Уизли постарался как можно быстрее покинуть шумное общество. Он подошел к одному из столов, взял бокал, наполовину заполненный красноватой густой жидкостью, сильно отдающей корицей.
- Ох, черт, - выругался он, поднеся пузатую тару к губам, не имея цели пить. Он огляделся по сторонам и, найдя глазами в толпе знакомую фигуру в форме, мысленно надеясь, что она не попала под чары напитка, позвал ее по имени.
Джордж приблизился к девушке и поспешил отцепить от старосты Когтеврана своего брата, который уже пытался обнять девушку за плечи.
- Убери-ка руки, братец, - посоветовал он, серьезно посмотрев на Рона.
Тот только вскинул руки вверх, словно готовясь сдаваться, и поспешил удалиться.
- Что происходит? - быстро спросила Фрея.
- Ты пила что-нибудь здесь?
- Нет, - настороженно ответила девушка.
- Вот это (Джордж кивнул на стакан, который сжимал в руках), - наш последний неудачный эксперимент. Видимо, Ли недооценил скрытые возможности напитка, а может решил сменить тон вечеринки. Я всегда знал, что он “любит погорячее”.
- Дай-ка мне, - девушка забрала из рук Джорджа стакан, поднесла к носу и тут же резко одернула, сморщившись, словно в бокал был наполнен уксусом. - Он явно переборщил с возбуждающими веществами. Снейп говорил…
- Пойдем отсюда, - предложил Джордж, подтолкнув девушку в сторону двери, - Рановато для пира во время чумы.
Он выудил из общей кучи вещей потрепанную сумку Кинон и направился к выходу.
Староста уже собралась последовать за ним, но вдруг остановилась.
- А как же Фред?
Близнец обернулся в сторону брата, заливающегося на другом конце в окружении охотниц команды Гриффиндор и Анджелины Джонсон.
- Его уже не спасти. От него афродезиаками несет сильнее, чем от Локонса в его лучшие годы, - ответил Джордж и увлек девушку за собой.
Прежде чем покинуть комнату, староста на секунду остановилась, бросив короткий взгляд в сторону веселящихся студентов, а затем поспешила покинуть шумный зал, не желая быть частью этого бесконтрольного веселья.
- И что это было? - осведомилась девушка, когда они с Джорджем поднимались по винтовой лестнице в башню Астрономии.
- Выручай-комната, - ответил Уизли, не оборачиваясь идя впереди.
- А что там теперь начнется? - по-детски любопытствовала Фрея.
- Угадай с первого раза. Слыхала когда-нибудь про групповые оргии?
- Можешь не продолжать, - поспешила прервать Уизли девушка, когда они уже стояли на верхней площадке башни.
Осенняя ночь была теплой и свежей, но наверху даже легкий ветерок казался в сто раз сильней, а едва ощутимый морозец усиливал болезненный озноб, неприятно холодя кожу.
- Вот, держи, - сказал Джордж, протянув девушке свою мантию, которую только что вытащил из своей потертой сумки.
- А ты? - попыталась возразить Фрея.
- А я переживу. Мы здесь ненадолго, - ответил Джордж, обернувшись в сторону края площадки. - Иди сюда.
Кинон послушно приблизилась, на ходу запустив руки в широкие рукава мантии, пахнувшей порохом. Она подошла к самому краю платформы так близко, что, казалось, вот-вот земля уйдет у нее из-под ног, и она сорвется вниз в темную тишину высоты.
- Не бойся, - словно прочитав ее мысли, сказал Джордж, больше приказывая, чем успокаивая.
- А с чего ты взял, что я боюсь?
- Ты дрожишь, как соломинка на ветру.
Кинон это сравнение понравилось, но она укоризненно посмотрела на Уизли, потому что не хотела доставлять кому-либо лишние неудобства.
- И вовсе я не дрожу.
- Дрожишь, - улыбнулся Джордж.
- Мне просто холодно.
- Ну да, конечно. Забрала мою мантию, и ей все равно холодно!
- Да она тоньше зимних носков Филча. Я не хочу, чтобы Фред отчитал меня за то, что ты подхватишь насморк.
- Как бы Фред сам не подхватил насморк после этого вечера. Знаешь, “гусарский”*.
Девушка ткнула Уизли в бок за пошлую шутку, но все равно засмеялась.
- А почему ты не остался там? Ты ведь мог воспользоваться ситуацией и овладеть кем угодно. Даже мной, если бы захотел.
Джордж разразился громким смехом.
- Ты не в моем вкусе, - хохоча, ответил Джордж.
- Интересно, с чего ты это взял?
- Ты точно ничего там не пила? - насторожился Уизли, подернув широкими плечами. - Давай мы просто прекратим этот разговор. Я не мерзавец. Не до такой степени.
- Ты решил спасти меня от изнасилования, а не воспользовался ситуацией. Ты не болен? Кто так делает? Дэвид бы точно не поступил так. Он бы сделал все, лишь бы не упустить возможность лишний раз словить кайф. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за него. Этот трюк с порохом был выше всяких похвал, но он ведь не успокоится теперь.
- Значит, я тоже не останусь в долгу. Эту кашу я заварил. Или ты не помнишь, что я тогда вытворил в коридоре?
- Такое забудешь…
- Только не говори, что тебе понравилось.
- А я и не говорю. Ты слишком самоуверен.
- То есть тебе не понравилось? Ну-ка, иди сюда.
С этими словами гриффиндорец рывком привлек к себе девушку, коснувшись губами ее губ. Фрея попыталась высвободиться из объятий парня, но его руки слишком крепко сжали ее пальцы, даже тонкие костяшки пальцев побелели от напряжения. Затем его рука легла на ее шею, он еще сильнее прижал старосту к себе, углубив поцелуй. Через несколько мгновений он оторвался от нее, не отпуская девушку от себя.
- Руки.. - сдавленным голос проговорила староста.
- Что?
- Руки у тебя… холодные…
* “Гусарский насморк” - сленговое название печально известного заболевания гонорея.
========== Кваканье Жабы или “Гриффиндорский шарф” ==========
- Руки у тебя.. холодные…
- Зато сердце горячее, - подмигнул девушке Джордж.
Фрея не позволила ему себя проводить, она настояла на том, чтобы из Башни астрономии они сразу разошлись по своим спальням.
Постепенно приближался чемпионат Хогвартса по игре в квиддич. Близнецы прогуливали лекции ради тренировок, чтобы лишний раз проработать технику полета и их основные “коронные” маневры. На Кинон, впрочем, факт отсутствия близнецов рядом не отразился, у нее было достаточно дел, чтобы не думать о произошедшем на Башне астрономии. Когда в ту ночь она вернулась в гостиную Когтеврана, то долго не могла заснуть, мысли ее все целиком перепутались огромным и разноцветным клубком в голове. Старосте казалось, что губы ее в ту ночь горели острым перцем; ей казалось, что глядя на нее, люди увидят и поймут, почему она ведет себя так странно: всякий раз опускает глаза, не желая ни с кем встречаться взглядом, и уж тем более, за какой надобностью постоянно пытается прикрыть губы рукой… В конечном счете через два дня состояние нервного напряжения настолько подкосило старосту, что она решила вернуть все назад; девушку откровенно настораживала внезапная перемена в характере одного из близнецов, а стремительность событий наводила на нее ужас. И через пару дней, когда они с Джорджем Уизли случайно (на этот это было правдой) столкнулись в коридоре, между ними произошел следующий разговор:
- Со мной что-то не так? - осведомился гриффиндорец.
- … ?
- Ты ведь шарахаешься от меня, или думала, что я не замечу?
Фрея промолчала.
- Я, наверное, поспешил. Еще этот Фред со своим похмельем… в общем, оставим все так, как было до позавчерашнего вечера. А вообще, нам лучше не видеться больше. Тебе ни к чему эти встречи, они только вредят.
Он сказал это совсем холодно, безэмоционально, но достаточно тихо, чтобы его не услышал никто, кроме старосты. Создалось ощущение, что речь шла о чашке кофе, а не о спасении от групповой оргиии.
Девушка слушала, молча склонив голову.
Не увидев никакой реакции на сказанные слова, гриффиндорец покачал головой и ушел в сторону кабинета Трансфигурации.
Он надеялся, что она станет возражать. Но Джордж еще не понимал, с кем имеет дело. Фрея не привыкла никого ни о чем просить.
Однако было все же обидно сознавать, что все окончилось, даже не успев начаться. Возможно, будь у Кинон достаточно времени чтобы обдумать все происходящее, этого разговора бы не произошло. К тому же она не могла врать себе, Джордж ей действительно нравился. Однако ситуация в коридоре возникла прямо-таки тупиковая. События развивались слишком быстро.
С этим нужно было что-то делать.
Но вот настал день большой игры.
Фрея с грустью посмотрела на содержимое своей тарелки с тыквенной кашей и поморщилась… вокруг сложно и приятно пахло теплыми булочками, жареным беконом и яичницей, всевозможными сладостями и крепким черным кофе, но девушка слишком сильно волновалась, чтобы есть. На поле в составе команды Слизерин в щитках охотника вместо Эдриана Пьюси должен был выйти Дэвид Макалистер. Каким образом была осуществлена замена было неизвестно никому, староста же узнала об этом случайно, пройдя мимо слизеринского стола, где студенты обменивались серебристыми значками с блестящей короной, которую то и дело сменяла надпись “Рональ Уизли - наш король! Рональд Уизли - наш герой! На помойке он родился, Слизерину пригодился!”.
Кинон только сокрушенно закатила глаза, ибо говорить что-либо слизеринцам о значках было бы бесполезно. Она высматривала за гриффиндорским столом близнецов, чтобы между делом встретиться взглядом с одним из них или хотя бы просто посмотреть на них со стороны, но потом поняла, что ее ожидание тщетно - концентрация Уизли в зале была поразительно невысокой.
Девушка долго выбирала между тем, пойти ли ей на матч или остаться в замке и караулить за углом Амбридж или кошку Филча, чтобы поджечь одной из них хвост. В итоге, серьезно подумав, староста решила пойти на стадион. Она накинула на плечи куртку и вышла из Большого зала, не глядя по сторонам. Ее волнение усиливалось, это отнимало много сил. Под ногами Фреи шуршали опавшие сухие листья, покрывавшие мерзлую октябрьскую землю. Она шла к стадиону привычной дорогой, на автомате передвигая свинцовые ноги.
В сонной спешке Кинон оставила в замке перчатки и шарф, кончики ее пальцев совсем побелели, руки мириадами маленьких иголочек покалывал легкий морозный утренний ветерок.
Она шла вслед за такими же многочисленными зеваками со всех четырех факультетов, жаждущими “хлеба и зрелищ” на арене стадиона.
Позади старосту вдруг кто-то окликнул. Она сонно обернулась на звук своего имени и застыла, как вкопанная, увидев, кто ее позвал.
- Не знал, что ты любишь спорт, - сказал ей Фред, облаченный в игровую форму темно-багрового цвета, когда подошел к ней ближе.
В спортивной форме он казался еще выше, его широкие плечи, скрытые кожаной защитой были расслаблены, черты его лица по сравнению с Джорджем были сглаженными, линии подбородка и носа выглядели прямее, а во взгляде и во всей его фигуре ощущалась мощная энергия. Студенты, проходящие мимо, восхищенно оборачивались на гриффиндорского загонщика. Фред был один.
- Не люблю, - сдавленным голосом ответила девушка, глядя на загонщика снизу вверх. - Но это ведь не помешает мне насладиться честной игрой.
- За кого болеть собираешься, если не секрет? За этого смазливого слизняка или за нас?
- Сам факт возникновения у тебя в голове этого вопроса уже довел нашу беседу до абсурда.
- Не умничай, Кинон. Держи вот, - с этими словами Фред протянул девушке свернутый вчетверо бордовый факультетский шарф крупной вязки с двумя тонкими золотыми полосками по краям. - Ты только не подумай, что он мой. Джордж оставил. Зачем не спрашивай. Счастливо, - сухо бросил он девушке, а затем уверенно и широко зашагал в сторону стадиона.
Вслед за ним вприпрыжку поспешила толпа охающих и ахающих через каждый шаг гриффиндорских девчонок, которые преследовали Фреда от самой раздевалки. Как только он покинул старосту, фанатки остановились и разом обернулись в сторону старосты, хмуро зыркнув в ее сторону. Фрея удивленно посмотрела в их сторону и широко развела руки в стороны:
- Ну, здорово!
Зачем Джордж оставил ей шарф? Ей, старосте Когтеврана, гриффиндорский шарф? Да еще и после того, что сказал ей в коридоре?.. Ее сознание отказывалось адекватно воспринимать информацию, а потому староста просто завернулась в шарф потеплее, ощутив знакомый запах пороха и апельсинов. Фрея мечтательно зажмурилась, почувствовав, как еще десять минут назад этот шарф, принадлежавший Джорджу Уизли, теперь согревал ее раскрасневшиеся от осеннего морозца щеки. Казалось, тепло добралось до самого сердца девушки, оно забилось чаще, сознание Кинон немного прояснилось.
Староста заняла место прямо у самого края трибуны, ее руки коснулись шершавого и потрепанного годами грубого полотнища, скрывавшего деревянную конструкцию стадиона. На улице было пасмурно и безветренно, погода была летной, и матч между двумя вечно враждующими командами не мог не состояться.
Девушка стала глазами искать близнецов среди игроков в багрово-желтой форме (высыпавших на поле по свистку мадам Трюк), а затем Дэвида, горделиво вышагивающего в числе облаченных в серебристо-зеленые роскошные полетные мантии слизеринцев.
По телу Фреи пробежал холодок. Она больше всего не хотела, чтобы Дэвид перенес их скандал на поле боя, что впрочем было так же неизбежно, как ее отработки у Амбридж после квиддича.
Через полчаса матч был уже в полном разгаре; Рон пропустил уже три мяча, Гриффиндор сдавал позиции, а Дэвид, гордо восседая на метле, ликовал вместе с Монтегю, кружившим мимо скандирующим грязные стишки серебристо-зеленым слизеринским сектором. Напряжение нарастало, сердца болельщиков Гриффиндора бились, как один налившийся кровью пульсирующий мотор. Дэвид, уворачиваясь от бладжеров Фреда, ловко взмывал то над одним, то над другим близнецом, распаляя каждого из них; его смех звучал так зло и громко, что доходил до профессорских трибун, где как один сплошной комок нервов сидела профессора Макгоннагал, которая натянула зеленый чепец почти на самые глаза и крепко вцепилась в гриффиндорский шарф.
Фрея не знала, куда ей деться, она еще никогда так не волновалась из-за игры, еще никогда у нее возникало столь непреодолимого желания вмешаться (помочь готовому вот-вот лопнуть от волнения, позеленевшему Рону, пассивно парящему между кольцами) и угомонить слизеринских загонщиков, то и дело посылавших бладжеры в ловца Поттера.
Но вот настал момент, когда стадион замер, напряжение дошло до предела, и в микрофон голос комментатора Ли Джордана прокричал:”ГОЛ! Сорок-десять в пользу Слизерина! Что же будет дальше?!.”
Волнение постепенно стихало, все тело старосты била мелкая дрожь, сказался внезапно поднявшийся ветер. Взгляды всех болельщиков были прикованы к ловцу команды Гриффиндор, борющегося за маленький золотой мячик с Драко Малфоем.