к себе стул. А что ещё делать? Не торчать же столбом посреди кабинета.
Кресло Леды осталось по ту сторону стола, пустое. Покуситься на него казалось святотатством.
– Я знаю. Поэтому и пришла. В последний раз. Не думала, что попадусь. – Ночная гостья совсем не походила на принцессу. Никакой напускной важности, высокомерия или снобизма. Обычная девчонка: взволнованная, расстроенная, напуганная. – Раньше я стучалась в дверь, и Леда всегда открывала. Потом ругалась, конечно. Говорила, что нельзя в одиночку шляться по подземелью, что это опасно, что я плохой пример сестре подаю. А я же понимаю всё, просто не могу там сидеть вечно, как в клетке. Вот и сегодня не смогла. И… глупо так получилось… я просто забыла, что больше некому открывать дверь. Пришла, упёрлась в неё, а потом керосинка потухла. Я пыталась снова её зажечь, выронила спички, не смогла найти их в темноте. И так страшно вдруг стало! До ужаса! А тут вы вломились. Как вы догадались, что я – это я?
– Мы знакомы. Ну, почти знакомы. Вы меня видели. Весной, возле вашего дома в Огороде. – Долан запоздало понадеялся, что это всё-таки был дом, а не какой-нибудь замок. Хотя количество коридоров и лестниц в нём сделало бы честь жилому комплексу из нескольких корпусов. – Меня Леда через него проводила. Вы с сестрой ещё смеялись надо мной, а она вас отругала за то, что на улицу без охраны вышли.
– Вспомнила! У вас голова была замотана. Как у меня сейчас, только нормально. Поэтому сразу и не узнала. Простите, что смеялись. У нас там не так много поводов для веселья, вот и приходится радоваться всему, что попадается на глаза. – Принцесса неуверенно улыбнулась, но сразу же помрачнела. Снова всхлипнула, так жалобно, что захотелось немедленно погладить её по голове.
– Нет, что вы. Это правда забавно смотрелось, – торопливо заверил Долан. И запоздало сообразил, что именно расстроило собеседницу. – Я соболезную вашей потере. Очень сочувствую по поводу вашего отца и сестры…
Что там ещё в таких случаях говорят?
Почему в служебные инструкции не включают пункт «Как вести себя с зарёванной принцессой, недавно лишившейся семьи»?
– Вера, – прошептала девушка. – Её звали Вера. Теперь-то уж можно по имени.
– А вас как… То есть я знаю, что не положено, но должен же я как-то к вам обращаться? Или лучше Ваше высочество?
– Нет. Нет, только не так. – Принцесса даже руками замахала. – Не надо сегодня высочеств. Имя… Не знаю, придумайте сами какое-нибудь. Любое.
Из головы, конечно же, немедленно вылетели все имена разом, включая собственное. Осталось только Алина (кто бы сомневался) и Александра (но это уже не смешно).
Ситуация казалась совершенно безумным сном. Нельзя так запросто сидеть в пустом кабинете и при свете уличного фонаря болтать с будущей королевой Истока. Потому что так не бывает!
Но принцесса, похоже, не видела в происходящем ничего странного. Задумчиво дёргала торчащие из шарфа ниточки, шмыгала носом. Потом и вовсе стащила со стола какое-то донесение (вроде бы не секретное) и начала складывать из него кораблик, старательно проглаживая сгибы пальцем. Совсем как…
– Яна?
– Кто такая Яна? – встрепенулась девушка. – Ваша знакомая?
– Моя сестра. Вы похожи.
– Тогда сегодня буду Яной. Одну ночь. Всё равно никто не узнает. Вы же не расскажете?
– Нет, но… Вас, наверное, уже ищут дома?
– Хотите испортить мне настроение? – Кукольное личико принцессы сделалось капризным.
– Ваше высочество, если с вами что-то случится, у всех будут большие неприятности.
– Но ведь со мной всё в порядке! Вы меня защитите!
Долан обречённо кивнул, еле сдерживая зевок.
И не уйти же теперь никуда! Только надеяться, что Ирме понадобится что-нибудь в кабинете. А лучше – Силю. Он начальство, вот пусть сам и разбирается.
Но в коридоре было тихо.
– Поговорите со мной, – попросила девушка. – О чём угодно. Что вы делали в кабинете?
– Забирал кое-что для работы. – Долан кивнул на рулон с планами. Вроде и не тайна, но не рассказывать же в подробностях. Зато… – Ваше высочество, позволите вопрос?
– Мы же договорились, что сегодня я – Яна! Ладно, задавайте.
Идея оказалась внезапной и немного безумной. Никому даже в голову не могло прийти допрашивать принцессу. Но раз уж она всё равно здесь, так почему бы и нет? Не для протокола, для себя.
Когда ещё подвернётся возможность?!
– Скажите, кто из вашего окружения заранее знал, что Его Величество с наследницей собираются в музей?
– Да многие, – пожала плечами девушка. – Господин Байсер, например. Это королевский распорядитель, он всегда всё знает: и что на обед, и какое платье надевать, и куда мы идём. Только мы не так часто куда-то ходим, в основном по официальным поводам. Праздник там, торжество какое-нибудь – это да, непременно надо идти. А просто так погулять редко получается. Понимаете, отцу очень сложно инкогнито из дома выбраться. От него же магией фонит футов на сорок. Фонило то есть. Не как от меня сейчас, а намного сильнее.
– Потому что он старше?
– Нет, оно не от возраста зависит. Просто меня ещё не короновали официально. После ритуала сила вырастет. Если я его переживу.
– Разве может быть иначе?
Всё, что Долан знал про коронацию, сводилось к тому, что наследник престола совершает какой-то магический обряд, и сила Истока официально принимает его как своего носителя.
Но это же не опасно. Не должно быть опасно!
– Всякое бывает. Последние несколько коронаций обходилось без инцидентов, зато лет двести назад один за другим погибли сразу четверо наследников. Правда, говорят, что гибель четвёртого подстроил его же собственный брат, но это неподтверждённая информация. Что вы на меня так смотрите?
– Извините. Просто впервые об этом слышу.
– Хорошо вам! А нас с Веркой заставляли всё это учить наизусть. Даты, имена, кто кого в каком году убил, кто за кем наследовал, кто с кем спал. Не знаю зачем. Может, чтобы поняли, что каждый наш шаг точно так же записывают для потомков, и если оступимся, то это непременно станет известно. Знаете, жизнь под наблюдением – это совсем не весело.
Долан кивнул. А что тут ещё скажешь? Действительно, мало приятного. Это он ещё в казарме понял, когда только-только в милитское училище поступил. Подъём по сигналу, отбой по команде, и никакой личной жизни.
– Вам не казалось что-то подозрительным в поведении слуг или охраны в последнее время? Может быть, в день трагедии, накануне или после?
– В поведении – нет. Всё как всегда. – Прозвучало это как-то очень уж уклончиво. И если дело не в слугах, то…
– А в чём тогда? Что вас беспокоит?
– Сны. – Девушка вскинула на собеседника глазищи. – Что, тоже будете говорить, что это глупости?
В вещие сны и прочие туманные предчувствия Долан не верил, но не спорить же с будущей королевой. Поэтому он ответил как можно тактичнее:
– А что именно вам снилось?
– Ничего конкретного. Просто страшно было очень, как будто на меня падает какая-то большая штука, а я не могу её удержать. И вода. Всё вокруг в воде, и я под водой. И задыхаюсь. Глупости, в общем, всякие. Папа сказал, что нечего спать носом в подушку, тогда и задыхаться не буду. И что нет в этом никакой магии, просто я впечатлительная. А я, знаете… Я правда впечатлительная. Но я так испугалась в тот момент, что потом всю ночь заснуть не могла. И утром всё из рук падало. Ну я и сказала, что ни в какой музей не пойду, дома останусь.
– Погодите! То есть вы тоже должны были идти туда?
– Да. Семейный выход, экскурсия, выездной урок истории – как хотите, так и называйте. Музей специально в тот день закрыли, чтобы никаких посторонних. А то, знаете, когда у людей внезапно арфактумы перестают работать – они очень пугаются. Или начинают догадываться и приглядываться к окружающим. Как вы.
– Ага… – невпопад ответил Долан.
Арфактумы! Вот оно что!
Сигнализация в музее магическая или механическая? Если магическая, то в присутствии короля она просто отключилась, потому и не сработала. И воспользоваться этим мог практически кто угодно.
Возникшую идею хотелось проверить немедленно, но возможности не было. И даже записать нечем. Пришлось повторить про себя несколько раз, чтобы не забыть.
– Вы меня не слушаете, – грустно сообщила принцесса.
– Извините.
– Хотите побыстрее от меня отделаться?
– Нет, что вы, – запротестовал Долан, но девушка в ответ только рассмеялась.
– Думаете, если я в Огороде выросла, то совсем в людях не разбираюсь? Зря вы это. Ещё как разбираюсь, меня учили.
– Психологи? Или социологи какие-нибудь?
– Лучше. Леда. Вот уж кто всех насквозь видел, и меня в том числе.
– Вы были близки?
Ответ казался очевидным, но осознавать его было странно. Всё-таки между обычным человеком (пусть даже и главой разведки) и королевской семьёй – пропасть. Широкая и бездонная. Но то, как покойная начальница общалась с принцессами и их отцом, явно выходило за пределы рабочих отношений.
Фальшивая Яна поставила бумажный кораблик на стол. Подвигала его туда-сюда, словно играясь. Только глаза остались грустными.
– Ближе, чем с мамой. Наверное, нехорошо так говорить, неправильно. Но для мамы я всегда была просто обязанностью, служебным долгом. И папа тоже. Ей сказали замуж за него выйти – она вышла. Сказали ребёнка родить, а лучше нескольких – родила. А про то, что детей и мужа ещё и любить надо, ей сказать забыли. Мы и виделись-то только на официальных приёмах, она даже жила отдельно. Потом умерла, и даже как-то легче стало. А Леда – наоборот. Она должна была заниматься только нашей безопасностью, а занималась в итоге нами. Нами всеми. Играла, разговаривала, безделушки всякие приносила. Драться учила. О других мирах рассказывала. Мне её не хватает.
– Мне тоже, – сознался Долан. Само существование старой разведчицы дарило уверенность, что все проблемы решаемы. Теперь эта уверенность исчезла, а на смену ей пришло ощущение, что всё вокруг рушится и небо вот-вот упадёт на землю.