Гном убежал, ломая ветки.
Мерлин поглядел на меня:
– Думаю, они решили, что ты хочешь меня убить – потому что у тебя был меч. Идем. – Он взял меня за руку и потащил вон из дровяного круга.
Оказалось, кострище находилось на вершине небольшого зеленого холма, у подножия которого росли кусты и деревья и шла дорога. Дорога эта приходила от небольшой деревеньки, видневшейся вдали.
Перед нами толпились люди в крестьянской одежде будто из кино про средневековье: серые штаны, рубашки, жилеты, деревянные башмаки, тетки в сборчатых юбках и белых фартуках. Одежда напоминала школьную форму былых времен.
Мерлин поправил свой плащ и торженственно, зычным голосом объявил:
– Гольштанцы! Хочу, чтобы вы поприветствовали нашего будущего короля, – и он указал рукой на меня.
Крестьяне пораскрывали рты. Послышались восклицания.
– Вот это да!
– Мы что же, чуть короля не спалили?
– Будущего! Значит, пока что он не король.
– Ну, почти что короля… И не спалили, а чуть не повесили!
– Чуть не лишили головы!
– Ы-ы-ы-о-о!
– Топориком чуть…
Мерлин сказал:
– Пришлось бы мечом. Потому что он самых благороднейших кровей – перед вами потомок Пипина Первого…
Я – благородных кровей? Почему-то я и не подумала об этом, когда Мерлин мне тогда у озера объявил, что я потомок здешнего короля. Значит, меня, например, могли бы и на венский бал какой-нибудь пригласить, или к королеве английской на прием. И я бы с ней разговаривала на равных. И кто кому кланялся бы? Наверное, никто никому. Или обоюдно. Надо выяснить этот вопрос…
А Мерлин меж тем продолжал меня представлять:
– Он приехал к нам с Канальских островов.
– И как Пипина туда занесло? – раздался скептический мужской голос.
Знали бы они, куда моего предка Пипина вообще занесло – они бы островам не удивлялись.
А Мерлин строго заметил:
– Короли наши много путешествуют.
Толпа глядела недоверчиво.
– Да! – добавил Мерлин. – И он смог вытащить королевский меч из камня в лесу.
Никто не выразил восхищения.
– Про который в легенде говорится, – сказал Мерлин.
Опять ноль реакции. Мерлин прошипел мне:
– Возьми меч, покажи им его!
Я обернулась, и брюнет с усмешкой подал мне украшенный каменьями меч.
Я взяла его, подняла и потрясла.
– Воевать будет? – спросил один из крестьян огорченно.
– Не будет, – сказал Мерлин. – Это просто знак того, что он истинный король.
– А.
Мерлин отчаялся произвести впечатление сказками про меч и объявил устало:
– Коронация будет сегодня вечером.
Раздалось слабое «Ура» из нескольких голосов.
– И не спешите в следующий раз сжигать кого бы то ни было, – довабил он. – Стоило мне потерять сознание на полчаса, а вы уже чуть наследника жизни не лишили… Торопыги.
Крестьяне потупились, бормоча:
– Мы ж не знали…
Мерлин сказал:
– А пока подгоните повозку – мы поедем во дворец… Да заодно нагрузите ее съестным. Хорошим. Для ужина после коронации.
Потом он обернулся ко мне:
– Ну, с герцогом уже познакомился? – и он кивнул на брюнета.
– Кто? Я? – Трудно привыкнуть, что к тебе обращаются как к мужчине. – Нет.
Значит, герцог. Вот кто такое «его светлость».
– Герцог де Гуз, – представился брюнет.
– Герцог де Гуз звонарь, а так же состоит в главном королевском совете, – добавил Мерлин.
Звонарь? Забавно. В колокола звонит. Я и не думала, что герцоги… я невольно усмехнулась, представив этого красавца, раскачивающимся на колокольной веревке.
Герцог, слегка нахмурившись, обратился ко мне:
– А вы, если не ослышался, Лева?
– Да, – сказала я. Инка бы сейчас посмеялась.
– Значит, – голубоглазый герцог повернулся к Мерлину, – он будет король Лев?
Будто из Книги Джунглей какой-нибудь. Все смешнее и смешнее.
– Король Лев Первый, – задумчиво проговорил Мерлин. – Звучит.
Да. В Диснеевском мультике. А Мерлин договорил:
– Тем более Львов у нас еще не было.
– Помочь вам снять доспехи, Лёва? – предложил герцог. – Жарко, наверное?
7
– Нет, – сказал Мерлин. – Этот доспех – старинный гольштанский – так что вы угадали, герцог. Я взял его из рыцарской галереи во дворце. И пока на короле нет короны, пусть этот доспех будет знаком королевского отличия. Чтобы его принимали как должно.
– Или как викинга, – сказал герцог насмешливо и протянул мне шлем: – Пожалуйста, если желаете.
– Спасибо, – сказала я. Но шлем я больше надевать не собиралась. И что делать с мечом? Мы же планировали представление у камня устроить. А теперь – меня уже с ним видели и спектакль ни к чему.
– Герцог, вы сейчас во дворец? – спросил Мерлин, спускаясь вниз с холма.
– Нет, – ответил де Гуз, искоса следя за тем, как я ковыляю, неуклюже держа меч и опираясь на него, как на трость. А что еще с ним делать? К нему же какие-нибудь ножны полагаются и сбруя или как там ее – портупея… Куда его подвешивать?
– Надо звонить в большой малый динь, – сказал Мерлин.
– Непременно, – сказал герцог сквозь зубы. – Я направлюсь во дворец сразу же, как освобожусь. И позвоню. Не беспокойтесь, слухи у нас разлетаются быстрее, чем звон колоколов – вот увидите, на коронации будет не протолкнуться.
– Но герцог, – обеспокоенно сказал Мерлин, – ехать через лес… Хорошо бы с повозкой был воин при оружии… А мой посох, как видите, сломан. Чтоб им браги не видать, этим олухам.
– Увидят тебя – и остерегутся. Да и наш будущий король – вооружен до зубов! – заметил герцог. – Думаю, один его вид внушит страх всем лиходеям.
Каким еще лиходеям? Кто там у них в лесу обитается?
Мерлин промолчал. А герцог стал быстро спускаться с холма вправо – там два гнома, бурча, поколачивали друг друга ветками, которые вытащили из кострища.
– А зачем звонить в колокола? – спросила я Мерлина.
– Объявить, что у них будет новый король, – сказал он и пояснил: – Есть особая песня, и исполняется она с участием особого праздничного колокола. – И он загундел тихонько: – Дурень Жапо, дурень Жапо, спишь ли ты, спишь ли ты? Слышишь звон на башне, слышишь звон на башне? Динь-динь-дон, динь-динь-дон.
Симпатичная песенка.
– А кто этот Жапо? – спросила я.
– Первый король Гольштании, – сказал Мерлин.
– Как непочтительно его называют дурнем, – удивилась я.
– Но если он был дурень, – пожал плечами Мерлин.
Мы с Мерлином подошли к повозке, груженой мешками, бутылями и корзинами с овощами. Запряжена в нее была здоровенная, с лохматыми ногами, коричнево-белая лошадь.
– Не карета пока что, уж извини, – сказал мне Мерлин. И спросил у сидящего на облучке крестьянина: – Мешки с соломой взял?
Крестьянин кивнул назад.
Мерлин аккуратно положил на дно телеги обломки посоха – древко на сломе сверкнуло чем-то синим в сердцевине – взбил пару мешков с соломой и забрался наверх.
– Мерлин! – прошептала я обеспокоенно, дернув старика за рукав. – А как же теперь без посоха вы меня домой вернете? Вы же им колдуете?
– Не бойся. Починю. Это пустяки. Только новый кристалл тяпис-ляписа обточить.
Крестьянин обернулся и весело улыбнулся кривозубым ртом:
– Мерлин с нами! Вот это ладно! Тогда и сам дракон не страшен!
– Там что, драконы, в лесу водятся? – ошеломленно спросила я.
– Ну какие драконы, тем более в лесу! – сказал Мерлин. – Нету там драконов.
А кто тогда есть?
– Ну, залазь, чего ты? – сказал Мерлин и протянул мне руку.
Я положила шлем и меч в повозку и запрыгнула сама. Сидеть на соломе было не особенно удобно – ну, дворец наверное не очень далеко.
Когда мы объезжали холм, я увидела, что герцог склонился к присмиревшим гномам и о чем-то допрашивает. О чем, интересно? Не обо мне ли? Выясняет, поди, кто я да что я да откуда взялась. То есть, взялся. Я вытянула шею, надеясь хоть что-то услышать.
Гномы размахивали ручонками, изображая, видимо, всю сценку в лицах, и указывали куда-то в сторону за холм. Герцог кивал. Потом поднял голову – видимо, на звук нашей повозки – и его голубые глаза встретились с моими. Красавец, что тут скажешь… Я смутилась и отвела взгляд. Стала поправлять мешки и будто бы устраиваться поудобнее. Снова посмотрела на холм только когда мы отъехали метров на двадцать. Герцог смотрел вслед повозке. Вот черт.
Я отвернулась и решила больше не оборачиваться. Взгляд мой упал на ведрошлем, валявшийся на дне повозки. На лицевой его части, под прорезями для глаз сияло будто отполированное пятно – неровное, будто кто плеснул туда полирующего средства и так и оставил. Я взяла шлем в руки. Это от той жидкости, что во фляжке гнома была?
– Знаете, – сказала я Мерлину, – этот гном тогда у озера чем-то плеснул мне в лицо, и я сознание потеряла.
– Потерял, – прошипел Мерлин.
– Ну да, – смутилась я. Этак я себя при первом же разговоре выдам. И меня выгонят из королей. А мне очень хочется попробовать побыть на троне. Пусть и в мужской одежде.
Мерлин взял шлем и понюхал, сморщил нос:
– Брага. Подонки.
– И не говорите, настоящие подонки эти гномы – прямо в лицо… Всего лишь брага? – дошло до меня.
– Подонки браги, то есть осадок, – сказал Мерлин. – То, что на дне фляжки осталось. Потому и крепость такая. Хотя брага она и вообще не слабая.
Он положил шлем на солому.
– Брага – это же всего лишь… алкоголь? – спросила я. – Спиртной напиток. Или… из чего она?
– Из огородных и садовых растений, а что там еще трактирщик добавляет – не знаю. Ее трактирщик гонит, в деревне по ту сторону леса, у дворца.
– Как же ее пьют, если она железо полирует? – изумилась я.
Мерлин пожал плечами.
– Хорошо, что они полную фляжку на меня не вылили, – сказала я.
– Полные фляжки у гномов дольше двух секунд не водятся.
– Двух секунд?
– За которые они успевают сделать два глотка.
– А-а… Понятно.
– Хотя, пожалуй, они и за один высасывают.
8
Дорога была неширокой, желтой, песчаной и пустынной: ни других тележек, ни людей видно не было. Вокруг раскинулись луга, справа вдалеке виднелись пологие холмы. Воздух был чистый и даже сладкий – от ароматов трав и цветов. Я пыталась осознать, что нахожусь в параллельном мире. И вдруг до меня дошло кое-что: если это параллельный мир – то почему…
Я склонилась к Мерлину, который дремал, прислонившись к противоположному борту повозки:
– А почему вы говорите на русском?
– Что? – вздрогнул он и уставился на меня.
– Язык – почему русский у вас?
Такого же не может быть – чтобы в параллельной Вселенной – изобрели точно тот же язык, как и у нас – и именно тот, на которым я говорю!
– Какой еще русский, – проворчал Мерлин. – Мы говорим на панталонском.
– То есть… – растерялась я. – Со мной только на русском, что ли?
– И с тобой на панталонском, – сказал Мерлин и добавил: – Вот сейчас и говорим…
– Да?? – я вытаращила на него глаза. Как же это может быть?
Мерлин приглушенным голосом проговорил:
– Когда переходишь грань миров, местный язык становится будто родной.
– Да? Ух ты.
То есть, я, даже не замечая, болтаю на панталонском! Смешное название. Это, наверное, связано с названием страны – Гольштания.
– А у вас тут много языков – они все теперь мне как свой? – поинтересовалась я тихо.
– Язык у нас один, – сказал Мерлин, – потому что материк один.
– Да? Всего один?
Мерлин приложил палец ко рту. Потом заговорил тихо:
– Есть диалекты – ну вот у вас на островах, например, канальский диалект, – он подмигнул. – Сейчас этот всеобщий язык называется панталонский, а раньше, в древности, его назвали кальсонский. Но потом он стал культурнее, поэты-писатели появились…
Вот почему «пан»-талонский – «пан» это же значит, «всеобщий» – по гречески, кажется. Хотя греческого тут нет… Возможно, все языки во Вселенной – то есть в даже в различных Вселенных – имеют общие основы слов… Может, они все вообще произошли от одного всеобщего языка – или, например, люди проваливались в разные миры, как я сегодня, и делились знаниями… А «талонский» что значит?.. Но тут я подумала…
– А когда я вернусь к себе, – прошептала я взбудораженно, – буду все земные языки понимать?
– Земные?
– Ну, которые у нас на планете.
– А, ваши. Нет. Ты же к себе вернешься. Ты сама оттуда.
Как обидно. Так бы все триста или сколько их там… и даже японский или арабский какой-нибудь!
– Вот если я к вам сунусь – я буду понимать, – сказал Мерлин.
Я представила друида на улицах Москвы… За ролевика примут, или за косплеиста. Ничего особенного. Правда, вот если он колдовать начнет… А гномы – со своей дикой брагой? Да у нас и своих бражников хватает. И бормочут они похоже. И тоже не пойми что. Я спросила Мерлина:
– Если я должна все местные языки понимать – почему я ваших гномов понять не могу? Мне слышится только «ы» да «а»…
– Всем слышится, – сказал Мерлин. – Это их речь и есть. А понять – чего сложного? «А» – это согласен. «Ы» – против. Вот и все значения.
Дорога была довольно колдобистая, и сено удары под зад нисколько не смягчало. Думаю, фрукты в корзинах приедут довольно битыми, а если в какой-то из тех крынок мы везем сметану, то привезем во дворец уже масло.
Но я же король. То есть – когда я буду королем, я же могу приказать заасфальтировать… то есть что они тут с ними делают? Булыжник? По булыжнику еще больше трясти будет. Гравий какой-нибудь насыпать? По всем дорогам…
Пока я размышляла и любовалась окрестными зеленющими холмами и лугами и пасущимися на них милыми барашками или овечками на горизонте, Мерлин заснул – улегшись на мешки со снедью.
Тогда я обратилась к вознице:
– Скажите, а Гольштания – большая?
– Большая. Три дня будешь на лошади ехать и никуда не доедешь…
– Никуда?
– Ага. Потому что дороги ни к черту не годятся. А если что ценное везешь, вроде жратвы, так вообще не провезешь.
– Почему?
– Хапуг дофига, потому что.
– Каких еще хапуг?
– А ты откуда вообще?
– С островов, Канальских.
– Неужто там про хапуг Гольштании не слышали?
– Нет.
– О! Наши хапуги – всем хапугам хапуги. Хапают все подряд. А ты работай, как последний кретин. А они только хапают.
– Да кто они-то? – Это те, из-за которых Мерлин через лес без оружия ехать боялся? И я уточнила: – Чудища какие-нибудь?
– Точно, – веско кивнул крестьянин, поднял руку и стал загибать пальцы, перечисляя: – Братва. И гранкоты. И гномы – те пуще всего чудят. И у них что ни вечер – попойка. Сами увидите. До нас, они, слава богу, редко добредают. А уж около дворца – навидаетесь.
– Да? – Еще возле дворца этих пьянчуг только не хватало!
– Ну! – заверил меня крестьянин. – Главное, колени берегите.
– Колени??
– Ну! – снова сказал он.
– А до дворца ехать далеко? – спросила я.
– Нет, – сказал крестьянин. – Через лес только проедем…
Мы въезжали под сень густого темного леса. Громадные дубы и вязы обступали дорогу.
– А там уж близко, – продолжал он, вглядываясь в чащу. – Если ничто нас туточки не задержит, то не пройдет и часа, будем во дворце.
– Что задержит?
– А может, и не задержит, – сказал крестьянин, оглянувшись на Мерлина, который мирно спал, обняв корзину с яблоками.
Мне же доспех не давал устроиться поудобнее, да еще и давил на шею и плечи. Скорее бы уж приехать во дворец да и снять его.
Яблоки в корзине были крупные и красные. Под ложечкой засосало – я не ела с утра. А прошло уже даже не знаю сколько часов… Я взяла красивое наливное яблоко, вытерла рукой и надкусила. Сладкое, сочное, душистое.
Лес сгущался, пока ветви деревьев не стали такими густыми, что сквозь них едва просвечивало небо. Было так тихо. Даже колеса телеги перестали громыхать – дорога была усыпана листьями. В этой тишине мне отчего-то почудилась тревожность.
Что-то вшухнуло в воздухе, и в яблоко, которое я кусала, вонзилась стрела. Я отставила его от лица – алая яблочная кожурка была разорвана, легкая стрела покачивалась, потому что моя рука дрожала. Стрела была тонкой, деревянной, с металлическим наконечником и оперением, собственно, из перьев. Из оцарапанного большого пальца показалась кровь. Яблоко выпало из моей руки на землю.