========== Глава 2 ==========
Гермиона Грейнджер, самый юный Министр Магии за последнее Модред и Моргана только знают, какое количество лет, первая и единственная магглорождённая женщина министр за историю магического мира. Сколько ещё в её резюме было этих «первая, единственная, неповторимая»? Она уже давно официально признана мозговым центром золотого трио, холодным разумом, который и победил Тёмного Лорда. Идейный центр многих законов последних лет, а также изменений, которые большинство не понимало, порой принимая за шаг назад.
Например, её интерес к проблеме сквибов. Тут, её не понимал никто из друзей, не только Гарри, Рон и Джинни, но даже Перси Уизли. Когда Гермиона впервые заинтересовалась этим вопросом, Перси, единственный из своего семейства ещё продолжавший с ней общаться, просто всплеснул руками:
– Зачем тебе это, Гермиона? Сквибы – это проблема вырождения и повёрнутых на своих идеях чистокровных, плюс, многие из нас, так называемые «предателей крови», считают, что это их наказание за излишний снобизм. А может, пара-тройка проклятий, которыми в них швырнули на тропинках столетий истории за многочисленные «добрые дела». В любом случае, всем в волшебном мире прекрасно известно, что если не доводить свои рода до браков между очень близкими родственниками, проблем не будет, то есть, нужно вводить свежую кровь. Ты уж извини, дорогая, но никому из нас это не грозит. То есть, если не бзикнуться на Мордревой чистоте крови и не скрещиваться, как последние идиоты, со своими первыми кузинами, то и сквибов не останется. Не понимаю, какого лешего тебе это даже интересно?
А ей было интересно. И это не было из-за очевидной причины - инбридинга, как раз она прекрасно понимала, что и как случалось. Просто, в один прекрасный момент, магглорождённая волшебница Гермиона Грейнджер столкнулась со старинными обычаями и традициями магического мира, и внезапно самая яркая и блистательная ведьма за последние Мерлин знает сколько лет, отчётливо поняла: она не знает об этом мире практически ничего. И тогда, в тот самый момент, когда она могла построить умопомрачительную карьеру адвоката, когда её имя звучало на всех устах, Гермиона Грейнджер исчезла под покровами Отдела Тайн, а потом и вообще покинула Англию. Конечно, на то имелись очень веские и существенные личные причины, но во время своих скитаний девушка изучала историю магии.
Об этом знали в Отделе Тайн, но никто даже не догадывался, что в её путешествии в мир самых старинных, таинственных и тёмных обычаев и традиций бессменными спутниками Гермионы Грейнджер стали два портрета. Один – Северуса Снейпа, а второй… Впрочем, этот портрет присоединился к ним намного позже, когда мисс Грейнджер уже жила в Австралии. Просто, в один прекрасный день, бывший директор Хогвартса, профессор Снейп, вдруг поинтересовался, могла бы она повесить в своей гостиной или кабинете багетную рамку для Неджиллиуса Блэка. К этому моменту, Гермиона уже не удивилась вопросу.
– Вы ему сказали, профессор?
– Да, – голос бывшего учителя зельеварения был привычно холоден. – Я посчитал, что он должен знать. Ведь в конце концов, Александр – его прямой потомок, единственный во всей магической Англии и за её пределами способный продолжить род Блэк, Гермиона, – с недавних пор, бывший профессор больше не называл её «мисс Грейнджер», предпочитая данное при рождении имя. – Плюс, старина Блэк, как ты знаешь, прекрасно осведомлён во всех вопросах, которыми ты интересуешься. Мне кажется, было бы непозволительным упущением не воспользоваться такой возможностью, особенно, когда всё, что он требует взамен – это дать ему возможность участвовать в воспитании Александра.
Гермиона, прекрасно знакомая с выступлениями портрета другой представительницы благородного семейства Блэк, небезызвестной Вальбурги, насмешливо скривила губы и уже хотела что-то возразить, но Северус спокойно продолжил:
– Лорд Блэк даже торжественно пообещал, что не скажет ни слова по поводу вашего решения, мисс Грейнджер, назвать его потомка не в честь очередной звезды, а великого маггловского полководца.
Гермиона Грейнджер прыснула, не сдержав смех, и сочла нужным не уточнять, что её сын был назван не в честь безусловно великого Македонского, а совсем другого Александра. Автора её любимой повести о надежде и мечте, «Алые паруса».
Так в её доме появился портрет ещё одного бывшего директора Хогвартса, чистокровного волшебника Ниджиллиуса Блэка. Впрочем, Северус, как всегда, оказался абсолютно прав: бывший патриарх одного из древнейших магических родов показал себя бесценным ресурсом в её исследованиях, за которыми он с огромнейшим интересом не только следил, но и сам зачастую помогал, принимая активное участие, и с удовольствием и готовностью отвечая на вопросы, которые Гермиона даже не могла додуматься спросить по той простой причине, что просто не подозревала об их существовании. Впрочем, Лорд Блэк не зря в прошлом был преподавателем: острый ум и жажда знаний его новой ученицы покорили учительское сердце почти мгновенно. Да и материнство Гермионой «последней надежды его рода» также играло не маловажную роль.
Постепенно, благодаря участию в её жизни сразу двух представителей семейства Блэк, Андромеды и Ниджиллиуса, магглорождённая волшебница в тонкости и до мельчайших подробностей изучила все обряды, традиции и этикет магической аристократии. А ещё, из постоянных стимулирующих дискуссий с двумя бывшими профессорами Хогвартса, родились на свет её идеи бесконечного потока магии, который по мнению самой Гермионы мало чем отличался от маггловского понятия «круга жизни», происхождения магглорождённых волшебников и роли во всем этом сквибов. На первый взгляд бесчеловечные, старинные традиции чистокровных обретали новые краски и смысл, и девушка все больше и больше понимала, что нужно делать, чтобы магический мир двигался вперёд.
Вновь оправив длинный рукав тёмной кружевной блузки, ведь ненавистные слова, врезанные в плоть безусловно проклятым ножом Беллатрикс Лестрейндж, тоже, мать её, в девичестве Блэк, никуда не делись, если и слегка потускнели за последние годы, Гермиона вздохнула и приготовилась к встрече со своей следующий посетительницей.
Панси Паркинсон, в прошлом – миссис Нотт. Когда-то непримиримая школьная соперница и ненавистница, Панси вернулась в магический мир совсем недавно. Кто бы мог подумать, что один из самых перспективных и удачных браков магической аристократии, союз между родами Паркинсон и Нотт, распадётся всего через два года. Их первенец оказался сквибом. В принципе, ничего ужасного или сверхъестественного само по себе не произошло: патриарх рода Ноттов, ровно как и сам отец Панси, решительным движением волшебной палочки уничтожили одно упоминание о постыдном наследнике Ноттов, навсегда стерев его имя с семейных гобеленов. В принципе, всё как всегда, и не магический младенец должен был быть выброшен в мир магглов, а неудачливые родители, навсегда забыв о его существовании, приступить к производству на свет следующего наследника рода, когда к всеобщему удивлению Панси заупрямилась.
Молодая мать наотрез отказалась расставаться с младенцем и требовала оставить его в семье. Оба патриарха родов, как и её собственный муж, безуспешно пытались применить к упрямице бесконечные и не всегда милосердные виды убеждения, о чем Гермиона узнала много лет спустя, но ничто не имело эффекта. В конечном итоге, Теодор Нотт, никого этим не удивив, развёлся с женой, и вновь ставшая мисс Паркинсон, Панси вместе с сыном-сквибом навсегда покинула Волшебный мир Англии.
А вернулась она лишь когда Гермиона Грейнджер, тоже внезапно вновь появившаяся в магической Англии два года назад, принялась продвигать законы о сквибах. В одно прекрасное утро, в окно изумлённой магглорождённой волшебницы постучалась сова с посланием от мисс Паркинсон, просившей о встрече. Впрочем, удивляться Гермионе пришлось недолго, поскольку её извечный источник всех новостей и сплетен, Лорд Ниджиллиус Блэк, тут же высказал предположение о личных причинах просьбы мисс Паркинсон, одновременно поведав вышеупомянутую историю. Откуда, каким образом чертов портрет был так хорошо осведомлён обо всех сплетнях магического мира, всегда оставалось для Гермионы тайной за семью печатями, хотя девушка уже давно подозревала, что портреты патриархов каким-то образом могли связываться друг с другом и, как правило, сплетничают обо всём.
С тех пор Пэнси Паркинсон стала близкой соратницей и сподвижницей всех изменений, над которыми работала будущий министр магии по вопросу о немагических детях волшебников. Именно такой политкорректный термин ввела Гермиона Грейнджер для сквибов.
***
– Гермиона, нам пора! – Джинни Уизли, в замужестве Поттер, привычным рыжим ураганом ворвалась в кабинет подруги. Давно уже прошли времена, когда вся семья Уизли, наверное, за исключением Перси, её активно игнорировала, и по возвращении Гермионы в Англию, не без приложенных усилий Гарри Поттером, Джиневра вновь стала близкой и родной.
– И тебе добрый вечер, дорогая, и, конечно же, я не занята, – мадам министр, как теперь называли Гермиону Грейнджер, раздраженно захлопнула очередную книгу и отложила в сторону отчёт, который все это время просматривала. Конечно, Джинни была права, и если они собираются успеть, то нужно отправляться сейчас же. А успеть они должны непременно, ведь сегодня мадам министр магии в день начала учёбы в Хогвартсе произносит приветственную речь для учеников.
Образование в школе Магии и Волшебства стало ещё одним из коронных «коньков» нового министра. Гермиона настояла на введении в программу Хогвартса классов «Классического этикета и традиций магического мира», посещение которых было обязательным для всех магглорождённых волшебников и волшебниц первого года, а также для любых детей из волшебных семей, кто считал, что подобные знания им не помешают. В результате, сразу после введения класса в школьную программу, его брали все многочисленные наследники семьи Уизли, а также Джеймс Поттер, старший сын Джинни и Гарри.
Класс вообще был баснословно популярен, и практически только наследники древних чистокровных семей, а также самых чопорных из волшебников, которые и сами успели обучить своих детей или заплатили тьютору, чтобы привить своим чадам подобающие манеры, не подавали заявление на участие. Учительницей «традиций и манер» стала Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, и даже самые высокомерные из чистокровных не смогли бы придраться к качеству преподаваемого ею материала.
Маггловедение по-прежнему оставалось одним из обязательных предметов, однако, в новой школьной программе официально изучать его рекомендовалось намного позже, но было одно «но»… Конечно, опытные педагоги, такие как Минерва МакГонагалл и каждый портрет директора, висевший на стенах её просторного кабинета, мгновенно поняли задумку и оценили идеи нового министра: вместо того, чтобы «насаждать» магглорождённых, Гермиона Грейнджер ненавязчиво вводила их в волшебный мир и учила быть практически не отличимыми от его коренных жителей. Создавалось впечатление, что магглорождённые не просто занимают незаконно чье-то место, например, усланных к магглам сквибов, а упорно работают за право принадлежать в магическом мире.
Само маггловедение мадам министр изменила до неузнаваемости. Вместо скучных лекций, которые практически все чистокровные ненавидели и ходили на уроки, как на свидания со святой инквизицией, которой, кстати, уделялось устрашающее количество времени, теперь они читали маггловскую литературу, слушали музыку, старшие ученики посещали концерты и музеи, а еще - они все с первого года в школе смотрели фильмы. Именно это нововведение, которое мадам министр ненавязчиво включила в жизнь школы, как просто времяпровождение после занятий, имело наибольший успех практически у всех.
«Кино» изначально вызвало неподдельный интерес, более того, оценки за посещение сеансов не ставили, а первые смельчаки, заглянувшие полюбопытствовать о данном нововведении, так восторженно о нём рассказывали - «это словно вместо того, чтобы читать книгу, смотришь колдографию» - что целую неделю не могли успокоиться. В результате, на следующий «сеанс» ученики Хогвартса явились в полном составе, и ненавязчивая забава тут же стала излюбленным времяпровождением.
А фильмы подбирала сама мадам министр в основном исторические, плюс биографии известных в мире магглов людей, ну и конечно, «фан» - и уже к концу первого года нововведения, каждый ученик Хогвартса знал о мире без магии больше, чем все выпускники за последнюю тысячу лет вместе взятые. Даже любопытные домашние эльфы прятались в углах и очень быстро нашли своего фаворита: «Властелин Колец» имел такой сумасшедший успех, что извечные наволочки пропали из их обязательного гардероба.
И чистокровные волшебники с распростёртыми объятиями приняли изменения, каким-то образом начиная испытывать всё меньше раздражения по отношению к магглорождённым.
А новая мадам министр магии, конечно же, не останавливались на уроке «этикета и традиций». Гермиона ратовала за раннюю интеграцию магглорождённых, предлагала коренным волшебникам в неком роде взять шефство над теми, чьи имена при рождении появлялись в волшебной книге Хогвартса. Особенно Гермиона надеялась, что те семьи, кому придётся отдавать своих собственных детей, так называемых сквибов, в мир неволшебный проявят наибольший интерес к интеграции новых волшебников.
В принципе, она была права, в чем не раз убедилась во время разговоров с той же мисс Паркинсон и другими наследницами чистокровных родов, чьи дети не имели волшебных способностей. В данный момент в министерстве рассматривался вопрос о так называемом обмене: Мадам Министр магии предположила, что не волшебных детей волшебных родителей лучше всего отдавать в семьи магглорождённых учеников Хогвартса. В конце концов, их родители-магглы уже знают об их мире, а значит, смогут лучше всего позаботиться о маленьких сквибах, чьё место отныне было в мире не магическом.
«Эти люди в каком-то смысле теряют своих детей, отдают их нашему, волшебному миру. Мне кажется, было бы справедливо, если бы наши не магические дети оказались именно у них…»
Как всегда сказанные мягким, убедительным голосом, слова имели эффект. Чистокровные задумывались и… соглашались.
========== Глава 3 ==========
На платформе 9 и 3/4 было шумно и людно. Ученики в разноцветных школьных галстуках толпились небольшими кучками, в основном придерживаясь факультетов. Ещё не прошедшие распределение первокурсники пока что держались поближе к своим родителям, с любопытством оглядываясь по сторонам в поисках знакомых и многочисленных родственников. Впрочем, бывшие и нынешние Слизеринцы стояли немного поодаль, не стремясь смешиваться с толпой.
Люциус Малфой, вместе с супругой настоявший, что он хочет присутствовать не только на проводах внука в Хогвартс, но и наблюдать за самим процессом распределения, сосредоточенно оглядывался по сторонам. Заметив Теодора Нотта, провожавшего в этом году своего, наконец, унаследовавшего магию отпрыска, лорд Малфой ему приветливо кивнул. Матерью второго сына Тео являлась, конечно же, ведьма не из такого древнего чистокровного рода, как Пэнси Паркинсон, но сумевшая подарить Ноттам волшебника.