Его глаза распахнулись, он с интересом посмотрел на меня.
— Серьезно?
— С помощью магии, — сухо произнесла я. — Даже прикасаться не нужно будет.
— Жаль, — сказал он и передал мне бутылку. — Вино на вкус как… — он причмокнул губами, пытаясь понять. — Как оно тебе?
Я сделала глоток и поморщилась
— Как будто тот, кто никогда не пробовал клубнику, пытался передать ее вкус.
— И добавил красного пластика.
— С нотками бензина, — сказала я и откусила кусочек шоколада, чтобы избавиться от послевкусия.
Шоколад был немного восковым и с белым налетом, а это означало, что он нагревался и остужался несколько раз по пути в Новый Орлеан. Но это все равно было восхитительно, и от простого напоминания о жизни до войны у меня едва не выступили слезы на глазах.
— Мы радуемся тому, что имеем, — сказал Лиам. — Даже мелочам. Таким, — он откинулся назад, скрестил лодыжки и указал вверх, — как это.
Я посмотрела вверх.
Небо было темным и ясным, звезды яркими. Одна из планет — может быть, Венера? — светилась сверкающей точкой так близко к полумесяцу, что казалось, она находится в его тени.
— Иди сюда, — произнес Лиам и откинул руку.
Я отложила шоколад и вино в сторону и растянулась рядом с ним, наблюдая, как над головой кружатся звезды.
Новый Орлеан никогда не смолкал, даже ночью. Каркали ночные птицы; животные шуршали в траве и листве. Но ни выстрелов, ни взрывов не было, по крайней мере, на данный момент.
В тишине Лиам начал петь. Его голос был мягким, а слова на каджунском французском, колыбельная, которую Элеонора пела им с Гэвином в детстве. Иногда он напевал ее, в такие моменты как этот, когда было легко представить, что он снова дома у залива с прозрачной черной водой и парящими пеликанами.
— Fais do do[16], — тихо пел он в темноте, и я начала засыпать.
Глава 7
Не сказала бы, что следующим утром, пока мы ехали во Французский Квартал, я чувствовала себя оптимистичнее, но хороший сон и надежный партнер оказались не лишними. Да, мы находились в кризисной ситуации, но мы и раньше справлялись с ними. Мы выработали способ пережить их.
Да и не то, чтобы у нас был другой выбор.
Мы ехали в тишине, и нашим пунктом назначения значился не магазин, а совершенно новое место — по крайней мере, по стандартам Нового Орлеана — в штаб-квартиру Дельты. Я, Бёрк, Лиам, Малахи, Дарби и Гэвин являемся ее членами.
Дарби выбрала Фармацевтический музей Нового Орлеана, трехэтажное здание розово-лососевого цвета, в котором когда-то располагалась аптека XIX века. Немного жутковатый интерьер — дерево, камень и тысячи стеклянных бутылок с порошками и смесями — она оставила нетронутым и работала рядом со старинным аппаратом с газировкой и микшером.
Ночью шел дождь, и улицы Квартала были мокрыми и усеяны лужами. Густой и узнаваемый запах Нового Орлеана после дождя тяжело повис во влажном воздухе.
Музей находится в Шартре, всего в паре кварталов от магазина. Мы припарковались перед входом, где посреди улицы увидели Малахи с распростертыми крыльями. Когда мы выскочили из грузовика, он сделал взмах ими, и от силы его порыва у нас раздуло волосы, а в лицо полетели капли воды.
— Хм, — произнес Лиам, вытирая рукой лицо.
Малахи оглянулся, и выражение его лица стало необычайно смущенным.
— Извините, — сказал он, сложив и убрав крылья. — Я не знал, что вы там стоите.
— Уверен, что в этом есть что-то смешное, — сказала я и провела рукой по лицу, — Но я оставлю это Гэвину, пусть он это выясняет.
Позади нас кто-то начал посмеиваться. Мы оглянулись назад и обнаружили, что там стоит Гэвин, прислонившись к капоту грузовика.
— Как вы не догадались, что он собирается это сделать?
— Потому что методы ухода за собой представителей Консульства не входят в область наших знаний? — ответила я.
— Тем более жаль, — произнес он, подходя к музею, и открыл дверь. — Давайте посмотрим, чем там занимается наш дружелюбный ученый.
— Сделай мне одолжение, — сказал Лиам Малахи, уперев руки в бока и прищурившись, когда Гэвин направился внутрь.
— Что?
Лиам перевел взгляд на Гэвина.
— В следующий раз целься в него.
* * *
Я была в этом музее только пару раз. Дарби работает напрямую со Сдерживающими, а я, занимаясь обучением, работаю в саду и помогаю Таджи в магазине (и эта смена ролей нам только на пользу).
Кроме того, место было просто жутким. Когда-то это был действующий аптечный магазин, и он все еще таким и выглядит. Как будто фармацевт недавно просто встал и ушел с работы. В Новом Орлеане многие дома пребывают в одинаковом состоянии — все они были брошены, когда люди эвакуировались. Я нахожк их одинаково тревожными, возможно, потому что они напомнают мне о том, насколько мы изолированы.
С другой стороны, меня очень заинтересовал этот интерьер. Антикварные банки, мраморный фонтан с газировкой и деревянные витрины могли бы стоить приличных денег на рынке антиквариата, которого в Новом Орлеане больше нет.
Дарби не было видно, поэтому я постучала по одной из столешниц, на которой все еще стояли смеси и весы.
— Тук-тук. Кто-нибудь дома?
Вдруг затрясся пол, и сначала я подумала, что нас атаковали Благие.
Но человек, который вошел в комнату, не был Благим. Он был огромен. Как минимум, метра два высотой, с телосложением того, кто явно потратил много времени на поднятие тяжестей. Его мускулистые руки натягивали швы желтой футболки с фиолетовым треугольником по центру, подол которой лишь слегка закрывал пояс его серовато-коричневого килта. Его образ дополняли золотисто-коричневого цвета кожа, лысая голова и широкие черты лица.
По центру его лба располагался мерцающий глаз, радужная оболочка которого сверкала золотом.
Не уверена, можно ли назвать его Циклопом, но это было лучшее слово, которым я могла бы его описать.
— Кто спрашивает? — спросил мужчина, его голос походил на шуршание сапог по гравию.
— Клэр и компания, — ответила я, не совсем понимая, куда нужно смотреть.
На глаз? Определенно не на глаз?
Он начал разминать пальцы на своих мясистых руках, вытягивая каждый из них по очереди. «Не хотелось бы мне, чтобы он опробовал их мощь на мне».
Он подозрительно покосился, оглядывая нас.
— Чего вам надо?
— Дарби попросила нас прийти.
— Я Лоус.
— Привет, Лоус, — сказала я. — Приятно познакомиться.
— Правильно говорить «Лоус».
Он произнес имя медленнее, явно пытаясь поправить меня, но я не понимала, в чем разница его произношения, и что я упускаю.
— Лоус? — нерешительно предложила я и заметила, что Лиам, Гэвин и Малахи подозрительно замолчали позади меня.
— Лоус, — снова произнес он, и достаточно громко, отчего вокруг нас зазвенели стеклянные банки. Поскольку я, очевидно, все еще что-то упускала и отчасти боялась, что следующей своей фразой он разобьёт все имеющееся стекло в этом месте, то оглянулась на Лиама.
— Исправляй ситуацию.
Он сдержал улыбку и шагнул вперед.
— Я Лиам, — представился он. — Ты Лоус?
Мужчина кивнул.
— Лоус.
Я была готова поклясться на стопке старинных семейных библий, что Лиам произнес имя точно так же, как и я, но это было неважно.
— Я ее новый помощник, — сказал Лоус. — Помогаю с наукой.
— Рад слышать, что ей кто-то оказывает помощь, — сказал Лиам. — Не мог бы ты сказать ей, что приехала Дельта?
По-видимому, это был код доступа, поскольку Лоус сразу же выпрямился.
— Я найду ее. И скажу ей.
— Это было бы прекрасно. Мы подождем во дворе, — произнесла я.
Деревянные полы сердито заскрипели, когда мы направились к двери. Лиам, придерживая ее, заулыбался, когда я проходила мимо.
— Что? — подозрительно спросила я.
— Ты должна обязательно произносить «Л».
— Это первая буква его имени, поэтому я точно ее произнесла.
Он улыбнулся мне.
— Я уверен, что у тебя со временем все получится.
Не знаю, как я сдержалась, чтобы не нарычать на него.
* * *
Мне двор понравился больше, чем интерьер здания. Дворы для Французского Квартала были тем же, чем приусадебные участки для Метэри. Почти при всех зданиях были такие дворики. Они обычно располагались позади зданий или между ними и строились с использованием большого количества кирпича и зелени. Часто там могли быть и фонтаны, а также столы или скамейки из кованого железа, как в бистро, а тенистость и вода в фонтанах обычно делали их самыми прохладными местами в квартале.
Это место по форме представляло собой длинный узкий прямоугольник с вкраплениями растений по бокам, включая бругмансию[17], которая разрослась настолько, что закрыла собой часть кирпича и куполом нависала над пространством, и овальным фонтаном в дальнем конце. Посередине стояли решетка, увитая бугенвиллией[18] и длинный, обшарпанный стол, окруженный разными стульями.
Бёрк уже сидел на одном из них, наклонившись, сложив руки на коленях и изучая тетрадь. Когда он поднял на нас взгляд, выражение его лица было мрачным.
— Дарби думает, что что-то нашла?
— Так она нам сказала, — кивнул Лиам, и мы уселись ждать в тени.
— Извините, — произнесла Дарби, протиснувшись в дверь минуту спустя, в лабораторном халате поверх леггинсов и струящейся красной рубашке. Ее темные волосы блестели на солнце, а глаза обрамляли красные очки.
— Я слышала, вы встретили Лоуза, — сказала она.
— Ты произносишь его имя неправильно, — ответил Лиам.
— О, я знаю. — Дарби улыбнулась. — Он постоянно мне об этом говорит.
— Я до сих пор не понимаю разницы, — сказала я.
— Вы должны произносить «Л» под ударением. — На этот раз Лиам и Бёрк сказали это одновременно.
Я просто проигнорировала их.
— Мне его порекомендовал Мозес, — сообщила Дарби. — Очевидно, они близко знакомы еще со времен Острова Дьявола. — Она взглянула на меня. — Как твоя голова? Гуннар сказал, что тебя потрепало.
— Намного лучше. — Я указала на повязку. — Только пока приходиться носить это.
— И еще одна у Лиама, чтобы вы соответствовали друг другу, — сказала она, отмечая пластырь на его челюсти.
— Ты сказала, что у тебя есть идея, — произнес Лиам. — Что-то, что может помочь нам с Благими.
Она посмотрела на меня, нахмурившись от беспокойства, и я поняла, что мне это не понравится.
— Да, — ответила она. — Но эта информация из записок Лоры Блэквелл.
Женщина, которая использовала свой мозг, инструменты и усилия, чтобы попытаться уничтожить Паранормальных — Суд или Консульство. Женщина, которую мы остановили за несколько секунд до того, как она ввела яд в Завесу. Человек, который в настоящее время находится в тюрьме на Острове Дьявола.
Моя мать.
«Неделя становится все интереснее».
* * *
Эмоции разрывали меня на части. Не знаю, что именно я испытывала: гнев, грусть или ощущение того, что меня предали, что Дарби снова включила Блэквелл в игру, сделав ее частью всего этого. Я не хотела, чтобы она становилась частью чего-либо в моей жизни.
Последние несколько месяцев я довольно много времени потратила, разбираясь в том, сколько во мне от нее. Является ли она причиной, по которой я люблю всё чинить? Потому что она ученая. Является ли она причиной того, что я так долго была одна? Потому что, как и она, я отталкивала других.
Разговор о ней, позволяющий лучше ее узнать, мог показать, что у нас есть общие черты. Я не хотела быть похожей на нее так же сильно, как и думать о том, что она бросила меня и моего отца, потому что мы волновали ее недостаточно, чтобы ей захотелось остаться.
— Я получила ее записи, исследования, все документы, собранные при ее аресте, — сказала Дарби. — Многое из этого бесполезно. Куча текстов. Из которых выпирает ее эго, а также теории о людях и Пара, которые слишком близки к евгенике, чтобы мне было комфортно это читать. Ничего незначащие числа.
Она посмотрела на меня.
— Я не хотела говорить тебе, что они у меня и что я их изучаю, пока не появилось уверенности, что это хоть к чему-то приведет. То, что она твоя мама, уже достаточно сурово. Мне не хотелось лишний раз упоминать о ней, если такой необходимости не было.
Мое раздражение на нее исчезло.
— Я это ценю. Думаешь, что-то нашла?
— Да. Устройство, предназначенное для уничтожения магии.
Дарби перебрала несколько тетрадей, вытащила черную и открыла ее на странице, помеченной закладкой.
На странице был карандашный набросок, какая-то скульптура или что-то подобное, тонкие четкие линии. Всего было три части: волнистая часть в форме пончика; круглая жемчужина, которая находилась в «дырке» пончика и была разбита посередине; и держатель в форме полумесяца.
— Торт или пирожное? — спросил Гэвин.
— Это не пончик, — ответила Дарби. — Хотя у меня была такая же мысль. Это оружие.
— Оно называется Ловушка Дьявола, — сказал Малахи.
Я оглянулся на него, увидев, что он смотрит на изображение. И я не смогла прочитать выражение его лица. Тон его был ровным, слова — взвешенными и осторожными. Что бы он ни чувствовал, он тщательно это скрывал.
— Оно тебе знакомо, — тихо сказала я, и он кивнул.
— Что это? — спросил Лиам.
После некоторого молчания, от которого мы все испытали чувство неловкости, Малахи заговорил:
— Некоторым хотелось, чтобы восстание закончилось чем быстрее, тем лучше. Ловушка Дьявола была тем оружием, которое Консульство разработало для этой цели.
— Что оно делает? — спросила я.
— Как сказала Дарби, оно было предназначено, чтобы свести на нет чьи-то способности. И было призвано лишить Суд их магии, следовательно, их основной силы, чтобы призвать их к порядку.
— Звучит не особенно демократично, — произнесла я.
— Запределье — это не демократия, — сказал Малахи. — И Консульство желало мира, а не хаоса. Единства над уникальностью. — Он посмотрел на меня. — Оно работает по такому же принципу, как ты избавляешься от магии. За исключением того, что выбора нет, и оно не делает различий между видами носителей магии, Судом или Консульством. Оно могло быть… разрушительно эффективным.
Гэвин присвистнул.
— Вакуум для магии мог бы оказаться очень эффективным оружием в войне против Суда. Будь то в Запределье или здесь.
— Оно может быть эффективным оружием против любых магических существ, — сказал Малахи, сжимая челюсти. — Но оружие было только спроектировано. Никогда не производилось и никогда не использовалось. Кто осмелиться заявить моральное и этическое право на такое?
— Кто имеет этическое и моральное право игнорировать его? — спросил Гэвин. — Когда они воюют против нас не по нашей вине, разве они оставляют нам другой выбор?
В глазах Малахи вспыхнул гнев.
— Уничтожение того, кем они по сути являются?
— При всем уважении, чувак, они разрушают жизни, семьи, имущество. И все потому, что думают, будто не получили достаточно уважения в своем собственном мире.
— Война жестока, — произнес Малахи. — Как и оружие. — Он снова посмотрел на бумагу. — Я не знаю, как эта идея попала в руки людей.
— Суд знал об оружии? — спросил Лиам. — Или его концепции?
— Я не знаю. Дизайн был создан незадолго до того, как пала Завеса. Возможно, информация и просочилась, а Консульство занервничало. Элементы оружия существуют. — Он указал на пончик. — Абетил. — Он указал на центральный круг. — Камень Инклюзии. Насколько я знаю, их никогда не объединяли для создания оружия.
— А Суд узнал об этом и развязал войну, — сказал Лиам. — И это вылилось в проблемы для людей.