— Ганс…, - стону, не могу сдержаться, не хочу.
— Тише, нас услышат, — а может я хочу, чтобы услышали, чтобы все те, что его глазами пожирают, услышали, узнали.
— Плохая идея, — смеется, вот же черт, он все в моих глазах читает, все мысли мои порочные, все желания.
— Хочу, — да что я заладила? Слов других не знаю? Он входит в меня резко, с такой силой, что я чуть со стола не слетаю, выбивая крик.
— Кричи, — требует, господи… что мы творим? Там люди, гости… а мне плевать. Я кричу, не сдерживаюсь, его глаза полыхают, окутывают меня, заражают своей тьмой, пороком, он забирает меня в свое царство… Темное, мрачное, страшное…
Чувствую каждый толчок, как раскален металл проникает в меня, обжигает, оставляет свои отметены… Он меня клеймил, я горячая, дикая, только для него. Только для моего Дьявола готова извиваться, кричать, просить еще, просить меня не жалеть…
— Нет, — выдыхаю из последних сил, я на пике, но чувствую то он способен на большее, жажду, хочу почувствовать всю его мощь.
— Что нет? — Хриплый голос, рык, меня в дрожь бросает только от его голоса.
— Хочу сильнее, ты можешь жжёще, — сама его к пропасти подталкиваю, лишаю того контроля, который у него был.
— Какая же ты сука, — рычит, в миг из меня выходит, переворачивает, животом на стол укладывает, быстро входит, с такой силой что я не сдерживаю крик.
— Тебя драть нужно, а я жалел, — господи… почему я такая дикая в его руках? Как можно просить больше? Кто будет такое просить в своем уме?
— Это все ты, — шепчу, губы в кровь кусаю, он мои волосы на кулак наматывает, дергает на себя так, что я в его торс впечатываюсь.
— Не играй со мной девочка, если я потеряю контроль ты не выйдешь из этой комнаты, — мне должно быть страшно, должно!!! Сама боюсь своих желаний, боюсь того, что он делает со мной, как действует, трусь о него, сама на члене скачу, вообще не думаю, мозги не в зоне доступа.
Мы кончаем… одновременно, я не могу в себя прийти, меня трясет, тело как будто мне не принадлежит.
Мы выходим из комнаты, я отмечаю для себя странную вещь, страшную, устрашающую… Он ведет меня за руку, не тянет, а просто ведет, подстраивается под мой шаг. Сердце как больное о ребра бьется, в желудок падает и снова поднимается. Я завишу от него в плане секса, ничего не могу с собой поделать. Я привыкла что он ведет себя как скотина. И это не трогало мое сердце, а вот это… рука в руке, ждет чтобы мне было удобно, ЧЕРТ!
Зал, опять все эти люди, Майк, который сверлит взглядом, женщина, что до этого чуть не вылизала галстук Ганса, внимание устремлено только в нашу сторону. Я ближе к нему пододвигаюсь, так что моя рука касается его, я делаю это специально, чтобы увидела та женщина, чтобы поняла. Я готова кричать во всю глотку, что он хочет МЕНЯ, а не ее. Я больная, поехавшая, зависимая, он меня отравил, яд по венам пустил, волю отнял, мыслями завладел….
Машина, все как в тумане, отодвигаюсь, к дверце авто прилипаю. Все плохо, ужасно, хуже некуда! Рядом с ним я не могу собраться, почему этот человек так на меня действует? Взгляд его чувствую тяжелый, возбужденный. Я не одна такая в этом салоне, нас двое, и он тоже собой не владеет. Чувствую, как злиться, как убить меня хочет, а еще больше хочет… Выпустили же пар, а все равно как будто тянет, как магнитом…
— Спокойной ночи, — звук закрывающейся двери. Спокойной ночи? Серьезно? Я дышу через раз, в висках пульсирует, ноги подкашиваются, он реально думает, что я усну??
Крадусь по коридору, уговариваю себя, что это только из-за платья, ведь расстегнуть его некому. Сама себя обманываю, не хочу признаваться. Я нарвусь, доиграюсь, вижу же, что сдерживает себя, не хочет вред причинять, а я как бабочка на огонь, только бы крылья обжечь…
— Я.…, - двери открываю и моментально на черноту его глаз наталкиваюсь, назад пячусь, он ждал, знал, чуял…
— Что? — Как ножом по-живому режет, ох…
— Платье, — беру себя в руки, в комнату захожу, в глаза его смотрю, я сильная, у меня получится.
— Что с ним? — Не понимает, конечно, у нас сейчас другое на уме и разговаривать при этом не обязательно.
— Расстегни, — спиной поворачиваюсь, он подходит, языком по искусанным губам прохожусь, его пальцы касаются кожи, и я взрываюсь как фейерверк. Куча гребаных эмоций рвет меня изнутри, взрывает.
— Иди спать, — предупреждает, не набрасывается, не рвет на куски. С чего такая честь? С какой радости?
Я убираю руки, больше не придерживаю платье, оно падает к моим ногам, направляюсь к его кровати. Ганс наблюдает, чувствую, как рассматривает, снимаю корсет, откидываю в сторону. Отодвигаю одеяло и в кровать его ложусь.
— Что ты делаешь? — Если бы я сама знала ответ на этот вопрос…
— Выполняю твой приказ, — я чувствую, что он хочет подойти, коснуться… Он выходит из комнаты, двери слетают с петель от его удара, я вздрагиваю…
Ганс
Я тобой…
Не дышу.
Я тебя…
Не хочу.
Я тобой…
Не живу.
Не рвешь душу.
Не отбираешь волю.
Я тебе…
Не верю.
Ты не проникла в мое сердце.
Ты не способна.
Ты мне не нужна.
Я не нуждаюсь в тебе.
Тварь, сука, стерва, под кожу пробралась, проникла, по крови как яд растекается. Ничего не могу сделать, никак не остановить, антидота не существует.
Как позволил, где упустил момент? Когда эта тварь за горло схватила? Когда своим псом цепным сделала?
Сама же пришла, сама больше просит, какого хуя сдерживаюсь? С хрена ли ушел? Показать ей как хочу, как блядь нравится. Вогнать член в глотку по самые яйца, чтобы сопли да слюни по всему лицу, чтобы хером их размазывать и опять вгонять.
Тварь нужно за шею схватить и к стене прибить, чтобы своим голосом не отравляла, не проникала во внутрь. Чтобы кишки на свои маленькие кулачки не наматывала.
Глазами своими так смотрит, как будто всю суть видит, моё нутро черное, желания страшные. И не уходит, сука! Только ближе подползает, изучает, привыкает, о ногу трется и опять подползает.
В мозгу как удары отбивается “Разреши тебя любить…”.
Тварь! Стену кулаком пробиваю, даже боль не отрезвляет, вижу в каких позах ее разложить хочу, знаю, что понравится. На член сама прыгает, скачет до потери сознания, зверя внутри меня только распаляет.
За волосы схватить, на кровать кинуть, да в задницу поиметь, как с первого дня мечтал, как хотел, нет, мы играем, мы резвимся.
Не плачет, не умоляет, на колени не падает. Что за дрянь? Зачем ее забрал?? Ведь не поверил в рассказы про бывалую блядь, ни разу. Отпустить хотел, выкупить, денег дать и отпустить. Знал же, что не отпущу, если притронусь, если попробую. Еще в том клубе понял, что зацепила, переключила внутри что-то, знал.
Глазами лупает, губы свои пухлые распахивает, всегда херню мелит, умных мыслей там нет. Одна срань, одна мысль хуже другой. Что же так цепляет? Почему всегда прикоснуться хочется? Она меня меняет, сама того не осознавая.
Ведь ни разу нормально суку не наказал, даже тогда, в комнате. Хотел же по всем агрегатам прогнать, напугать, в угол загнать, чтобы понимала, надеждами не жила. И тут же сломался, запястья ее увидел, как кривится, и все БЛЯДЬ! Доктор?
Кого в угол загнал? Для кого этот дом клеткой стал, для нее? Ты в это веришь? Сама в комнату приходит, свет зеленый дает. Сама же напрашивается. Так проучи, покажи, как ты можешь ее отлюбить.
Целка, гребаная девственница, вот что мозг взорвало окончательно. Что только сам могу обладать, сам прикасаться. Мое!!
Жопой своей начала вертеть, там у каждого хуй стоял, каждый всадить хотел. Что вытворяла, характер свой показывала, ни сломать, ни приручить…
Нужно на горле ее пальцы сжать, да придушить, вырезать, по-живому, чтобы шрам затягивался. Как болезнь, почему не отпускаю? Отправить ее домой, к матери, пускай там со своим хлюпиком встречается, жизнь свою строит…
Как представлю, что ее другой коснется, так ширма глаза накрывает, крушить все хочется, убивать, кости ломать. Нет такой другой, никто меня таким бешеным не делал. Никому не удавалось так проникнуть, в душу запасть.
Слышу звук, что-то падает, а после ее визг, плачь. Блядь! Вот же дура намаханая! На полу распласталась, скрутилась и воет.
— Что случилось? — Опять эти глаза, стерва проклятая!
— Упала, — губы кусает, глаза мокрые, под ноги, потому что не смотрит, в голове опилки, котелком своим во все стороны мотает и думает, что он для красоты!
— Где болит? — Присаживаюсь, ногу ощупывает, над которой воет.
— Нигде, — Ведьма, опять свои руки ко мне тянет. Откинуть бы, сказать, что много о себе возомнила, выпороть. Нет, сижу как олень, жду что дальше выкинет. Она меня удивляет каждый раз, думаю, что нет предела ее глупостям, но она меня балует, показывает, что есть. Опять в рубашке моей сидит. Вся комната в шмотье, коробках, пакетах, она опять мое таскает. Вся одежда ею пахнет, стояк круглые сутки. А она каждый раз новое выбирает, не ношеное, как специально.
— Не уходи, — да я тебя как суку последнюю драть хочу, на член нанизывать, идиотка! — Ты мне нужен, — дрянь, рот бы ей залепить, кляп засунуть, с каждой фразой все хуже и хуже делает. — Возьми меня, только так, как тебе нравится…
Удавка затягивается на шее, как будто обжигая нежную кожу, лишая воздуха… Я сама хотела, сама просила… Мой Демон… Дьявол… Черный Принц, он меня наказывает, винит в том, что не может отказаться… Нет слабых мужчин, есть женщины, которые могут уложить их на лопатки.
Мой Дьявол трется о мою щеку своей бородкой, извращённая ласка, выгибаюсь, постанываю, терзаю губы.
Его галстук на моей шее, как змея кутается вокруг горла, я сумасшедшая, больная, сама падаю в бездну и его утягиваю за собой…
— Мой, — шепчу, в плечо его зубами впиваюсь, хочу оставить свои метки, чтобы помнил, не позволю забыть.
— Нет, — как зверь, загнанный в угол, будет метаться до последнего.
— Скажи… — голос срывается на хрип, когда его язык заставляет мое тело вздрогнуть. Я — плохая, неправильная, порочная в его руках.
— Скажи, что ты мой, — всхлипываю, его теплое дыхание обжигает кожу, язычки пламени приятно согревают. Его руки заставляют меня позабыть о стыде, все кажется таким правильным рядом с ним.
— Никогда, — сердце замирает от его хриплого голоса, дьявольский смех заполняет комнату.
— Ты скажешь… у тебя не останется выхода…
— Уверена, что готова играть с Дьяволом, девочка? — Шепчет на ушко, и мое сердце останавливается, он так близко, слишком опасно, слишком волнительно, слишком поздно, чтобы думать…
— Я продам душу, — выдаю вместе со стоном.
— Тогда пришло время подписать контракт кровью, — дергает галстук, мой ошейник затягивается на шее. Окна раскрываются, подо мной бездна, я могу сейчас лишиться жизни, упасть и разбиться. Больная, кровь пульсирует в висках… Расправляю руки, я ничего не боюсь рядом с ним…
Ганс держит крепко за галстук, не отпускает, его плоть пульсирует глубоко во мне, я задыхаюсь от этого адреналина, я сейчас в его руках, он может лишиться этой зависимости и лишить ее меня, может освободить нас обоих.
— Освободи нас, — в глаза его смотрю, ни на секунду в своих словах не сомневаюсь.
— Совсем рехнулась? — Рычит, на себя тянет, с такой силой, что в его плечо вбиваюсь, — дура ненормальная.
— Тогда у тебя не останется выбора, — он бросает меня на кровать, нависает сверху.
— Выбор есть всегда, — рычит, за гордо хватает.
— Есть, либо я живу, и тебе придется смириться, либо…, - он сдавливает пальцы на шее, практически перекрывает доступ воздуха.
— Либо я решу эту проблему сейчас, — улыбаюсь, жду решения, он осознает, что попал, попал так же, как и я. Мы доигрались, ввязались в игру, правила которой не знали. Взяли в руки фишки не понимая, чем придется расплачиваться. Сейчас многое стоит на кону, нужно делать выбор…
— Сука, — рычит и в губы мои впивается, входит в меня, сильно, грубо, как я люблю. Вбивается, тело стискивает, я его спину ногами обхватываю, я не сопротивляюсь, я принимаю моего мужчину, играю по его правилам, я буду такой, как он хочет, я — Девочка Дьявола.
Я просыпаюсь на нем, в прямом смысле, я лежу сверху, обняв его торс, голова на груди, его член внутри меня, мы так и заснули, отрубились оба. Мокрые, потные, шептавшие слова ненависти и проклятья друг другу. Как так получилось, что наши судьбы пересеклись? Злая шутка судьбы? Сверху у кого-то явно проблемы с чувством юмора.
Этой ночью я осознала, что имею власть, могу управлять этим мужчиной. Но держа в руках пульт управления совершенно не знала на какую кнопку нажимать. Я получила то, к чему не была готова, я получила оружие, которое может убить меня саму и самоуничтожиться.
Я почувствовала, как его плоть начала твердеть внутри меня, от неожиданности подскочила на месте. Его руки прошлись вдоль позвоночника, тело пробило волной тока, я выгнулась как кошка, начала тереться о его грудь и мурлыкать.
— Похотливая дрянь, — в его устах это звучало как комплимент.
Елозя попкой, на его коленях, я вогнала ноготки в его плечи. Меня схватили, зажали в тиски, двигаться стало проблематично. Его пальцы больно впились в мои бедра, сжали их и начали мною управлять, медленно… растягивая…
— Аааа, — моя голова падает ан его грудь, стоны сдерживать нереально, он знает все, все мои точки, чувственные места.
— Еще, — стону, коготками царапаю его до крови, Ганс не спешит, растягивает пытку, доводит меня по полуобморочного состояния. А потом резко скидывает с себя, я падаю на животик, меня подхватывают под попку и притягивают к себе. Я начинаю брыкаться, не готова я задницей жертвовать, вырываюсь, брыкаюсь.
— Угомонилась, — замираю, боюсь еще хуже сделать. — Это обязательно случится, твоя задница попадет под раздачу, но не сегодня.
Выдыхаю, расслабляюсь… Он резко в меня входит, заставляя шептать его имя, произносить его вновь и вновь…
— Я могу попросить? — Рискую, выдавливаю гель на мочалку и прохожусь по его огромной спине, пробегаюсь пальчиком по всем его татуировкам. Наслаждаюсь моментом, боюсь мне не так уж и часто будут позволять такие нежности. Он молчит, не отвечает отказом, и я решаюсь продолжать.
— Я бы хотела… позвонить матери, она переживает, волнуется, я уже давно не выхожу на связь. Мне правда очень нужно, она, наверное, уже с ума сходит. — Задерживаю дыхание, сжимаю мочалку.
— Хорошо, — одно слово, которое поднимает мое настроение до небес.
— Спасибо, — касаюсь губами его плеча, для меня это все в новинку, мы как будто открываем для себя что-то новое, неизученное, как дикие звери, пытаемся ужиться на одной территории…
Я сижу в комнате, оделась в обтягивающие лосины и майку. Мне разрешили, дали добро на звонок, но вот когда это произойдет, при каких условиях?? Ничего не озвучили. Вроде бы как все стало лучше, Ганс сдвинулся с мертвой точки, начал двигаться по направлению ко мне, почему же мне так страшно? Чего я боюсь?
Я боялась потерять то, что имела, каким-то поступком, за секунду снова поставить стену, между нами, не пробивную, холодную… Двери распахиваются, я резко оборачиваюсь в сторону мужчины.
— Без глупостей, — протягивает мне телефон, а у меня руки трусятся, с эмоциями справиться не могу. Набираю заветный номер, сердце как шальное в груди бьется, господи, я же сейчас умру, сердце не выдержит… Столько времени мамин голос не слышала, такой родной.
— Да, — ладошкой рот зажимаю, телефон стоит на громкой связи, Ганс рядом, чувствую, как взглядом сверлит.
— Мам, — практически шепчу, эмоции просто переполняют.
— Милана?? Девочка моя, это ты? — Слезы по щекам, ручьем, руками за ноги хватаюсь, сдерживаюсь, чтобы не начать носом хлюпать, не заставить маму нервничать.
— Мамочка, это я, — господи, дай мне сил, как сдержать свои чувства?