— Не поеду, — с сожалением произнесла она.
Игорь Юрьевич уловил эту нотку в голосе.
— Не понял? Ты, что обиделась на меня?
— Сиденье испорчу. Я вымокла, вещи — хоть отжимай.
— В своем репертуаре, Ульянова. Зачем усложняешь? Садись, говорю! Вода — не грязь, высохнет.
Карина сжалась в комок, от неловкой ситуации. Так она делала всегда, когда пыталась спрятаться внутри себя. Только сейчас она искренне радовалась приятной встрече.
— Умница! — похвалил бывший преподаватель, когда она оказалась рядом на переднем сидении.
Игорь Юрьевич находился в приподнятом настроении, подпевая песню, звучащую по радио. Модная мелодия, как нельзя в тему: он, она и адреналин в крови от скорости или от близости двух неравнодушных друг к другу людей.
— Ты так прекрасна, моя любовь…
Карина ничуть не удивилась ребячеству. Учитель всегда вел себя естественно, не замечая, что это противоречит стереотипам о гордом звании педагога. Этим он и отличался от прочих. За это и нравился.
— Выпей лимонаду! — предложил он, протягивая бутылку, — не знал, что тебя встречу, а купил. Странно, твой любимый, будто наперед знал.
Не забыл, значит, что именно этот напиток Карина предпочитает больше остальных. Она с удовольствием сделала несколько больших глотков и зажмурилась от удовольствия. Шипучка ударила в нос, защекотала.
— Оставь себе, — предложил Игорь Юрьевич, — жаль, шоколадки нет.
— Жаль, — согласилась Карина, мысленно представляя сладкий вкус на языке.
Она снова выпила лимонаду, с сожалением наблюдая, как пустеет бутылка.
От центра отъехали на приличное расстояние. Общага осталась где-то позади, началась территория гаражей и промзоны.
— Куда мы едем? — забеспокоилась Карина.
— Друг просил подъехать. Не волнуйся. Это быстро. Передам кое-что из багажника и сразу обратно.
Наконец машина остановилась посреди гаражного кооператива, где безлюдно, будто в пустыне. Карина огляделась вокруг, холодком по спине спустилось тревожное предчувствие:
— Где это мы? Раньше я здесь никогда не бывала.
Игорь Юрьевич сделал серьезную мину, пожал плечами, демонстрируя, что он и сам не в курсе.
Карина предположила, что он соскучился, захотел остаться наедине, ведь она теперь совсем взрослая женщина: «А, что если он ждал ее все это время?» Создав в уме приятную картинку, Карина готовилась, что любимый физрук попытается ее поцеловать, обнять, ну, или признаться в своих нежных чувствах. Всем сердцем она была готова принять его ухаживания.
— Выходи, Карин, приехали! — вместо признаний, сообщил Игорь Юрьевич.
Вот и сюрприз. Или розыгрыш. Сейчас он оставит ее здесь, а сам умчится по делам. Перспектива тащиться под дождем до города, не из приятных.
- Я вас не понимаю. Почему я должна выходить в этом месте.
— Так надо.
— Кому? — продолжала она допрос, — разве вы не пойдете со мной.
— Не пойду, а тебя давно уже ждут, — сухо ответил физрук, взглянув на стрелки наручных часов.
— Кто? — Карина нетерпеливо заерзала на сидении. Ей стало неимоверно страшно.
Ответ она получила сама и не из его уст. Белый фургон, подъехавший сзади, просигналил о прибытии.
Игорь Юрьевич вздрогнул, стыдливо, словно извиняясь, глянул на бывшую ученицу:
— Прости! — с чувством произнес он, — мне нужны деньги, не смог устоять, на зарплату жить невозможно.
— Но, у меня нет денег, — начала мямлить Карина, не понимая о чем речь.
Мигом осенило, что с ней собираются сделать нечто плохое: изнасиловать, продать на органы, а может, даже сделать проституткой и увезти в другую страну на «заработки». Страшилки о жутком использовании женского тела известны как пять пальцев, в детдоме взрослеют рано. О «тычинках» и «пестиках» не понаслышке знают.
— Подлец! — прошипела она и ударила ладонью по щетинистой щеке бывшего учителя.
— Дикая! — не без удовольствия отозвался он, потирая ушибленное место. Все же ему нравилась эта дерзкая девчонка. При другом случае, между ними могло развиться нечто большее, чем просто приятельские отношения. Угловатая строптивица превратилась в прелестную женщину. Игорь Юрьевич бросил взгляд на ее сочные губки и зажмурился, отгоняя, откуда ни возьмись огромное желание коснуться их.
— Карин, успокойся! Ничего плохого не случится!
— Иди ты! — вскрикнула она в привычной манере. Включилась бестия, таившаяся до поры внутри. Не стоило церемониться с двуличным прохвостом, задумавшем нажиться за ее счет, да, еще таким мерзким способом.
— Торгуешь человечиной? — спросила она. Взгляд ее черных глаз сиял гневом.
— Когда-нибудь ты поймешь меня, — грустно вымолвил подлец.
— Когда-нибудь я найду тебя и отомщу! — сквозь зубы прошипела Карина.
— Прости, прости, Карин… — заблеял физрук, — я не хотел. У меня выбора не оставалось.
На самом деле, Игорь Юрьевич — слабак, а не мужчина из грез. Как же она была слепа, и, конечно же, глупа, раз поверила такому ничтожеству.
Каринка стала панически дергать ручку двери. Как назло, она редко ездила в машинах. В ее планах — резко сорваться с места и тикать без оглядки, пока хватит сил. Каким-то неведомым способом ей удалось выбраться наружу, но внезапно ноги сделались ватными, чужими и не возжелали спасать свою хозяйку. Карине казалось, что она бежит, но на самом деле она перебирала ногами на одном месте. «Он напоил меня отравой» — догадалась она.
Далее пошло и вовсе как в тумане. Она почувствовала помутнение рассудка, тело перестало слушаться и обмякло, а окружение перед глазами превратилось в единый вращающийся шар лилового цвета, вокруг которого летали гигантские красные мухи. Еще какое-то время она пыталась сопротивляться, но постепенно сдавшись, провалилась в вязкое сонное состояние.
В плавающем трансе она маялась недолго. Действие наркотика ушло, принося вслед за собой состояние похмелья со всеми вытекающими последствиями: тошнило, голову раздирала невыносимая боль, мучила жажда. Карина облизнула сухие губы, мечтая хотя бы о маленьком глоточке воды.
Она лежала ничком на холодном полу салона крытого фургона, который двигался по шоссе на большой скорости. Протерла глаза, полагая на миг, что ослепла. В салоне не видно ни зги.
Стала изучать руками обстановку вокруг себя и наткнулась на нечто мягкое. Тщательно ощупала и убедилась, что рядом человек.
— Руки убери, а то схлопочешь! — раздалось в ответ на ее поползновения.
— Кто здесь?
— Конь в пальто!
Карина сама была не из простых, поэтому решила ответить в том же духе:
— По голосу не конь, а кобыла!
— Рот закрой!
Карина замахнулась и изо всей силы двинула в темноту. Ее сжатый кулак опустился как раз в цель.
— Сучка! — заорала невидимая попутчица и вмазала в ответ.
Карина получила свою порцию тумаков. Из разбитого носа хлынула кровь. Громко шмыгнув, она подтерла ладонью переносицу и закинула голову, чтобы остановить кровотечение. Подумаешь, не велико повреждение! Как и прежде, приняв как должное, еще больше рассвирепела. Ни на что бы, ни поменяла кайф от предстоящей потасовки, когда уровень адреналина зашкаливает, а тело рвется в бой.
Пока что победа не на ее стороне, но хищный инстинкт толкнул на следующий подвиг. Уступать невидимке с отвратительным голосом, она точно не собиралась.
Не в ее пользу — головокружение и слабость от неизвестного препарата, подмешанного в сладкую газировку, но гнев прибавил сил. Она вскипела, собрала ярость в кулак и вновь взмахнула рукой.
Началась ожесточенная схватка с врагом, который на поверку оказался более сильным и вертким, и Карина пропускала удар за ударом.
Возня сопровождалась отборными словечками, недостойными лексикона воспитанных барышень. Но для бандиток, воспитываемых с сызмальства законами выживания, подобные высказывания давно вошли в норму. Девчонки не скупились на «комплименты».
Внезапно, тачка дала резко по тормозам, а драчуньи, потеряв равновесие, разлетелись в разные стороны. Карина с силой устремилась вперед и ударилась головой о металлическую поверхность.
Дверь с громким звуком распахнулась, в проеме показался здоровячок в камуфляже.
— Цыц, куклы! — заорал он, — заткнулись обе. Че, за хрень?
— Выпусти! — получилось почти хором.
— Ага! Сейчас. Бегу и падаю! Бошки откручу, если еще один шорох услышу. Втыкаете?
Карина, уже оправившаяся от шока, бросилась к выходу, рассчитывая, что удастся вывернуться. Только качок просек тему. Резко ухватив ее за волосы, он ударил по ребрам.
У Карины перехватило дыхание. Она тихо застонала и согнулась от боли.
— Уяснила урок? — спросил бугай, — или еще хочешь? Надо — пропишу?
— Не хочу, — пропищала она, едва делая вдох.
— Вот, попейте водички. Ну и видок у вас — кошки драные. Утритесь!
Здоровяк бросил бутылку воды и упаковку влажных салфеток. Еще раз оглянул придирчивым взором пассажирок и с грохотом захлопнул дверь.
— На твоем месте, я бы не стала пить, — предупредила противная соперница.
— Еще чего! — свредничала Карина, — в одно горло трескать будешь?
— Дура! Вдруг там яд или наркота. Вырубишься или вообще коньки отбросишь.
— С чего такая забота?
— Просто. А в принципе, мне все равно…
— Чего тогда дерешься, если тебе все равно? Размахалась кулаками!
— Защищалась. Ты первая, кстати, начала. Ладно — «проехали». Добро?
— Добро, — согласилась Карина, — ты знаешь, куда нас везут?
— Догадываюсь. Явно не на показ мод, и не на курсы вышивания.
— Не тяни, выкладывай.
— Запрут в закрытом борделе и будут использовать строго по назначению пока не сдохнем.
— Да, ладно, не гони!
— У тебя другие варианты есть? Для чего еще годимся? Не на стройку же, кирпичи таскать.
— Я сбегу, — уверенно выдала Карина, — просто так в руки не дамся. За жизнь не раз приходилось отбиваться.
— Ага, беги, не забудь прощальное письмецо перед смертью написать. Поймают, и чик «пером» по горлышку.
— Не из пугливых, не стращай! — хмыкнула Карина.
— Засунь свою храбрость, сама знаешь, куда и не выпендривайся. Я тоже не пальцем деланная.
— Я заметила, — призналась Карина, вспоминая, как ей влетело. Тело до сих пор ныло от побоев. Жаль синяков не разглядеть. По ощущениям их тьма-тьмущая, и на лице тоже.
— Ну, и отметелила ты меня? — усмехнулась Карина, потирая ушибленные места.
— А ты — меня, не хило.
— Мы с тобой подружки по несчастью. Не стоило ссору затевать.
— Точно! Лучше не скажешь. Давай держаться вместе.
— Зачем? Я привыкла — сама по себе. Так безопаснее. Не нужно ни о ком заботиться, переживать, да, и ответственность за чужого человека мне не нужна.
— Эгоистка, что ли?
— Не-а, детдомовская.
— А я, по-твоему, кто?
— Кто?
— В том-то и дело, что мы одного поля ягоды. У меня из родни только сумасшедшая тетка в психушке. Старая совсем и безумная. Проку от нее никакого. Воспитанием моим точно не займется. Хорошо, хоть по-малолетству какая-то родственница взяла меня под опеку, поэтому и в детдом я не попала. Только видела я ее всего пару раз, когда бумаги оформляли. Росла сама по себе: по добрым соседям шныряла, то там, то сям корку хлеба просила. Жалели: кормили, одежду поношенную давали. Я не привереда, брала и благодарила, а потом возвращалась, и так по кругу.
— А у меня никого нет — отказница.
— Знаешь, может это и к лучшему.
— Ни фига, себе, заявление! Как такое может быть лучше? Ни родни, ни дома, ни будущего.
— Сама рассуди. Я, к примеру, знаю, что вся семейка психически больные люди, способные на сумасшедшие поступки. Наследственность, знаешь ли. Бабка в интернате жила, тетка, потом мама, теперь, походу моя очередь подходит!
— А отец? Он-то где?
— Кто ж его знает? Мама там же в больнице залетела. Может от санитара, а может от такого же психа.
— Ты вроде нормальная?
— Не знаю. Пусть врачи разбираются. Гуляю до первого крутого приступа.
— Приступа?
— Пришибу кого-нибудь или порежу. Прецеденты были. В полиции мое имя в черном списке. Помню, было мне лет десять, может чуть больше, я пацану в голову камень кинула. Просто так, ради шутки, только голову ему до крови пробила. Потом стекляшкой от бутылки другому мальчишке руку царапнула. Желание у меня людям боль причинять, ничего не поделаешь. Чем старше, тем жажда сильнее, а шутки жестче. Прям, не могу, хочу пырнуть кого-либо.
— Чего ты, такая кровожадная?
— От меня не зависит. Переклинивает в башке, словно кнопочка красненькая включается. Руками начинаю махать, пинаться, пока не свалюсь от усталости. Когда вижу, чего натворила, страшно становится. Но потом все повторяется снова. Психиатр сказал, что в мозгу связь отсутствует, которая за жалость отвечает.
— Это плохо? — не поняла Карина.
— Представь, что у человека нет сочувствия к чужим страданиям. Зато до краев изворотливости и жажды доставлять боль.
— Представила — маньяк!
— Расстройство личности, свойственное серийным убийцам. Наука — не поспоришь, — видимо, не своими словами изрекла собеседница умную фразу.
— Звучит, как угроза.
— Не боись, самой страшно! Вдруг крышу снесет неожиданно, а я не готова окажусь.
— Так не бывает! — отмахнулась Карина, не веря в басни.
— Еще как бывает. Но, мы отвлеклись от темы: как насчет дружбы?
— Сознаюсь, что никогда не имела подруги.
— Круто! Буду первой! Я — Кристина. Можно — Тина.
— А я — Карина.
— Предлагаю скрепить нашу дружбу клятвой верности.
— Зачем? Детство какое-то! — возмутилась Карина.
— Так положено. Давай руки, протягивай.
Подружки сцепили пальцы.
— Я плохо слова помню, но это не важно. Наша клятва важна только для нас, — предупредила Тина.
— Ты уже давала такую?
— Некому было. С подругами у меня тоже не густо. Если нам суждено ехать навстречу смерти, то сейчас самое время обзаводиться друзьями.
Карина услышала тревожное дыхание напарницы.
— Повторяй за мной, — предложила она, — насочиняю с три короба:
«Кровь за кровь, жизнь за жизнь, пока мы дышим.
Моя жизнь в твоих руках, твоя — в моих.
Разорви нашу связь, и мы погибнем.
Клянусь в дружбе навек!»
— Сама придумала? — восхитилась Карина.
— Я мастерица байки травить. Погоди, привыкнешь, не то еще услышишь. А теперь, обнимемся!
Подружки прижались друг к другу. Только Карина быстро-быстро отстранилась. Не привыкла она к нежностям.
— Тина, ты как здесь оказалась? — решила она разузнать как можно больше о подруге.
— Глупо. Сама в фургон села.
— Как это? Тебя пряниками заманивали?
— Стыдно рассказывать, развели как лохушку. Давно по съемным квартирам живу, как раз вышел срок искать новую: хозяйка срок два дня дала. Я нашла, и, тут удача: на входе в подъезд объявление «Грузоперевозки». Прямо перед носом, как поднимаешься на ступени. Хоть и вещей вроде немного, но в руках не унесешь, накопилось — подушки, матрас, вещи зимние, посуда. Набрала номерок, фургон подъехал точно ко времени, как и договаривались. Вышла встретить, запихнули в салон. Черт! Плакали мои вещички. Наверняка в подъезде так и валяются. Бомжи местные растащат или дворничиха на помойку снесет.
— Сочувствую, та же тема. В общаге за место борьба. А у меня койка новая, в шкафу полка со шмотками, в тумбочке косметика. Дешевка, конечно, но все равно жалко.
— Придется забыть, лишь бы из передряги выпутаться, а шмотки — дело наживное. Кстати, тебя как угораздило в это путешествие отправиться?
— Лимонаду выпила и вырубилась. Дальше ты знаешь…
— А лимонад ты в супермаркете купила, — с издевкой пошутила Тина.
— Если бы! Представь, физрук из моей школы, неожиданно нарисовался. Поедем, говорит, до общаги довезу по старой дружбе, а я — дура, и рада. Нравился он мне, когда-то. По доверчивости, лимонад из его рук приняла и почти всю бутылку выпила, пожадничала. Денег на лимонад лишних нет, сама понимаешь.