Солнце стояло уже высоко. Время близилось к полудню. Пора было возвращаться.
ГЛАВА 9
В Змеином храме время будто остановилось. С момента своего появления в этом мире Сайясхари дала себе слово не вести счёт дням и ночам, чтобы не обезуметь от осознания впустую прожитой жизни.
Повелитель расы змеелюдов обошёлся с ней очень жестоко, обрекая свою дочь на долгие годы беспросветного одиночества и поставив практически невыполнимое условие для её возвращения домой.
И всё же Сайясхари не могла не признать справедливость полученного наказания. Она его заслужила и потому не имела права роптать и сетовать на жестокосердие отца. Но это вовсе не означало, что гордая и блистательная принцесса змеелюдов смирилась с участью отверженной. С первых же дней она пыталась вернуться обратно. Для этого ей всего лишь нужно было найти себе замену или, если очень повезёт, дождаться появления следующего осуждённого змеелюда, по глупости или из честолюбия преступившего законы их расы.
Как это случилось с Тиршазиром — её предшественником на посту стража врат. Сайясхари оказалась для этого отверженного настоящим подарком судьбы, вернее таковой стала её излишняя самонадеянность.
Теперь то шестая наследница Змеиного дома понимала, что действовала необдуманно, чересчур рьяно расчищая себе путь к трону, но уж слишком велик был соблазн стать первой. Четыре брата и сестра преграждали ей путь к безграничной власти. Уничтожить эту преграду казалось легко. И угрызения совести её не мучили, ведь Сайясхари искренне считала себя единственной достойной преемницей своего отца.
Повелитель, к слову, это тоже понимал и часто одаривал младшую дочь благосклонным взглядом. Именно молчаливое одобрение отца и подтолкнуло её к дальнейшим действиям.
Старший брат проиграл поединок первым. Сайясхари не стала его убивать, справедливо рассудив, что мечтательный и слегка рассеянный Дакзахси не доставит ей в будущем проблем. По окончании битвы она ощутила исходящие от
него волны облегчения и радости, ведь отныне его ничто не будет отвлекать от написания стихов и поэм.
Определённо, Дакзахси тяготила роль первого наследника, и он был счастлив от неё избавиться.
Вторым в очереди значился Астрахат. Он был жесток до крайности со всеми, кто имел несчастье уступать ему в силе и ловкости. Будучи змеёнышем, Сайясхари часто становилась жертвой его злобных шуток. Оставлять за спиной такого врага было бы крайне неосмотрительно с её стороны, и принцесса без колебаний отправила Астрахата на суд к Великому Змею. Правда, пришлось проявить изворотливость, чтобы одолеть превосходящего по силам противника, но отец всегда говорил, что правитель должен уметь находить выход из любой ситуации.
Вызывать на поединок Иршайясси не пришлось. Старшая сестра была настолько погружена в науку, что, не глядя, подписала отречение и вновь удалилась в свою лабораторию, мгновенно позабыв не только о визите Сайясхари, но и о существовании всего остального мира.
С Кайсухри — стоящим четвёртым в очереди на престол, также не возникло проблем. Всё, что его заботило — это еда и женщины. Этот толстяк был настолько ленивым, что покидал свои покои только в крайнем случае, в основном по настоянию отца в дни празднования великих торжеств.
О том, чтобы вызвать его на поединок, не могло быть и речи. Кайсухри никогда не отважился бы сразиться с ней в честном бою. На предложение Сайясхари отойти в сторону, он ожидаемо ответил согласием, но при этом не упустил возможности выторговать для себя немалое пожизненное содержание. А жили змеелюды довольно долго. Даже самым слабым из них легко удавалось преодолеть тысячелетний рубеж, находясь в добром здравии.
Для того, чтобы встретиться с четвёртым братом Сиршехуром — пятым в очереди на престол, Сайясхари пришлось проделать долгий путь, поднявшись высоко в горы, туда, где находился Садусский монастырь.
Много лет назад брат ступил на путь служения Великому Змею и вряд ли собирался воспользоваться правом наследования. Однако, Сайясхари решила не рисковать и заручиться его отказом, оформленным в письменном виде и заверенным личной печатью брата. С последним, правда не задалось. Печати на месте не оказалось. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
И вот настал день, когда Сайясхари стала первой и единственной наследницей своего отца. Лёгкость, с которой удалось добиться поставленной цели, вскружила ей голову. Сайясхари возгордилась собой и, как следствие, утратила способность мыслить здраво, вызвав на поединок самого повелителя. Это кратковременное помутнение рассудка стоило ей очень дорого.
Сайясхари часто задавалась вопросом — о чём она только думала, когда собралась сразиться с тем, кто сильнее и умнее её во сто крат? Наслушалась глупая — восхвалений в свой адрес и самонадеянно решила, что отцу пора отправляться на покой, уступив ей — великой и непобедимой, своё место.
Разумеется, у Сайясхари и в мыслях не было убивать отца. Она лишь хотела доказать ему, что он уже стар, а она достаточно взрослая для того, чтобы взять на себя всё бремя власти.
Повелителю хватило трёх секунд, чтобы показать неразумной дочери, насколько она неправа в своих измышлениях.
Теперь то Сайясхари понимала, что повелитель проявил милосердие, сохранив ей — глупой, зарвавшейся девчонке, жизнь и отправив в наказание охранять врата. А ведь мог и убить за дерзость.
— Даю тебе время подумать, Сайясхари, — сказал повелитель дочери перед тем, как проститься, — уверен, одиночество пойдёт тебе на пользу, ведь рядом не будет никого, кто сможет затуманить твой разум льстивыми речами.
Каждый раз, вспоминая тот день, Сайясхари испытывала жгучий стыд и злость на себя. Отец и тут оказался прав. Вдали от придворных лизоблюдов, её разум действительно прояснился. Однако, Сайясхари не была бы собой, если бы стала предаваться стыду и отчаянию вместо того, чтобы искать выход.
И ведь она его нашла. По крайней мере, ей так казалось. Однако, в последний момент судьба решила над ней подшутить, позволив единственной выжившей обращённой ускользнуть из её цепких объятий.
Сайясхари тогда едва не сошла с ума от гнева и бессилия, глядя на то, как рассыпаются в прах её надежды на скорое освобождение. Буйствовала она ровно до тех пор, пока однажды вновь не ощутила присутствие той, что должна была стать ей заменой.
С тех пор девчонка, принявшая кровь Великого Змея, не единожды возвращалась в пустыню, но Сайясхари никак не удавалось приманить её к храму.
И вот обращённая вернулась снова.
Сайясхари поклялась самой себе кровью великого предка, что на этот раз не упустит свой шанс на возвращение домой, чего бы ей это ни стоило. Оставалось придумать, как это сделать, ведь она по-прежнему не могла выйти за пределы храмовых стен. И эта беспомощность злила её неимоверно.
Возвращаясь обратно, я чувствовала себя рождённой заново. Надо отдать ей должное, пустыня не жадничала и щедро делилась силами со своими детьми. Слегка опьянённая впитавшейся в моё тело энергией, я никак не могла заставить себя идти размеренным шагом и весь путь до дома Эдны преодолела бегом, ничуть при этом не запыхавшись. И лишь перед дверью вспомнила о том, что так и не удосужилась вернуть себе человеческий облик. Никого из присутствующих в доме людей мой вид, разумеется, не испугает, но я старалась лишний раз не напоминать приёмной семье о том, насколько сильно я от них отличаюсь.
На этот раз Ярик был дома. Он вырос и возмужал за то время, что мы с ним не виделись, да к тому же обзавёлся низким хрипловатым баском, повергшим меня на мгновение в ступор. Да кто угодно опешил бы от того громогласного возгласа, которым встретил меня мой названный брат.
— Эфа, сестрёнка, наконец-то ты вернулась! — пробасил Ярик, стискивая меня в крепких объятиях.
Я успела порадоваться тому, что последние сутки ничего не ела, в противном случае, у еды не было бы ни единого шанса удержаться внутри моего организма.
— Пусссти, окаянный, задушшшишшшь, — просипела я ему прямо в ухо, мгновенно меняя свой облик.
Тело ожидаемо отреагировало на опасность. И пусть у Ярика и в мыслях не было причинить мне вред, но задыхалась то я по-настоящему.
— Ты чего, сестрёнка? — растерялся Ярик, разжимая объятия и осторожно ставя меня на пол.
— Сссилушшшку сссвою учисссь сссоизмерять, болван, — прошипела я зло и толкнула его в грудь. — И пока не научишшшссся это делать, держисссь от меня подальшшше.
— Ну прости, Эфа, не рассчитал маленько, — чересчур показательно сокрушался брат, отступая в сторону и пропуская меня внутрь дома. — Я так обрадовался твоему появлению, что позабыл, какая ты маленькая и хрупкая, совсем как весенний цветочек.
В глазах парня блеснули озорные смешинки. Весело ему. Ну да ладно. Я ведь тоже соскучилась по этому охламону и тоже безумно рада его видеть.
Хлопнув Ярика по плечу, я весело ему подмигнула и невинно так осведомилась:
— Верно, тяжело тебе приходится, братик. Девушки, небось, обходят тебя десятой дорогой, опасаясь, как бы ты ненароком их не придушил?
— Злая ты, Эфа, — насупился брат, и плечи его поникли.
— Ты чего, обиделся что ли? — теперь уже растерялась я. — Так я же пошутила. Ты вон здоровый какой стал, да за тобой любая побежит, только позови.
— А ему любая не нужна, — встряла в наш разговор Эдна. — Ему дочку коменданта крепости подавай. Совсем, видать, ополоумел от её красоты. Свататься к ней решил, дурень этакий.
Ярик насупился ещё больше, а затем повернулся и вышел вон из дома, оставив слова матери без ответа.
— Ну вот что мне с ним делать? Как уберечь от беды? — Эдна тяжело опустилась на табурет и уткнулась лицом в ладони.
Я присела с ней рядом, не зная, как и чем утешить названную мать. Ярика было жалко. Ясно же, что из его затеи ничего не выйдет. Только упрямства братцу не занимать, уж если он что решил, так вовек не отступится.
— Попробую уговорить его пойти с собой, — неожиданно для самой себя произнесла я вслух то, что первым пришло в голову. И тут же постаралась обосновать своё решение: — Не зря же говорят — с глаз долой, из сердца вон. Месяц туда, ещё месяц обратно, да и в Эйкероне задержаться придётся на какое-то время, пока всё устроится. Глядишь, и позабудет Ярик о дочке коменданта.
Эдна посмотрела на меня покрасневшими глазами. Увидев во взгляде женщины страх, я мысленно отругала себя за неуместное предложение. Это для меня пустыня, всё равно, что дом родной, а люди всегда относились к ней с опаской. К тому же, Ярик в детстве едва не погиб в песках. Не сложно представить, какие чувства пришлось испытать несчастной матери в те дни, когда она считала сына потерянным навсегда.
И всё же не стоит забывать, что с тех пор прошло много лет. Мы с Яриком успели не только вырасти, но и многому научиться. Пустыня, определённо, таит в себе немало опасностей, только и мы с братом не так просты, чтобы попадаться в её ловушки.
— Не стоит огорчаться раньше времени, матушка Эдна, — проговорила я как можно мягче. — К тому же нет никакой гарантии, что Ярик согласится на моё предложение. Вот только и здесь ему житья не будет после того, как он заявит о своих намерениях коменданту. Вы же это не хуже меня понимаете.
— Да как же, откажется он, — проворчала Эдна, украдкой вытирая невыплаканные слёзы. — Кто другой, может, и отказался бы, а этот с самого рождения был неугомонным. Только и забот было, что за ним следить, как бы куда не влез, да шею себе не свернул, проказник. Как дожил до своих лет целёхоньким, ума не приложу.
— Тогда не стану ему ничего предлагать, — заикнулась было я, на что матушка Эдна только рукой махнула.
— Да чего уж там, бери его с собой, девочка. Так то оно всяко лучше будет.
— А спутники мои где? — спохватилась я, когда вопрос с Яриком был решён.
— Так они в крепость отправились, — ответила Эдна. Видно было, что она не меньше меня обрадовалась смене темы разговора. — За тобой посыльного прислали, а ты как с ночи ушла, так и пропала. Вот они и пошли вместо тебя. Посыльный тот сказывал, что прибыла принцесса с сопровождением и сильно разгневалась, что проводника нет на месте.
Я ощутила укол вины из-за того, что Руди и Шарку теперь достанется вместо меня, а потом пришло раздражение. И чего этой принцессочке неймётся? Всё равно раньше завтрашнего утра она вряд ли будет готова продолжить путь.
С такими мыслями я засобиралась в крепость. Надо же идти, выручать парней.
А на пороге столкнулась с Яриком, держащим в руках охапку дров. Он посмотрел на меня с вызовом, вероятно ожидая, что я, так же как мать, стану его просить не делать глупостей.
— На рассвете выдвигаемся в Эйкерон, — объявила я брату мимоходом, не удержавшись от ехидной ухмылки. Видимое огорчение на его лице от скорой разлуки со мной пролилось бальзамом на душу, и следующие слова я произнесла уже с широкой радостной улыбкой: — Собирайся, ты едешь с нами.
Ярик опешил от таких новостей и бросился за мной вдогонку, растеряв по дороге все дрова.
— Как это с вами? Ты же меня никогда с собой не брала. Запрещала даже смотреть в сторону песков. Это мать тебя попросила? Да нет, она не могла.
Вопросы из Ярика сыпались, будто зерно из прохудившегося мешка. Так он, чего доброго, и в крепость за мной потащится, а ему там делать нечего.
Я резко остановилась и сразу скользнула в сторону, избегая столкновения с братом.
— И чего ты всполошился? — спросила я строго. — Кудахчешь, как курица на насесте. Сказано тебе, собирайся. Заказ у меня нынче выгодный, но и хлопотный не в меру. Ты заработать хочешь или нет?
Брат сперва кивнул, а потом отчаянно замотал головой:
— Я не могу, — сказал он с явным сожалением, — меня со службы не отпустят. И без спросу уйти нельзя, обратно не примут, а то и дезертиром объявят.
— Об этом не волнуйся, — отмахнулась я от его переживаний, как от чего-то несущественного. — Я с комендантом договорюсь. У меня бумага от короля имеется, в которой должностным лицам королевства предписано оказывать мне всяческое содействие.
В том, что комендант будет рад хотя бы на время избавиться от влюблённого парня, я даже не сомневалась. А если поторопится, то успеет и замуж выдать свою красавицу от греха подальше.
О чувствах Ярика я не переживала. Любил бы по-настоящему, не променял бы возможность находиться рядом с возлюбленной на весьма сомнительное удовольствие, каковым я считала переход через пустыню. Вон как у парня глаза засверкали, нет в его взгляде и тени сомнений. Уверена, сейчас он способен думать только о предстоящем приключении.
А вот девушку стало жалко. Впрочем, надо ещё посмотреть на юную прелестницу, вскружившую голову моему брату, чтобы понять, что она из себя представляет. И если раньше я не особенно торопилась, то теперь припустила почти что бегом. План был таков: первым делом принять на себя гнев принцессы, а потом послоняться по крепости в поисках интересующей меня информации.
Принцесса Ателина пребывала в дурном расположении духа. Двухнедельное путешествие по землям родного королевства превратилось для неё в сущий кошмар. Она не была так уж наивна и предполагала, что каждодневная многочасовая тряска в душной карете, скорее всего, окажется сродни пытке. Но оставалась надежда на частые остановки в пути, сулящие немало удовольствий. Всё-таки ей в сопровождение отрядили лучших представителей королевской гвардии. Даже искушённые в придворном флирте фрейлины растерялись, не зная, кому из воинов отдать предпочтение.
Разумеется, ни о каком распутстве речи не шло. Немного кокетства и несколько украденных поцелуев — вот и все развлечения, которые могли себе позволить девушки из знатных родов. Но даже такой малости они были лишены по вине несносного капитана Роберта Сингера, решительно настроенного выполнить свою миссию в срок. А ведь он ей сначала понравился. Красивый и мужественный, обладающий несомненным авторитетом среди своих подчинённых. В такого легко влюбиться. К счастью, прозрение наступило практически сразу, в первый же день их вынужденного знакомства.