— Ладно, ты прав, я совершенно не читаю книг, спросила просто для поддержания разговора. На самом деле, я лишь смотрю сериалы. Знаешь, есть такой сериал, очень интересный, про любовь, я тебе сейчас расскажу в чем там дело.
— Побереги мои нервы.
— Ооочень интересный. Там девушка случайно стала свидетелем убийства. А главный герой вместо того, чтобы ее убить влюбился и заставил ее выйти за него замуж. А еще у героя был дядя, который на самом деле его отец, но тот об этом не знал и поэтому…
И я принялась рассказывать со всеми подробностями содержание первых десяти серий турецкой мелодрамы, которую сама не смотрела, но знала наизусть благодаря Алене, на днях подруга все уши прожужжала, только об этом и могла говорить. Я слушала вполуха, а вот надо же, все запомнила, что пришлось теперь очень кстати.
Я кривлялась как могла: растягивала слова, специально закатывала глаза в самых романтичных местах, размахивала руками, так что руль приходилось перехватывать то одной рукой, то другой, и каждую секунду норовила схватить Третьякова за плечо.
Я думала, он взбесится, но он неожиданно улыбнулся, а потом расхохотался.
— Ладно, Антонова, я все понял. Но пожалуйста, теперь помолчи немного.
Я припарковалась около торгового центра.
— На выход, мы приехали.
Мы вылезли из машины и направились в сторону крутящихся дверей. Я нагло подхватила Третьякова под руку, делая вид, что так и надо.
Мы поднялись на третий этаж и вошли в зону кинотеатра.
— Так, давай выбирать фильм, — скомандовала я и потащила его к табло.
На ближайшее время обнаружилось только два сеанса: какая-то криминальная драма и фильм ужасов.
Ужастик — это то, что нужно, лучше не придумаешь. Во время страшных моментов я смогу схватить его за руку или непроизвольно прижаться. Посмотрим, как ты запоешь тогда.
— Мы идем на ужастик, — объявила я, — надеюсь ты ничего не имеешь против ужастиков?
— Я их обожаю, — сказал он с кислым видом, из чего я заключила, что фильмы ужасов не его жанр.
— Так, билеты берем вот на эти места, — я указала пальцем на серединку последнего ряда, — и еще я хочу попкорн.
Третьяков купил билеты, взял, как специально, самое большое ведро попкорна и мы прошли в зал.
— Последний ряд? — хмыкнул Третьяков.
— Да, я всегда сюда сажусь.
— Ничуть не сомневался.
Я прикинула, стоит ли мне и теперь обидеться, решила, что не стоит, иначе мы разругаемся еще до начала сеанса. Если уж упоминание о Зимине и о моей тупости пропустила мимо ушей, то и тут как-нибудь прорвемся. Так что просто сделала вид, что не поняла его намека.
— В том смысле, что отсюда лучше всего видно, глаза не болят. Если ты что-то имеешь против… — произнесла я как ни в чем не бывало.
— Нет, все отлично.
Мы плюхнулись в уютные мягкие кресла и уставились на экран. Попкорн я расположила посередке между нами, а сама разместилась поближе к парню. Начались рекламные блоки.
Я жевала попкорн и поглядывала на Третьякова, тот пил свою воду и тупо смотрел на экран. Если так пойдет и дальше, за весь фильм наши отношения, которых в сущности и нет, не продвинутся ни на шаг.
— Мне вот этот фильм понравился, а как тебе? — наклонилась и шепнула ему на ухо, во время показа очередного трейлера. Это был первый раз, когда я оказалась так близко к его лицу, не считая быстрого поцелуя на сцене. Отметила, что от одежды и кожи пахнет свежестью и чем-то еще непонятным, но притягательным.
— Нормально.
Реклама закончилась и замелькали вступительные кадры фильма. Первые пятнадцать минут я смотрела спокойно, но вскоре начала понимать, что фильм полный п..ц. Отложила попкорн, нашла в темноте руку Третьякова и вцепилась в нее совершенно непроизвольно, забыв о том, что это было как-бы мной запланировано. А потом уткнулась ему куда-то в район плеча, чтобы не смотреть на экран.
— Извини, кажется я переоценила свои силы, — шепнула я.
— Может, уйдем? — шепнул он в ответ.
— Нет, все нормально. не знаю, зачем я выбрала этот фильм.
— Зато я знаю. Чтобы появился повод вцепиться в мою руку.
— Вот еще. Помечтай. Просто мне страшно.
И я еще теснее прижалась к нему, до такой степени, что вторая рука скользнула на грудь, а лицо переместилось ближе к шее.
Я прикрыла глаза. Даже если бы захотела, то ни за какие коврижки не отпустила бы его сейчас. Но что самое странное, мне и не хотелось.
«Почему я не испытываю такие ощущения ни с Панкратовым, ни с Зиминым?» — хотелось закричать мне. Почему черт возьми он??? Я уже не слышала ни зверских криков, ни пробирающей до костей музыки, основной функцией которой было подготовить зрителей к чему-то ужасному. Хотелось, чтобы мгновения тянулись и тянулись. Перед глазами возникло видение: вот я перебираюсь к нему на колени, обвиваю шею, зарываюсь пальцами в волосы, а его сильные руки скользят по моей талии, обнимают сзади и прижимают к себе. Крепко, жестко. Его глаза смотрят цепко, тяжело, как может смотреть только он, но на это раз вместо обычной снисходительности в них читается неприкрытое, срывающее крышу желание.
О боже, никогда еще меня не посещали сексуальные фантазии такого плана, если я обнимаюсь с парнем, к тому же на подобном фильме. Видение предстало таким реальным, что я непроизвольно прикоснулась губами к его плечу и поцеловала, с опозданием сообразив, что делаю. Слава богам, через одежду он не мог ощутить этого прикосновения, вот бы, наверное, повеселился. Или решил, что я сошла с ума.
Я отпрянула от него и вернулась на свое место.
Он повернул голову и взглянул на меня, даже в темноте я ощущала взгляд.
— Уже не страшно, — шепнула я, — спасибо за поддержку.
Теперь я откинулась назад и снова прикрыла глаза. Он сидит здесь, совсем рядом, я чувствую исходящее от него тепло, и, если чуть подвинуть ногу, касаюсь своим коленом его ноги, невесомо, но этого достаточно, чтобы появилась слабость в ногах и во всем теле. Моему телу комфортно, приятно и спокойно сидеть с ним вот так рядом, что больше никого вокруг не нужно, и не нужно слов. И….
— Дамы и господа, сеанс окончен.
Свет ударил по векам, заставив сощуриться, и я поняла, что в первый раз в жизни пропустила весь фильм.
— Хорошо спалось? — осведомился Третьяков, подавая мне куртку.
— Не очень.
— Что так?
— Сон дурацкий приснился. Я теперь точно знаю, что терпеть не могу ужастики.
— А мне понравилось.
— Неужели?
Ну вот, пока я как последняя идиотка представляла невесть что, Третьяков и ухом не повел. Сидел и преспокойно смотрел фильм, и тот ему даже понравился, при том, что я не запомнила ни слова.
Вместе с другими зрителями мы покинули зал, и направились к выходу. Я шла молча, косилась на Третьякова и пыталась списать свои чувства на временное помутнение. В конце концов, это я должна была его соблазнять, а не он меня, а что в итоге? Я, как дура, мечтала о том, что окажусь в его объятиях? Нет, я не должна и мысли допускать, что он может мне нравиться. Это только пари, ничего больше. Глупое, безответственное поведение, которое привело к вот таким вот последствиям. Нельзя допустить, чтобы я хоть на секунду больше, чем это нужно для дела, думала о нем.
— Отвезу тебя домой, — предложила я, когда мы подошли к моей Ауди и Третьяков забрал свой рюкзак.
— Не стоит, остановка рядом.
— Ладно, как скажешь, — весь задор пропал, осталась только слабость и дурацкое ощущение, что я вновь в своем детстве, расшибая лоб в кровь бьюсь в закрытую дверь, пытаюсь получить одобрение от того, кому до меня нет никакого дела.
— Пока, Антонова, увидимся на лекциях.
— Давай.
Он повернулся чтобы уйти, я же развернулась к машине с намерением заползти в салон, чтобы остаться одной. Тогда я смогу дать волю обуревавшим меня чувствам.
Но вдруг сделал шаг назад и притянул меня к себе.
— Когда я сказал, что мне понравилось, я имел в виду не фильм, Антонова, а ужастики терпеть не могу.
Поцеловал куда-то в район виска и зашагал прочь.
И что это значит?
Я смотрела на его удаляющуюся фигуру, силясь понять, что это сейчас было. Прикоснулась рукой к виску, к тому месту, где за секунду до этого чувствовала касание его губ, но сразу же отдернула руку.
А ничего не было, просто решил пожалеть, небось увидел, что глаза у тебя почти на мокром месте. Но все же? То есть, не хотел же он сказать, что ему понравилось обниматься со мной, или хотел?
Совершенно обескураженная, я, наконец, нырнула в салон, завела мотор и поехала домой.
Чашка горячего чая, плед и книга помогут справиться с бессонной ночью.
Уснуть удалось ближе к пяти утра, зато, когда прозвенел будильник, еле смогла оторвать голову от подушки. Сначала мелькнула мысль забить сегодня на пары, но тут же пересилила себя, поднялась с кровати и поплелась в душ.
Прохладная вода немного взбодрила, но в теплом салоне машины снова укачало, а потому на лекции я приехала сонная и слегка растрепанная.
Подруг встретила на улице, и мы вместе пошли на занятия.
— Как прошло свидание с Толиком? — поинтересовалась я у Милы.
— Он классный, — весело пропела она, — сегодня мы снова встречаемся, идем в кино.
При слове «кино» я вздрогнула. Как ни старалась прогнать нахлынувшие вчера чувства, сейчас они вновь дали о себе знать.
Посмотрела по сторонам, очень хотелось увидеть Третьякова и убедиться, что вчерашние ощущения просто игра больного воображения, но его не было видно. Студенты разбредались по аудиториям, только нужного среди них не наблюдалось.
Первой парой сегодня стоял семинар по теории государства и права, а вот следующей парой будет история политических и правовых учений, вместе со всеми группами, может он на нее придет.
Но и тут меня ждало разочарование, место, на которое он обычно садился, пустовало. Зато среди компании вновь вошедших студентов обнаружился Зимин и сразу направился к нам. Совсем забыла, что совместная лекция означает, что его группа будет также присутствовать.
— Привет, Олег, — сказала вяло, после того как он уселся рядом и чмокнул меня в щеку.
— Салют прилежным ученицам, Ольга, отлично выглядишь.
— Что-то тебя давно не видно, — заметила Алена.
— Лень было сюда тащиться.
— А сейчас что пришел? — спросила я.
— Из-за тебя, лапонька, — и он приобнял меня за плечи. — Увидеть и напомнить про вечеринку у Вовки на даче.
Я прикрыла веки и попыталась оценить, что я чувствую. Тяжелая, с буграми мышц, рука Олега давила на плечо, вызывая дискомфорт. Аромат его парфюма ударяет в нос, так что хочется чихнуть, и голова вот-вот разболится, он что, вылил на себя полфлакона? В целом, хочется сбросить его руку и отсесть подальше.
Так я и сделала. Осторожно вынырнула из-под его объятий, и сдвинулась на полметра.
— Слушай, Олег, я…в общем, извини, но я не смогу пойти с тобой.
— Что-то ты сегодня не в настроении, не выспалась?
— Выспалась, просто я…
— Что?
— Олег, извини, но…
— Ничего не хочу слушать. Подойду к тебе на следующей паре, тогда и поговорим.
Он сорвался с места и пересел к компании ребят.
— Что за навязчивость! — возмутилась Алена.
— Оль, ты правда не хочешь с ним идти? — спросила Мила.
— Конечно нет, не говори глупостей, у нее ведь есть Третьяков, — ответила за меня Алена и выразительно посмотрела на меня.
Я закатила глаза. Ага, есть. Головная боль и проблемы на пятую точку.
— Кстати, как там у вас продвигается? — спросила она.
— Ну так, сама не знаю, все очень странно.
— Вот, а вечеринка отличный шанс наладить отношения. Так что правильно ты отшила Зимина. Теперь пригласи Сережу, а уж там флаг тебе в руки.
— Не знаю. Девочки, вам не кажется, что все это может зайти слишком далеко?
— Например?
Подруги уставились на меня.
— Ну, не знаю. Вдруг, этот Третьяков мне и вправду понравится?
— И что? Выиграешь спор и встречайся себе на здоровье, пока не надоест.
— Да, но я не хочу.
— Не хочешь с ним встречаться? — нахмурилась Алена.
— Не хочу, чтобы он мне нравился, — выпалила я, — он, он такой…Черт, да вы видели его. Равнодушный, себе на уме, в общем, просто не хочу и все.
Подруги переглянулись, я вскочила.
— Черт, не осилю сидеть здесь целый час, мне нужно пройтись и выпить кофе, прикроете?
— Да, конечно.
Я выскочила из аудитории очень вовремя, как раз за минуту до начала лекции и отправилась к кафе.
Заказала большую порцию Капучино, села за столик и начала пить его мелкими глотками, прикрыв глаза от наслаждения и чувствуя прилив энергии с каждой порцией кофеина. Осталось посетить тренировку по йоге, и душевное спокойствие полностью восстановится.
— Свободно? — белобрысый полноватый парень подсел ко мне за столик, хотя вокруг было полно незанятых мест и поставил перед собой кофе с бургером. Впился в него зубами и начал жевать.
— Да, пожалуйста.
— Ты с первого курса? Тебя как зовут? — спросил снабитым ртом, — меня Вадик.
Почти как брата, надеюсь, ты не сидишь с утра до вечера в компьютерных играх, рацион у вас по крайней мере одинаковый.
— Познакомимся?
— Слушай, извини, но ты выбрал не лучший момент.
Я поднялась и направилась к выходу.
— Эй, подожди.
Я помахала ручкой и поплелась вперед по коридору. До конца пары еще пятнадцать минут, может заглянуть в библиотеку? Давно собиралась, да все откладывала.
Дошла до конца коридора, спустилась по ступенькам, размышляя над словами подруг, что стоит пригласить Третьякова. А действительно, почему нет? Чем больше я об этом думала, тем сильнее нравилась идея. Решено, как только увижу его, подойду и приглашу, что тут такого? Не с Зиминым же идти в конце концов, а Вовка обидится, если не появлюсь, сам лично приглашал, уже обещала. Завернула за угол и замерла на месте.
В нескольких метрах от меня чуть привалившись к широкому подоконнику сидел Третьяков собственной персоной, а рядом с ним стояла Гурова, та, что ближайшая подруга Стужевой. Вот она встала на мыски, потянулась к его лицу и что-то шепнула на ухо. Он ответил, и парочка рассмеялась. Боже, что это значит?
Я сделала полшага назад и укрылась за стеной.
Прижимается к Третьякову всем телом в короткой юбке, а он похоже не возражает. Чуть ли не обнимает, хотя должен быть на лекции. Я-то думала он на работе, ну на крайний случай отсыпается, а он тут с Гуровой. Черт, а я из-за этого типа полночи не спала. Нужно убираться отсюда, пока не заметили, но ноги словно приросли к полу.
Вдруг Гурова снова потянулась к нему и их губы на секунду соприкоснулись. Черт, они реально поцеловались?
Я развернулась и пошла прочь, досматривать дальше нет никакого желания. Пусть делают, что хотят, я же умываю руки. Значит, я для него слишком ветреная и глупая, а Гурова в самый раз? Отлично, просто отлично.
— Что случилось? — воскликнула Алена, когда я нагнала из на перемене.
— Да, на тебе лица нет, — поддержала Мила.
— Третьяков только что целовался с Гуровой.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Обнимался, шептался, смеялся, а потом они начали целоваться.
— Ты уверена? — нахмурилась Мила.
— Более чем.
Я во всех подробностях расписала сцену, свидетелем которой стала пять минут назад.
— Я из кожи вон лезу, но не удостаиваюсь минимального знака внимания, а с Гуровой пожалуйста, — закончила я рассказ.
— Подожди, — протянула Алена, — что-то тут не так.
— Да, — Милка перешла на шепот, потому что в этот момент мимо нас проходила стайка студенток-первокурсниц, — а вдруг это происки Анжелки? Гурова ее лучшая подруга, ну вот она и уговорила ее.
— Что? Целоваться с Третьяковым?
— Ну да.
— Ага, только он был совсем не против, его она тоже уговорила?
— Ну, я тогда не знаю. Не могу поверить, что он предпочел тебе эту Гурову.
— Именно так.
С нами поравнялась компания парней, Зимин в два шага оказался около меня.