- Да…
- Тебе нравится?
- Да…
- Скажи, тебе хорошо?
- Мне очень хорошо…
- Лучше, чем обычно? - она удивленно замерла, и он усилили натиск. - Ответь!
- Да, я никогда…
- Отлично. Ты меня хочешь? Помни, только да или нет, теперь отвечай!
- Да… да… да…
- Скажи, что хочешь меня. Только эти три слова, - он и сам едва сдерживался, но продолжал свою собственную игру, жаждая слов, которые много лет мечтал услышать.
- Я хочу тебя… пожалуйста…
- Что ж, я не могу отказать, когда меня так вежливо просят, - и с этими словами, сорвав между ними последнюю преграду, он одним резким движением вошёл в неё…
Реальность была лучше, чем его самые смелые фантазии. Гермиона отдавалась ему без остатка, чувственно отзываясь на каждое прикосновение, каждый горячий поцелуй. Её тело казалось музыкальным инструментом в его руках, подчиняющееся каждому велению умелых пальцев. Нежные ладони скользили по его плечам, сжимая мышцы в такт сильным, уверенным толчкам, поначалу нежным и осторожным, постепенно становившимся более резкими. Целуя, он пил её срывающиеся с губ стоны, и хотя к его некоторому разочарованию, Гермиона не кричала в голос, как некоторые более громкие его «бывшие», каждый её вздох, каждое тихое слово, музыкой звучало в его душе, знача намного больше, чем все крики Паркинсон вместе взятые. Краешком сознания, он отметил, что в мгновения нестерпимого удовольствия, Гермиона выдыхает маггловское «о, господи» вместо принятого «Мерлин», и с удивлением обнаружил, что это намного приятнее и приносит в разы большее удовлетворение, чем слушать имя знаменитого волшебника.
Они достигли пика блаженства вместе, и Гермиона обмякла в его руках, прижимаясь к груди мужчины и сжимая плечи. Поцеловав её в губы, он подхватил девушку на руки и отнёс в спальную…
========== Глава 7 ==========
Гермиона Грейнджер сделала глубокий вдох, пытаясь заставить себя успокоиться. Прошло столько лет, но память о её последнем посещении Малфой-менора была настолько свежа, словно все случилось только накануне. Нынешний министр магии будто наяву ощутила на коже цепкие пальцы притащивших её сюда «псов», в ушах звучали насмешки и оскорбления, казалось, тело всё ещё помнило пытки. Уродливое слово, врезанное в кожу руки проклятым кинжалом Беллатрикс вновь прожгло огнём, и молодая женщина несознательно возобновила чары неподвижности, накладываемые каждые утро на рукав любой одежды. Вот уже много лет её предплечья всегда прикрыты: перчатки до локтя, которые Гермиона носит с каждым вечерним платьем, длинные рукава блузок, кофт и свитеров, непременные пиджаки. Мадам министр заставляет себя мысленно усмехнуться внезапно пришедшей в голову мысли, что большинство чистокровных тоже никогда не оголяют руки, правда, немного по другой причине: тёмная метка. Как и её собственная память о войне, их уродливая татуировка осталась с ними навсегда, правда, она говорит о принадлежности чистокровных снобов к противоположной стороне.
В приглашении Астории было указано аппарировать на площадку перед Малфой-менором, на время приёма, с парка были сняты защитные чары. Конечно, можно было прибыть через каминную сеть, но Гермиона почему-то решила не отказать себе в удовольствие на этот раз зайти в менор через основной вход, высоко подняв голову и своим ходом. Да и не очень любила она путешествовать через камин, всегда оставлявший хоть где-то, но следы сажи, которые нужно было внимательно убирать магией. Конечно, её благородные учителя подробно объяснили, как все чистокровные выходит из камина в безукоризненном состоянии, словно, сухие из воды, но Гермиона навсегда запомнила, как ещё в детстве была свидетелем путешествий через камин некоторых волшебников, вечно неопрятных и чумазых.
Наконец, собравшись с духом, молодая женщина, элегантно придерживая рукой подол струящегося в пол, длинного платья, и придав лицу надменное выражение, достойное любой из чистокровных леди, присутствующих здесь, вплыла в зал. Домашние эльфы, одетые в опрятные, но забавные «фраки», заставившие Гермиону мысленно полюбопытствовать, приказывают ли маги эльфам самим делать себе одежду, приветствовали её низким поклоном, тут же предложив шампанское. Гермиона не отказалась, чувствуя, что немного «жидкой смелости» ей отнюдь не помешает, и одним махом опрокидывая бокал в рот. Если большеглазый слуга и удивился такому поведению мадам министра магии, то виду не подал, тут же протянув ей поднос с другим, наполненным бокалом. Поблагодарив предусмотрительное и вежливое существо, Гермиона оглянулась по сторонам, но в ту же минуту перед ней грациозно возник сам хозяин менора, лорд Люциус Малфой.
– Счастлив, что Вы оказали нам честь своим присутствием, мадам министр, – Люциус элегантно склонился к её руке и запечатлел на внутренней стороне запястья поцелуй, умудрившись коснуться руки самым интимным образом и при этом ни на мгновение не выходить за рамки приличия.
– Благодарю за приглашение, милорд, – Гермиона практически всегда обращалась к чистокровным лишь по титулам, избегая называть имена. Конечно, она прекрасно знала, что обычно министры магии в прошлом в таких случаях предпочитали оказывать некую фамильярность с аристократами, но называть, скажем, Люциуса Малфоя «Люциусом» – ей элементарно претило.
– Конечно, конечно, и позвольте ещё раз отметить, мадам министр, каким сюрпризом оказался для меня сегодняшний день, – Люциус растянул губы в тонкой усмешке, и Гермиона вопреки себе обнаружила, что пытается угадать, чего в ней было больше: искренности или откровенной насмешки.
Впрочем, давно прошли уже времена, когда Гермиона Грейнджер всё, что было связано со Слизеринцами, аристократией, снобами и Пожирателями смерти принимала в штыки. Годы, проведённые в Отделе Тайн, не прошли впустую: девушка, всегда стремившаяся восполнять свои знания, если она даже подозревала, что в них имеется пробел, занялась изучением традиций волшебного мира, а одновременно, она тщательно ознакамливалась с древними родами. Гермиона уже очень давно поняла, что история мира магии неотъемлема от истории чистокровных волшебников, а ещё, что каким-то непонятным образом, они всегда подтверждают свою репутацию.
Когда-то, когда она только начала читать трактаты, магглорождённая девочка долго ухмылялась, что описание чистокровных родов очень напоминает ей описание характеров различных пород собак. Кто-то, преданные, кто-то, своенравные, а кто-то просто способен очень быстро приспособиться к меняющейся обстановке. А потом мозг, натренированный в мышлении, соответствующим схемам отдела тайн, начал строить параллели.
И вдруг оказалось, что о каком бы представителе рода Блэк, например, ни шла речь – преданность, даже слепая, была их единственной самой точной характеристикой. Лестрейнджи повиновались и следовали за лидером. В принципе, как и Нотты, Крэббы, Гойлы. А вот Малфои испокон веков приспосабливались. Самое забавное, что когда девушка теперь вспоминала поведение своих одноклассников – слизеринцев даже в самом начале их знакомства, все подчинялось именно этой характеристике, обнаруженной в описании древних родов в библиотеке отдела тайн.
Все представители рода Блэк, которых она знала, были преданные, как самые верные псы. Сириус – Джеймсу Поттеру, Дамблдору и новым идеалам, как, впрочем, и Андромеда. Нарцисса – роду своего мужа и семье. Беллатрикс – Тёмному Лорду. Знакомство с супругом свирепой и сумасшедшей Пожирательницы и его братом тоже не выбивалось из описанных схем, как и характеристики её одноклассников: Теодора Нотта, Грэгга Гойла, Винсента Крэбба.
Описывая Малфоев и откидывая показную преданность «на публику» идеям Тёмного Лорда, Гермиона могла назвать поведение и старшего, и младшего лишь одним словом: приспособиться. От протянутой Драко Малфоем руки Поттеру в первый момент знакомства в Хогвартс-экспрессе, до дальнейшего развития событий. После, Люциус тоже приспосабливался. Когда-то казавшийся юной девушке самым рьяным из сторонников Волан-де-Морта, на поверку старший Малфой слишком быстро отказался от всех прежде поддерживаемых идеалов, быть может, лишь только поспешно женив сына на чистокровной.
Впрочем, насколько Гермионе было известно, на том его придерживание прежним идеалам закончилось. Последующие действия Люциуса демонстрировали довольно либеральные взгляды, и Гермионе было прекрасно известно, что идеи чистоты крови преподавались внуку бывшей правой руки Волан-де-Морта умеренно, а её собственное избрание министром магии прошло далеко не без участия Люциуса. Лорд Малфой действовал исподтишка, практически оставаясь в тени, не светясь в широкой прессе, но именно он, выражаясь словами мира магглов, был основной движущей силой за её предвыборной кампанией, обеспечивая поддержку других чистокровных.
Магглорождённая Гермиона Грейнджер была официальным кандидатом от всех приверженцев идеи чистоты крови. Можно ли было когда-либо придумать что-либо более смехотворное? И ещё несколько лет назад, мадам министр бы в лицо рассмеялась любому, кто даже предположил бы подобный абсурд. А теперь она точно знала, что так оно и случилось…
Вежливо извинив себя, лорд Малфой отошел в сторону, чтобы приветствовать кого-то из вновь прибывших, но Гермиона недолго оставалась в одиночестве. К ней тут же подошла Астория, на правах хозяйки вечера любезно приветствуя и затевая светскую беседу. И вновь Гермиона не могла не подивиться приветливости супруги Драко. Неужели младшая леди Малфой каким-то образом умудрилась пропустить очевидное? Впрочем, возле них уже собиралась небольшая группа бывших слизеринцев во главе с Теодором Ноттом.
Мадам министр слегка напряглась, слишком хорошо осведомленная обо всех перипетиях в семействе старого товарища Драко, и мысленно любопытствуя, известно ли Тео о близком сотрудничестве её самой и Паркинсон. Наверняка, он не мог не знать, ведь в конце концов, сотрудничество последнее время афишировалось, а следовательно, Теодор должен был быть прекрасно осведомлён и о недавнем возвращении своей бывшей супруги в магический мир. Меж тем, Нотт следил за Гермионой с напряжением, и было слишком очевидно, что он дожидался подходящего момента, чтобы переключить разговор на интересующую его тему. Но Теодора опередили…
– Фасоны ваших платьев и костюмов всегда отличаются отменной элегантностью, - меж тем сделала ей комплимент Астория. – Я восхищаюсь вашим вниманием к деталям гардероба.
– Благодарю, но не могу взять полный кредит. Большую часть из того, что я ношу последние время, я выбираю с помощью стилиста, – Гермиона подняла насмешливый взгляд на Нотта: что ж, тебе так хотелось перевести разговор на эту тему, изволь.
– Я не узнаю эту линию одежды, – мягко проговорила Астория, нахмурившись. – Хотя, это безусловно зачарованные ткани.
– Совершенно верно, я уже несколько лет одеваюсь с помощью стилиста, на самом деле обитающей в мире магглов. Впрочем, Мисс Паркинсон никогда не теряла связи и с волшебной индустрией, поэтому является бесценным кладезем идей, как и их воплощения.
– Панси? Да, она с недавних пор снова активно участвует в жизни магического мира, – Астория сделала глоток воды. – Я рада, что она вернулась, хотя ещё не имела возможности с ней пересечься.
– Мисс Паркинсон и её экспертиза абсолютно бесценны для меня в моей работе по некоторым законопроектам, – спокойно улыбнулась Гермиона, глядя прямо в глаза Теодора. – И я более, чем счастлива принимать её помощь, как и использовать огромный энтузиазм и опыт. Ну, а поскольку последние годы она провела, занимаясь работой в индустрии фасона и моды, то одновременно великодушно согласилась ассистировать мне в роли стилиста.
– Я слышала, мисс Паркинсон, с которой я персонально не была близко знакома, но которую очень хорошо знает моя старшая сестра, имеет несколько отличных бутиков в Лондоне и Париже? – Астория была совершенно невозмутима.
– Совершенно верно, а когда её сын увлёкся фотографией, мисс Паркинсон заняла себя и в этой индустрии.
– Её сын? Вы имеете ввиду Андреаса? – кивнула Астория, а Нотт побледнел.
– Да, он чудесный молодой человек, – теперь, Гермиона уже не сводила взгляд с Теодора. – Умён, вежлив, политкорректен. Если бы он хотел, то мог бы построить блистательную политическую карьеру в не магическом мире, – Гермиона вновь улыбнулась. – Юный мистер Паркинсон безусловно добился бы чрезвычайных успехов. Но в данный момент, Андреас интересуется фотографией, и Панси пока его поддерживает.
– Он тоже сейчас в Англии? – голос Нотта едва заметно дрогнул.
– Нет, он остался в Италии, Андреас считает, что Рим - это столица интересующей его индустрии, и в этом году будет учиться там. Впрочем, он ещё слишком молод, и я не исключаю возможности, что он изменит свое мнение и приедет в Оксфорд.
– Похоже, события в жизни юного мистера Паркинсона происходят не без вашего участия, мадам министр, – к их разговору присоединилась невысокая аристократка, тут же мертвой хваткой вцепившись в руку Теодора. Гермиона усмехнулась: вторая жена Нотта, если и не такая блистательная партия, как Паркинсон, во всяком случае обеспечила род подходящим наследником и очевидно проявляла намного меньше упрямства.
– Конечно, – Гермиона равнодушно повела плечами. – Когда мисс Паркинсон была нужна информация о мире магглов, у меня не было причины отказать. Мы с ней близко сотрудничаем, я счастлива помочь советом, миссис Нотт.
– Мисс Грейнджер никогда не отказывает ни в помощи, ни в информации, которой обладает в неизмеримом количестве и из всевозможных источников, – появившийся из ниоткуда, Люциус протянул Гермионе ещё один бокал шампанского. – Именно поэтому наш министр магии и является неоценимым сокровищем для магического мира: мисс Грейнджер самая умная ведьма за последние сотни лет.
– Благодарю вас, милорд, вы как всегда слишком добры ко мне, – Гермиона усмехнулась, склонив голову в вежливом поклоне.
Незаметно, Теодор отвёл свою супругу в сторону, Люциус вновь исчез, а Астория принялась о чем-то щебетать. Грейнджер окинула комнату взглядом… Драко по-прежнему нигде не было видно.
- Ты наверняка считаешь меня полным чудовищем, - Гермиона, задумчиво смотревшая на раскинувшийся перед окном цветник, обернулась, вновь встретившись глазами с Тео. Его супруги рядом с ним не было.
- Почему я должна так считать, лорд Нотт? - Гермиона пожала плечами, проглотив готовое сорваться с губ продолжение: «И вообще, неужели тебя волнует, чем я тебя считаю и что о тебе думаю».
- Во-первых, Гермиона, брось свои «лорд-милорд». Ты меня знаешь с одиннадцати лет и ни разу до этого «лорд Нотт» не назвала.
- Хмм, если память не изменяет, за все шесть лет нашего знакомства в Хогвартсе, ты меня Гермионой тоже не величал ни разу, - её глаза сузились. - Так почему я должна считать Вас чудовищем, мистер Нотт?
- Я же хотел отправить своего сына в мир магглов, плюс, отрёкся от него, бросил свою жену за нежелание повиноваться подобному плану…
- В точном соответствии с древними обычаями, - Гермиона пожала плечами. - Почему это должно меня возмущать?
- Да брось! Ты реально будешь меня убеждать, что Гермиона Грейнджер, вечный борец с несправедливостью, не находит такое циничное и потребительское отношение к собственному ребёнку мерзким?
- Древние обычаи существуют с древних времён, Нотт. И существуют они, потому что несут в себе логику и целесообразность. Сквибы должны отправляться в мир немагический, потому что они не маги. Быть может, через много лет их потомки вернутся, как «магглорождённые» - к тому моменту, их кровь разбавится кровью мира магглов, быть может, пересекаясь с кровью потомков других отправленных туда сквибов. Вернувшись, они смогут вновь воссоединиться с родами, влиться в них, но не как их потомки.