И натянул поводок самоконтроля туже, небрежно бросив:
— Ну?!
— Мы все сделали, Альфа, — прогудел один из бет, тот, что постарше. Глядя исподлобья на своего вожака, двухметровый амбал судорожно сглотнул. Подавив почти нестерпимое желание рухнуть на пол, демонстрируя вожаку беззащитное, открытое пузо. Знак подчинения и доверия, знак безграничной власти в руках одного волка.
Кайл поморщился, подавив желание сплюнуть. Умом он понимал, что волки действуют на инстинктах, стараясь задобрить, успокоить своего альфу. Только вот зверю в этот раз было плевать на законы стаи, на покорность и безоговорочное подчинения.
Зверю нужна была упрямая, вздорная ведьма. Здесь и сейчас. Твою ж мать!
— Пошли. Вон, — медленно проговорил Кайл, налив себе еще виски и снова залпом осушив свой бокал. И окликнул, рванувших к дверям бет. — Лейлу сюда. Живо.
— Но, альфа… — робко подал голос один из волчат. Тут же жалобно заскулив, наткнувшись на дикий взгляд желтых глаз своего вожака.
От него шибало яростью, похотью, злобой. Жаждой крови и невыносимым, жгучим желанием каждому, кто встанет на его пути сломать кости. Все, по одной. И, трусливо поджав хвост, парни выскочили в коридор, желая оказаться как можно дальше от сошедшего с ума альфы.
Впрочем, не смея ослушаться его прямого приказа. И через пять долгих, невыносимых минут в дверь кабинета тихо поскреблись, привлекая внимание большого, злого волка.
Кайл сощурился, втягивая носом воздух. Сладкий, пленительный аромат течной сучки, готовой на все и вся разлился по комнате, пробираясь в легкие и прилипая к коже. Зверь внутри заинтересованно поднял голову и навострил уши, глухо зарычав.
— Иди сюда, — голос хрипел и мало напоминал человеческий. Но скользнувшая в дверь волчица лишь едва заметно дернула плечом, с милой улыбкой направляясь прямо к своему вожаку.
К сильному самцу, спариться с которым было пределом мечтаний каждой девчонки в стае.
Монтгомери хмыкнул, шумно вдыхая забивающий ноздри аромат возбуждения. Стройная, гибкая, высокая Лейла была обворожительно красива тягучей, томной и экзотической красотой. Изрядная доля восточной, арабской крови наложила непередаваемый отпечаток на ее внешности. Мягкий овал лица, прямой нос и огромные, темные глаза, затягивающие в свой омут желания и страсти. Грива волнистый, черных волос до самой талии, которые так удобно намотать на кулак, укрощая дикую натуру.
Ту самую натуру, что мягко и плавно встала на колени между его широко разведенных ног. Тонкие, сильные пальчики пробежались по вздыбившейся ширинке, а острый язык облизнул полные, пухлые губы, не скрывая острых клыков.
— Вы устали, мой повелитель… — грудной, тягучий голос ласкал слух и был полон не высказанного обещания. Звякнув пряжкой ремня на его джинсах, она потянула за собачку, расстегивая ширинку. — Я могу вам помочь?
Кайл не ответил, лишь вскинул бровь, сжимая зубы до боли. И налил себе еще виски, наблюдая как одна из самых сильных волчиц его стаи, благоговейно касается губами его обнаженного члена. Мягко, неторопливо, сладко. Проведя языком по чувствительной головке и вобрав его в горячий, влажный рот, насадившись почти до конца.
Гладкие, отдающие запахом острых пряностей волосы скользили по его ногам, щекотали низ живота. Потянувшись вперед, он сгреб это тяжелое, шикарное богатство в кулак, открывая себе чудный вид на довольно урчащую волчицу, старательно сосавшую его член. Обводившую языком по всей длине, чуть царапая нежную кожу выступающими клыками. И Кайл честно попытался отрешиться от всего, получая удовольствие здесь и сейчас, вот только…
— Встань, — рыкнул волк, дернув девушку за волосы и вынуждая подняться. Толкнул довольно жмурившуюся волчицу на стол и поднялся следом, оставив стакан с недопитым виски на столе.
Прижав жалобно всхлипнувшую от нетерпения Лейлу грудью к столу, прямо поверх бумаг, он когтями подцепил короткую юбку домашнего платья, обнажая крепкие, круглые ягодицы. Склонился ниже, коснувшись носом ее плеча, вдыхая мускусный, животный запах желания, пропитавший все вокруг и оседающий тошнотворной горечью на языке. Грудь завибрировала от глухого, злобного рыка, а волчица лишь активнее задвигала бедрами, тоненько скуля от желания и жадной потребности оказаться под сильным, властным самцом. Она откровенно текла и ластилась на каждое его грубое прикосновение. Вот только…
— Пожалуйста-пожалуйста, альфа… Возьмите меня, — Лейла откровенно просила, подставлялась, оставляя на столешнице следы от собственных когтей. Она сверкала желтыми глазами, терлась об него промежностью, оставляя на коже следы собственных соков и запах. — Пожа-а-алуйста!
Кайл вцепился в ее зад пальцами и загнал член глубоко, сильно. До звонких шлепков и полустона-полурыка, вырвавшихся из горла девчонки. Сжав пальцами ее шею и не давая двигаться, он принялся трахать извивающуюся в его хватке красотку, вбиваясь в нее сильно и быстро. Остервенело и зло, прокусив губу до крови и морщась от каждого ее крика, каждой пошлой и слишком томной фразы слетавшей с чувственных, полных губ. Стараясь хоть так заглушить обиженный вой зверя, требовавшего бросить эту глупую самку, здесь и сейчас. И прекратив мять яйца, самому найти чертову, вредную ведьму!
Царившую в его мыслях даже сейчас! Да чтоб тебя!
Разрядка пришла внезапно, стоило представить другое тело, тонкое и хрупкое, вспомнить какой горячей, властной и требовательной могла быть эта ядовитая блондинка. Одного этого хватило, чтобы тихо застонать, закрывая глаза и спуская на спину обиженно скулившей волчицы, так и оставшейся неудовлетворенной.
Одна беда, Монтгомери на это было откровенно и совершенно точно наплевать. Сдавшись на волю взбунтовавшихся инстинктов, мужчина заправил член в штаны и, прихватив валявшуюся на спинке кресла куртку, и вышел из кабинета, прихватив с собой ключи от тачки.
13
До кафе «Культ» Кайл добрался за полчаса, нарушив все правила, какие только можно. Оставив машину на ближайшей парковке, он пешком добрался до входа в заведение и глухо, обессиленно зарычал, врезав кулаком по стене. На двери, издеваясь и насмехаясь, висела табличка с надписью «Закрыто», украшенная рисунками черепов и костей.
Волк застыл, уставившись на нее ненавидящим взглядом, шумно дыша и пытаясь обуздать взбунтовавшиеся инстинкты. Грозившие оборвать и без того слишком тонкую цепь самоконтроля. И повел носом, склонив голову набок. Пахло бензином, машинным маслом и нагретым на солнце металлом. Протухшей едой из мусорного бака за углом, чудным местом обитания отборных помойных крыс. Вчерашней выпечкой, прогорклым запахом сожженной еды и…
Смертью. Нестерпимо воняло разложением, стылой кладбищенской сыростью и яркой, сочно пахнувшей свежей кровью. Сладкой, с едва уловимой горчинкой металла, и плохо замытой ядреным хлором.
Кайл поморщился от очередной волны ароматов, ударившей по слишком чувствительному обонянию. И скривился, снова осторожно принюхиваясь. Всеми силами пытаясь уловить хотя бы след нужного запаха. Но так ничего и не нашел, в бессильной злобе со всей дури врезав ладонью по стеклу, тут же покрывшемуся сеткой трещин, расползавшейся по двери с пугающей быстротой.
— Дерьмо! — зло взвыл альфа, вспугнув тощего рыжего кота, пристроившегося у входа в кофейню. Оглушительно мяукнув, котяра смерил злого, как черт волка пренебрежительным взглядом и вальяжно скрылся за поворотом в тупик.
Подгоняемый глухим, яростным рыком с трудом балансирующего на грани трансформации оборотня. Серьезно, осознание, что Мор нет в кафе, и что он понятия не имеет, где искать эту чертову ведьму, привело его в состояние оглушающего бешенства. Так, что Кайл вцепился в перила, отчаянно цепляясь за холодный металл в попытке сохранить хоть каплю разума. Сгибая его в нечеловеческой хватке и затягивая изрядно потрепанный поводок самоконтроля все туже и туже.
И увлекшись этим, упустил тот момент, когда оказался не один.
— Вандализм, прилюдный оборот, неконтролируемые вспышки ярости, — глубокий, приятный голос был сух и скуп на эмоции. И даже едкая насмешка, сквозившая в словах, ничего не изменила.
От ощущения затягивающей, ледяной пустоты на загривке встала дыбом шерсть, а губы сами собой растянулись в злобном оскале.
— Давай, волчара, вцепись мне в глотку и загремишь на пожизненное в Гор-Таун. Вам, блохастым там самое место на мой непритязательный вкус, — холодный смешок и щелчок зажигалки стряхнули оцепенение, и Кайл моргнул, поднимая голову. Вперившись немигающим, яростным взглядом в стоявшую перед ним…
Ведьму.
Она была высокой, худощавой и даже в чем-то костлявой. С острым подбородком и равнодушными, пустыми серыми глазами, спрятанными за желтыми стеклами круглых очков. Темные волосы с широкими белыми прядями забраны в хвост, а тонкие бледные губы изогнуты в надменной усмешке. Пальцы сжимают длинный черный мундштук, с медленно тлеющей сигаретой на конце, а на груди, между выступающих ключиц, темнела татуировка. Огромный, черный ворон расправил широкие крылья, сверкая алыми бусинками глаз. И Кайл мог поклясться, что эта треклятая птица, хорошо видная в глубоком декольте короткого топа, шевельнулась, опалив его горящим взглядом.
Дернув плечом, Монтгомери отцепил пальцы от изрядно изломанных перил и, засунув их в карманы джинсов, глухо рыкнул:
— Отъебись. И не лезь не в свое дело, ведьма.
— Мило, — еще одна затяжка и ведьма сощурилась, пуская кольца белого дыма. — Воспитание это слишком высокие материи для таких как ты, да, волчара? И почему я даже не удивлена?
Еще одна затяжка и кольцо дыма, с терпким запахом горькой рябины. Растянув бледные губы в едкой улыбке, брюнетка спустила очки с носа. Серые глаза подернула белесая поволока, смешивая цвета и превращая миловидное лицо в гротескную, восковую маску. Всего на пару секунд, но этот взгляд отрезвил его не хуже удара под дых.
От костлявой веяло самой настоящей жутью, проморозившей его до костей, заставившей волка испуганно сжаться в комок и жалобно скулить. И даже ярость, клокотавшая где-то в груди, застыла, разливаясь по венам отравленной горечью безысходности и смирения.
Костлявая улыбнулась чуть шире, обнажая черный провал беззубого рта. Кольца дыма поднимались в небо, а аромат рябины становился все невыносимей, забивая нос и вызывая нестерпимое желание чихнуть. А еще лучше позволить этим тонким, ледяным пальцам сжать его шею, разодрать его в клочья, починяясь чуждой силе и чуждой власти, подставляя беззащитное горло в жесте слепого подчинения…
И вот где-то на этой мысли его накрыло.
Слепящая, обжигающая ярость вспыхнула в крови, выдергивая застывшего, как изваяние оборотня из состояния прострации. Тряхнув головой раз, другой, Кайл сощурился и пригнулся, скаля клыки. Хриплый, гортанный рык вспугнул стаю голубей, пристроившихся неподалеку, развеяв пугающий морок окончательно и бесповоротно. Сократив разделяющее их расстояние, оборотень сжал чужую тонкую шею, прошипев прямо в нагло ухмыляющееся лицо девчонки:
— Скажи мне, ведьма… Почему я должен оставить тебя в живых?!
— М-м-м, какой темперамент, — расхохоталась костлявая, пуская ему в лицо кольцо терпкого дыма. Чужие ледяные пальцы, ласково огладили его плечи, оставляя после себя неприятное липкое ощущение на коже.
Растянув тонкие губы в циничной, кривой усмешке, ведьма обхватила его лицо ладонями и выдохнула, обжигая холодным, морозным дыханием:
— «Солнечный дол», корпус три, квартира семьдесят шесть бэ. Запасной комплект ключей в почтовом ящике.
Не дожидаясь ответа, ведьма коротко хохотнула, делая очередную затяжку и снова выпуская дым ему в лицо. Бледная кожа пошла черными трещинами и прежде, чем Кайл успел хоть что-то понять, его добыча вырвалась на свободу, разлетевшись в разные стороны десятком крупных, зловеще кричавших ворон.
Сделав круг почета, птицы рванули ему за спину и уже знакомый, глубокий, приятный голос безэмоционально произнес, с легким, надменным смешком:
— Не разочаровывай меня, волчара… Ты это просто не переживешь, гарантирую.
Резко обернувшись, волк успел только зацепить удаляющуюся тонкую фигуру, скрывшуюся в кафе. Тихо брякнувший колокольчик неприятно резанул чувствительный слух. Скривившись, волк шумно втянул носом воздух, пытаясь успокоиться и понять, что это было.
Ему что, только что сказали, где искать его ведьму или что?!
Впрочем, долго задаваться этим вопросом ему не позволили. Огромный ворон пронесся рядом с ним, чиркнув кончиком крыла по его щеке. И врезался в закрытую дверь кофейни сгустком черного дыма. И зло рыкнув, волк плюнул на все эти тайны и типичные ведьмовские ужимки, запрыгнув в машину и снова выжимая газ до отказа. Продемонстрировав сигналившему ему водиле, чудом успевшему вдарить по тормозам, средний палец и направляясь на другой конец города. Сжимая руль пальцами до треска бедного пластика, и чувствуя, как зверь внутри нервно скулит и скребет лапами за грудиной.
14
— Во времена чумной лихорадки тебя бы сожгли на костре.
— Иди нахер, Деф, — мило улыбнувшись, я показала сестре по ковену средний палец, с удобством развалившись в кресле и потягивая травяной взвар, отдающий горечью полыни и чертополоха.
— Я там бываю чаще, чем мне хотелось и реже, чем того требует приличное общество, — хмыкнула костлявая, придирчиво рассматривая свой маникюр. Крупный ворон, пристроившийся на стеллаже с кухонной утварью, хрипло каркнул, неловко взмахнув крыльями.
— Может, наоборот? — я поиграла бровями, намекая на чью-то бурную личную жизнь.
— Может, — тонкие губы растянул кровожадный оскал, полный предвкушения и даже на расстоянии я почувствовала стылую жуть, пробиравшую до костей.
Поморщилась, дернув плечом. Черные руны вспыхнули, вызывая зверское желание содрать их с тела вместе с кожей. И, решив не отказывать себе в такой малости, я с удовольствием почесала беспощадно зудевшую коленку.
После чего равнодушно спросила, делая еще один глоток противной, вонючей, но крайне целительной (если верить нашей костлявой) смеси:
— Что сказал Совет?
— Что ты мстительная сучка. Маленькая, мстительная сучка, — Деф деланно пожала плечами, листая справочник по таксидермии. — И меня удивляет, что они так долго этого не замечали.
— Я не маленькая, — притворно возмутилась, пряча довольную ухмылку в кружке.
— И это единственный пункт, по которому еще можно спорить, — Деф коротко хохотнула, отложив справочник в сторону, и подалась вперед, уткнувшись носом в монитор своего ноутбука. — Это было дерзко, сестра. Дерзко и глупо. Надеюсь, он того стоил?
— Да, — не задумываясь, брякнула в ответ.
А стоило понять, что и кому я сказала, откинулась на спинку кресла, обреченно застонав и закрыв лицо ладонью. Под безумный, раскатистый хохот самой отвратительной сестры на свете, без труда поймавшей меня с поличным там, где руки опускались даже у самых матерых инквизиторов.
— Официально заявляю, ты паршивая овца в нашем белом и пушистом стаде, — я показала смеющейся Деф язык, принявшись остервенело чесать плечо.
Минус магического истощения — вид «восставший зомби, больной анорексией». Тремор конечностей, отсутствие хоть каких-то желаний, кроме банального — сдохнуть и ебись оно все конем. Ну и отсутствие магии, ага. Ни капли во всем тощем, неуклюжем теле и такое будет длиться еще…
— Сколько? — я нахмурилась, обхватив ладонями кружку. И вопросительно уставилась на костлявую, невозмутимо потягивающую что-то ядовито-красное из высокого бокала.
— Сорок дней, это твой личный запрет на колдовство. Любое, Мор. И ты прекрасно знаешь, что тебе до чертиков повезло, — смерив меня нечитаемым взглядом, Деф глянула на строгие, мужские часы на собственном тонком запястье и растянула губы в томной, мечтательной улыбке. — И еще где-то минут десять, пока твоя суицидальная батарейка соизволит доставить свою мохнатую задницу до…